Три и двое. глава двенадцатая: а кто у нас, тут, раб?

Я, конечно же, проверился. Чистый по всем статьям. Девка не обманула. Приободрённый результатами, я расставил ловушки этой влюблённой парочке. Сексом при мне они стеснялись заниматься, а вот голыми передо мной ходить — это, пожалуйста. В один из таких вечеров, когда Вика в халатике на голое тело, занималась своими царапками, старательно вытачивая из них оружие страсти, я поймал Лидку в коридоре. Просто схватил за талию, крутанул и упёр головой в стенку. Не давая ей опомниться, я спустил домашние штаны, и пошёл в атаку. Она дёрнулась вывернуться, но прижатая к стенке, только прибавила мне перчика. В таком положении — прижатой к стенке грудями и оттопыренной попкой — я её ещё ни разу не имел. Вулкан её спал, даже не подозревая о нападении, поэтому мой вход в неё выдавил стон, на который, конечно же, отреагировала Вика. Отклонившись в бок, она увидела меня с голой задницей и прижатую к стенке фигурку Лидки. Замерев в косом измерении, она так и сидела с пилочкой в руке, пока Лидка, сначала, сердито, а потом всё больше и больше ласково, ругала меня. Вулкан её проснулся, и теперь ничто не могло её остановить. В какой-то момент, я оттащил Лидку от стенки, поставил в проходе и показательно стал драть её, не позволяя сдвинуться с места или поменять позу. И чем больше я мучил её, тем сильней становились её встречные движения. Вика закусила губу, впилась глазами и, как мне было видно, ноги непроизвольно сжимались в те моменты, когда под моим натиском Лидка, всхлипывала, вскидывая голову. Жена зарычала, задёргалась, стараясь упереться руками на опору в пустом воздухе. Но смогла только упереться себе в коленки. Так и замерла, почувствовав, как вливаюсь в неё я.

Оставив стоявшую Лидку, часто дышавшую, с раскрасневшимся лицом, упираться плечом в стенку, я шагнул вперёд. Хотя член и чуть обвял после выброса спермы, он всё-таки был прямым, упругим и указывал строго на семь часов, поблескивая смазанный её и моими соками любви.

— Ко мне. — Вика, смотря на меня, как кролик на удава, положила пилочку, шагнула, развязывая поясок. — И в позу.

— Да. — Она повернулась ко мне, наклонилась. Я просто чувствовал, что она не желает, а просто умирает от ожидания такого вот секса. Жёсткого, силового и без всякого там «или».

Руки мои пробежали по спине и бёдрам Вики, повернутой лицом к Лидке, пощипали за ляжки, а потом потянули на себя, вбивая член в текущую щёлку. Какая она широкая! Вика рожала? Но какие сейчас и тут могут быть вопросы? Сейчас она, вытянувшаяся в струнку, дрожащая от желания, самое главное. Даже не Лидка, осевшая на пол, не отрывающая от нас взгляд, полный похоти, зависти, желания, непонятного искрящего чувства, от которого хотелось делать и большее перед её глазами.

Тихо, сдерживая громкий звук, Вика визжала. Подошедшая Лидка сначала подставила свои руки, а потом, присев, принялась ласкать грудь

Зажатый между Сибилой и Хабилой её влагалища, член героически боролся за существование, вновь и вновь пробиваясь внутрь. Женщина, принимавшая меня, чувствовала не только мои входы в неё. Она чувствовала, как поднимается сперма, накатывая к головке. И в тот самый момент, когда сперма была готова вырваться на свободные просторы её киски, она прохрипела.

— Не в меня.

— Только в тебя! — Я притянул её к себе за бёдра, чувствуя пульсацию её вулкана — более жаркого, более широкого, более ласкового, чем у Лидки. — И молчи! — Это уже Лидки, открывшей было рот.

— Мишенька! — Вика забилась как выброшенная на берег рыба, хватаясь за стенку, плечи Лидки. — Мишенька! Грудь её металась вместе с ней, выбивая из меня всё новые волны спермы. Откуда её столько у меня? Наверно, принимая во внимание, стремительную трату спермы за несколько дня до этого, организм расстарался. А я и был рад. Мне хотелось их всех обрюхатить. Что бы были таким вот пузырями что Лидка, что Вика. И эта мысль билась в жаркой моей голове.

Тяжело дыша, я потянул Лидку за голову, а потом и Вику к своему уставшему работнику. Он требовал ухода и ласки. Они вылизали, обсосали член, лобок, мошонку, а потом сидели на полу, смотря на меня послушными глазами, я же читал устав нашей семейной жизни. Все отношения — свободные. В семье все могут заниматься сексом, когда захотят и с кем захотят. Но женщины на этой территории мои женщины. Я единственный муж, а отношения Лидки и Вики это отношения уже другого рода, которые могут существовать у нас в семье. Все вопросы, касающиеся остального, решаются при соблюдении пункта первого — я муж всех женщин в моей семье. А кому не нравится — вот порог и чемодан.

К моему удивлению, обе приняли всё. Послушные, даже до подозрительности послушные, они быстро накрыли на стол, встали по команде у стенки — голые, не сходившие в ванну. И мне нравилась эта послушность, и им нравилось тоже быть такими рабынями. Если судить по их довольным лицам и прыгающим искоркам в глазах.

— Ладно. — Я развалился на стуле, вытянул ноги. — Одна сосёт, другая меня ласкает.

— Не переигрывай. — Лидка опустилась на коленки. — Не будь таким хамом. Ты же другой. Да, будь чуть грубым, властным, но не хамом.

— Ты делай свою работу. — Я наклонил её голову. — А ты иди сюда. — Вика закосила на Лидку, старательно втягивающую член в рот. — Поласкай меня своими пружинистыми сиськами!

Они меня провоцировали. Договорились спровоцировать, потом помучить отказом, но не ожидали такой революции. Уловка удалась, а вот революцию пришлось вновь и вновь доказывать. Лидка даже надула губки, но Вика, эта сладкая конфетка, свела всё в ласковые поцелуи, нежные объятия. Теперь они, в лёгких халатиках на голое тело, сидели напротив, пили чай, болтали, похихикивая, отчего наш мир в семье восстанавливался стремительными шагами. Но вот в полном ли объёме?

Меня мучили и другие вопросы, но события набирали какой-то совершенно сумасшедший темп.

***

У этой блондинки обольстительных форм из отдела продаж, стоявшей номером третьим в Лидкином списке на обольщение, накатил день рождения. Настоящий день рождения с застольем, подарками и приглашением нашей пары на это застолье.

Вика сегодня ночевала у себя дома, отчего мы были свободны в своих действиях. Собираясь на день рождения, мы подхихикивали, обсуждая блондинку, наше приглашение и представляющуюся возможность ближе познакомиться с ней. Лидки всё сердилась на меня, даже хлопнула пару раз по голове колготками, но одела чулочки на пояске, следуя моей логике. А вдруг продолжение разовьётся в такой мере, что и раздеться придётся. И при этом не будет стыдно. Крутанувшись у зеркала, она удовлетворённо кивнула своему изображению. Всё, готова! Теперь вперёд! Закрывая дверь за собой, внутри меня вдруг возникла чёткая мысль — «а ведь мы идём на такое неоднозначное мероприятие». Не знаю почему, но именно так «неоднозначное мероприятие».

Неоднозначное мероприятие прошло весело, много танцевали, пили, смеялись. Знакомые у неё весёлые. Как и красивые. Особенно женщины. Парочка из них мне очень и очень понравились. Такие подтянутые, стройные, юморные. Отличилась и Клара — напилась. Вернее сказать, употребила много, но в меру, отчего на ногах стояла, но голова явно требовала перезагрузки. Это чувствовалось, как только ты начинал танцевать с ней. В одном из танцев, пользуясь, что свет, по требованию танцевавших, свели к нескольким блёклым точкам по углам зала и гирлянды светомузыки вдоль сцены, она прижалась ко мне и шёпотом поведала все свои беды и перебеды. И что при живом муже, она как вдова, так как муж в очередной раз свалил в командировку куда-то к буржуинам. А как же? Отказаться от выгодного контракта он не может. И что после банкета ей опять одной тащить что-нибудь домой, и что, вообще, мы приятная пара и ей хотелось бы поближе узнать нас. Я, конечно же, посочувствовал ей, подчеркнув, что благосостояние дело важное, но не самое. Потом вылил на неё ...