Трижды три (2 часть: Алла, 1 глава: Анал)

Всем, наверное, знакома такая категория девушек. Умные и красивые, вежливые и тактичные, образованные и культурные, в меру скромные и в меру раскрепощенные, но – одинокие. Что-то не ладится у них в личной жизни, то ли не очень уверенных парней они отпугивают своей почти идеальностью, а уверенные оставляют у них впечатление наглецов и соответственно отторгаются, то ли была в юности романтичная история, не завершившаяся ничем, и заставившая их убедить себя в своей однолюбчивости. Не знаю, не буду далее пускаться в рассуждения, фактом является то, что была у меня такая знакомая, подруга и одноклассница жены, оставляющая очень приятное впечатление как своей наружностью, так и при даже небольшом общении своей интересностью как собеседница. В чем не повезло девушке – родители наградили ее вычурным аляповатым нарочито импортным именем (кто знает, может в эпоху застоя так выразили свой протест против советского строя), оно выглядело как Марионелла по сравнению с привычными и родными уху Мариной и Марией, естественно, я нигде в рассказе это имя не упомяну, иначе это стопроцентное палево, а согласно моему принципу, буду звать ее Аллой, благо ее настоящее имя тоже начинается на букву «А». Ну и конечно, не воображайте ее прямо богиней и эталоном, были у нее и свои минусы, в каких-то своих взглядах она была излишне самоуверенной, и считала свою позицию, говоря языком компьютерных приколов, не багом, а фишкой. Ну для примера, широко афишировала свою любовь именно к голливудскому кино и антипатию к советской классике.

До рождения сына мы с женой довольно часто виделись с ней, не говоря уже об их продолжительных телефонных разговорах. То она к нам в гости заскочит, то мы к ней, то какое-то мероприятие в узком кругу, до десяти человек отметим где-то, в общем, нормальные отношения. Пару намеков я ей кинул, когда посчитал это удобным, где-то она съязвила, где-то промолчала, было в общем-то понятно, что мне с ней ничего не светит, да и жена мне как-то сказала по секрету, но не делая из этого большой тайны, что Алла девственница и ждет своего единственного и неповторимого, но моя мужская сущность все равно время от времени пыталась понять, на каких условиях будет возможно ее соблазнение, впрочем, не особо огорчаясь от того, что перебор ключей к данному замку не подходил.

Когда прошла первая суета после рождения ребенка и наша жизнь снова вошла в колею уже пары с ребенком, тоже находилось время, чтоб посидеть, поболтать с друзьями и подругами, в меру выпить и не в меру поспорить о самом разном, от политики и экономики до футбола и искусства. Не буду уточнять по какой причине, но случилось так, что в некую пятницу к нам пришли гости, мы накрыли стол, все прошло на высоком уровне, гости все потом разошлись по домам, а Алла осталась ночевать. Это была далеко не первая ее ночевка у нас дома, я как обычно отпустил свои шуточки насчет группового секса и перепутывания постелей, получил в ответ такие же шуточные угрозы жены и нарочито равнодушные отклики Аллы, и даже не думая о том, что может что-то случиться, благополучно провалился в сон, тем более и выпито было немало

Спрашиваю спросонок, что случилось, получаю ответ, но тут же забываю, потому что он не связан со здоровьем ребенка, а что-то там моя теща хочет от жены, тут же постоянно лейтмотивом звучит «завтра суббота», «завтра суббота», потом после полуночи «сегодня суббота», «сегодня суббота».

Кто там про тещу нехорошие анекдоты рассказывает? Она у меня золотая женщина! В общем, мытьем и катаньем она добивается того, что рано утром, в 7 часов, моя жена встает, тихонько умывается и одевается, убеждается в крепости сна нашего малыша, толкает меня, вкратце объясняет, что маме очень нужно ее присутствие в родительском доме буквально на полчаса, она собирает пакет для служащего в армии ее сына – брата моей жены, и чего-то очень важное и жизненно необходимое не может найти, несмотря на многократные объяснения по телефону, а сослуживец уже сегодня уезжает. В общем, DD, не суетись, не шуми, не разбуди ребенка, он до 9 ч должен поспать как обычно, если что (следуют инструкции, как занять ребенка), а она до этого обязательно вернется, телевизор не включать, курить выходить на балкон, если Алла проснется, поставить чайник и организовать легкий завтрак, в ванной висят чистые полотенца, она скоро вернется, (следуют рассуждения, что бы следовало сделать мне для дома в выходные), в общем – представили? Я сонный, в одних трусах стою в коридоре, слушаю весь этот поток сознания, в мыслях пока что ругань на тещу, что из-за ерунды не дала нам поспать в субботу (а гарантированно до 9 ч. это было возможно), желание поскорей закрыть за женой дверь и постараться уснуть. Прощальный поцелуй у дверей, и жена со смешком говорит, как бы припоминая мне мои вчерашние шуточки: «И к Алле, смотри, не приставай!». Я легким шлепком пониже спины придаю ей небольшое ускорение, закрываю дверь, широко зеваю и плетусь обратно.

Диспозиция. В нашей квартире 2 комнаты, большая и маленькая. В маленькой наша супружеская постель, вернее раздвигаемый маленький диванчик, рядом с которым кроватка с ребенком. В большой – большой диван, соответственно тоже раздвигаемый, когда у нас кто-то ночует. Чтоб попасть из коридора в маленькую комнату, надо пройти через большую. Когда я проходил в направлении от маленькой через большую в коридор, Алла мирно спала. И вот, открываю дверь в большую, которую до того жена предусмотрительно закрыла, чтоб наш разговор не мешал подруге спать, не имею еще никаких мыслей по поводу того, что мы с молодой девушкой почти одни в квартире, основная мысль о том, поскорей в кровать и спать, спать, спать, - и вижу лежащую на спине Аллу с широко открытыми глазами, соответственно и она меня видит, в одних трусах, с типичным утренним стояком. Несколько секунд немая сцена, затем я начинаю разговор, ибо же невежливо притвориться, якобы я не заметил, что она проснулась:

- Доброе утро, Алла! Как спала?

- Привет! А что случилось-то, почему она так резко ушла?

Начинаю путано и сбивчиво объяснять ей то, что успела мне рассказать жена, и потихоньку, чтоб не кричать с другого конца комнаты, подхожу к дивану. Мысли мои уже начинают крутиться вокруг интима, логично предполагаю, что она меня видит почти голого, видит эрекцию, и даже будучи девственной, нимало не сомневаюсь в том, что в теории секса она подкована, и своим разговором и несмущением дает знак о продолжении. Оказываюсь почти у изголовья, она укрыта одеялом до подбородка, я даже не вижу, в чем она – в пижаме, в ночной рубашке или в трусиках-лифчике

А трусы у меня фасона «типа семейные», но спереди ширинка без пуговиц. Естественно, в какой-то миг, преодолев сопротивление ткани, головка члена медленно выползает наружу. Вижу, что она это заметила, подавила улыбку и продолжает свои рассуждения на тему о моей теще, ее сыне, как она его балует, несмотря на его нахождение в армии и о том, что юноше пора превращаться в мужчину, и армия для этого лучшее место. Как я уже говорил, болтать она была мастерица, и имела свои непререкаемые суждения практически на любую тему, от высокой моды до дедовщины. Член уже более чем наполовину вылез из ширинки, в воздухе носятся флюиды секса, и тут меня озадачивает внутренний вопрос – «а как???». Вечером, как я уже говорил, я выпил, после проводов жены не умывался и зубы не чистил, во рту типичный вкус «как кошки нагадили», следовательно, нельзя ее целовать в губы, и своим запахом вызывать омерзение. Утром в туалет я еще не ходил, но малую нужду справил перед сном, а душ пока не принимал, следовательно, член пахнет потом и мочой, и давать в рот тоже не комильфо. Если сейчас отвлечься на гигиенические процедуры, будет потеряно время и темп, и тогда про интим надо будет забыть. Что у нас остается в запасе? Верно, анальный секс, тем более она девственна и мало ли, может именно согласится на анал с большей вероятностью, если обязательно хочет сберечь целку для единственного и неповторимого.

Жребий брошен, надо переходить Рубикон! Бормочу себе под нос «холодно что-то, согреться надо», внаглую откидываю одеяло, ложусь рядом, и снова укрываю уже нас обоих. Приятный сюрприз в том, что она не в ночнушке, не в пижаме и не в лифчике, а только в трусиках, грудь выглядит очень приятно и соблазнительно, размер чуть меньше третьего, немного бледные околососковые кружки и то ли природно, то ли от похожих околосексуальных мыслей торчащие горошинки сосочков. Очередная пара секунд последней сцены «Ревизора», видимо у нее в уме прокручиваются возможные варианты ее поведения, от резкого отпора до раскрытия объятий навстречу, и она выбирает «золотую середину», то есть не делает ничего, а продолжает с середины прерванную фразу о том, что вот в царской армии были и прапорщики и поручики, а в советской и российской прапорщики есть, но поручиков нет, и интересно, а какому званию они соответствуют? Машинально я отвечаю, что лейтенанту, ссылаюсь на Швейка, где Лукаша именуют и поручиком, и лейтенантом, особенно в немецких цитатах. И возникает забавная ситуация. Если в комнате было бы записывающее устройство, оно ничего особого не записало бы, ну ведут себе обычный треп молодые мужчина и женщина, каждый стремится показать свои начитанность и круг интересов, в то же время с уважением выслушивают мнение собеседника и ответы на прозвучавшие и непрозвучавшие вопросы. А если бы в комнате была бы видеокамера, да еще умеющая снимать в инфракрасном диапазоне, то есть проникать лучами под одеяло, то она бы зафиксировала, как я лег боком к ней (она пока лежала на спине, закинув руки за голову), одной рукой максимально извлек член из ширинки, включая и яйца, и стал головкой члена водить по ее бедру. Другой рукой я глажу ее грудь, поддеваю пальцем соски, чувствую, что организм откликается

Я глажу ей грудь и живот, другая рука, которая в района бедер водила членом по ее ногам, гладит ей промежность поверх трусиков, пытается проникнуть под них, тут первый маленький облом, она сжимает ножки, как бы делая знак, что туда (пока или вообще) нельзя. В то же время никаких препятствий моей правой руке, которая занимается ее верхней частью, не чинится, равно как и благосклонное отношение к левой, когда я оставляю в покое ее трусики и просто глажу ноги то пальцами, то членом. Я понимаю, что она не будет сама предпринимать никаких активных действий, но под влиянием минуты ли, давно замышленного и уловленного наконец стечения обстоятельств ли, я получил карт-бланш. Пусть она себе болтает, пусть я покажусь невежливым собеседником, но я хочу сосать ее соски. Одеяло слегка отбрасывается в сторону, чтоб обнажить ее до живота включительно, но пока трусики пусть остаются не на виду, вдруг это ее смутит. Как это приятно, целовать грудь, трогать тело и сосать соски молодой девушки. Какое незабываемое ощущение, как под языком и без того твердые соски становятся еще тверже! Инстинкт иногда толкает голову наверх, к ее губам, но разум тверд – пока нельзя! А она – ну представьте себе то ли ее выдержку, то ли силу воли, то ли упертость в замышленном – ни единым словом не дает понять мнимому микрофону, что в комнате ведется что-либо, помимо беседы. С чешской юмористической литературы (был упомянут еще и Чапек) ее мысль совершила плавный поворот к каким-то чешским актерам, сперва игравшим у себя, потом в Америке, что было весьма мне на руку, так как я мог только кивать и поддакивать, не вставляя никаких реплик, чего бы не было, если б она вдруг стала бы рассуждать о политике СЭВ, пражской весне или противостоянии хоккейных сборных СССР и ЧССР. Второй маленький облом стал мне в то же время и знаком, что она все чувствует, и поощряет. В пылу поцелуев груди и сосаний сосков я немного укусил ее, даже не укусил, а прикусил чуток. Вздрогнув, она положила свою руку мне на затылок, и немного ухватив за волосы, дернула назад, мол, будь осторожней. Но обратно под голову ее рука не ушла, а стала гладить меня по волосам. Паузы в ее речи стали чуть продолжительней, их можно было интерпретировать, как она пытается вспомнить очередной фильм, режиссера или актера. А можно было уже в полном согласии с зовом тела – она наслаждалась ласками!

Третий знак – в какой-то миг она прижала мою голову к своей груди, не обратив уже внимания на то, что другая рука, больше не пытаясь проникнуть в трусики, гладит их поверх. Армии вторжения перейти границу сопредельного государства! Одеяло улетело в одну сторону, изрядно мешающие моему члену мои собственные трусы – в другую, Алла была деликатно, но твердо перевернута вначале на бок, спиной ко мне, в такой позе с нее были стянуты и отброшены в третью сторону ее беленькие трусики, приятно контрастировавшие с ее смуглым загорелым телом, и затем она была поставлена в классическую коленно-локтевую позицию

Но первое слово, пусть даже сказанное самому себе, дороже второго! Мы пойдем другим путем! Тем более руки мне подсказывают, что ее выделений маловато для безболезненной дефлорации, если уж она настроилась на начальную боль, пусть это будет боль от анальной дефлорации. Клитор нащупать мне не удалось, проносится мысль, что раз речи ее прекратились, и в комнате повисло молчание, то вдруг она одумается и отдернется, я смачиваю пальцы слюной, и начинаю разминать колечко ануса. Прошу пардона у любителей изящной словесности, но мне пришлось и пару раз сплюнуть себе на ладонь, чтоб получше смазать головку члена и ее дырочку. Алла молчит, как будто не ее только что одолевало словесное недержание. Но, надеюсь, понимает, что я делаю, и никаких возражений не имеет. Член стоит как каменный; и, подлюка, будто впитывает в себя влагу, которым я его обтираю. Когда начинаю протискиваться в ее зад, даже мне становится больно, уж куда там девственной попочке. Возражения начинаются на половине головки. Всхлип, ойканье, дерганье, совсем иным тоном произнесенное «DD, тише, осторожней, болит». Пауза, я глажу ее поясницу, полушария ягодиц, продолжаю движение. Она пытается выпрямиться, я нажимаю на ее спину, снова возвращаю в позу «раком». Ну вот вроде и все, головка уже там, несмотря на то, что инстинкт рвется вперед, разумом торможу его, еще несколько секунд погоды не делают, но зато будет лучше. Алла несколько раз мотает головой из стороны в сторону, два раза глубоко вздыхает и склоняет голову на скрещенные руки. Я начинаю ее трахать в зад.

Утренний стояк – классная штука! А мужская душа – не просто потемки, а просто мрак и жуть! Добившись своего, имея молодую и красивую девушку в попу, которая покорно стоит передо мной раком, меня, параллельно получаемому удовольствию, начинают одолевать следующего рода мысли. Если я буду ее так неторопливо трахать, то кончу не очень скоро. Вряд ли Алла так кайфует от своего первого анала, скорее всего ее заводит необычность ситуации и первый интимный опыт. Сейчас она начнет прислушиваться не к своим мыслям, а к организму, и поймет, что ей, возможно, хочется иного. Я, собственно, не против и иных ласк, хочу, чтоб и она получила удовольствие, изведала все возможное, но сперва мне надо кончить, пойти в ванную, потом она, надо будет опять возбуждаться, вызывать эрекцию, а время-то идет, вдруг заплачет ребенок, или вернется жена. Стоп, а что будет, если из этой логической цепочки исключить одно звено? Не поможет ли этот шаг назад сделать два шага вперед?!

Я искусственно ускоряю движения, якобы вот-вот кончу. Алла заинтересованно (вот и выдала себя, в чем был на данный момент ее интерес – чтоб я побыстрей кончил) начинает мне подмахивать и даже пытается изобразить стон удовольствия. Хорошо, что в позе «раком» партнеры не видят лиц друг друга, ибо моя хитрая усмешка совсем не похожа на гримасу пароксизма страсти. Несколько резких толчков, и я «кончаю». Прижимаюсь плотно к ней, обхватываю руками тело, щупаю и хватаю все, до чего добираюсь, шепчу «молодец, Аллочка, как приятно, как хорошо мне!», укладываю на животик, целую волосы и шею, вдыхаю волшебный аромат юности и красоты, шепчу ей на ухо «спасибо тебе, милая моя девочка! Я сейчас вернусь». Вынимаю из ее попы, действительно несколько уменьшившийся член (братишка наверное обиделся, что последнюю минуту он играл не главную роль в процессе), по свойски уже легонько шлепаю (но совсем легонько, на грани шлепка и ласки, не дай бог обидится за такое панибратство) левой рукой по ее правой ягодице, а правой – по левой, и быстренько, пока она не повернулась на спину и не вздумала что-то сказать, иду в ванную…