... далее интимно!

Краткая аннотация: Молодой человек, со средним уровнем интеллекта, но со своими нравами и видами на жизнь, начинает половую жизнь с Ритой. Но прошу дочитать далее, прежде чем судить; «Здесь же категория «Инцест»? Мы такое не приветствуем! Отшлёпать автора!».

Произведение иллюстрировано большим количеством тематических изображений. Как любительскими снимками и профессиональными, серьёзными фотографиями, так и сатирическими рисунками, в стиле минимализма и хёнтай с аниме.

В комментариях ожидаю конструктивную критику.

Итак, прошу в водоворот повествования:

В 1993 году мы с сестрой остались без родителей.

«Их погубил рояль! Егорушка, рояль убил сначала папку, а следом и мамка ваша не проснулась!». — поведала нам папина сестра, тётя Маша.

Восьмилетняя Рита уже знает, объяснила мне что это такое: «Рояль — это такой музыкальный инструмент». А я никак не пойму, как так может быть: ещё неделю назад, папа обучал меня, шестилетнего мальчишку, забивать гвозди, работать отвёрткой и пассатижами. Он в это время был силён и умел, как он мог поддаться какому-то набору деревяшек и струн? Разве он не мог отбиться молотком? Проткнуть отвёрткой? Порвать струны пассатижами?

Тётя Маша стала нам вместо родителей, чему обе бабушки были только рады. Это она отвела меня в первый класс. Это она продолжила обучать меня и Ритку домоводству — видимо это у них с папой в крови. Тётя по случаю подарила мне машинку из жести, которую можно было завести металлическим ключиком, и она проезжала на этом заводе добрых десять метров по асфальту у дома.

«Что там внутри? Как она ездит?». — вопрос поставлен моим пытливым разумом и игрушка подверглась детальному изучению.

Я разобрал её до отдельных частей. Тётушка побранила меня и пообещала больше не дарить игрушек, если не соберу как было.

— Отлично, сынок! — через сутки моих мучительных проб и ошибок я вернул машинку к прежнему состоянию. — Это хорошее качество для мужчины: допытываться до истины и исправлять вероятные недоделки. Только помни: живой организм так рассматривать нельзя — обратно не соберёшь!

Зря она добавила последнее, зря: первым делом я исследовал себя. Не разобрал, конечно, но рассмотрел детально органы: пальцы, кожу на них, глаза и внутренности рта в зеркале. Пенис с мошонкой рассматривал и прощупывал долго. Затем настал черёд осмотра Ритки.

Конечно я видел её голой и раньше, но не детально. Зрачки её отличаются от моих лишь цветом радужки. Уши, которые я смог разглядеть красивее моих, лопоухих.

Рита не отбивалась до тех пор, пока я не попросил показать то, что находится под трусами.

Просто въехала мне кулачком в плечо, обозвала таким дебилом, который только и думает о письках. Я пообещал, что покажу и свою письку. Но Рита была непреклонна, пригрозила пожаловаться тёте.

Глаза не выцарапала, так что я принялся наблюдать за моими дамами. Но они были так скрытны, что дальше того, как ходят в нижнем белье я не дошёл.

Хоть получилось удачно обменять две квартиры на большую четырёхкомнатную, жили мы очень бедно. Конечно нам чем могли помогали бабушки, но тёте приходилось много и усердно работать: на трёх работах. В какой-то шарашке чертёжницей. Вечерами, или обучала будущих студентов графике, или мыла полы в одном или трёх из 27-ми подъездов, куда подрядилась убирать. Я и Ритка помогали ей как могли: таскали вёдра с водой и швабрами, оттирали срач алкашей.

К десяти моим годам тётя исхудала до состояния бабы Яги. К тому же ходила она всё время в обносках, которые отдавали нам сердобольные соседи. Да, впрочем, и мы с сестрой донашивали чьё-то барахло, умело подогнанное тётушкой на наши дистрофичные тела.

На вопрос Риты, почему она не замужем, почему без детей, ответила:

— Была замужем. Но он спился, заделать мне ребёнка не смог и куда-то исчез. Одна надежда на вас, племяши. Не спейтесь только, как ваши родители и мой муж. А там родите мне внучат. Хороших и здоровых детишек. Не подведите мои чаянья, ребятки, не подведите.

В тот вечер мы поговорили долго и познавательно. По крайней мере я узнал, как рождаются дети, откуда они берутся в животе женщин.

А на следующий день я познакомился с Фаей.

***

Какой ребёнок устоит перед возможностью перекусить овощами с чужой грядки? Тем более, что взять чужое, для полуголодной малышни в те годы, было делом, скорее чести — грабь награбленное: лазали в ларьки, тырили соки, курево, жвачку с вкладышами.

Я был абсолютно согласен с ребятами, что после купания необходимо пройтись по грядкам и кустам в садоводческом обществе, находящимся на пути от Илека до города. Обычно делали налёт на самые ближайшие сады-огороды, но в тот раз мы свернули на другую линию, потому что уже очистили продукцию на ближайших участках,

Набрали по несколько огурцов, слопали их без хлеба-соли, ещё и за пазуху накидали маленько. Идём домой и тут нас засекает мужчина. Он видимо охранник или хозяин какого-то участка. Мы естественно в рассыпную. Я удачно юркнул в лаз меж заборных досок, спрятался в кустах малины, пережидаю шухер. А малинка то какая спелая, а вкусная.

Так усердно собирал и толкал в рот, что не заметил появления хозяйки:

— Мальчик мне то хоть чуть-чуть оставь. — сказала, улыбаясь молодая женщина.

Скажи она что-то грубое или накричи на меня, я бы рванул с места, а весёлая интонация просьбы обескуражила меня. Я не стал умолять наказывать, как иногда было при поимке за подобное деяние, а просто извинился.

— Что же ты такой худой, малыш? Не кормят тебя родители что ли? — и голос у женщины такой нежный, успокаивающий. — Ты, наверное, уже в школу ходишь?

— В пятый класс перешёл.

— Десять лет тебе значит? Чего ж ты худенький? — от женщины веяло необычной добротой: возможно будь у неё молоко в сиськах, она сразу взялась бы меня кормить им. — Пойдём я тебя хоть колбаской с хлебушком накормлю. Меня звать Фаина Ильясовна.

— Я Егор Горячев. — Фаина Ильясовна располагала к откровенности, и я не стал врать.

Хозяйка прошла в лачугу, выложенную из кирпича, внутри топчан из дверного полотна вместо лежбища, столик и что-то подобное печке.

Фаина расстелила ткань поверх столика и поставила сумку с припасами. Шаткий столик развалился на наших глазах.

— Давно пора его выкинуть. Сядем на топчан. — она перестелила ткань на полотно и выложила продукты.

Поедая бутерброд, я пообещал отремонтировать столик. Теперь разглядел хозяйку внимательней.

Это я сейчас понимаю толк в пышках и толстушках, а в тот день я посчитал Фаю толстушкой. Так по крайней мере она выглядела в сравнении с худой и костлявой тётей Машей.

Теперь я знаю, как выглядят рисованные ангелочки-купидончики: с бочонками фаланг на пальцах и ямочками на локоточках с коленками, так и у Фаи ямочки у локтей и колен отчётливо видны на розовой плоти. И аромат от женщины исходил умопомрачающий — так видимо и пахнут небожители.

По мере трапезы я рассказал, что воспитывает нас тётя, а родители погибли в неравной схватке с роялем.

— В те времена многие отравились некачественным спиртом.

— Спиртом?

— Ну да, спирт «Рояль». Его продавали за бесценок литровыми бутылками. — хозяйка разъяснила мне мою ошибку и извинилась за горестное напоминание. Я переспросил почему она извинилась. — У нормальных людей принято извиняться за боль, причинённую даже по неосторожности.

— Фаина Ильясовна, давайте я столик отремонтирую. За кражу, за вкусные бутерброды. — я покраснел до цвета тех малиновых ягод. — Есть молоток и гвозди?

— Ну что ж, это справедливо.

Не скажу, что ремонт был качественный, но свою функцию, столик выполнял ещё несколько лет

— Да, толстомясых хер проебёшь. У них вся суть жиром заросшая. А вы кидаетесь. Бараны! — она вроде обиделась, хотя говорила, что не обидится.

Какая у девушек «суть», что под этим подразумевает Рита? Значит ли это, что если это нервные окончания, то во все женские тела их вложено одинаковое количество, как в полных, так и худых? Тогда действительно Рита права, и худые девушки должны чувствовать мужской орган лучше. Ведь кожица на моей головке тоньше, чем на стволе, мне приятны касания именно залупы.

— Рит, как ты думаешь — они муж и жена?

— У него обручальное кольцо есть, а у неё даже следа от кольца нет. Вряд ли... — Рита, слегка покраснев, вновь прошлась взглядом по волнам простыни, где угадывается моя эрекция. Ладони её опять сжаты коленками. Я такое часто замечал, но только сейчас стал размышлять — что ей движет в, понятно возбудительные моменты. — Гош, не обижайся... я... видела, как ты... дрочил в ванной. И не однажды.

Я залился краской смущения. Как она умудрилась? Я всегда закрываю дверь на щеколду. Через окошко из туалета? Я же сам хотел поглядеть, но Фаино воспитание не позволило мне переступить эту мораль.

— Я потом у себя в спальне мастурбировала. — ещё одно откровение, но уже не успокаивающее, а возбуждающее, заставившее забыть о Фае. И ладони её меж ножек, заходили туда-сюда. — Потом так классно спится. Я должна с тобой рассчитаться. Двинься к стенке.

Эта чертовка скрестила руки на подоле рубашки, подняла его и осталась в одних тонких трусиках, которые также мгновенно освободили тельце Риты. Я лишь некоторое время видел прыщики с алыми сосками и рыжеватый треугольник, а потом она легла рядом и накрыла треугольник одной ладонью, а грудки второй рукой.

«Ритка сдерживалась, сжимая ладони, чтобы случайно не положить их на письку. И сейчас у неё сдвинулась крыша — она просто не может себя контролировать: посчитала лучшей отговоркой признание, а немедленную мастурбацию применила для отговорки. Офигеть ты храбрая, Ритуля!»

Пальчики энергично зашевелились меж слегка разведённых ножек

и закрутили сосок правой груди вдоль оси вращения. И я решился помочь ей. Убрал руку с соска и повторил вращения. Рита задышала чаще и прерывисто. Ресницы закрытых глаз дёргались в такт моим ласкам. Губы раскрылись, язычок прошёлся по ним, туда-сюда...

Также облизывала свои губы Фая, после прополки грядки. Фая. Губы. Я.

Я, помнящий вкус единственного поцелуя губ богини.

Губы Риты призывно открыты, они, вероятно, также сладки...

Разворачиваю своё тело так, чтобы было удобнее поцеловать тайну меж губ, согнутую ногу кладу на левое бедро сестры.

Да. Да, да. Это волшебство какое-то. Рядом со мной лежит Фаечка, моя любимая, моя богиня.

Сильно всасываю уста, и сжимаю сосок. Рита делает резкий вдох, задерживает дыхание, а движения пальчиков меж ножек ускоряется, она стонет довольно громко и начинает дёргаться телом. Испугавшись, отпускаю и смотрю на сестру. У неё оказывается оргазм: ножки сильно сжали ладонь, поясница выгнута вверх.

Перевёл взгляд на губы — я их сильно насосал: они алые и припухлые, с ободочком.

Поправляя чёлку на лбу, вновь дотронулся до сестры. Она открыла глаза. Полные волшебной влаги очи, заворожили меня. Я чмокнул в ближайший, поцеловал в губы.

— Меня ещё никто не целовал. Гош, ты очумительный парень. — губы так и продолжали сверкать моими слюнями, глаза сводили с ума.

— А ты... мне подрочи... — кажется я произнёс бредовую просьбу, что сестра и подтверждает: медленно водит головой право-влево — станет Рита заниматься такой дуростью.

— Ты... — она запинается, я успеваю додумать: Рита брезгливая и ей противно даже дотронуться до пениса. — Ты не поверишь, КАК я этого хочу.

Сестра неумело, причиняя дискомфорт головке, высвободила пенис из трусов. Восхищённо держа ствол у корня, принялась рассматривать все извивы и впадинки. Шкурка вниз, к животу, вверх до капли из уретры. Капли начали смачивать сухие пальчики, стало комфортнее. Рита приостановила движения, даже одну руку убрала, другой сдавливая член у головки, выдавила побольше смазки

и совершила запредельное для моего разума: облизала эту влагу.

При этом она не смотрела на моё лицо: сестра будто священнодействовала с божественным атрибутом:

двигала шкурку вдоль, выворачивала её по оси и легонько перебирала яйца. Особенный кайф был, когда пальчики скользили по оголённой головке вниз, чудилось будто она проникала в какую-то полость.

Рита стоит на коленках: сисечки так заманчиво опустились, стали объёмистей.

Не помять такую прелесть не было возможности. Да, они в такой позе сестры, мягче, соски острее. Мои действия пробудили в Рите новые силы: пальцы мощнее охватили ствол, движения рук стали энергичнее.

— Кончаю! — прохрипел я.

Первая, как всегда самая крупная капля, попала куда-то над моей головой, вторая мне в лицо, последующие всё ближе к горящей огнём головке.

Ритка тоже задёргалась тазом, застонала в унисон со мной. Упав головой на мои бёдра, продолжила наблюдать как опадает пенис, опускаются яйца в расслабляющейся мошонке.

Вновь её чарующая улыбка, приветствовала мою.

— Тебе не противно было попробовать мою слизь? — сушь во рту мешала, делала шёпот скрипучим.

— Я вот это ещё хочу попробовать. Лежи, не шевелись, пожалуйста.

Сестра подвинулась к моему лицу, слизала каплю с моей щеки, подобрала остатки. Ей этого показалось недостаточно: вылизала и живот. И уж чтобы добить меня окончательно собрала ту каплю, которая вытекла из расслабленного пениса.

— Маша сказала, что сперма полезна для худых, говорила, что как только выйду замуж, начну активную половую жизнь, то, за год-полтора наберу вес.

— Вы с ней на такие темы разговариваете?

— А у кого же мне узнавать? Аська такая же целка, другим западло с нами, с дрыщами, общаться.

Рита проложила скомканные трусы возле письки, накинула ночнушку, легла со мной рядом на подушку. Наша беседа потекла в естественном направлении: я выпытывал неизвестное мне, она интересовалась кто из девушек мне понраву.

Да, она резко возбуждается, даже от простых слов, относящихся к соитиям: от этого её руки дрожат, и она их сжимает коленками. Сама очень удивилась, что я влюблён в Фаю, женщину на n лет старше меня

Рита поделилась секретом: Маша оказывается имеет тайную связь с мужчиной, супруга которого обросла жиром, влагалище до того просторное, кажется пещерой. А Маша хоть и худа, но страстна и туга дырочкой. И если случится, что я внезапно вернусь и входная дверь будет закрыта на засов, то не должен стучать-паниковать: сорокалетней тётушке также нужны ласки.

И эта подробность: «туга дырочкой». Рита рассматривала влагалище Маши? Но, наверное, чтобы это понять, нужен какой-либо... пробник, калибр?

Эта дырочка туга, эта не настолько, а эта вообще бескрайняя? Спросил у сестры. Оказывается, тётя поделилась с ней оценкой своего любовника. Они до того откровенны меж собой? Может тётя делится с Ритой приёмами соблазнения мужчин... ?

— Ты разве не заметил,

что она чуточку поправилась? Даже груди набрали объём. Вот бы мне познакомиться с таким парнем или мужчиной... — Рита мечтательно вздохнула и спросила: — Ты ведь помнишь какая наша мама была? А сиськи её помнишь?

— Не помню. — я едва не пустил слезу: воспоминания о родителях всегда так на мня действуют.

— У-у! Не такие, конечно, как у Файки, но зачётные. Когда ты не высасывал всё молоко, то я досасывала. Мама сама просила...

... Ты до четырёх лет просил и у мамы оно было... Какой это всё-таки кайф сосать материнскую грудь... Хоть бы на миг прижаться к тем соскам, лизнуть сладость из них... Блядский алкоголь, сука. Чтоб вы, торгаши ёбанные, сами поздыхали, твари, пидорасы!

И Рита расплакалась. За ней и я не удержался: разнюнился. Вспомнилось, что я всё-таки видел мамины груди: где-то в деревне, что ли, купались мы на речке и мама, не стесняясь нас, переодевала купальник. Спросил у сестры. Это было на Жилянке, где до этого жила Маша с мужем. Мы там часто отдыхали.

— Там, наверное, до сих пор есть грязевое озерцо. Люди обмазывались грязью, пахнущей тухлыми яйцами. Нам с тобой не разрешали мазаться, но мы отирались о ноги родителей, также извозюкивались.

а потом смывали грязь в Каргале. Не помнишь... ? Ну ты же трёхлетним шкетом был. Ещё без трусов бегал. Во-о-от с таким перчиком. — Рита показала мизинец. — Зато сейчас... достойный.

Упоминание о пенисе, да ещё с похвалой, подействовало на него нормальным образом. Рите такая же мысль пришла в голову, она, как бы гипнотизируя, уставилась на растущее чудо. И пока оно окрепло до состояния поднятого ствола зенитки, успела опять обнажиться, села на меня, придавив член к моему животу своей жарко-мокрой промежностью.

Я сразу перестал обращать внимание на то, как больно пенису, сдавливаемому с обоих сторон нашими костями. Смотрел как исчезает член, покрываемый лобковой костью, как он, выдавливая некую, неизвестную мне плоть, омачивая каштан волос слизью, сверкая головкой, выныривает из тесноты.

— Не лежи... просто так... , делай что-нибудь... сосок ласкай... Можно грубее... — Ритуля выдавливала из себя слова, смешивая их с охами и ахами.

Мне пришло на ум подмахнуть. Разок попал не в такт. Затем приноровился поднимать таз в тот момент, когда сестричка отодвигала попку к моим ногам. Такая скачка прервалась внезапным (для меня) оргазмом Риты. Она замерла, напрягла бёдра, сжав ими мой таз. Глаза в этот момент закатила к темечку и даже дышать прекратила.

— А мы ведь такими скачками можем в тебя его вогнать! Не боишься? — спросил сестру и мысленно ответил себе: «Это было бы лучше: член уже побаливает!».

— Нельзя! Я должна целкой быть до замужества... Ты скоро кончишь? А то лобок натёрла, болит.

— Давай ручками. И сиську подвинь — тебе ведь нравится.

Ритуля поднялась на ноги, раздвинула свои бёдра, осмотрела письку, вынесла вердикт:

— Так я ещё никогда не натирала. — сестра опустилась на коленки, устроилась поудобнее и принялась за удовлетворение моей похоти.

Она находится в таком положении, что заметна вся попка. И если сравнивать попку сестры с задницей Фаины, то одна ягодица малярши подобна всему крупу Риты. Поглаживая сосок, я вспомнил, как Генсек вколачивал пенис, как звонко бился его живот о мягкую жопу женщины.

— Рит, щас! — успел предупредить.

Рита прикрыла головку ладошкой, и сперма не разлетелась дальше моего живота. Сестра сразу принялась лакать молофью. Слижет языком, прикроет губки и смакует.

— У тебя в спальне ебучим духом пахнет. Иди ополоснись, я приберу, то, что натворили.

***

Тётя разбудила нас, уходя на работу. При этом она внимательно посмотрела нам в глаза.

— Может слышала, как мы шарахались ночью. — предположила сестра. — Ты сам как? Не болит член? У меня кажется кожа с лобка слезла. Я чо подумала — всё равно ведь сперму в рот отправляю. Может сразу его туда?

— Хуй в РОТ? — такое выражение я слышал от пацанов и думал, что это относится лишь к ругательству.

— Ага. Я сегодня к Файке подкачу, типа хочу своего парня таким ошарашить. Наверняка ей известно, как это правильно делать. Как подам знак, вали от нас в другую комнату.

Член ещё под утро был напряжённый, так, что намёки Ритули на что-то извращённое, опять же неизвестное мне, взбодрили его мигом. Как и мысли мои быстро нашли решение:

— Да чего там спрашивать? Вот так сделай. — я сунул свой большой палец себе в рот и принялся сосать, как соску. — У меня уже вот. — я встал из-за стола, показал эрекцию. — Ручками поможешь мне быстрее спустить.

Сестра ополоснула рот чаем, присела, слегка задумавшись охватила головку губами.

Всала, отпустила, раскрыла шире рот, после моего замечания, что зубки царапают кожу.

Это величайший кайф, чувствовать влажное тепло вокруг пениса. Я добавил к этому свою изюминку, начал двигать тазом. Иногда так сильно задвигал, что Рита закашливалась, просила быть осторожнее. Но когда я начал спускать, она сама сильнее всосалась и даже после окончания эякуляции ещё высасывала остатки.

— Мне нужно будет трусики поменять — мокрыми стали.

— Обоссалась?

— Дурачок! Из пизды натекло. Как у тебя из канальца слизь... такая же по вкусу... — Рита запустила ладошку себе в трусы, вынула:

— Попробуй.

Облизывая её пальцы, я почувствовал наступающую эрекцию. Сказал сестре.

— Мы опоздаем. Давай во время обеда. — она вновь отпила чай из пиалы, ополоснула рот. — Гош, ты если вздумаешь дрочить, предложи лучше мне — я до этого дела стала жадная. Жаль, что в письку нельзя, а так охота. Давай собирайся быстрее, время: цигель-цигель ай-люлю.

На лестничной площадке нам попалась Аська. Вот кому не спится: институтские каникулы, родители её нормально зарабатывают, она одна у них, так что ей не приходится заботиться о карманных деньгах.

— Я пять минут поболтаю. — сказала Рита.

А я понёсся на работу в надежде, что застану, как малярша переодевается. Но надеялся зря. Там по мимо неё и Генсека находились ещё два мужика. Электрик и сантехник. Они как раз принимали заявку, что, да где, будет расположено по утверждённой заказчиком схеме.

Фаина лишь мельком взглянула на меня, продолжила завтракать (это оказывается у неё такой распорядок работы). Я вышел на балкон, увидел сестру в сопровождении Аси. Рита часто жестикулировала, что-то говорила подружке. Догадка меня смутила — только бы сестра не похвасталась, только не это.

— А ссать куда мы будем? — громко спросила кого-то малярша. — Пускай стоит как можно дольше.

— Как всегда в ведёрко, и затем в канализацию. И помощники твои не помрут от смущения, если поссат как ты. — мужчина-сантехник также не стеснялся интимных подробностей.

Ладно мы с Ритой, видели друг друга писсающими

Так мы опробовали позу 69: Ритуля нависла над моим лицом попкой, ртом над «зениткой».

В таком положении есть небольшой минус. Особенно для брезгливых — носом тыкаешься в звёздочку ануса, но я был так возбуждён, что первоначальная острастка прошла, и я даже касался носом сморщенного сфинктера.

Ритуля тоже вначале не одобрила такую позу: волосня с мошонки лезет в нос, щекочет. Но приятного, в такой ориентации пениса относительно горла, гораздо больше.

Наши оргазмы совпали во времени,

так что мы высоко оценили новую позу.

Уснула она рядом со мной и утром мы попались тёте Маше.

Картина, если смотреть со стороны, эротичная: нога Риты лежит на моём бедре, в ладошке у неё эрегированный член из-под простыни видна голая, ничем не прикрытая, попка. Голова сестры где-то в районе моей подмышки.

Зато укорительный взгляд опекунши отнюдь некрасив.

— Я уже замечала за вами странности, но думала меж вами лишь беседы, а вы тут... Ритка! Ты мне обещала честь беречь! И с кем? Конечно с родным братом, будто других желающих нет.

— Не поверишь! Нет желающих псов кидаться на мослы. Вчера на танцах, ни одно чмо, не то, чтобы полезло целоваться, не глянуло в нашу с Асей сторону. И мы с Гошкой не в письку... целая я ещё.

— В задницу, что ли?

— Пока нет... сосу по чуть-чуть. Ты сама говорила насчёт питательности спермы.

Рита говорит, а я, услышав: «Пока нет!», чувствую новый подъём, опавшего было члена. Глянул на тётю — у той на лице никакой реакции. Она не расслышала? Или... ? Боюсь даже додумывать...

— Мне на работу нельзя опаздывать. Вечером дам вам нагоняя. — Маша вышла из комнаты, а я показал эрекцию Рите.

Видимо давление гормонов сказалось на моём рассудке: даже не подумал о состоянии тётушки, единственной нашей родной душе. И едва хлопнула входная дверь за тётей, как мы с Риткой припали к промежностям друг друга.

***

Вечером мы помогли тёте с подъездами, выслушали её наставления. Нотации в основном касались меня: мужская психика очень ранима и кидаться в крайности мне не рекомендуется. Есть вероятность, что супруга мне попадётся строгого воспитанная, не позволит себе перверсию. И буду я маяться, начну изменять или ещё хуже пьянствовать.

Рита высказала предположение, что современные девушки готовы к извращениям. Это только мы, её воспитанники, такие целомудренные.

Маша сказала, что она всё равно против наших игр, но ничего не может с этим поделать — ведь за нами не уследишь. И это выглядело как благословение.

В эту же ночь, я спал на Риткиной кровати: она чуть пошире и с пружинным матрасом. Мы вновь исполнили 69, вновь проснулись от Машиной побудки. Снова вместо зарядки обоюдное удовлетворение.

На работе, в один из перекуров, Рита вызвала Фаю на балкон. Они что-то долго обсуждали. О чём, я узнал только лёжа рядом с сестрой. Фая вначале обматерила меня, назвала треплом. Рита прикинулась что не понимает в чём претензии ко мне. Вроде убедила, что ничего не знает о том пассаже. А обратилась к ней, потому что не может поговорить ни с подружкой, ни тем более с тётей об анальном соитии. Мол хочет завлечь парня, но без проникновения во влагалище.

Фая хмыкнула, сказала, что если мужчина полюбит, то наличие целки для него не так важно. А на других плева может так сказаться, что посчитают девушку идиоткой и с большой вероятностью быстро изменят. Она привела в пример себя: вышла замуж девушкой. Муж поначалу души не чаял, а потом пообщался с друзьями, те рассказали ему об опытных своих жёнах, мол они такие страстно умелые в постели.

В конце концов женщина объяснила, как подготовиться к аналу.

Уходя домой, я спрятал «мыльницу» среди мешков со смесью, направив объектив на то место где висит чистая одежда Фаины.

Вечером мои дамы долго шушукались. Тётя иногда материлась, иногда смеялась. Затем они притихли где-то в ванной. Рита пришла в мою спальную и сказала, что сегодня будем здесь спать. Я выяснил почему: тётя (что естественно) возбудилась речами с Риткой, хочет пригласить любовника на ночь. И моя комната находится дальше от её спальни. Но если не получится любовнику вырваться, то хоть она не будет слышать, как Ритка лишается анальной целостности.

Сказать, что я прифигел до состояния ОХУЕЛ, значит ничего не сказать. Значит Маша знает, что сегодня я буду совокуплять член с жопой сестрички и возможно сама будет ебаться с мужиком, который по шумам может догадаться, что здесь происходит, а мы с Ритой, в свою очередь зная, что про нашу извращённую еблю знают и Маша, и её ёбарь, не будем осторожничать от слова совсем!

Эрекция, волнообразно поднимала член: от одних мыслей, он взлетал, от других, с грохотом падал на живот. Мне кажется тётя права: на меня это пагубно влияет. Куда подевались мои мечты о светлой любви к Фае? Она вряд ли допустила бы такой вариант: мы с ней совершаем акт, а в соседней комнате, кто-то похихикивает или совокупляется под наши взлёты к оргазмам.

Но, чёрт побери, сестра ближе, действия её развратны, и я подвластен им.

Даю себе обещание додумать это потом — Риточка не обращает внимание на непонятную работу «шлагбаума», приседает у моих ног:

— Я уже готова. Вот вазелин. Давай твой перчик намажем. — выдавливает пару сантиметров мази на головку, пальцем размазывает по поверхности, моментально восстановившей эрекцию, дубины. — Дыру мою тоже помажешь.

«ДЫРУ»? Они там с Машей, что, уже превратили ту маленькую звёздочку, в «чёрную дыру»? Чем? Из предметов похожих на пенис есть деревянная ручка открывашки, скалка и ручка швабры! Это входит в обряд подготовки к анальному соитию? Да ну, нафиг! Тогда мне жаль девушек. И даже пидоров жалко.

— Всё, размазала, нигде не оставила сухого места. Теперь он легко войдёт в мою малюсенькую дырочку.

Фуф, блин, всё-таки пока ещё дырочка. Рита становится на колени, грудью опускается на постель, раздвигая руками ягодички в стороны, показывает мне бледно-розовое кольцо. Из-за того, что девушка растянула ягодки в стороны, проявилось розовое пятно сфинктера.

Пятно подобно «яблочку» в центре мишени.

Я касаюсь его вазелиновой «колбаской» из тюбика. Рита хихикает, говорит, что прохладно, просит вначале вставить палец.

Что сейчас будет, не представляли ни она, ни тем более я. Палец проскакивает неожиданно легко. Двигаю туда-сюда, получаю одобрение сестры.

Она расставляет колени пошире, говорит, что готова.

Прикладываю головку к «мишени», дурею от опаски: залупа в два раза толще края сфинктера. Надавливаю, ожидаю какого-либо сопротивления мышц ануса

Но девушка ойкает, просит повременить, пусть «срака» привыкнет. Она убирает руки с ягодиц, и я ощущаю натуральное тепло вокруг него, плотность охватывания пениса. Я вряд ли смогу так сильно сдавить пальцами ствол. Рита начинает сама двигать тазом, и приноравливать положение спины.

Нескольких фрикций хватило для моего перевозбуждённого организма...

— Аську тоже жалей, хорошо? — начала говорить Рита, вытирая мой пенис тряпочкой. — Завтра в обед она будет готова.

— Ты сама как себя чувствуешь?

— Как будто похезала после запора. Только не кончила. Полижи мне... Тихо... слышишь? — вдруг притихла сестра. — Машин любовник пришёл. Вот бы посмотреть, как опытные мужики трахают. Минут десять им дадим и потом...

— Рит, не надо... Это же наша родная тётя, считай мама. — меня действительно пугает распущенность Риты. Сейчас она захочет посмотреть, а потом что? Ляжет рядом с ними и попросит трахнуть и себя? — Я, кстати, спрятал камеру на квартире. Вовка попросил снять, как будет переодеваться Фаина. — думаю может этим отвлечь сестру.

— И ему тоже жирные нравятся? Вы чо все с ума посходили, на жиртрест падкие.

— Не только полные ему нравятся, но и Ася. — вру Рите, надеясь, что она скажет подружке, та пригласит на «киносеанс» моего друга. — Он вообще-то ещё ни с кем не...

— Девственник значит. Утром позвоню ей. Если бы она не была моей подружкой, я бы не разрешила ей сосать у тебя, так что ей будет партнёр.

Отведённое ей тёте и мужчине время подходило к концу и сейчас самый лучший момент окончательно отвлечь сестру. Сказал, что она умничка и поцеловал в губы, с них постепенно опустился на животик, а там она уже сама раскинула ножки, подхватила их под коленки ветками-ручками.

Запомнил, что ей больше нравятся всасывания малых губ, особенно того места где они сходятся у лобка. Первые поцелуи ласкательные, подготавливающие к последующим, засасывающим до боли. Добившись от её организма первого, несильного оргазма, надумал трахать её в попку указательным пальцем. Благо, что смазка ещё не смыта, так что палец легко проник за сфинктер.

«А что если большим я с краю влагалища буду тереть? Она ведь сама туда проникала по вторую фалангу». — подумал и сделал.

Сестра дёрнулась, посмотрела мне в глаза, сказала:

— Осторожней только. — это шёпот грома.

Оставив пальцы в дырочках, я поднял лицо к её губам, поцеловал:

— Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Но был бы рад произвести эту операцию. Ты ведь знаешь, как я нежен. — вновь целую в губы и массажирую промежность. И она отвечает:

— Бля, Гош, какой ты замечательный любовник. Ты будешь одАрен!

— Если бы я тебя не знал, то посчитал бы самой распущенной блядью... Ну ты же сама сказала, что я замечательный любовник. — продолжая целовать губы до боли, до стона, надавливаю большим пальцем на кожицу плевы.

Риточку охватывает судорога оргазма, она поднимает таз выше, сильнее натягивает «тетиву» целки, но боль её отрезвляет, она роняет ноги на постель...

— Хочу сейчас. Выеби меня в пизду. На хуй эта целка кому-то нужна, а ты достоин такого подарка. Вряд ли твоя жена будет девственницей, так что, иди, хорошенько помой пенис, а я застелю... брачную постель. Буду хранить эту простыню, помнить о наших соитиях.

Только успеваю опустить ноги на пол, как скрипнула кровать в спальне тёти. Раз. Другой. Ритм хороший.

Сестра сразу забыла, что собиралась сделать, накинула ночнушку и пошла наблюдать. Не знаю, что она там увидит — вряд ли Маша оставила торшер включённым.

Мораль моя терпит поражение перед похотью — бреду за Ритой. Шорох наших ступней совпадает со скрипом кровати под тётушкой — дверь в спальную приоткрыта, света уличных фонарей хватает, чтобы увидеть, как Маша высоко задрала колени, голени прикрывают от нас задницу некрупного (как я себе представлял) мужчины меж её ног. Он совершает возвратно-поступательные движения, ни разу не сбиваясь с ритма.

Кровать тёти стоит поперёк комнаты, окно находится напротив дверей, и мы видим только силуэт совокупляющихся. Тётушка внезапно окольцовывает тело мужчины ногами и руками. В наступившей тишине слышу своё сердцебиение: мы замираем, не дышим.

Маша отпускает мужчину, но ноги не отпускает, а наоборот задирает их ещё выше, охватывает ступни ладонями, партнёр принимается за прежнее. С его движениями оживаю и я.

Поднимаю подол сестры, примащиваю член к анусу — он ещё в смазке, легко пропускает меня. Рита опирается о косяк плечом, сразу начинает подмахивать. Я подстраиваюсь под фрикции тётиного партнёра.

Осознаю, что свершаю настоящий половой акт (пусть и извращённый), понимаю всё великолепие, ставшего не тайным, действа. Прислушиваюсь к своим ощущениям: трение ствола заметнее, а вот с головкой что-то непонятное — будто её нет. Но такого же не может быть! Вынимая пенис из клоаки, понял — сфинктер сильно давит на ствол, перекрывает все чувства. Приноровился частично вынимать залупу (до состояния, что вот-вот выскочит совсем), и толкать свой таз до касания о бархат Риткиной попки. Откормить бы её побыстрее, да не осторожничать, боясь разбить «бампер», а вбивать по яйца, чтобы так же жопа звенела, как Файкина.

Когда мужчина замирает, пережидая оргазм тёти, я также не шевелюсь. Пару раз Риткин оргазм совпадал с экстазом Маши, тогда она прикрывала рот, чтобы не выдать усиленным дыханием наше присутствие (до кровати всего пара метров). Сестричкины ножки-веточки, сведённые судорогой оргазма, подкашиваются в коленках, она чуть ли не падает, но я крепко вцепился за попку Ритули, удерживаю.

Можно было перестать наблюдать, но Рита, наверное, хочет дождаться, когда мужчина будет спускать. Я тоже почувствовал, что моя эякуляция наступит вот-вот. Сдерживаюсь — хочу порадовать и Риту.

Я задержался всего на тройку секунд — спустил в тот момент, когда мужчина громко застонал, ему вторила тётя, вновь окольцевавшая конечностями партнёра. Силы покинули меня — Ритуля моя сразу осела на пол...

На кровати зашевелились, и мы ретировались в спальную.

При свете торшера я заметил покраснения в глазах сестрицы. Она снова поблагодарила, назвала самым лучшим из мужчин, сообщила, что целку будем ломать завтра. Всё по науке!

Когда я вернулся из ванной, моя любовница спала, свернувшись в позу эмбриона. Укрыл её простынёй и также уснул.

Утром мы получили хорошеньких пиздюлей, как назвала побои мокрым полотенцем, тётя.

Оказывается, она ночью вставала и наступила на лужицу спермы, вытекшую из ануса Риты.

Побои мы стерпели. Но обидные слова: отродья пьяной суки, выблядки алкашки, которая наебла нас не известно от кого, может от отарного барана. Да лучше бы она (тётя) сдала нас в детдом, пусть бы тебя, блядь, (Риту) начали ебать сразу после поступления все преподаватели и малышня. А над тобой, (надо мной) сопля, пусть бы смеялись все девочки и я окончил свою жизнь, как мать, в пьяном угаре. Эти слова были самыми болезненными. Я увидел, что Рита собирается тем же ответить (не любит она, когда о

маме плохо говорят), успел закрыть ей рот и прижать к себе.

А дальше было ещё страшнее: Маша пошла на кухню, мы услышали, как зазвенел стакан по столешнице, забулькала жидкость. Я кинулся туда, успел увидеть, как тётя выпила содержимое. Мой крайний страх не оправдался — тётя выпила не уксус: бутылка водки была непочатая — осталась половина.

Ноги мои подкосились, я опустился на колени перед родненькой душой, разревелся прося прощения, охватил её за бёдра, ткнул нос в живот. Тут и Рита подошла, обняла тётю за шею, всхлипнув, также попросила прощения.

— Я вам посвятила свою жизнь, вырастила, а вы... мне ведь тоже нравятся мужские объятия... а вы... где я такого мужика найду? Ебётесь, но зачем мне мешать? Вам не запрещаю... а вы... — тётя быстро пьянела, но говорить могла. — Наверное в этом есть и моя вина: не правильно воспитала. И вы меня простите. Нет больше у меня никого, кроме вас... засранцы. А на тебя, доченька, воздействуют Ленкины гены. Она такая же оторва была. Все парни в неё были влюблены, все до последнего шкета на нашей улице Курашасайской.

— Там твоя подружка ещё живёт. — так и не подняв голову с плеча Маши, сказала Рита. — А Гоша в папу пошёл?

— А Гоша... Егорушка наш... — тётя пролила слезу на моё темечко. — Так и быть... Раз случилось такое... Егора родила другая женщина...

Я так и присел на пол.

— Ленка после твоего рождения запила. Скучно ей видите ли стало. Раз бухнёт, месяц держится, два, уже не месяц терпит, меньше. Так и зачали второго... , а может даже не от Васи наебла, шалава. Прости, Господи! Родился уродец. В роддоме же и умер. А ты, родненький, в отказниках, уже готовый к отправке в приют для новорождённых... Врач и уговорила Ленку с Васей взять тебя, мой сынок. Ленка после этого долго не пила, но времена... хуинные пошли. Это конечно грех так говорить, но это хорошо, что они померли. Неизвестно что с вами было бы.

Эти слова подействовали на Риту — она также упала на колени, громко заревела и теребила подол Машиного халата до тех пор, пока и тётя не присела к нам. Вскоре алкоголь усыпил мою родненькую. Мы с Ритой понесли её на кровать.

Затем сели на кухне и начали беседовать. О том, о сём. Рита корила свою похоть, заставившую её подглядывать. Этим напомнила мне про «мыльницу» и про работу. Работать не хотелось, а вот фотоаппарат нужно забрать. Рита сказала, что сходит за ним, мол у меня глаза от слёз красные, стрёмно парню так показываться на улице.

Но я был убедительней.

Хоть и субботний день, но работу не отменили. Генсека не было, сказал Фае, что вчера насмотрелся на сварку, всю ночь Рита и тётя со мной возились. Женщина посочувствовала, сказала, что в понедельник ждёт на работе. Я успел зашмыгнуть за «мыльницей», сразу отнёс её Вовке — заряд всё равно кончился, да и настроения не было.

Рита дома занялась уборкой, назначив меня поваром.

Чистка овощей прекрасное время для раздумий. Мне кажется тётя ошибается: не могла женщина с таким вкусным молоком в груди быть блядью. Мама была самой нежностью: как мне были приятны её объятья. Да, я вспоминаю, как она, даже будучи пьяной, не забывала кормить нас с Ритой, следила за нашим одеянием, укутывала во время осенних и зимних стуж. Не могла она блядовать! Ведь она давала папе клятву верности.

Но червь сомнения вылез: в состоянии опьянения, она могла и не понимать, что с ней вытворяют собутыльники. Мне же известен случай, когда дворовые парни подхватили пьяную женщину, уснувшую на лавочке у дома, заволокли в подвал. Меня потянуло туда же. Её раздели и ебали на грязном матрасе. Она была никакая — тряпка с дырой. Парни и мне, шестнадцатилетнему, предлагали ебать сколько хочу. А эта женщина была замужняя, это я точно знаю.

Что и маму так могли? Не-е-ет... Но вероятность велика... Бля, аж башка заболела... Погоди-ка... помню ведь: «Ну не при детях же! Пускай уснут!». — говорит мама какому-то дядьке. Что не при детях? Что её могло смущать? Только ебля при нас. Сука. Получается действительно блядь! И это в довольно трезвом состоянии, осознанно!

А папа тогда где был? Вот этого не помню. Что ж ты, папа, не уследил? И не единожды проворонил! Ведь мне уже пять или шесть лет было, а она пьянствовала после родов Ритки. Могла ведь какая-то кодла пацанов, подловить её где-нибудь и так же, как ту бабу, выебать в любом месте и в любом количестве ебарей. Наспускали ей полную пизду спермы, и забеременела... тем... уродцем.

Значит правду говорит Маша: блядью была моя кормилица. Как так? Добрая, ласковая женщина, выпивая стопку алкоголя, перевоплощалась в исчадье, в... тряпку с дырой. Что тобой двигало, мамочка? Почему ты, как объясняла всем, скучала? Семья, ребёнок, работа, различные хобби — можно же было этим отвлечься. Ага, тяпнуть рюмочку легче.

А если она была не выпивши, блядовала? Да, ну нафиг! В трезвом уме не могла! С какого хера пьянки начинались по пятницам? Почему каждую неделю? Кто заводила? Тётя обвиняет маму. Значит ли это, что желание выпить возникало, когда появлялось желание блядануть? Ведь тогда можно напроситься к кому-нибудь в гости, соорудить у себя застолье...

Почему я не припомню, где в такие дни был папа? Вряд ли он работал в выходные, увлечений у него тоже не было... Нет! Был он на сабантуях! Просто легко пьянел! Засыпал где-то под столом... эх, пап... Поэтому ты и умер первым.

И вновь права тётя: не умерли бы они, стали бы, и мы алкашами... Ведь дочь той женщины, которую ебли в подвале, также бухает, и уже в 18 лет родила...

Оберегла, ты нас, тётя... нет, не тётя! Няня! Мама! Пожертвовала ты, мама, своей жизнью, чтобы вырастить нас.

Не-е-ет, я со своей женой так не поступлю! Пусть только попробует блядануть, прибью суку.

Бля, аж порезался. И бухать не буду! Всю жизнь можно просрать!

***

Прошла неделя. Ни о каких соитиях мы не думали, Рита спала у себя, мама осунулась, но подрабатывать не забросила.

Общаясь с Фаиной, интересовался, знает ли она кого-нибудь, кто продаёт старый комп. Женщина посоветовала лучше приобрести инструмент, который я видел у сантехника, попрактиковаться и начать работать на себя. А компьютер ещё успею навесить себе на шею. Вот её дочь, целыми днями и ночами переписывается с кем попало, учёбу забросила. Фая жалеет, что купила ей ноутбук.

— Ты хоть знаешь, как им пользоваться... ? Купишь старьё, которое уже не подходит для интернета. Всякие там операционки, антивирусы, диски-шмиски, камеры, и тому подобная хрень. Походи вначале на курсы, если уж тебе приспичило иметь обузу. Моя, кстати, на следующей неделе записалась на курсы по... какому-то там шопу. Узнаю у неё сколько стоит учёба для таких как ты... А давай знаешь, как сделаем? Айда сегодня к нам домой, посмотришь на деле как это сложно, сразу пропадёт желание. Только ты мне смотри — девочку мою не соврати.

Вот зачем она добавила последние фразы? Член задребезжал как бешеный звонок. Я ещё не видел её дочку, но уже захотел трахнуть — в моём представлении дочка также полна ляжками, объёмиста сиськами

Фаина живёт вначале улицы Маресьева, в доме финского образца. На приусадебном участке у неё банька капитального строения. По случаю субботы, дочь, угловатый подросток, с остриями колен и локтей, но с заметными выпуклостями под блузкой, уже приготовила баню и, лишь полчаса уделив нашему с Ритой знакомству с компьютером, ошарашив многочисленными терминами, отпросилась на день рождения подружки. Мы с сестрой тоже собрались домой.

— Побудьте моими гостями. Сонька только к полуночи вернётся домой, мне одной надоело телек зырить. Посидите, а? Поболтаем. А пошлите в баню?

— Да мы без принадлежностей... — начал я.

— И он мужчина как никак... — сказала сестра.

— Полотенца у меня есть, мужчина и мы будем обёрнуты простынями. Похлещимся вениками, попарим спины... У меня, поясничный хондроз обострился. Давай, Рит, уговаривай брата.

Это я должен уговаривать сестру — она не желает: ревнует видимо. А я прям горю желанием насладиться распаренной вагиной. А может Фаина видит, что Рита против, но начала действовать по-хитрому: мол, ты, Рита, хозяйка положения, ты управляй, но помни, что просьбу отклонять некультурно.

Итого: через некоторое время мы сидели на полках в бане, я прикрыл бёдра полотенцем, женщина свои прелести — большой простынёй, а Рита решила похвастать новым бельём — чёрными кружевными трусиками и тёмно-фиолетовым лифчиком. Его пришлось покупать отдельно — оказалось, что попка сестры не подходит под размер лифчика, а комплект, где подходит бюстгальтер, имеет маленькие трусики. Рита хвасталась и перед мамой, а мне шепнула, что пара палок в её попу расширила охват задницы, теперь надо в грудки втирать молофью.

Согрелись хорошо, вышли в предбанник, попили чаю.

При этом простыня на теле хозяйки постепенно сползла с грудей до оголения сосков. Я сидел на табуретке, рядом с Фаиной, незаметно поправить пенис не могу, и он, как мачта,— Фая отвечала медленно, полушёпотом. Под такой звук, склонив голову на плечо и грудь женщины, уснула моя сестрёнка.

— Вылизала я все девичьи силы, уснула моя лапонька.

— А почему ты с Геннадием... ?

— Жалею его — жена у него больная. Не знаю насколько больна, но я ему верю... — несколько минут мы помолчали, я размышлял что ещё спросить. Любопытно всё, но тактично ли... — Ты как?

— Не обижу если поинтересуюсь, почему в попу? Влагалище большое?

— Возможно и большое, мужчины не говорят. А в попу... Сегодня самый вероятный день для зачатия. Через две недели приходите с сестрой, ляжем на постели... Соня? Отправлю к бабушке.

— А почему не в следующую субботу? Или сегодня

— Всё тебе скажи... Ладно... Соня приведёт подружку... , а сегодня мне хватит.

Она резко сменила тему, вновь посоветовала не торопиться с покупкой компьютера, лучше начать работать на себя. И для Риты у неё есть вариант: стать фотомоделью. Сейчас такая мода, шьют модельную одежду на худеньких и стройных, и Рита по её прикидкам вполне подходит для дефиле по подиумам. Но нужно ехать в Россию, в Москву, там ближайшие дома моделей.

И она поспособствует нам: есть у неё один фотограф, конечно не европейского уровня, но его будет достаточно, чтобы сделать десяток-другой снимков и отправить резюме по домам моделей. И если опыт с Ритой будет хорошим, то и для Сони она выберет такой путь.

***

В понедельник началась другая жизнь. А в воскресение мама поинтересовалась у нас, как мы отнесёмся к тому, что Александр будет у нас жить... Он окончательно бросает свой жиртрест и готов начать совместную жизнь с нашей родненькой. Обнял её, сказал, что теперь она может посвятить остаток жизни себе — нам довольно.

С утра на работе случился простой: не хватает стройматериалов. Требуются какие-то специфические для выравнивания пола, после которого можно продолжить работу со стенами. Фая отправила Риту переодеться в самое лучшее что у неё есть, а мне нужно обратиться к сантехнику и напроситься в ученики. Он сегодня работает рядом. Созвонилась с Сакеном, попросила за меня.

Я честно ответил мужчине, что нужно выбирать профессию, а на учёбу в институтах или хотя бы в лицеях нет ни финансов, ни желания. Он согласился с моими доводами, учёбу начнём со вторника. И если ему понравятся мои рвения и работоспособность, то он будет делиться заработком.

Давно я не был у Вована. И там застал... Асю. Рита в тот раз созвонилась с подружкой посоветовала обратить внимание на, пусть прыщавого, но готового на не одно соитие парня, которого осенью отправят на службу. Мне было легко свести их, познакомить, а там уже пусть сами разбираются.

Я не показал вида, что меж мной и девушкой была связь, поговорил о том, о сём. Спросил, что там с «мыльницей». Он обругал меня: я не ту кнопку нажал, получился снимок. Но я обрадовался такому проколу: мои чувства к Фае изменились.

События с тётей пробудили во мне уснувшие навыки такта, я не торопился действовать, говорить что-либо, без должного осознания правильности поступков.

Через Фаю мы сообщили Генсеку, что увольняемся. Вечером состоялось официальное знакомство с Александром, который позволил называть его Сашей. По этому случаю на столе появилось вино, опьяняющее действие которого развязало язык маме. Она сказала, чтобы он не смущался если увидит, что мы с Ритой спим на одной постели. Мол так надо, она не против.

Ритуля по этому поводу настроилась на дефлорацию, но к ночи случился облом в виде месячных, вызванных раньше срока, обильными оргазмами в субботу и выпитым напитком сегодня. Но от порции спермы меж умелого язычка и нёба не отказалась: «Жадная я до сметанки из мужской соски!»

Вот такие перемены произошли в моей жизни в понедельник.

***

Четверг тоже оказался приятным днём. Во-первых, Сакену понравилось моё рвение, желание трудиться и смышлёность с пространственными предложениями, расположить тот или иной узел относительно стен, стояков. После выполнения заказа он выделил мне 20% заработка. И это оказалось больше чем платил Генсек. Учитель посетовал, что в Казахстане не так ценят специалистов и он надумывает поехать работать в Оренбург.

Оренбург! Там живёт моя первая любовь!

Вот бы и мне туда поехать, разузнать адрес и встретиться после пятилетней разлуки с феей Фаей. Ей уже тридцать с лишним лет, как она там? Помнит обо мне? Также свежа и элегантна?

Намекнул Сакену, что поехал бы с ним. Вдвоём мы выполним больший объём работ. Он пообещал подумать.

Но я решил готовиться к положительному ответу. Первое, что нужно сделать это попытаться узнать адрес Фаи. Я ведь был у неё дома, там живут её родители, придумаю, что сказать и расспрошу о адресе.

Подскакивая как малое дитя, я шёл домой с ещё большей уверенностью, что в Оренбурге наша встреча состоится.

Ритуля моя эти дни тратит на просмотр модных журналов, обучается позировать для съёмок. Сблизилась с Соней, которая показывает ей различные парады дефиле, наряды от знаменитых домов моды. Рита хотела бы сегодня произвести дефлорацию, но в субботу её пригласила Соня. Устроят девичник вчетвером, и сестре не хочется показывать «рванину» письки Фаине.

***

В субботу Рита приползла домой такая «выебанная» (по её словам),

что ни о каком сексе даже думать не хочет. Вот у меня есть рука, вот её пизда, «Смотри и онани... !», так на полуслове и уснула.

В воскресение рассказывать, как Фая довела её до такого состояния, не стала: «Это чисто женское дело!». Поведала только, что она и Галина, подружка Сони, облачались в одежды Фаиной дочери, укутывали тела гипюром занавесок. «А потом купались и... а дальше тебе нельзя! В субботу, если Фая позволит, то мы расскажем тебе. Сегодня будем ебаться в пизду, а кончать в жопу! Хватит тебя динамить!»

— Родненькая моя, я возможно поеду с Сакеном в Оренбург. Там встречусь с Фаей. И вряд ли удержусь перед искусом... Не обижайся, ага? А когда вернусь, то официально попрошу твоей руки у мамы Маши. Мы ведь можем пожениться... !

— Ты хочешь, чтобы я была твоей женой? Пиздец, бля!

— Какие-то проблемы?

— Бля, Егор, ты что не соображаешь? У меня возможно намечается карьера модели, а это разъезды по показам мод. И тут херак! Рита бля, беременна... Даже, пусть не беременна! Но я пожить хочу нормально, попутешествовать, ты всю мою мечту губишь этим предложением. Учись, работай, копи капитал, а потом думай о женитьбе. Вон, кстати, Сонька оказывается слюну на тебя пустила. А что? И мамочку поёбывать будешь и Соню. — в ней проснулась та стерва, которая была готова кинуться в драку с Машей. — Я ведь тоже хочу и с тобой поебаться и с кем-нибудь... узнать всё разнообразие хуёв — ты то рад стараться: и Рите с Асей за щеку дать, и Фаю в жопу выебать. И я так хочу: с двумя сразу...

... Во мне ведь кровь бляди, не забыл? — попытался погладить её по плечу, чмокнул в щёку. — Иди ты на хуй, Егорушка. Всё настроение испортил, блядь. Всё! Никакой тебе целки! Сонькину дождёшься!

Она накинула халат и пошла в туалет... высерать злобу. Вот ведь гадина какая! Блядовать ей охота. Да и пошла ты на... в пизду!

***

Ни мама, ни тем более Александр, не лезут к нам с расспросами, почему мы не разговариваем. День, два прошли. Во вторник Ритка принесла отпечатки снимков, похвалилась ими. Поинтересовалась нашим мнением, какие лучше отослать в резюме.

На ночь я взялся изучать сантехнические термины и познавать различия метрической и дюймовой системы измерений труб и резьб.

Рита пришла около полуночи. Показала более откровенные снимки: полуголая, обнажённая, то на кресле, то на комоде. Это начинает меня бесить — эта блядь однозначно, как минимум отсосала фотографу. И это ещё до нашей ссоры. Откидываю снимки ей на подол, отворачиваюсь к стене.

— Я здесь полежу... Возможно это наша последняя ночь вместе. Спи, мой хороший братик. Помни, что мы вскормлены одним молоком и какой бы блядью я не была, люблю тебя, родненький мой Гошенька. И зря ты психуешь, не было у меня с фотографом ничего... , всего лишь потекла...

Я развернулся к ней лицом, поцеловал. Начал выкладывать своё виденье нашего существования: пусть она пять лет отдаст своей карьере, безудержному блядству, я на такое согласен, а потом мы вновь поговорим и если у нас всё будет оговорено, то никакого блядства не должно быть и в помине! Я не допущу чтобы моя жена изменяла мне. Удушу, нахуй!

В глазках моей Ритули появляются слёзки, она, моргнув ими, выразила согласие. Слизывая слёзки, приступил к возбуждению своей девственницы.

— Я сейчас вернусь. — вырвалась змейкой.

Она пошла в ванную, зашурудила там какими-то принадлежностями.

Вернулась облачённая в новое одеяние. Пеньюар называется.

Рита давно мечтала о таком, лазурного цвета, белье для будуара. Вновь у меня мелькают мысли ревности: не только для меня такие одеяния.

К бесам мои мысли! Особенно сейчас! Ведь я желаю быть первым у моей молочной сестрицы. Я с первой ночи мечтал войти в узину, раскрыть окончательно её блядскую сущность. И она... , пусть даже не быть нам вместе, будет помнить мои ласки.

Думаю, и наслаждаюсь неумелыми вращениями тельца у моей кровати. Рита, то скинет с плеч халатик, то вновь запахнётся им до горла. После того как полупрозрачный халатик отброшен на спинку кровати, приходит черёд комбинашки. С ней Рита выделывает свои трюки: уронит бретельку с плеча, поднимая одну, упускает вторую. Грудки при этом оголяются до края сосков, которые в полупрозрачной тени белья, сверкают алым фонарём маяка.

С трусиками получилось ещё эротичней: резиночку опустит спереди до чёрных волос, смущённо скривит ротик, отодвинув перемычку, намочит пальчик влагалищным соком и облизывает его.

Она определённо обдумала весь сценарий и была бы рада запечатлеть весь обряд на целлулоид. Когда обнажаться более нечему, то можно сложиться пополам, повернув попку ко мне. Пятачок анус сверкнул матовой смазкой, влага на худеньких бёдрах, ярким сиянием, перекрыла отблеск на звёздочке.

Я понимаю, что нужно предохраняться и кончать можно лишь в попку. Ловлю её за руку, валю на постель и наслаждаюсь жаром алых губ. Ритуля просунула ногу под меня, примостилась удобнее и ручкой взялась за корень пениса, попыталась вставить в пиздёнку. Но я имею свои намерения — у меня есть последняя возможность насладиться ДЕВИЧЬИМИ соками.

Встаю на колени, поднимаю тельце ногами вверх, закинув их на свои плечи, пристроил рот непосредственно к источнику.

Сегодня нужно сделать ей и больно, до вскрика, и приятно, до потери памяти. Поэтому в мои планы входит болезненное третирование преддверий влагалища, и ласка клитора.

Лепестки, пульсирующие влагой, клитор, подобный горошине, вот вы, мои прелести. Лепестки пока не раскрыты, подобны бутону розы — раздвигаю их языком, облизываю струйку, ударившую мне в верхнюю губу. И сразу, с жадностью, до боли как в устах рта, известной Рите, всасываю их. Всасываю и оттянув голову, отпускаю. Лепестки подобны резине, быстро восстанавливают форму. И вновь, и вновь! Ну, кричи же!

Рита только стонет, мотыляет головой, пытается одеться ртом на пенис. Но микрооргазмы, охватывающие тельце, сковывают спинку и шею.

Посмотрел на свои деяния — вульва распухла до неузнаваемости, из краешков лепестков сочится кровь. Да, это я кажется перестарался.

Опускаю тельце на постель, целуя губки, приговариваю слова нежности и любви.

— Я тебя тоже люблю, сладенький мой Гоша. — Рита целует мои глаза, поправляет попку на постели: последние секунды девственности. — Порви, замри, вынь, покажи кровь. — указания однозначны, желания выполняются.

Вновь удивляюсь величине залупы относительно щелки,

но лепестки легко расступаются, пропускают головку до последней преграды.

Она тихо, без грома-стона, рушится. Упор лобковой костью о такую же Ритину, полуминутный простой для понятия различных параметров (Ритой мощи эрекции, мною жара и плотности охвата) и демонстрация «кровищи» (как я думал).

— У худых всего мало. Крови тоже. — констатирует сестра. — Всё! Ебёмся до потери чувств

Вот только партнёрша поторапливает — спешит надеться на член, высоко подкидывая попку.

Воздержание, предварительные игры, пагубно влияют на продолжительность соития. Резко вынув пенис из одной лунки, вбиваю его в анус. Едва он там оказывается, как начинает выплёвывать семя.

Ещё находясь в апатичном состоянии, чувствую, как сестра отирает пенис тряпочкой и принимается возбуждать его минетом.

Сосёт остервенело и болезненно для меня: кровь наливается в пенис, но после сброса вакуума, отходит обратно и это довольно неприятно.

Что-то подсказало Ритуле, что можно передавить пенис у корня кольцом пальцев. Это она и делает — пенис не опадает, от последующих вакуумных процедур наливается дополнительными порциями, увеличивается по всем габаритам.

Глаза у чертовки от такого величия также расширяются, размечталась, наверное, о дубине размером за мои 15 сантиметров. Ей приходит на ум другая идея: перевязать у корня. Но я уже знаком с перевязью, протестую.

— Я на бантик, легко будет развязать. — не обращает внимание сестрёнка, выбегает из комнаты, быстро появляется с обрывком бинта.

Но накачивается не вся длина пениса, а только то, что помещается в рот. Блядь! Она точно унаследовала все ёбанные приёмы мамы: вертя головой, задыхаясь, перебарывая рвотные позывы, проталкивает головку в горло, из носа и глаз её льются непонятные жижи, но ей удаётся поглотить пенис до мошонки, и начать откачку воздуха изо рта. В таком положении оборачивает бинтом пару раз ствол у корня и завязывает на бантик.

И что мы видим? Я? Я вижу сопли, слюни, слёзы и ещё какую-то мокроту на лице Риты. Теперь я имею представление как выглядит обвафлённая блядь. Желание ебать такую страхолюдину никакого. Сообщаю ей. «Шесть сек!». — звучит изо рта, также полного всякой гадостью.

После отведённого времени, Рита чуть краше: глаза краснючие, нос картошкой, но хоть без ужасных мокрот. Она, можно сказать с разбегу, заскакивает на меня, хватает веточками-пальчиками член и мгновенно насаживается на кол.

Секунду или две сидит неподвижно, констатирует:

— В пизду гораздо лучше, чем в сраку. Особенно если учесть, что для хорошей ебли приложила и руки, и глотку. Ну что? Хочешь ещё жениться на бляди? Не боишься, что скурвлюсь как мамочка?

Переворачиваю шлюху на постель, вгоняю хуй до удара о лобок и говорю:

— Пизда твоя будет всегда забита моим хуем, не сможешь блядануть, сука. Вот так... , вот так... , я буду вгонять в тебя елду, будешь такая же заёбанная, как в субботу после баньки, ползать, сука, не сможешь! — говорю и тараню влагалище, ставшее таким уютным, таким родным.

— Ах ты какой собственник! Ну тогда учись засаживать глубже... глубже... я кому говорю — глубже, блядь! На... на... на... разъебень свою блядь... , выверни хуем пизду наизнанку... — Ритуля вдруг содрогнулась, будто сломалась, вскрикнула: — ГОШКА! Блядь! Подыхаю, но ебаться хочу.

Оргазм накативший на неё, казалось открыл другой источник энергии в маленьком тельце. С одной стороны, лицо отображало ужас осознания, с другой, тело наслаждалось процессом.

Я и сам подвластен этому бешенству, не осторожничаю, въебениваю кол за колом: похеру боль в лобковой кости, мне нравится проникать членом во что-то там на дне пизды. Ритка вспомнила, как задирала «рога-ноги» Маша, также поступила и это улучшило порку — её лобковая кость поднялась, более мягкая часть попки служит буфером, смягчает удары.

Мы перестали говорить, смотрим друг другу в глаза и сосредоточились на ебле.

Сука, как ты прекрасна в такой момент.

В момент, предшествующий эйфории тела, безумия сознания. А глаза... а глаза то какие! Полные сумасшедшей похоти, взывающей меня ебать... , ебать... , ебать... Тащишься, шлюха... ? Бесподобная шлюха! Ты же, сука... , блядь, и под другим также будешь прекрасна! Задушить тебя что ли? Чтобы запомнить тебя такой... !

— А-а-а-айййй! ПИЗДА!!! — кричит на всю комнату блядь и обильно обссыкает меня. Горячая, обжигающая струя до того мощная, что протекает между нашим соединением, бьёт в стороны, как из разорвавшегося пожарного рукава.

Это чувствую только я: Ритка отбросила ветки в стороны и потеряла сознание. И только мелкие, агонистические подёргивания тельца говорят о жизни в... моей любимой суке.

Вынимаю член, осматриваюсь. Кожа на лобке Риты кровоточит, некогда аккуратные лепестки весят наподобие ушных мочек. А бывшая щелочка зияет дырищей. Внутри неё происходят какие-то шевеления, истекает влага.

Смотрю на свой лобок — повреждений меньше: ну да, там же не такой острый край, но хуй опух, стал похож на большую сардельку, но ужасного, фиолетового оттенка. А яйца то как болят. Ах да, тут же перевязь... тяну за кончик, медленно пропускаю поток крови. Фу-у-у-у!!!

Ритка заворочалась, но не просыпается, а наоборот засыпает окончательно. Пусть бы спала, но не на обоссаном же.

В спальную заходит мама. Я успеваю прикрыть стояк чем-то от пеньюара. Моя родная видит в каком состоянии её племянница, присаживается у изголовья, укрывает тельце халатиком. И всё это молча, но укоризненно мотая головой. Заметив свои трусы, я надеваю их и придумываю как поменять постель. Нужно отнести девуш... женщину в её спальную...

Через несколько минут родненькая собрала постельное бельё, подняла на спинки стульев матрас. Ей, наверное, стыдно перед Александром. Бля, а мне то как стыдно перед тобой, моя нянечка, моя мамочка. Обнимаю эти худые плечи, притягиваю к груди.

— Прости... мамочка. Прости.

— Как ты? — голос родненькой печальный.

— Ты отдашь её за меня?

— Не нужна она тебе, сынок, не нужна. Вряд ли справишься, погубишь свою жизнь, родненький.

— Может стоит попробовать?

— Может стоит... Увезти в тайгу... к Лыковым на зимовье... Но жизнь у тебя одна, времени на опыты мизер. Иди пока к ней спи.

— Всё будет хорошо, мам.

***

Проснувшуюся сестрицу увидел только в обед. Она сидела на постели и лечила письку: как раз вставляла в неё карандаш обмотанной ваткой с какой-то мазью. Рита глянула на меня, подставила губы для чмока.

— Полечимся? Мне не удобно, помоги, пожалуйста... Созвонилась с Фаиной, подсказала мне какую мазь можно применить.

И глазки в этот момент вновь колдующие: не захочешь — выполнишь. Она вновь раскинула веточки, показала «разрушения».

Угол лобка стал сплошным синяком. Лепестки такие же «губошлёпные». Двигаю карандашом по стенкам влагалища. Ритуля кряхтит — видимо действительно больно. После карандаша следует ватный патрон с ниткой на конце. Теперь повреждения лобка помазать нужно. Шерстка над ранкой мешает, приходится пальцем растереть мазь.

Сестрёнка, надевает старые трусики, предлагает произвести осмотр моих повреждений. Да у меня всё нормально — за ночь и полдня зажило уже. Но она не верит, требует доказательств.

— Ты же так и не кончил. Это возможно вредно. Миньет... ?

... Что значит потерплю? Или уже дал кому-нибудь на клык... ? Не ругайся — шучу.

— Я действительно потерплю, мне жалко тебя — обязательно возбудишься, кровь прильнёт в письке. Будто я не терпел раньше. Лучше покорми...

Рита разогревает суп и крошит салат. Обедаем вместе, беседуем о моей поездке. Что ответил Сакен. Он ещё раздумывает, а я сегодня схожу в дом где жила Фаина Ильясовна. Сестрица вскипает:

— Ты пока не выебешь её, не успокоишься!?

— Ревность? А что мне делать? Ты же отправляешься в блядский вояж. Договорились ведь — не я начинал. Рит, давай вот так сделаем — до разлуки мы обычные брат и сестра, временами сношающие друг друга и не ебущие

... мозги. А как ты нагуляешься — поженимся. Подлей ещё, пожалуйста, что-то не наелся... спасибо.

— На здоровье... Гош, а если я не поеду никуда... Ну не пригласят и всё.

— Думай сама — своё предложение я озвучил. Учись на дизайнера... той же одежды или... помещений. Фая, кстати, наверное, может что-то посоветовать. Да, сегодня заказчик, где мы трубы меняем, рассказал, что его знакомого дочь пропала — поехала также по приглашению какого-то агентства и уже полгода ни слуху, ни духу. Сакен сразу вспомнил о том, что наших девушек увозят заграницу в сексуальное рабство.

— Я тоже такое слышала, но не всех же...

... Егор, ты сказал, что без мозгоёбства, а сам ебёшь... Опять настроение испортил. Пойду к Соньке схожу.

Ну хоть сказала куда пойдёт. Что же меня к этой бляди тянет? Ясна ведь её сучья сущность.

Вечером после работы свернул в тот дом где трудится Фаина. Спрошу у неё совет, всё-таки она более опытный человек. Успел вовремя. Не сказал, что имею ввиду Риту. Ответ был однозначный, полностью схожий с ответом мамы Маши. Если она до замужества такая неуправляемая, то и штамп в паспорте вряд ли изменит стервозный характер.

А насчёт поездки Риты, то она полностью одобряет. С такой фигурой, мордашкой, даже в эскорт услугу можно устроиться, а это тоже приличные деньги. Подумаешь отсосёт

одному-другому... десятку.

— Стой! Ты и Соне такую судьбу желаешь?

— Вообще-то нет. Но и такой судьбы, как моя, я ей не желаю... Вот такая... плохая... Не расскажу. Ты думаешь я мечтала дышать пылью, втирать её в кожу лица... ? А у Риты появилась мечта, пусть попробует... к кухонному столу всегда успеет встать.

Посоветовала, блин. Ещё хуже стало — похоже никто не даст должного совета. Фаина живёт как раз в том районе где квартира родителей Ильясовны. Пошёл вместе с ней и по пути получил ответ на вопрос: «Как предложить секс замужней женщине её возраста»

— Я читала такую статью, не знаю правда или нет, но считается, что после тридцати лет женщины становятся... ебливыми... не хватает

хозяев, тюхает хозяйку,

... а та ему подшёптывает: «Классно, я придумала — рассчитаться за твою визу, натурой! Теперь чуть что, скажу своему — опять требуется натур-расчёт. А он и будет рад, сберечь копейку... Жадина!». А ёбарь доволен — в доме любовницы, с благословения супруга дерёт... шлюху. Дальше было чуть интересней. Вышел ёбарь из комнаты, я сразу к ней, так это моя двоюродная сестра, пока она не убежала с места, так сказать, преступления. Насела на неё. А она и не оправдывается, говорит, что ебаться любит, поэтому выдумывает всякие финты. То мужа обманет, то любовника. И крутит ими как ей заблагорассудится. «Попробуй, — говорит. — вкус измен, подкреплённый желанием властвовать над мужчинами и вкус ебли на грани разоблачения. Это такой всплеск адреналина, что обычная ебля будет казаться изнурительной обязанностью!»

— И что ты попробовала? — мне не терпелось узнать, я перебил рассказ.

— Попробовала... до рождения... Гош, ты правду говорил о замужней женщине, которую хочешь? Не уловка была, чтобы меня трахнуть? — она сменила тему. — Какая она из себя?

— Зовут Фаина Ильясовна. — после минутного успокаивания начавшегося возбуждения, ответил. — Живёт сейчас в Оренбурге. Хочу с Сакеном поехать...

— Я её знаю. Здесь она живёт. — сердце моё сразу затрепетало, рванулось немедленно к тому дому... — Развелась с мужем, вернулась к родителям. Сына представляешь, как назвала... ? Егором! А ты как с ней познакомился, когда?

Лёжа в тёплых объятиях удовлетворённой женщины, вспоминать детство, отрочество — это такое блаженство. Я вспоминал нюансы, сейчас по-взрослому оценивая наивные фантазии, посмеивался вместе с Фаиной.

— Губа не дура у тебя: запал на скромную татарочку. Она на три года младше меня, но парни из моего десятого класса были без ума от Каримовой Фаи, отличницы, эрудитки... Ты тринадцатилетний её поцеловал? — Фая повернулась ко мне лицом, видимо высматривала во взгляде ложь.

— Да. А животом почувствовал, как её плод шевелится в её утробе. — сказал и понял: если я сегодня же не увижу свою богиню, то до завтрашнего вечера уже не доживу. — Я сейчас пойду к ней.

Соскочил и пошёл в ванную. Приводя себя в порядок, размышлял: нужно бы переодеться в более приличную одежду. Но это займёт как минимум час. Столько я не протяну. Цветы! Спрошу у Фаи где тут ближайший цветочный магазин. Ещё что? Да! Парфюм какой-нибудь... спрошу у хозяйки...

— Фая... Фаина Захаровна,

— женщина взглянула на меня, удивилась моему официозу. — Два... нет, три вопроса. Можно чем-нибудь подушиться... запах пыли в одежде затенить. — истину: на моём теле остался запах Захаровны, скрываю. Ведь моя богиня не должна его учуять

Фаина Захаровна подала мне флакон с туалетной водой, сказав, что это женский аромат, но другого не имеет.

— Где тут ближайший цветочный...

— Я тебе с клумбы соберу небольшой... — она уже надела халат, вышла из дома. Пока я вертелся у зеркала, причёсывая шевелюру, принесла букет.

— А третье?

— Фаина Захаровна, я поцелую твои... ваши пальчики, а вы скажите, правильно ли я делаю.

От пальцев хозяйки исходят запахи трав и цветочных стеблей, они свободно поддаются моим действиям — беру их за вторые фаланги, приподнимаю едва-едва и наклонившись, целую в районе третьих суставов.

— Стой! — тормознула она меня практически в дверях. — Я позвоню ей. Может она Егорку укладывает, может чем-то другим занята.

Кажется, вечность проходит пока диск телефона прокрутился шесть раз, пока гудки врывались в мои уши... Фаина Захаровна произнесла:

— Здравствуй... Ничто тебе не помешает принять подарок через пять... — она дождалась моего энергичного кивка. — минут... ? Сюрприз.

Иду быстрым шагом — не хватало ещё мне вспотеть.

Разведена. Предложу ей выйти за меня замуж! Не сегодня, нет! Вначале восстановлю свою, разрушенную похотью, психику. Это легко будет сделать в обществе божества. Конечно тётя... мама будет крайне удивлена, но я думаю она одобрит мой выбор — всё не Рита с её... Начнёт конечно с финансов, смогу ли я обеспечивать... В Оренбург не еду! Точно. Куплю весь инструмент и буду трудиться на себя, обеспечивать богиню с тёзкой... Ё-о-о, моё. Есть вероятность, что она назвала сына в честь меня! Вот это да!

Стоп! Нужно перевести дыхание, прежде чем позвонить в звонок...

— Егорушка... ! Вытянулся то как! А лицом так и не изменился... , не поправился... Ты и есть сюрприз? Ну иди ко мне... , мой мальчик.

Вхожу в божественные объятия...

39 39