Степаныч часть 1

Поездами мне приходится ездить часто, как правило, ничего необычного в пути не происходит, и детали этих поездок постепенно выпадают из памяти. Но вот одно путешествие, которое я предприняла в феврале прошлого года, видимо навсегда запомнится мне, уж слишком интересным и волнующим оно было.

Заранее извиняюсь за использование ненормативной лексики, но без нее передать весь вкус запретного плода, который вкусили я и мои попутчики, невозможно.

Мой поезд уходил из Москвы, с Ярославского вокзала. В пути ему предстояло пробыть двое суток, моя станция была конечной.

В купе, кроме меня, 19 – летней худенькой студентки – блондинки, собрались еще пара фактурных молодоженов, Вениамин и Анна и жилистый, лысый старик Степаныч. Его имя я узнала позже, по ходу движения. Что касается семейной парочки, то словоохотливый Вениамин тут же выболтал свое и своей супруги имя и вообще гомонил без умолку, чем, кажется, смущал свою гордую и несколько щепетильную жену.

Благодаря Вениамину мы скоренько узнали, что поженились они неделю назад и теперь едут навестить его любимую тетушку, которая из – за болезни не смогла быть на свадьбе. Интерес тут, похоже, был не только родственный, но и сугубо материальный, это можно было понять из шутливых намеков любящего племянника на то, что у родственницы имеются не только деньжата, но и богатая недвижимость.

– Две гостиницы в Крыму, дом в Болгарии! Но строгая, любит, чтобы все по ее было.

Анна неловко улыбалась, дергала мужа за рукав, но, кажется, только раззадоривала его:

– Да что вы! Она на свадьбу квартиру подарила нам на Волгоградском проспекте. Хотите фото покажу?

Я бросила короткий взгляд на явно сконфуженную Анну. Русая, с волосами, заплетенными в богатую косу, с зелеными глазами такими большими, что казалось только они и присутствуют на ее лице. А вот кожа небезупречна, на лбу и на щеке запудренные прыщи. Я сидела и тихонько ликовала от этого наблюдения. Хотя, конечно, не подавала виду. Мое – то личико почище будет!

Однако я должна была признать, что, в общем и целом, уступаю попутчице в красоте. Еще, как только она сняла с себя верхнюю одежду, я успела позавидовать ее длинным, с широкими бедрами ногам, узкой талии, красивым, ухоженным рукам с безупречно отшлифованными ногтями. Но никому и ни за что не призналась бы в этом.

Что касается Степаныча, это был, по – видимому, аморальный тип, со шныряющими под седыми бровями маленькими, мутными глазками, часто и как – то плотоядно облизывющийся и, и вообще, ведший себя так безобразно, как будто в купе с ним никого не было. Как хорь какой в курятнике.

Что стоил один только его оценивающий, какой – то словно хозяйский взгляд и привычка подробно рассматривать попутчиков, фиксируясь на их недостатках. Такому пристальному осмотру были подвергнуты все

Столкнувшись со взглядом деда, девушка тут же отвернулась, покраснела и приняла горделивую осанку. Степаныч удовлетворенно хехекнул.

А во мне, видимо, наш неудобный попутчик не разглядел ничего интересного. В дорогу я не стала наводить марафет и надевать линзы. В общем – серая мышка: джинсы, свитер, шарф, очки. Хотя многие меня считают красивой, не смотря на то, что я невысокого роста, с узкими бедрами (хотя и стройными ногами), почти совсем не развитой "мальчишеской" грудью, правда, с большими, крепкими сосками. Как сказал один мой отвергнутый поклонник "поджарая, как сучка".

Старик в основном молчал с интересом, словно "себе да уме" вслушиваясь в болтовню Вениамина. Затем деловито распаковал сумку, достал бутылку коньяка:

– Метнись – ка, Венька, за стаканами, счас пить будем. Это значит, дорогу коротать. Дорога у нас дли – инная, интересная.

Вениамин глянул на супругу.

– Не смей, слышишь, – сжала та его руку.

– Да не тушуйтесь вы, голубки. Дедушка на севере 40 лет "оттрубил" кочегаром. Теперь вот вышел "на дембель", еду в Среднюю полосу, домишко обживать. И деньжата есть. Западло не выпить за дедушку!

Тут, как на грех в купе заглянула проводница.

– О, красавица, принеси – ка нам стаканчики, – показал бутылку Степаныч.

– И что из стаканов будете коньяк пить? – удивилась дебелая женщина, – вообще – то в вагоне нельзя... Ну, ладно, сейчас, – лукаво подмигнула она старику и вскоре вернулась с четырьмя рюмочками.

– Специальные, фирменные, для вас! – снова подмигнула она деду, словно в ее глазах он имел авторитет.

– С нами выпьешь?

– На службе нельзя.

Она удалилась, демонстративно виляя бедрами.

– Чего это она? – проводил ее взглядом Вениамин.

– Чует сука кобеля, – неизвестно к чему удовлетворенно "пропел" пожилой кочегар.

Сломал пробку, разлил душистый алкоголь по рюмкам.

– Ну, давайте, за мое здоровье хорошее! Или вам особое приглашение нужно?

Молодожены молча смотрели друг на друга.

– Подождите, у меня шоколадка есть, подыграла

я и достала из дорожного пакета свою любимую "Аленушку".

– Ай, молодец, девонька! – засуетился старик, – а я – то и не подумал о закуси, склероз уж видно. Как звать – то тебя?

– Оксана.

– Ну, а меня Степаныч, стал быть. Давай, Оксаночка, по маленькой, пока эти двое играют в целок.

Мы выпили. И так хорошо сделалось внутри, словно мир обрел прекрасную, добрую, ласковую суть.

Дед вышел, на столе, случайно или нарочно оставил свой кошелек. Большой, небывало пузатый, со старомодной застежкой. Наверняка решил хвастнуть – старый прохиндей – своей мошной

– Конечно, кисонька, конечно, – стал возмущаться ее розовощекий супруг, – он думает, если денег много, так все можно. Пусть бы тогда и ехал СВ. Так нет же, в купе подперся.

А интересно, сколько в этом кошельке денег? – заинтригованно глянул на меня Вениамин. Я неопределенно пожала плечами.

– Не смей, слышишь! – снова одернула мужа Анна. Но тот уже схватился за эту бомбу с деньгами.

– Да я только загляну и все. Не воровать же я собираюсь.

И тут дверь стремительно отъехала, явив нам злорадствующего Степаныча, я даже вздрогнуть не успела:

– Что, Венька, красть вздумал? И не стыдно тебе? Старика обобрать захотел, пенсионера с мизерной пенсией, – он вырвал кошелек из рук попутчика, стал алчно пересчитывать купюры.

– Сейчас скажу проводнице, чтоб к станции мусоров вызвала. На кошелечке – то отпечатки твои, скажу, что ты у меня все деньги украл. А их у дедушки много было, и пойдешь, дружок, по этапу. Годочков пять лесок валить будешь в тайге. А у параши – тошно, а в тайге – страшно.

– Да вы что, Степаныч? – растерялся Вениамин, – я просто посмотреть хотел.

Он кинулся на деда, собираясь отнять кошелек.

Но кочегар, хотя и был намного мельче парня, одним ловким движением руки куда – то в область солнечного сплетения мигом нейтрализовал налетчика, усадил на полку.

– Чего вы себе позволяете! – заорала Анна, гладя по спине своего скрюченного муженька, – вы же сами знаете, что он ничего не брал.

– Ты это мусорам скажешь, когда они с портмоне будут "пальцы" снимать? И, давай, не шуми, королева. Не в твоих интересах шум поднимать.

– Ну, у нас же свидетель есть, – "королева" имела ввиду меня.

– А этот свидетель ничего никому не скажет, – Степаныч азартно подмигнул мне. Я неопределенно пожала плечами, чтобы эта горделивая Анна впредь на меня не рассчитывала. Мне было уже интересно. Кажется большего идиота, чем этот ботан Веня, я не встречала в своей жизни.

– Что ж нам делать? – взмолился "воришка" и словно в плаче распялил губы на жену. "Настоящий" мужчина, подумала я. И как такие ростепели умудряются жениться на красавицах.

– Ну вот, Венька, ты и поплыл, – смягчился старик.

– Никуда я стучать не буду. Выпьем мировую я, ты, женка твоя, да и поедем мирком – ладком, как добрые соседи. У нас с Оксанкой верхние полки, у вас нижние. Все по – доброму и красиво. Только кошелечек – то я с отпечаточками отдам проводнице на сохранение, так оно надежнее будет, вдруг брыкаться вздумаете...

– Подлец, – прошипела Анна. Кочегар сделал вид, что не услышал.

– Разливай, Веник, в наши с Оксой рюмки, пока я выйду, ваши – то ждут вас, счас крале твоей поднесем полнехонькую. Ни капельки не проронит.

... Едва расселись за столиком, поезд подошел к станции. В купе заглянули два милиционера. Пытливо обшарили глазами "интерьер" :

– У вас все в порядке? – поинтересовался тот, что был пониже.

– Все в ажуре, начальник, – успокоил Степаныч. Странно, но менты даже не сделали нам замечание по поводу спиртного. Похоже, у нашего загадочного "кочегара" дела были схвачены на всем пути. От этой "мизансцены" Вениамину чуть не сделалось плохо. Рюмка в его руках ходила ходуном.

Выпили. Мы со Степанычем – с удовольствием, Веня с ужасом, Анна брезгливо оттопырив безукоризненный мизинчик. Она едва "затолкала" в себя содержимое рюмки. Девушку чуть не вырвало.

– Молодец! – добродушно подхвалил "тамада", когда попутчица отняла от губ запотевшее стекло, – настоящая куртизанка!

– Вот, грызни, – он подал ей кусок шоколада, – сейчас захорошеет, раскраснеешься, раздухаришься, болтать будем обо всем без стеснения, как свои люди. Мы ведь друзья теперь навеки, да, Веник?!

– Степаныч, у нас яблоки есть, – закашлялся тот.

– Это хорошо. Давай и яблоки. Под коньяк они в самый раз.

– А че у тебя баба такая гордая? В прыщах. У моих прыщей не было.

– Почему, Степаныч?

– Драл их регулярно потому что. Это им оченно на большую пользу. Ты – то Аньку дерешь?

– А вы что ли, половой гигант?

– Гигант.

– Все так говорят.

– Спорим, что мой хуй в стоячем "столько – то" сантиметров?!