Похождение председателя

Иван Никитич Властин, председатель передового колхоза «Знамя Октября», уже с шести утра был за рулём своего уазика. За лобовым стеклом, радуя глаз, проносились поля с заколосившейся рожью, сужаясь убегали вдаль зелёные рядки картофеля, паслись стада коров. На горизонте повисли скопления кучевых облаков, обещавших после обеда порадовать землю проливным дождем. Приёмник передававший выступление Леонида Ильича Брежнева, на очередном пленуме, наконец-то начал играть музыку: «Из полей уносится печаль из души уходит прочь тревога...».

К девяти утра, намотавшись по пыльным дорогам, председатель решил заехать на молочную ферму. Лишний контроль не помешает! За одно можно было перекусить приготовленной ему женой нехитрой едой, запив его тёплым парным молоком. Управившись в полчаса и отчитав начальницу фермы за пару мелких недостатков, он уже собрался уезжать.

– Иван Никитич, а вы в контору сейчас? – услышал он голос одной из доярок по имени Антонина. По глазам женщины было видно, что она хочет о чём-то его попросить. Личных просьб работников Иван Никитич не любил.

– В контору, – буркнул он в ответ.

­– Может Зиночку мою до села подбросите? Она сегодня в город уезжает, будет в сельхозтехникум поступать. Вернётся к нам в совхоз агрономом!

– Подброшу, отчего не подбросить, – ответил он с некоторым облегчением, но про себя злорадно подумал: «Ага, вернётся она... Надейся и жди! Они в город этот, только за тем и едут, чтобы из колхоза сбежать!»

– Зина, Зиночка, иди сюда! Иван Никитич тебя до села довезёт! Может на дневной автобус успеешь.

– Мама, я и на вечернем могу поехать! И вообще сама разберусь, не маленькая уже.

Из-за загородки с телятами появилась смуглая девушка, со стройной уже приобретающей округлые женские формы фигурой. Личико её выражало искренний юный протест, который в этом возрасте появляется, в ответ почти на любое родительское слово. Пухлые губки были сердито сомкнуты. Красивые карие глаза метали в сторону матери молнии.

Неожиданно Иван Никитич вдруг ощутил, как по яичкам его пробежала приятная прохладная змейка. Не зря говорят: седине в бороду – бес с ребро!

Он и раньше видел её на ферме, крутящейся вокруг матери. Но то была совсем девочка, теперь же красавица! Одета Зиночка была совсем скромно. Оно и понятно – семья с тремя детьми без отца. Уже ставшее коротковатым, на две ладони выше коленок платьице, открывало вид на стройные загорелые ноги. Крепкая попка, по которой так и хочется от души шлёпнуть. Тонкая талия и торчащие вверх налившиеся соком груди. Из босоножек, которые ещё недавно принадлежали маме, торчали изящные девичьи пальчики. В ушах маленькие золотые серёжки-шарики – всё что могла подарить доярка расцветающей дочери на день рождения.

Получается про неё он слышал на прошлой неделе! В своём хозяйстве Иван Никитич был полноправным хозяином – его уважали и побаивались. Имел он и тайных осведомителей, докладывавших ему то, что не предназначено для ушей начальства. В молодёжной среде таковым был его племянник Гришка. Через него председатель узнавал кто из молодых людей решил остаться в колхозе, а кто мечтает сбежать в город и по возможности этому воспрепятствовать. Кто с кем подрался на сельской дискотеке и какую девушку уже распечатали, а какая ещё целкой ходит. Про стоящую пред ним юную красавицу племянник докладывал ему ещё на прошлой неделе.

Мол Зинка Лапина, девушка доступная, целоваться любит, а если уговорить, то и хуй сосет. Но последнее возможно оговор обиженных ухажеров, коих за последний год сменилось с дюжину. В прошлую субботу после дискотеки, её у Витьки Панина отбил хулиган Сашка Прохоров. Была драка, а потом между Зинкой и Сашкой любовь-морковь. Сначала они в медленном танце целовались на глазах у всей дискотеки, а потом новый ухажер её увел куда-то. Хулиган потом хвастался, что всё у них в заброшенной баньке получилось и Зина уже не целка. Ей он конечно на следующий день от ворот поворот дал. Такая она жизнь хулиганская – драться, да девок портить, пока милиция на чем-нибудь серьёзном, типа кражи, не поймает. А там и первый срок дадут.

– Залезай в машину! Слушай что тебе мать говорит! – приказным тоном обратился к девушке председатель

– С матерью не хочешь перед отъездом попрощаться? – с укоризной в голосе спросила её женщина.

– Ой, да ладно мама... Долгие прощания – большие слёзы! Я ведь на выходных тебя навещать буду! – ответила девушка оборачиваясь. Но потом всё-таки подбежала к Антонине и пару раз поцеловала её в щеки, вытирая потекшие по её щекам мокрые струйки.

Уже в машине оказалось, что Зина девушка бойкая и не стеснительная. К тому-же острая на язык.

– А что это у вас пуговица на рубашке, почти оторвалась? Жена ваша, что не видит, что ли?

– Да не причём тут моя супруга! Это я сегодня за загородку в коровнике вашем зацепился, – пришлось Ивану Никитичу соврать, отстаивая честь жены.

Вот же заноза! А ведь и вправду, могла бы жена заметить отрывающуюся пуговицу, когда вечером гладила ему рубаху. Зиночка безудержно болтала о всякой ерунде. Беспечно вытянув стройные ноги, отчего платье её задралось почти до трусиков, она как будто не замечала взглядов, которые украдкой бросал на неё председатель.

– А вы ничего, хоть и председатель! С вами хоть поговорит можно. И мужчина красивый. Только пожилой уже и живот у вас больно большой – над в форме себя держать! – безапелляционно заявила она.

Уже готовый взорваться и обругать девчонку за хамство, Иван Никитич, вдруг сдержал себя. А ведь права чертовка! Живот он большой отъел. Надо сказать, Анне Васильевне, чтобы не кормила его так сытно на ужин. Где-то в глубине его зрело решение, которое он пока даже не решался облечь в словесную форму. А если всё-таки?..

С пару километров отъехав от фермы, Иван Никитич притормозил уазик опушки леса и секунду поразмыслив повернул руль влево. Машина затряслась по неровной колее лесной дороги. Когда молодой сосняк с прогалинами заросшими полевыми травами, с точащими вверх фиолетовыми стрелками люпинов, сменился густым ельником, и дорога пошла в низину, Зина, словно предчувствуя что-то, заметно заволновалась. Не решаясь спросить, куда они едут, девушка, нервно сжав смуглые коленки, оглядывалась по сторонам. Наконец, пропетляв пару минут по колдобинам, уазик выскочил к тихой петлявшей по заливным лугам речке.

– Иван Никитич, а зачем мы сюда приехали? Вы же говорили, что вам контору нужно! – спросила Зина.

– Отдохнуть полчасика хочу, на природу полюбоваться. С пяти утра на ногах. Мы ведь пока никуда не торопимся? Автобус у тебя через два часа.

– Мне ещё вещи собрать надо!

– А мы недолго! – успокоил её председатель и добавил, – Не волнуйся ты за этот техникум. У тебя ведь отметки в школе хорошие были?

– Отметки не очень хорошие. Да и потом экзамены... Боюсь я Иван Никитич!

– Не бойся Зиночка. Если что, я директору лично позвоню и скажу, чтобы тебя зачислили. Я его знаю хорошо, ещё с молодости.

– А вы точно, можете ему позвонить? – с надеждой в голосе спросила Зина, устремив на мужчину красивые карие глаза. На уме у девушки была одна лишь любовь, а в аттестате за восьмилетку сплошные натянутые тройки и лишь одна пятёрка по пению. Плёвый конкурс на поступление в техникум – полтора человека на место, был для неё реальной проблемой, а план, отправным пунктом которого значился поиск жениха в городе, под угрозой!

– Почему-бы и не позвонить Павлу Дмитриевичу?.. Мы ведь с ним вместе в армии служили, а это дружба на всю оставшуюся жизнь.

Председатель, уже таясь скользнул маслянистым взглядом по стройной девичьей фигуре, остановившись на уже набирающих сок грудях и торчащих из-под короткого платьица загорелых ножках. Зиночка, под этим откровенным взглядом самца, инстинктивно свела колени и одернула подол, на нежной коже вдруг проступили мурашки.

– Иван Никитич, а вы чего так смотрите?..

– Изучаю тебя Зина. Думаю, готова-ли ты к поступлению в сельхозтехникум?..

Рука его легла на девичье плечо и поползла вниз, глядя молодую, с выступающими косточками позвонков спину. До этого смелая Зиночка, вдруг замолкла, но совсем не сопротивлялась, смотря как на мужчину как кролик на удава. Лишь когда осмелевшая мужская рука, скользнула под лиф платья и наслаждаясь упругой твёрдостью молодых грудей, дотронулась до нежного соска, девушка вздрогнула и подала голос

– Все вы мужики одинаковые! Сначала зубы заговариваете и обещаете, а потом трогать начинаете и целоваться лезете. Трогайте уже, только про премию маме не забудьте!

– А, ты я гляжу не пропадёшь девочка...

Аккуратно сняв с худых плечиков бретельки платья, он оголил твердые, с торчащими вверх сосками девичьи груди. Зиночка, прикрывая веки, глубоко и часто задышала. Притянув её тело к себе, Иван Никитич, начал трепетно ласкать нежную кожу руками, гладя то спину, то стройные ножки, то груди. У него и самого слегка спёрло дыхание и слегка дрожали руки. Хотя Иван Никитич не был обделён женской лаской и частенько ходил от жены налево, такого колдовского вожделения он не ощущал уже с ранней молодости. От этой девочки у него буквально сносило крышу!

Прикоснувшись языком к нежной мочке её уха, он полностью втянул её в рот лаская языком.

– Что вы меня Иван Никитич лижите как телёнок? Давайте с вами целоваться!.. – тихо прошептала Зиночка.

Ласки взрослого, годящегося ей в отцы мужчины возбуждали это юное порочное создание, казалось предназначенное исключительно для плотской любви. Обветренные губы председателя совхоза и нежные девичьи губки встретились. Мгновение спустя они уже целовались взасос, забыв обо всём вокруг.

Рука председателя поползла ниже проникая в Зинины трусики и скользнув по упругому лобку попыталась добраться до письки, но девушка тут-же инстинктивно сдвинула ноги.

– Ай! Ай! Иван Никитич! Что вы делаете! Я маме всё про вас расскажу! – словно очнувшись ото сна, запротестовала Зина, – Я ещё девочка! Я хочу для жениха это оставить!

– Тише... тише Зиночка... А, про то что с Сашкой Прохоровым, вы после дискотеки в баньке делали, ты тоже мамке расскажешь? И про то как хуи мальцам сосёшь?..

– А... а откуда вы знаете?..

– Я милая всё знаю, что в моём колхозе твориться! Не надо из себя целочку-то строить...

– Ах-х-х!!

Мозолистый палец председателя, преодолевая ослабевающее сопротивление нервно сжатых Зининых ног, проник в скользкое девичье лоно, легко войдя до третьей фаланги. «Не обманул племянник Гриша!» – с удовлетворением подумал Иван Никитич, наслаждаясь упругими ребристыми стенками Зининого влагалища. Тело девушки упруго изгибаясь, заходило ходуном. С губ слетали тихие стоны острого наслаждения. Аккуратно, раздвинув большим пальцем кожистые складки в которых прячется клитор, он с удовольствием ощутил, как Зиночка, ловя ртом воздух, полностью прогнулась в спине. Карие глаза её закатились, затуманившись грешной поволокой. Девушка вовсю текла, оставляя на пальцах председателя скользкую тягучую смазку.

Вот же блядь красивая растёт, на погибель мужикам! Это ж сколько драк за эту пизду будет? А сколькие из-за неё и вовсе жизнь сломают?» – свозь застилавший его разум туман возбуждения, подумал умудрённый жизнью Иван Никитич. Жарко целуясь с Зиночкой, он ласкал рукой её письку, то проникая вовнутрь пальцем, то растирая всей пятернёй, то нежно прикасаясь к горошине клитора.

Насладившись как следует влажными Зиниными губами и силой упругого девичьего тела, он решил идти до конца. Инстинктивно желая снять с себя ответственность за последующие события, оторвавшись от девушки, он приказал ей:

– Там на заднем сидении покрывало. Расстели-ка его на травке, во-он у тех берёзок!

– Ой, Иван Никитич, а что вы делать со мной собрались? – спросила Зина, изображая невинность.

– А то же, что ты с хулиганом Прохоровым делала, Зина!

– А я ЭТО, уже не только с Сашкой делала! – ошарашила мужчину девушка, протягивая руку за покрывалом.

Через пару минут, Иван Никитич, скинув ботинки и штаны уже расстёгивал рубашку. На девушку он старался не смотреть, испытывая некоторый стыд за своё толстое волосатое пузо. Одно дело переть на рабочем столе тридцатидвухлетнюю бухгалтершу Елену Васильевну, совсем другое делать это при свете дня с молодой девушкой. А в молодости был, и он красавцем... Но хоть хуй у него не подкачал! Своим большим красивым мужским достоинством председатель всегда гордился!

Оглядевшись на всякий случай по сторонам, Иван Никитич, стянув кожистый капюшон с сизой залупы. Зину уже не надо было упрашивать

Запрокинув голову к синему с белыми барашками облаков небу, мужчина ощутил на напряженном стволе сомкнулось нежное колечко девичьих губ. Проворный язычок нежно ласкал головку снизу. «Уже научилась сучка ртом работать!» – удовлетворённо подумал он, кладя широкую ладонь на затылок девушки.

Уже через короткое время, он почувствовал, что вот-вот кончит. Слишком велико было его возбуждение. А Зиночка так старалась. Язычок её как крылья бабочки щекотали его головку, делая акцент на уздечке. Потом на начинала с силой втягивать член в свой ротик. Неумелые девушки сосут совсем не так, это Иван Никитич хорошо понимал.

– У-у-у? Где так научилась-то? А? Отвечай! – спросил он сквозь сладкие муки.

– Научилась! А где не скажу! – ответила Зина на мгновение отрываясь от члена.

– Ну и не говори...

– Помните азербайджанцы у нас в позапрошлом году арбузами торговали? И старший у них был Закир, пожилой тоже, чуть младше вас. Он меня и учил и деньги давал. У них в Азербайджане всё жены должны уметь своим мужьям хорошо сосать. Он в этом толк понимает! Он и ебаться мне предлагал, но я отказалась. Маленькая ещё была!

– Вот же ты...

– Хорошая девушка, комсомолка и спортсменка! – смеясь закончила Зиночка, в то время как Иван Никитич срывал с неё платье.

Простенькие застиранные трусики в синий горошек, никак не хотели сниматься, зацепившись за босоножки. Тем временем Зиночка, по видимости решила совсем добить его своими рассуждениями.

– А вы, Иван Никитич, фильм смотрели «Кавказская пленница»? Где Шурик Нину ворует в спальном мешке? Ну и дурак этот Шурик! Надо было её в кусты оттащить и там всё что положено с ней сделать. Ну почему в фильмах всё не так как в жизни показывают или всё на самом интересном месте обрывается!

Трусики наконец улетели в траву и массивное тело председателя нависло над Зиночкой. Большой член, преодолев лёгкое сопротивление на входе, словно в клинок в ножны вошел в нежною мякоть девичьего влагалища.

– Ай-ай! Мне больно! Он у вас большой слишком! – взвизгнула Зиночка, – Подождите, подождите секундочку! – тело её напряглось, а руки впились ногтями в спину мужчины. Потом она сама потихоньку начала двигать тазом, по сантиметр туда-сюда.

Восприняв это как разрешающий сигнал, Иван Никитич, тоже потихоньку начал двигать тазом. Постепенно процесс ебли седеющего мужчины с юной развратницей набирал темп и силу. Минуты через три председатель почти в полную силу вгонял член в её нежное узкое влагалище, упираясь в юную матку.

Девушка стонала и извивалась, пытаясь ещё сильнее насадиться пиздой на мужской орган. По всему было видно, что процесс сношения с мужчиной был ей по душе. Вскоре, Иван Никитич снова почувствовал, что вот-вот кончит, в юную прелестницу. Это было-бы опрометчивым шагом! К тому-же мужчине хотелось растянуть удовольствие.

– Давай, Зиночка на четвереньки, раком становись, – распорядился председатель, высвобождая девичье тело.

– Я так не хочу! Мне так стыдно! – запротестовала Зина, – Вот вы мужики все такие! Лишь бы женщину опозорить, на четвереньки поставить как собаку, а потом смотреть сверху...

– Становись говорю! – повысил голос председатель, – Козявка ещё, а туда же – со взрослыми спорить!

– Так? – со вздохом спросила девушка, неохотно становясь раком.

– В спине прогнись и попу вверх выставь! – скомандовал председатель, давя ей рукой на поясницу, и пошире расставляя неопытной девушке ноги.

– О, Господи!.. И зачем я дурочка, с вами Иван Никитич поехала? – с укоризной произнесла Зина, и тут же протяжно охнула, когда мужской член вновь, словно клинок в ножны вошел в её узкое лоно.

Любуясь как хуй исчезает между упругими полупопиями девичьего персика, председатель на время забыл о возрасте. Входя в раж и двигаясь как заведенный в предоргастическом трансе, он ощущал, как мир вокруг него стремительно становиться нереальным. В глазах темнело. Сладкая звенящая дрожь, начинающаяся от головки члена, с каждым толчком заполняла всё его тело.

Только бы не кончить вовнутрь! Ну ещё, ещё разочек! И ещё, е... В последний момент перед наступлением эякуляции, Иван Никитич наконец вытащил член наружу. Сотрясаясь в судорогах экстаза, он разукрасил торчащую вверх девичью попу, белёсыми полосками мужского семени

– Ну что, всё? Вы Иван Никитич закончили? Я пойду тогда искупаюсь! – голос Зиночки вернул мужчину в реальность.

Сев на покрывало, и стараясь не глядеть на председателя, Зиночка расстегнула застёжки на оставшихся на ней босоножках. Затем, вздрагивая от колющих босые ступни неровностей пошла к воде. Эта девочка сама непосредственность! Только что, она билась в экстазе, а теперь как ни в чём не бывало идет купаться. Похоже, последняя поза всё испортила – она так и не кончила! Ну ничего, накончается ещё в этой жизни. Драть её будут часто и много! В этом Иван Никитич уже ни капли не сомневался.

Вытерев член извлеченным из кармана носовым платком, он, натянув штаны и рубашку, стал развязывать шнурки на скинутых, нога об ногу ботинках.

Поплавав минут пять в тихой заводи, голая Зиночка, не утаивая своей красоты, появилась в проходе между камышей. На смуглой, порытой мурашками коже блестели капли воды. Тёмно-коричневые соски на крепких грудях сморщились и торчали пирамидками вверх. Слегка проступающие ребра, тонкая талия, худой живот. Набирающие женские формы крутые бёдра, кустик черных завитушек на лобке не скрывающий раздвоение половых губ, стройные ножки. В волосы девушка вплела белый цветок кувшинки и теперь выглядела как воплощение русалки.

Иван Никитич невольно залюбовался её юной, обманчиво непорочной красотой, получая уже эстетическое удовольствие. Всё вокруг, и речка, и стоящие на пригорке берёзки, и плывущие по небу облака, и голая прелестница, показались ему иллюстрацией из какой-то сказки.

– Иван Никитич, а у вас полотенце есть? – голос юной, мокрой нимфы, был звонким и весёлым.

– Есть, – ответил тот направляясь к машине. Он как раз собирался провести вечер в бане у своего приятеля. Пухлый портфель с банными принадлежностями, чистыми семейными трусами, майкой и торчащим наружу ароматным берёзовым веником, лежал в багажнике.

Через минуту, накинув на плечи Зиночки махровое полотенце, он помогал ей вытираться, промокая от капелек воды спину и худые плечи. Напоследок, рука его проскользила по нежному телу, задев твердые горошины сосков, погладив худой живот и взлохматив пальцами завитушки на упругом лобке.

– Ну, Иван Никитич... Хватит уже! – с укоризной произнесла девушка, выгибая стройный стан, – Знаю я вас мужиков, как начнёте приставать – не отвяжешься от вас!

– Ну всё, всё, Зиночка... – произнёс председатель, опуская руки. Ему и вправду пора было ехать по делам. В одиннадцать в контору должны были позвонить из области, по поводу новых тракторов.

Быстро натянув трусики, надев поверх обнаженного тела тонкое платьице и застегнув застёжки на босоножках, она тут же рапортовала, – Я готова! Можем ехать.

Почти всю обратную дорогу они молчали. Только на подъезде к селу, Зина начала поглядывать на председателя, словно, не решаясь что-то спросить.

– А вы точно директору техникума позвоните? Не обманите меня? – наконец решилась она.

– Точно позвоню. И стипендию будешь получать. Только с директором, Павлом Дмитриевичем, поласковей будь. Поняла меня?..

– Поняла! – бойко и радостно ответила Зиночка, – А премию маме выпишите?

– И премию выпишу. Где тебя высадить?

– А вон там, около клуба! А вы знаете, Иван Никитич, я думала, что с такими как вы пожилыми... противно. А мне с вами очень понравилось! Вы такой хороший, такой милый! – вдруг призналась Зина.

В тот же момент, он почувствовал, как нежные девичьи руки оплетают его плечи. Влажные манящие губы девушки, проскользив по его щеке впились в его рот, проникая вовнутрь сладко вибрирующим язычком. Нажав на тормоза, Иван Никитич потерял самообладание, с минуту взасос целовался с юной совратительницей.

Наконец здравомыслие взяло верх. Ведь их могут увидеть – тогда прощай репутация! С силой оторвав от себя Зину, он даже прикрикнул на неё.

– Э, эй! Ты, дочка не балуй! А, ну вылезай из машины! Сто метров сама дойдёшь, не барыня!

– Ну если вы так, Иван Никитич, то знайте, что я на вас обиделась! – с укоризной кинула Зиночка, в ответ на его грубость.

Дверь уазика, громко захлопнулась. Оглядевшись по сторонам, председатель колхоза перевел дух. Вроде пронесло!

Пару минут он не отрываясь смотрел вперед, где по обочине дороги манерно крутя попой вышагивала Зиночка. Дойдя до поворота, она таки на мгновение обернулась, даря ему улыбку и воздушный поцелуй.