Твиты (24 часть: Как проститутка может быстро ублажить женщину)

Мой клиент сладко спал, когда я вдруг осознала, что залежалась тут. Сон уже как рукой сняло, усталость, меж тем, ни куда не девалась. Предстояло или вернутся домой, или вновь на «точку» - здесь я только теряла время. Деньги лежали в сумочке, дело было сделано.

Я тихо поднялась, собрала все свои вещи, и чтобы не шуметь рядом с посапывающим Серёней, выбившимся из сил на мне три раза к ряду, выскользнула в коридор, где и собиралась найти укромный уголок и привести себя в порядок.

- Уже уходишь? – поинтересовалась неизвестно откуда появившаяся маман Серени.

- Пора, - протянула я. – Он спит и, как мне кажется, счастлив.

- А счастлива ли я? – вдруг произнесла мать Серёни.

- Не совсем понимаю, - удивилась я, натягивая на себя чулки.

- А счастлива ли я? – повторила она более игриво и загадочно и в её руках появилась пара купюр. – А?

«Я не профессионалка по девочкам!» - хотела было произнести я, но деньги манили, что не говори, и я кивнула понимающе, отложив свои вещи в сторону.

На удивление мама моего недавнего платного любовника, что сейчас спал сладкими снами у себя в кровати, оказалась ухоженной и даже в какой-то мере обходительной дамой. В её-то годы, - а сколько, ей, собственно то было?, - наверное лет сорок пять или около того, - она оказалась ухоженной, выбритой и благоухающей особой, сразу же при входе в её спальню, сбросившая свой халатик и оставшаяся, как и я, и вовсе без одежды.

- Сюда, - протянула она свою руку мне и я тут же направилась в сторону её кровати.

- Сделай это хорошо, пожалуйста, упала она на край кровати, раскинув в стороны свои ноги и представив мне то, для чего она меня, собственно, и наняла.

Я опустилась перед ней на колени и, признаться, тут было чему удивиться. Вокруг её довольно массивных губ, лишившихся только что растительности, порхали разноцветные бабочки, вытатуированные со знанием и старанием. И все бы в тех бабочках было бы ничего, если бы часть из них не обладала довольно внушительных размеров пенисами, а вторая часть – не менее массивными женскими половыми органами, человеческими, естественно. И в своеобразном застывшем танце «бабочки-пенисы» стремились загнать свое сокровище «в приемные отверстия «бабочек-влагалищ», отчего их игра принимала вполне понятный и не до конца предсказуемый оборот.

- У каждой женщины должна быть своя изюминка, - пояснила она, привлекая мою голову к своим губам. И я не сопротивлялась, сразу же прильнув к её губам в поисках клитора. Пара бабочек все время крутилась у меня перед глазами, выстреливая в меня то фаллосом, то вагиной, и это добавляло пикантности тому, что я сейчас делала.

Маман Серёни откинулась окончательно на постель, позволяя производить с собой все манипуляции, которые я только сочту необходимыми. Ее клитор тут же взлетел вверх, стоило мне лишь прикоснуться к нему языком, складки половых губ играли пульсацией, тело её вздрагивало, а жидкость, сочившаяся изнутри, уже начинала литься едва ли не потоком, напоминая поведение органа молоденькой девочки.

- Давай, вовнутрь, девочка, - направляла она меня своими руками. Внутри она была мокрой, горячей и жаждущей. – Вот так, дорогая, вот так, - помогала она мне. – Продолжай.

Я проникла её вовнутрь языком, проникала настолько, насколько могла, а потом, возвращаясь «наверх», из впадины, ласкала её губы, вход, массировала языком и рукой клитор. Она вскрикивала, терла свою грудь, дрожала, елозила ягодицами по кровати лишь требовала продолжать, делать это быстрее, сильнее, настойчивее!

- Ты меня убиваешь, - говорила она, когда мои пальцы вошли в неё и не встретив большого сопротивления провалились всей ладонью вовнутрь. Она раскрылась и впустила туда меня.

- Давай ещё, вот здесь. Ещё. Чуть выше. А, да! – продолжались наши «игры». Она боле ничего не просила, не требовала, не настаивала, лишь бы я только ублажала её там, делала это как модно лучше, настойчивее, интенсивнее и ей это нравилось.

Должна признаться, нравилось это и мне. Я вся взмокла, мне хотелось если не того, чтобы меня сейчас кто-то хорошенько трахнул, то уж хотя бы проделал со мной все то, что делал с ней. Я не могла терпеть. Моя рука, вторая рука была в ней, опустилась вниз, нашла мой вход, переполненный влаги и возбуждения, и принялась проделывать что-то подобное и с собой.

Не знаю, заметила ли она что-либо или нет, но только она стала вскрикивать чаще, дрожать интенсивнее и когда я уже готова была сама упасть на пол от перевозбуждения, вдруг громко вскрикнула, забилась в конвульсиях, оттолкнула меня в сторону и завалившись на бок продолжая подрагивать застыла недвижимая.

Я полежала ещё какое-то время на полу, ощущая, как возбуждение понемногу спадает и становится легко и спокойно, и не дождавшись когда же она наконец-то соизволит обратить на меня внимание, поднялась и отправилась в поисках своей брошенной одежды. Пришла пора уходить. Силы меня уже покидали.