По совместительству

Я слышу, как на улице прекращается дождь, начавшийся часа два назад и с тех пор то затихавший, то заряжавший с новой силой, барабаня по крыше веранды — этого из комнаты мне правда не слышно, — слышу, как за окном, разместившись где-то в глубине пышных кустов, потихоньку начинают щебетать птички, как откуда-то со стороны соседского дома по новой начинают доноситься звуки ремонта — хозяин, точнее нанятая им бригада, строит очередную пристройку к некогда, как мне видится, относительно скромному дому. Выходит, новой порции дождя не предвидится. Может, в широкое окно второго этажа, выходящее во двор, даже виднеется разогнавшее тучи прочь солнышко, но этого мне не видно. На глазах у меня чёрная маска — почти что такая, как используют для сна, вот только более широкая, не съезжающая на лоб при активном движении головой, и на затылке застёгивающаяся при помощи тоненького ремешка, а не держащаяся на всегда кажущейся ненадёжной резинке.

В этом доме я… можно сказать, в гостях. Хотя, бывая тут далеко не первый раз за без малого год, я уже и сама начинаю сомневаться, что я тут в гостях, а не на работе. Особенно учитывая специфику своего здесь нахождения.

Это вполне себе большое по площади помещение — рабочий кабинет нашего местного авторитета, Буйвола. На дворе цивилизация, развивающееся общество и идущая уверенными шагами наука, жизнь по закону… но всё это где-то далеко, за пределами нашего небольшого города и даже области. В нашем Кровинске время застыло где-то в девяностых. Тут процветает власть братвы, «крыша» устанавливает «налоговую ставку» каждой веточке бизнеса и понятия стоят выше закона. И никто, абсолютно никто не может изменить всего этого. Одни сбегают поближе к закону и цивилизации, другие — и их большинство — продолжают жить в городке, кто мечтая, что когда-нибудь будет всё по-другому, кто и вовсе ни на что не надеясь и просто предпочитая жить изо дня в день.

Я сижу в кабинете Буйвола… не на стуле. Конечно же, нет. Кажется, мне и вовсе не доводилось сидеть на стуле в его кабинете — всё как-то на столе, на кожаном диване… да и то в иных позах. Я сижу на полу с «повязкой для сна» на глазах, на коленях разместившись возле кожаного дивана, и старательно посасываю член кровинского авторитета да вылизываю его волосатые яйца. Волоски то и дело прилипают к языку, но мне нет никакого резона возмущаться — всё равно ничего не изменится, только чего доброго прилетит по лицу или по голой груди.

— Молодец, Сусанка, — выпрямившись на диване, треплет меня по голове Буйвол. Он стягивает с моей головы «маску для сна» и, не глядя даже, отбрасывает её в сторону — прилетает она правда ровно на его внушительный стол, приземляясь аккурат возле моей одежды — форменной юбки и светло-голубой рубашки с лейтенантскими звёздами на погонах. Следачка и криминальный авторитет… совсем как в каком-нибудь второсортном фильмеце, смешавшим в себе мелодраму, боевик, а заодно и элементы сказки. Вот только последнее — не точно, в моей-то жизни судьба-злодейка сделала такой «сюжетный поворот». Буйвол поднимается на ноги, натягивая брюки, измеряет расстояние до своего стола и, подхватив пиджак, направляется к двери. — Продолжим позже. Хочешь — можешь перекусить, где кухня — знаешь. Но не пропадай, искать тебя по всему дому я не собираюсь. Иначе ничего не получишь сегодня.

Не поднимаясь на ноги и не отводя от хозяина дома глаз, я послушно киваю ему в от. Знаю абсолютно точно — он не говорит просто так, все его слова нужно воспринимать всерьёз. Если по возвращении не обнаружит меня в своём кабинете — трахнет, конечно, потому что без его разрешения с территории никто меня не выпустит, но никакой информации после сегодняшней встречи я не получу. А значит — получу по шее от начальника, могу забыть о премии на ближайшие месяца три и буду слушать усмешки Маринки о том, что мне даже ублажение мужика доверить нельзя, что уж о расследованиях говорить.

Дверь кабинета почти что бесшумно закрывается, и только после этого я всё же поднимаюсь на ноги, решаю вдохнуть свежего воздуха и, подойдя к окну, распахиваю одну из створок. По коже пробегают мелкие мурашки, но одеваться я не спешу — всё равно придётся раздеваться, вместо этого я стаскиваю с ближайшего кресла тонкое покрывало и оборачиваю его вокруг тела — от такого одеяния я смогу избавиться за пару секунд. Делаю несколько шагов вглубь кабинета и через считанные мгновения останавливаюсь возле стола Буйвола. Рука сама собой тянется к чёрной маске, что была у меня на глазах совсем недавно и которую я не успела даже немного рассмотреть — провожавший меня подручный авторитета повязал мне её у самого порога кабинета, неожиданно оказавшись у меня за спиной и ловко затянув пряжку.

— Шлюха, — вслух читаю я короткую надпись, разместившуюся на внешней стороне маски. Обидеться не возникает даже мысли. Наверное, я и правда соответствую этому определению, раз я, следователь местного отделения полиции, сплю с криминальным авторитетом за информацию о ком-нибудь из злодеев, совершивших преступление на нашей земле. «Наша земля», — такой формулировке можно разве что усмехнуться. Буйвол считает, что это его земля. И спорить с ним не решается никто из здравомыслящих.

Впервые мы встретились что-то около года назад — сейчас начала июля, а тогда было, кажется, пятнадцатое сентября… а может, двадцать пятое. Олег Филиппович — начальник нашего отделения — вызвал меня к себе и с формулировкой «произвести опрос свидетеля» отправил к Буйволу. Вообще зовут его Максимом Фёдоровичем Поляковым, но все как-то чаще величают Буйволом. Он не стал слушать ни мои реплики удивления, ни причитания о том, что с буквально вчерашней выпускницей он разговаривать не станет, ни объяснения, что я и двух слов рядом с ним связать не смогу… Сахаров бросил, что у входа меня ждёт машина и буквально выставил за дверь.

Машина оказалась не наша — не служебная — а одна из автопарка Буйвола. Браток за каких-то пятнадцать минут доставил меня до ворот резиденции Полякова, завёз на территорию этого огромного участка и таким тоном велел выйти их машины, что я вылетела на улицу буквально в считанные секунды. Рядом тут же появились трое здоровых мужиков с автоматами наперевес, один из них передал своё оружие привёзшему меня бойцу и велел мне расставить руки в стороны. Он сначала провёл приборчиком вокруг меня, а после ощупал буквально с ног до головы, тщательно проверив каждый сантиметр моего тела и каждую складку одежды. «Ещё б все дырки проверил», — пронеслось в голове у меня, ещё не знающей, что будет дальше. Убедившись, что у меня нет оружия и нигде на мне не припрятано ничего из прослушки, он кивнул, и привёзший меня парень, подхватив за локоть, повёл меня в дом.

— Ох, какая де-е-вочка, — протянул Буйвол, когда Грек — так он обратился к доставившему меня в дом парню — завёл меня в его кабинет.

— Лейтенант Моисеева, — представилась я и, отыскав в кармане удостоверение, распахнула его перед хозяином кабинета, который правда не спешил подняться из кресла и уж точно не мог прочитать мой документ из противоположного угла кабинета. — Мне нужно опросить вас по поводу совершённого на прошлой неделе двойного убийства по адресу улица Карла Маркса дом восемнадцать.

Буйвол выслушал меня, как показалось в самом начале — внимательно, а уже в следующую секунду они на пару с Греком громко рассмеялись.

— Опросить ей меня нужно, — повторил Буйвол, всё же поднявшись на ноги. Он сделал несколько шагов и взглянул на товарища. — Нет, ты слышал? Опрашивать она меня собралась. Ксивой ещё машет, — усмехнулся он. — Будто я не знаю, кого мне Филиппыч вместо Марьянки прислал. Свободен, Грек. Дальше я сам… — он обвёл меня изучающим взглядом, от которого мне стало не по себе, чуть одёрнул мою рубашку в районе груди и, вновь вскинув взгляд на ещё не удалившегося Грека, ухмыльнулся: — опрашиваться буду.

Дверь за моей спиной закрылась, Буйвол зашёл мне за спину, продолжая оглядывать меня как товар на витрине, и неожиданно до меня подтолкнул в спину.

— Проходи, Сусанка, — бросил он мне вслед. — Нечего в дверях время попусту терять.

— Меня Светлана зовут, — негромко отозвалась я, пытаясь совладать с неуверенностью и даже страхом. — Светлана Моисеева.

— Мне плевать, как другие тебя зовут, — замерев напротив, твёрдо отметил Поляков. Он забрал у меня из рук папку с документами и сумку — словно остолбенев, я не противилась — и отбросил их в сторону, угодив на небольшой кофейный столик позади себя. С него со звоном слетела ложечка, и Буйвол выругался, заставив меня ещё сильнее напрячься. — Для меня тебя зовут Сусанна. Нравится тебя, не нравится — не моя забота. Марьянка ваша тоже возмущалась. Рья-я-но так… Спроси у неё на досуге, какого это — по голой жопе ремнём, — явно довольный этим фактом, усмехнулся Буйвол. Я всё больше начинала не понимать, что вообще происходит и почему Сахаров отправил сюда именно меня.

— Марьяна? — всё же решилась уточнить я.

— Ага, — кивнул в ответ Буйвол. Развернувшись, сделал несколько шагов в сторону кофейного столика, сбросил на пол мою сумку и документы и, подхватив в руку чашку, сделал несколько глотков ароматного напитка. — Сладкая такая блондиночка с выразительными, — он пальцами посжимал воздух, словно ощупывая бюст стоящей напротив девушки, — глазами. Старлейка.

Разрозненные факты сложились в моей голове в единую картину, и я наконец смогла сообразить, кто же на самом деле эта Марьяна. Сомнений у меня не оставалось: девушка, бывавшая у Буйвола до меня, старлейка, по голой жопе получившая ремнём, как отметил Поляков, — Маринка Зубова. Никто иная, как моя сослуживица.

— Всё, поговорили и хватит, — заявил Буйвол и, вернув чашку обратно на столешницу, опустился в стоящее рядом кресло. Он закинул ногу на ногу и уставился на меня всё таким же изучающим взглядом. — Раздевайся.

— Что? — только и смогла спросить я, изумлённо глядя на хозяина этих владений.

— Ты чего, раздаваться не умеешь? Расстёгиваешь пуговицы, стягиваешь юбку… Не строй из себя мелкую тупицу.

— Я… Вы меня с кем-то путаете, — дрогнущим голосом начала я. — Мне нужно опросить вас по факту…

Договорить поднявшийся на ноги Поляков мне не позволил — прервав на полуслове, он буквально рявкнул, заставив меня вздрогнуть и рефлекторно отступить на пару шагов назад:

— Раздевайся! Повторять по пять раз я не буду. Силой нагну и отымею!

— Пожалуйста. Вы не правильно понимаете… — запричитала я, глядя на Буйвола почти что как мышь на удава. — Я… я, наверное, лучше пойду. До свидания, — кивнула я и, развернувшись к двери, поспешила удалиться прочь. Вот только Буйвол моментально оказался рядом и схватил меня за руку.

— Ты лучше раздевайся, — повторил он и тут же добавил: — для тебя же лучше. Мне-то всё равно как тебя иметь.

У него в глазах не было ни намёка на шутку или преувеличение в сказанных словах — конечно, глупо было рассчитывать на то, что Буйвол разыгрывает передо мной спектакль, но надежда внутри меня до последнего пыталась жить. Я попыталась вырвать руку из его, как казалось, нечеловеческой хватки, но его пальцы лишь крепче обвили моё запястье, сжимая его до боли.

— Пустите, — дрожащим голосом попросила я, надеясь разве что на чудо. — Пожалуйста.

— Может, перед тобой ещё и извиниться? — рассмеялся Буйвол. Он дёрнул меня за руку, притянув к себе, развернул лицом от себя, словно нарочно давая мне смотреть на дверь, вроде бы находящуюся не так далеко, но абсолютно недоступную, рукой обхватил мне шею, так, что локоть его оказался возле моего подбородка. — Послушай, девочка, я трахну тебя в любом случае. Но у тебя есть выбор. Пока что есть, — отметил Буйвол, отпустил моё запястье и ладонью обжигающе заскользил по моему животу, уверенно поднимаясь к груди. Сердце из неё так и норовило выскочить. — Либо ты сама снимаешь все свои тряпки и получаешь по итогу так нужную твоему полкану информацию о тех жмурах, либо я плюю на всю любезность и просто жёстко имею тебя, поставив раком. И там уже сама объясняйся, почему ты вернулась пустая.

Мне казалось, что я едва держусь на подкашивающихся ногах — видимо, крепкая рука Буйвола и его внушительное тело, по которому меня почти что распластало, не давали мне повалиться на пол. Дышать не то от хватки, не то от усилившегося страха получалось едва ли не через раз. В голову не приходило ни единой разумной мысли, и лишь только как проклятие крутилась фраза о том, что невредимой мне отсюда не выбраться. Буйвол словно услышал эти мои мысли.

— А если мне ещё и не понравится — живой ты отсюда не выйдешь. Ты поняла?! — он встряхнул меня в воздухе, так и продолжая сжимать рукой шею, и первое, что пронеслось у меня между висков — он сейчас же оторвёт мне голову. И никто ведь не хватится Светы Моисеевой. Родителей нет, все те, кто считался друзьями, как-то порастерялись после детского дома — кто сгинул, кого посадили, наиболее удачливые уехали из города, предпочтя оставить всё прошлое за высоким забором. Не начальник же будет горевать о моей пропаже и искать виновных. Олег Филиппович сам лично отправил меня сюда, и он, я в этом уже не сомневалась, прекрасно знал, для чего именно ждёт меня Буйвол. Совершенно не для опроса. — Я спрашиваю, ты поняла?!

— Да, — едва слышно сорвалось с моих губ. Головой я боялась пошевелить даже немного, но мои рыжие кудряшки всё равно подрагивали, словно способные испытывать страх.

— Что «да»?

— Я поняла, — не менее тихо отозвалась я.

— Что именно ты поняла? — явно испытывая наслаждение от моего страха, от моей невозможности хоть что-то изменить, Буйвол задал новый вопрос. Он оттолкнул меня в сторону, и я, успев выставить руки и только благодаря этому не влетев в стену, подняла на него перепуганный взгляд. Он смотрел на меня выжидательно. Как Каа на стаю шакалов. Сделал пару шагов к своему столу и, продолжая сверлить меня взглядом, присел на его краешек. — Что ты поняла, подстилка?

— Я не… — попыталась было возразить я, но под его тяжёлым взглядом не смогла. — Поняла, что нужно отдаться. Самой, — добавила я, опустив взгляд в пол.

Буйвол довольно усмехнулся, глядя на меня безотрывно, и уже в который раз сказал раздеваться. Я помедлила всего с мгновение и, поняв, что иного выхода у меня всё равно нет, начала расстёгивать форменную рубашку. Пальцы подрагивали и быстро справиться с поговками не получалось. Молния на юбке слушаться меня и вовсе не желала — она лязгнула лишь со второго раза, всё же позволяя спустить юбку на пол.

— Да чё ты возишься, как целка?! — выпалил Буйвол, за несколько шагов преодолев расстояние до меня.

Я складывалась форму, не желая измять её, но он решительно вырвал из моих рук и юбку, и рубашку и заметнул её в угол своего кабинета. Звёздочки на погонах звякнули об пол, и вся моя форма опала, напрочь забывая о том, что была с аккуратностью выглажена.

— Снимай это всё, — оттянув лямку моего лифчика и через секунду отпустив её, буквально приказал он. Через несколько мгновений я осталась перед кровинским авторитетом в одних лишь туфлях, отчаянно пытаясь прикрыть грудь и лобок. — Пошла! — схватив меня, как говорится, за шкирку, Буйвол придал мне ускорения, и уже в следующий миг я влетела в край его массивного стола. — Сиськами на стол, ноги раздвинь, — отчеканил Буйвол и шагнул в сторону шкафа, расположившегося в противоположной от входа части кабинета.

Я оглядела столешницу, покрытую зелёным, словно с бильярдного стола, сукном, отложила в сторону разложенные бумаги, собрав их в единую стопку, закрыла крышку ноутбука, так же отставив его в сторону, и, разместившись, как мне во всяком случае показалось, по центру стола, нерешительно нагнулась. Соски коснулись сукна, и ещё через миг я прижалась к столешнице полностью, вдавливая в неё свою грудь

— Шире ноги, — донеслось справа от меня, и я послушно расставила ноги чуть сильнее. — Ещё шире. Ещё! Вот так бы сразу, — заметил Буйвол, когда расстояние между моими ногами его устроило. Я отчётливо услышала, как он приближается ко мне, и повернула голову вправо. На попадающим в поле зрения кресле обнаружились брюки, которые Буйвол успел за это время снять, и брошенные поверх них плавки. На мою ягодицу опустилась его ладонь, по кабинету разнеся звук звонкого шлепка. Следом за ним раздался ещё один, но уже по другой половинке моей попы. — Сейчас проверим, что за девочка ко мне приехала.

Он развёл в стороны мои ягодицы, явно желая для начала полюбоваться промежностью молоденькой следачки, которую буквально подложили под него. «Сахаров подложил меня под Буйвола», — стучало у меня между висков. И от мыслей отрывали только чужие пальцы, пальцы криминального авторитета, коснувшиеся моего гладковыбритого лобка, скользнувшие дальше и уверенно оказавшиеся между моих половых губ. Самый настойчивый палец спустя считанные мгновения оказался в моей заветной дырочке и принялся то проникать до основания, то почти что удаляться прочь.

— Какая узенькая девочка, — заключил Буйвол. — Сразу видно — новая подстилка.

Он вновь звонко шлёпнул меня, на этот раз сразу по обеим ягодицам. Я после ещё и ещё разок. Я старалась никак не реагировать — наивно полагая, что безучастность будет ему не по душе, и Буйволу будет попросту не интересно меня трахать — но от каждого его шлепка непроизвольно вздрагивала. И ему, кажется, было абсолютно плевать, как я веду себя, я была для него просто дыркой с человеческим отличием, которую он намеревался отыметь.

Из-за спины послышался смачный плевок, левая рука Буйвола оттянула в сторону одну из моих булочек, старательно накаченную приседаниями и прочими спортивными упражнениями, а правая уверенно, немного грубовато, принялась втирать слюну между моих половых губ. Сердце в груди забилось, кажется, ещё сильнее, предчувствуя, что всё случится уже не когда-нибудь скоро, а буквально вот-вот. Так, ожидаемо, и произошло. Буйвол приставил член к моей дырочке, чуть подался вперёд, проталкивая в меня головку, а вскоре и вовсе загнал в меня весь свой ствол, по самые яйца.

— А-а-й, — сорвалось с моих губ, но реакции не последовало. Буйвол чуть отдалился, и член послушно выскользнул прочь, оставив внутри только головку.

Признаться честно, в последние минуты я боялась даже не того, что меня отымеет криминальный авторитет — разум отчётливо давал понять, что этого мне не избежать, и единственное, что я могу сделать для своего блага — раздвинуть ноги сама и не сопротивляться. Так вот, я боялась не факта этого принудительного секса, а того, что Буйвол начнёт двигаться внутри меня с башенной скоростью, совершено не заботясь о комфорте и лишь вымещая на мне всю свою «любовь» к правоохранительным органам. Но он действовал иначе. Поляков неспешно двигался внутри меня, растягивая моё лоно под свой член, и ускорялся постепенно.

Я чуть прикусывала губы, самой себе зажимала ладонью рот, но когда его движения внутри меня достигли приличного темпа, сдержаться уже не смогла. Буйвол вогнал в меня член по самые яйца, и с губ моих против воли сорвался полукрик-полустон:

— А-ах. Ах! — он вколачивался в меня, сжимая ладонями плечи, и мне казалось, даже не обращал на вырывающиеся из меня звуки никакого внимания. Но мне лишь казалось. — А-ах.

— Вот так, да, — проговорил Буйвол. Он крепче сжал мои плечи и надавил на них, буквально двигая меня в свою сторону и насаживая на свой немаленький член. — Шлюшки должны стонать. Да!

— Ай! — вскрикнула я, когда он ещё активнее, можно сказать даже яростнее принялся вколачивать свой ствол в мою давно не видевшую мужского внимания дырочку. Буйвол приподнял меня над столешницей и сжал ладонями сразу обе мои груди. — А! А-ай!

— Да-а. Кричи, девочка, — наслаждался моими вскриками мой насильник. Насильник, которому по принуждения я отдалась сама. — Обожаю ебать ментовских подстилок. Вы все сначала сопротивляетесь, а потом стонете, вертясь на члене. Сами насаживаетесь.

— Я… Ай! Не… ох… насаживаюсь, — воспротивилась я, скользя грудью по зелёному сукну столешницы. — О-ох. Не насаживаюсь.

— Это пока, — со звенящей в голосе уверенностью отозвался Буйвол. — Я вас столько отымел… — мечтательно протянул Буйвол, на миг замерев, а после принявшись входить в меня с ещё большим энтузиазмом. Его яйца бились мне о промежность, и я сама уже не понимала, вскрикиваю я от мерзости происходящего, или стону от сладко натирающего стенки влагалища члена. — От курсанток до полковников. И ка-а-ждая, — сильный толчок и до боли сжатая грудь. — Слышишь? Каждая стонала и подмахивала жопой. Кто худющей, — выпустив из ладоней грудь, он шлёпнул меня по ягодице, — кто мясистой, — и теперь уже второй со звоном коснулась его ладонь.

Голова моя вспотела от грубых толчков и почти что ни на миг не прекращающегося моего движения вперёд-назад по широкой столешнице стола, и рыжие кудряшки теперь неприятно липли ко лбу и шее. Я сжимала ладонями край столешницы и отчаянно старались не стонать, хоть как-то стремясь сохранить остатки своей чести. И Буйвол словно знал эти мои мысли — оттого и вколачивался так сильно, самозабвенно, член вгонял в мою пизду, как говорят, по самые помидоры, и каждым резким толчком норовил выбить из меня всё более громкий стон или вскрик.

— А-ах! Ах! А-ах!

— Да-а, Сусанка. Да! — тяжело дыша, продолжал шлёпаться об мои бёдра Буйвол. — Вот так. А-а-х. Шикарная подстилка. Лучше Марьянки.

— А! А-а-х! — вырвалось у меня из груди, промежность предательски запульсировлаа, и я обмякла на зелёном сукне. Буйвол продолжил ебать меня, вновь схватив за груди и теперь таким образом натягивая моё тело на свой ставший ещё более напряжённым ствол. Он готов был вот-вот изверзнуться, и я с облегчением вспоминала, что он воспользовался презервативом. Я получила ещё три или четыре сильных толчка, заставивших болезненно удалиться бёдрами о край столешницы, и Буйвол, — а-ай, — впившись пальцами в мою грудь, обильно кончил, прижавшись ко мне всем телом.

Отдышавшись, Поляков выпрямился, вышел из меня и, схватив за загривок, одним рывком стащил со стола. Я оказалась спущена на пол и только из-за крепкой руки авторитета, продолжающей крепко держать меня, я не повалилась на, наверняка, дорогущий ламинат. Буйвол стянул со своего члена полный презерватив, связав узлом, отбросил его за стол, где стояла мусорная урна — её я успела рассмотреть уже тогда, когда ложилась на столешницу — и резко притянул меня ближе, буквально уткнув моё лицо в свой пах.

— Убирайся, — коротко бросил он. Мои растрёпанные кудряшки оказались зажаты в его ладони, и уже через миг мои губы были напротив его перемазанного спермой члена. Я попыталась отстраниться, не желая опускаться перед ним ещё больше, но Буйвол одной рукой надавил мне на затылок, а второй приставил свой ствол к моим губам. — Я не хочу бить такое красивое личико, — бросил мне Буйвол, и, помедлив всего пару секунд, я медленно раскрыла рот и предпочла закрыть глаза. Член как по маслу проскользнул между моих губ и начал двигаться. — Сама работой. Тебе имя обязывает сосать. Сусанка. Почти Сосанка, — я не хотела его слушать, но это откровенно не получалось. Я послушно насаживалась на его член головой, стараясь не заглатывать целиком, но Буйвола это не устраивало. Он надавил мне на затылок, вынудив насадиться до самых яиц, и не убирал ладонь, пока я не перестала сопротивляться. Теперь мои губки скользили по всей длине его члена, смазывая слюной и лишив уже малейших капель спермы. — Я ведь говорил. Не прошло и получаса, а ты уже сама насаживаешься на мой член. Глаза открой, — приказал он, и я послушно взглянула на него снизу вверх. — Вот так. Подстилки должны смотреть на своих ебарей.

Одно уборкой, как он выразился, Буйвол ограничиваться не собирался. Когда я хотела отстраниться прочь от его члена, он вернул меня обратно, вогнав ствол до самого основания и несколько мгновений не давая мне выпустить его изо рта. Воздуха не хватало, а он лишь наслаждался моими попытками вырваться и бешеными глазами, с мольбой смотрящими на него. Он повторил это ещё несколько раз, насладился, как я самостоятельно насаживаюсь на его ствол, и наконец кончил, но на этот раз уже не в презерватив, а мне в ротик.

— Глотай, — не отпуская моей головы, распорядился Буйвол, и иного выхода у меня не оставалось.

Я не успела даже одеться — только подхватила с пола свою одежду — когда Поляков сунул мне в руки папку с данными по произошедшему недавно двойному убийству и буквально выставил меня за порог. Следом полетели моя сумка и рабочая папка. Дверь захлопнулась, и послышался отчётливый щелчок звонка. Тяжело дыша, я спешно оделась и поспешила к выходу, желая как можно скорее покинуть владения Буйвола.

Сидя на лавочке в ближайшем парке и отчаянно пытаясь отполоскать рот прикупленной в ларьке водой, я разрыдалась. Не о таком я мечтала, поступая в филиал академии, не такого отношения начальства я ждала, поступая на службу, не такой судьбы я желала для себя.

Тогда, вытирая размазанную по лицу тушь, я ещё и не подозревала, что эта встреча станет не единственной, а всего лишь первой.

Второй раз в резиденции кровинского криминального авторитета я оказалась в ноябре. Олегу Филипповичу срочно требовалось отчитаться о ещё хотя бы парочке дел к концу месяца, и он отправил меня за информацией. Он знал абсолютно точно, что по итогу в суде что-то может не доказаться, списаться на условку и всё такое прочее, но это уже другое, главное — поставить галочку, что отдел всё сделал. И я это понимала прекрасно, но выхода у меня не было — оказаться выставленной из отдела и, возможно, даже из профессии с волчьим билетом мне не хотелось вовсе. У меня не было ни единой мысли, как выпутаться и не утонуть во всей этой мерзости, и я обещала самой себе, что обязательно хорошенько подумаю над этим вопросом, а пока собиралась на «опрос свидетеля», решив поберечь форму и переодеваясь на всегда имеющуюся в кабинете гражданскую одежду.

У ворот отделения меня встретила всё та же иномарка, и за рулём у неё был всё тот же парень. Грек дождался, когда я займу место на заднем сидении, оглядел с ног до головы, обернувшись в пол-оборота, мимолётно усмехнулся чему-то, но говорить ничего не стал. Машина рванула с места, и через четверть часа я уже была на территории Буйвола, разведя руки в стороны и дожидаясь, когда уже другой мордоворот проведёт мой осмотр — не на улице, правда, как в прошлый раз, а в небольшом домике возле ворот что не могло меня не радовать, учитывая моросящий дождик и снятую куртку. Его руки грубо ощупывали меня со всех сторон, я морщилась, но возмущаться не рисковала — чего доброго пустят пулю в голову и поминай, как звали.

Ещё каких-то пять минут, и я уже стояла напротив двери кабинета, в котором в сентябре месяце меня подряд под себя местный криминальный авторитет. От этих мыслей я поморщилась: с одной стороны воспоминание того дня было мне неприятно, а с другой я прекрасно понимала, что сейчас со мной произойдёт то же самое. И я вновь не смогу ничего изменить. Грек стукнул в дверь и через миг распахнул её, пропуская меня через порог и на этот раз не заходя следом.

— Сусанка, — довольно ухмыльнулся Буйвол, сидя за тем самым массивным рабочим столом, на котором он отымел меня месяца полтора назад. — Проходи. Прекрасно, что в этот раз плата отдана тобой, — совершенно не стесняясь своего отношения ко мне как к вещи, способу оплаты информации, проговорил он, поднимаясь на ноги. — Плохо то, как ты пришла её отдавать.

Сделав несколько шагов вглубь кабинета, я смотрела на его хозяина, совершенно не понимая, что он имеет в виду. Буйвол тем временем успел оказаться рядом со мной, поднял руку, и я даже подумать ни о чём не успела, как его пальцы крепко сжались в кулак, больно натянув мои волосы на затылке. Кудряшки у меня не длинные, чуть выше плеча, но этой длинны вполне хватило, чтобы зафиксировать мою голову.

— Ты не понимаешь русский язык? — грозно произнёс Буйвол, притянув меня чуть ближе. Я боялась пошевелиться, кажется, дышала через раз и не могла отвести от него перепуганных глаз. — Я ведь говорил, что люблю ебать ментовок. Что за тряпки ты на себя нацепила?! — он дёрнул меня за волосы, и я не смогла сдержать вскрик. Попыталась схватиться за его руку, но он тут же ударил по ладони. — Не пищи. Сама виновата, подстилка тупая.

— Простите, — пролепетала я.

— Прощения просят не так.

Он вновь потянул меня за волосы и заставил опуститься на пол возле своих ног. Я стояла перед Буйволом на коленях и послушно наблюдала, как опускается полония на его брюках, как рука сдвигает в сторону ткань плавок и извлекает наружу ещё опущенный член. На этот раз Поляков не стал притягивать мою голову к своему паху и натягивать на член, он и вовсе убрал от меня руки и дал понять, что пора просить прощение, как он выразился недавно.

Я едва слышно шмыгнула носом, обречённо вздохнула и, подняв руку, обхватила ладошкой его ствол. Проведя по нему пару раз, придвинулась ближе и, на этот раз вновь решив прикрыть глаза, коснулась язычком головки, провела кругом а спустя какое-то мгновение пропустила член к себе в рот. Самостоятельно насаживалась на его орган и невольно вспоминала слова Буйвола, произнесённые в нашу прошлую встречу, и с ужасом осознавала, что он прав — я пускаю его в себя без сопротивления, сама сосу его член. Член своего противника по большому счёту.

Несильно встряхнув головой, предпочитаю выбросить прочь все эти вызывающие мерзость мысли, напоминают сама себе, что обязательно подумаю, как же мне быть и каким образом в буквальном смысле этого слова выбраться из-под Буйвола… и продолжаю тем временем то заглатывать его член по самые яйца, то практически полностью выпускать из своего ротика, язычком играя с его головкой. Буйвол в какой-то момент отступает чуть назад, бросает что-то о том, чтобы я продолжала просить прощение, и мне не остаётся ничего иного, кроме как придвинуться ближе. Член вновь оказывается у меня в ротике, и Буйвол снова делает шаг назад, вынуждая ползти за собой.

— Выпороть бы тебя, да настроения нет, — говорит вдруг Буйвол и делает шаг. Так продолжается ещё какое-то время, а после он захватывает мои волосы в свой кулак и снова тянет, на этот раз заставляя подняться на ноги. Прячет свой окрепший член в брюки и, не выпуская моих волос, ступает к двери, таща меня с собой. Дверь послушно распахивается, и Буйвол выглядывает в коридор. — Якут! — выкрикивает он, и из-за поворота появляется молодой мужчина. Буйвол толкает меня в его сторону. — Отведи шлюху к Семёнычу, скажи, чтобы почистил.

Якут спустил меня на два этажа и отвёл в противоположное крыло дома, передав указания шефа седовласому мужичку. Интеллигентного вила Семёныч показался как не из этого мира. Выглаженный костюм смотрелся на нём невероятно удачно (хотя и Буйвол в нём весьма представителен, вот только лицо сразу выдаёт бандита), очки в строгой оправе делали похожим на профессора, а добрые глаза перекрывали строгость. Я откровенно увлеклась рассматриванием дядечки, так контрастирующего со всеми обитателя этого дома, что не сразу обратила внимание на обстановку. А когда всё же огляделась по сторонам, поняла, что эта местная операционная, перевязочная и всё в этом роде.

— Здравствуйте, — вежливо кивнула я.

— Здравствуй, девонька, — отозвался он в ответ, и губы его дрогнули в грустной улыбке. — Ну, что, попалась в сети?

— В каком смысле?

— Перестань. Я-то знаю, что да как, — покачал головой мужичок. — Не рассказывай сказки, что познакомились вы, и любовь у вас вспыхнула. Не ты первая… и не ты последняя. Я столько девчонок перевидел, и каждой стыдно признаться, что под Буйвола она легла насильно

И, наверное, это правильно, — негромко проговорил Семёныч. Он тяжело вздохнул, покачал головой и, рассеча рукой воздух, заключил: — пустые это разговоры. Снимай, девонька, юбку, трусики… что там у тебя ещё? — окинув меня взглядом, скорее у себя, чем у меня спросил он. — Колготки снимай, сапожки. И на кушетку забирайся, на четвереньки. Сейчас я клеёночку постелю.

— Зачем? — продолжая топтаться возле дверей, удивилась я.

— Чтобы кушетку не испачкать, — объяснил Семёным, а когда я вновь уставилась на него удивлёнными глазами — не то я и правда не понимала, что со сейчас будет и зачем Буйвол отправит меня сюда, не то верить в это не хотела, не то башка моя отказывалась варить — вновь покачал головой. — Ты что, клизму никогда не делала? Перед анальным сексом ведь промыть там всё нужно. Тебя что, в попу никогда не брали? — спросил Семёныч, явно увидев в моих глазах ужас. Я мотнула головой. — Всё когда-то происходит впервые, — философски заметил доктор. — Ты главное поменьше бойся и старайся максимально расслабить попу. Тогда не так больно будет. Давай, девонька, раздевайся. Ты своей участи всё равно избежать не сможешь.

Я помялась ещё с мгновение и начала послушно стягивать с себя всю нижнюю часть одежды, параллельно ругая себя за то, что если бы не пожалела надеть сегодня форму, моя попка не была бы сейчас на грани лишения девственности. Буйвол уж точно не станет жалеть ни её, ни меня в целом. Даже местный доктор, и тот, с грустью заключает, что я не первая и уж точно не последняя. Прав он, попалась я.

— Блузку не надо? — уточнила я, сложив вещи на стул возле стены.

— Можешь тоже снять, — пожал плечами Семёныч, — если забрызгать боишься. Или закатать можно, — предложил он. Я задумалась на мгновение, и всё же принялась расстёгивать пуговки на своей небесно-голубой блузке. Меньше чем через минуту я была уже в одном только лифчике и стояла на кушетке, приняв позу собачки. Семёныч прогнул меня в спине, погладил по попе и, выдавив из тюбика смазку, коснулся моей девственной анальной дырочки. — Не волнуйся. Это совсем не страшно, — попытался приободрить меня доктор, сменивший пиджак на медицинский халат. Он растёр по колечку ануса прохладную смазку, осторожно раздвинул половинки моей попы, и дырочки коснулся тонкий наконечник, он скользнул под уверенным нажимом и вошёл в меня полностью. Я почувствовала, как в меня начала затекать тёплая вода и невольно напряглась. — Не напрягайся, девонька. Привыкай расслаблять попу. Иначе Поляков тебя порвёт.

Не знаю, сколько времени ушло на всю это процедуру, но когда Семёныч подтёр мою попу пелёнкой, убеждаясь, что промывка прошла успешно, мне казалось, что в моём теле не осталось больше сил. Доктор укрыл меня большим полотенцем, пахнувшим морозным порошком, налил сладкого чая и сказал, что никаких печенюшек предлагать не будет. Спустя несколько минут он забрал у меня пустую чашку, отошёл в сторону и, словно поразмыслив, резко обернулся.

— Давай-ка я тебе помогу, девонька. Оградить от анального секса, конечно, не смогу, но хоть дырочку твою подготовлю, — он отставил чашку на раковину и, рванув к тумбочке, примостившейся в углу, принялся копаться в ящиках. Спустя пару минут он обернулся. — Забирайся на кушетку.

Доктор бережно смазывал колечко моего ануса, постепенно проталкивая вглубь и то и дело напоминая, что нужно расслабиться, по-доброму гладил по пояснице и постепенно добавлял по одному пальцу. Он растягивал мою дырочку и успокаивал, что Буйвола это не разозлит — ему напротив проще воспользоваться мной будет, не тратя время на подготовку. Напоследок Семёныч вставил в меня анальную пробку — я не то что спрашивать, а даже думать не стала, откуда она в кабинете врача преступного авторитета — и велел неспешно одеваться. Он сам проводил меня до кабинета Буйвола, то и дело уточняя, не больно ли мне, что-то сказал ему, войдя один, а когда говорил мне войти, ещё раз напомнил, что нужно расслаблять попу.

— Сама виновата, что всё так рано, — бросил мне Буйвол, когда я сделала несколько нерешительных шагов вглубь кабинета. — Снимай это шмотьё и прыгай в койку, — отхлебнув кофе, распорядился он, кивнув в сторону. Я проследила за его взглядом и только тогда обратила внимание на кожаный диван, протянувшийся вдоль стены в паре метрах от рабочего стола.

У меня ушло не больше минуты, чтобы оказаться перед Буйволом полностью голой. Рискнув положит вещи на пустое кресло напротив кофейного столика, я на тяжёлых ногах шагнула в сторону дивана. Не зная, как именно следует в этом случае и в понимании Буйвола «прыгнуть в койку», заняла такую же точно позу, в которой минутами ранее стояла в кабинете Семёныча.

— А ты не так тупа, — усмехнулся он. — Жопой к краю встань. К другому краю. Вот так, — наконец устроило хозяина кабинета, когда я встала, если перефразировать слова сказки, к стене передом, а к столу задом. Он с силой шлёпнул меня сразу по двум ягодицам, непроизвольно заставив сжать анус и крепче обхватить вставленную в меня пробку. — Отличный пердель, — заключил Буйвол. — Вот только лишняя штучка в нём, — я почувствовала, как его пальцы коснулись основания пробки, и уже через миг он резко дёрнул её из меня.

— Ай! — вскрикнула я, а он засмеялся.

— Рано. Я не вошёл даже. Тебе ещё орать и орать, — последние слова он сказал, склонившись надо мной, буквально у самого уха. И вновь довольно засмеялся. Страх сковывал меня изнутри, и в голове крутилась мысль, что он меня всё же порвёт, несмотря на старания Семёныча. — Ладно, не боись, — шлёпнув по попе, заключил Буйвол. — Семёныч сказал, что ты целка анальная и про смазку напомнил, — он вновь склонился и повертел пузырьком у меня перед лицом, а после добавил: — а то порвёшься ещё… может, на долго из строя выйдешь. А у меня в планах — выебать тебя через месяц, — хмыкнул он и выпрямился.

Колечка ануса коснулся палец, сдобренный смазкой, и спешно двинулся внутрь. Буйвол дошёл до трёх пальцев, к моему удивлению и одновременно радости, увеличивая их количество постепенно и довольно неспешно растягивая дырочку. Я старалась представить, что сама этого хочу, мысленно успокаивала саму себя, но выходило не так, чтобы сильно. Сердце бешено билось в груди, ладошки постели, прилипая к коже дивана, а ещё Буйвол довольно усмехался у меня за спиной и называл подстилкой.

— Ну, всё, довольно играться, — проговорил Поляков, раздался звук выдавливания смазки, прохладный гель оказался между моих ягодиц, а всего через миг ко вхожу в кишку я ощутила головку его стоящего колом члена. — Теперь кричи, — усмехнулся Буйвол, надавил на свой ствол, и головка как по маслу скользнула внутрь меня. Я вскрикнула, дёрнулась вперёд, но тут же была возвращена обратно. Член вошёл глубже, и мои пальцы попытались сжать обтянутую по дивану кожу.

— Ай! — сорвалось с моих губ, и Буйвол, словно воспользовавшись моим вскриком, как сигналом к действию, протолкнул член дальше. — А-ай, — выдохнула я. Буйвол подался назад, оставил внутри меня только головку и вновь вошёл на прежнюю длину. Я издала ещё один вскрик, и он вновь протолкнул свой ствол дальше. Так продолжалось ещё какое-то время, Поляков постепенно вошёл в меня полностью, а после полностью вышел. Я решила было вздохнуть спокойнее, как мои ягодицы оказались разведены в стороны, чуть растянувшегося колечка коснулась головка и член одним махом был вогнан по самые яйца. — А-а-й! — прокричала я, но словно и не заметив этого, Буйвол принялся методично двигаться внутри меня. — А! Ай! Больно! Ай.

— Надо было жопу разрабатывать, — бросил он, продолжая двигать бёдрами. — Все девки в студенчестве, поди, делом занимались, а ты хернёй страдала.

— А-ай!

— Все в жопу давали, а ты скромницу строила. Страдай теперь. Сама виновата.

— Ай! Пожа… луйста. А-а-а, — кричала я, не сумев сдержать слёз. Ягодицы мои то и дело рефлекторно сжимались, я вспоминала слова Семёныча, расслаблялась, а после всё повторялось вновь. — Мне больно-о.

— Твои проблемы, — бросил в ответ Буйвол. Он склонился надо мной, сжал мои груди и вновь задвигал бёдрами, постепенно наращивая темп. — Мне всё нравится.

— А-а-а. Ай! Ай! Пожа… — не поговорила я и захныкала, хватаясь за край дивана. Он самозабвенно ебал меня в жопу, до боли сжимал грудь и от моих вскриков заводился всё больше. Я пыталась сдерживаться, но у меня не выходило, с губ срывались ещё более громкие вскрики, и по ягодицам всё звонче хлопали его яйца. — А!

У меня уже практически не получалось держаться на ногах, руки растягивались вдоль дивана, рыжие кудряшки липли к чёрной мебельной коже, и окончательно распластаться по дивану мне не позволяли только руки Буйвола, крепко сжимающие мои бёдра. Он активно вкалачивал член в мою попу, шлёпая налитыми яйцами по промежность, а потом вдруг вышел. За моей спиной послышалась возня, мне на голову что-то упало, и, проведя ладонью по голове, я обнаружила презерватив. Пока я брезгливо отбрасывала его в сторону, Буйвол притянул мои бёдра к себя, развёл ягодицы и снова вогнал в меня член.

— А! А! А! — он начал трахать меня с ещё большей скоростью, чем было прежде, схватил меня за грудь, поднимая с дивана, и, будь такая возможность, вогнал бы в мой растянувшийся, уже совершенно не девственный анус даже яйца.

Я потеряла счёт времени, когда Поляков сделал пару резких толчков, вогнал член по самые яйца и наконец кончил, излившись прямиком в мою прямую кишку. Мне было уже плевать на то, что теперь из меня будет вытекать его сперма, куда важнее был тот факт, что мои мучения подошли к концу. Выходить из оттраханной попки Буйвол не спешил. Он обмяк, излив в не привычную к подобному отношению кишку всю немалую порцию спермы, наконец выпустил из рук мои груди и надавил на меня всем своим приличным телом. Я оказалась прижата Буйволом к кожаному дивану, всё так же отчётливо ощущала в себе его ствол и, с трудом дыша, надеялась, что он встанет с меня с секунды на секунду.

— Я растрахую твою дырку, — пообещал Буйвол, тяжело дыша. Он вышел из меня и наконец поднялся, возвращая возможность дышать полной грудью. Я буквально прилипала к дивану, не находила в себе сил подняться и чувствовала, как из меня вытекает вязкая жижа. Буйвол плюхнулся в кресло, что напротив дивана и, наплевав на моё состояние, бросил: — подстилка, ты не доработала.

Вылизав его член, то и дело морщась, вспоминая, в какой именно из моих дырок он находился совсем недавно, я вновь оказалась насильно притянута к паху Полякова. В нём словно открылось второе дыхание, и поднявшийся член начал таранить мой рот, уверенно проникая всё глубже и глубже. У меня то и дело не хватало воздуха в лёгких, я отчаянно вырвалась, и когда он ослаблял хватку, буквально слетала с его члена, растягивая ниточки слюны. Он не позволял мне отдышаться и вновь насаживал ротиком на свой ствол. В очередной раз притянув мою голову к волосатому паху, прижав подбородок к налитым яйцам, Буйвол во второй раз кончил в меня. На этот раз прямо в глотку.

В руках у меня оказалась папка с бумагами, и, на этот раз снова не дав одеться, Буйвол выставил меня за дверь. В тот день я отмокала в ванной, казалось, целую вечность. Мне всё чудилось, что из меня продолжает вытекать его сперма, а во рту всё так же чувствуется вкус его члена. На следующий день Олег Филиппович ругался, что я не приехала в отдел после встречи и сразу же не отдала ему бумаги, и я, не выдержав, выкрикнула: «Это не вас ебали в зад!».

Он схватил меня за руку и дёрнул на себя, глядя бешенным, совершенно не знакомым мне взглядом.

— Это часть твоей работы. Не хочешь — не ебись, — процедил он. — Но я вышвырну тебя из отдела, и в этом городе тебя возьмут только на панель. Пошла вон!

Не прошло и месяца, как я вновь оказалась в резиденции Буйвола. В гостях? На работе? Я и сама не знала, как называть факт своего пребывания в этом доме. Меня сразу после проверки на входе отвели в местный медицинский кабинет, и Семёныч во второй раз подготовил меня к анальному сексу. Он снова вставил в меня пробку и довёл до дверей кабинета Буйвола.

Кровинский авторитет в тот день трахнул меня дважды. Сначала разогнался до приличной скорости, тараня прямую кишку, с размаху входя по самые яйца, внимания не обращая на мои вскрики и всё сильнее растягивая моё некогда девственное колечко ануса, и вновь излился, не выходя. После на час или даже больше запер меня в соседней комнате, решая вопросы с каким-то неприятным типом, пожаловавшим к нему с визитом. Я уже думала, что он отправится по каким-нибудь своим преступным делам, отпустив меня восвояси, но замок щёлкнул, и Грек доставил меня обратно в кабинет. Буйвол был зол после встречи, и злость свою выместил на моей ни в чём не повинной промежности.

— Пизда должна быть растрахана, — приговаривал он, навалившись на меня всем телом. Я елозила спиной по кожаному дивану и то кричала от его резких, до безумия грубых толчков, то стонала, не сумев противиться позывам своего организма. — Ты ведь подстилка. Просто подстилка с дырками для ебли.

Когда финал был уже близок, Буйвол как прежде схватил меня за волосы и буквально стащил на пол. Я начала было валиться ему под ноги, но он вновь потянул мои волосы, и я оказалась сидящей прямо перед его пахом. Обречённо потянулась к колом торчащему члену, раскрыв ротик, но тут же совершенно неожиданно получила пощёчину.

— Смотри на меня, — бросил Буйвол и принялся надрачивать, держа член в непосредственной близости от моего лица. — Я сказал: смотри на меня! — разозлился он, когда в какой-то момент я поморщилась и попыталась отвести взгляд в сторону. Левую щёку обожгли два ощутимых шлепка, и больше я рисковать не стала. Прошло не больше минуты, как лицо моё залила его сперма, попав всюду, где только было возможно.

Насладившись своим превосходством надо мной, ещё разок напомнив, что я подстилка, Поляков крикнул Грека, и я вновь оказалась в той комнате, где была заперта ранее. За время заточения я успела обнаружить смежный с ней санузел, и охотно побежала отмывать с себя сперму.

Следующий мой визит в этот дом не произвёл бы на меня никакого особого впечатления — вытраханная киска да семяизвержение в ротик не стали к тому времени чем-то привычным и естественным, но уже не удивляли. И тот визит не оставил бы, как я уже сказала, особого впечатления, если бы не то, что произошло после.

Буйвол кончил в мой предварительно оттраханный ротик, и я уже думала, что мой сегодняшний «опрос свидетеля» подходил к концу, как он вдруг велел мне подняться, неожиданно завязал глаза и, грозно предупредив, что если буду рыпаться, то прикончит собственными руками, повалил на диван. Я, кажется вполне разумно, учитывая обстоятельства наших с ним встреч, решила, что он решил ещё разок отыметь меня, понадеялась, что вновь в киску, а не в анал — к нему меня в тот раз Семёныч не готовил — но у Полякова были другие планы.

Сначала где-то чуть в стороне слышалась какая-то возня: словно раскрывали какую-то упаковку, что-то откупоривали… а после Буйвол вновь оказался возле меня, продолжающей безропотно лежать на диване, боясь пошевелиться, он сжал мою руку, и уже в следующую секунду в сгиб моего локтя вошла игла. Я думала была дёрнуться, но испугалась.

— Что это? — дрожащим голосом всё же спросила я, когда Буйвол отпустил мою руку и шагнул в сторону.

— Не помрёшь, — только и бросил он мне в ответ.

Вскоре веки мои потяжелели, и я погрузилась в вызванный неизвестным мне медикаментом сон. А когда пришла в себя…

Я лежала на кровати, явно находящейся не в кабинете, где Буйвол трахает меня из раза в раз, и чувствовала что-то… не вызывающее восторга, но и не внушающего паники

Поднявшись на кровати, я обнаружила себя всё ещё голой, лишь прикрытой каким-то покрывалом, видимо, обычно расстеленном на этой постели, огляделась по сторонам и узнала комнату, в которой я когда-то была заперта, ожидая продолжения своего «общения» с Буйволом, а после смывала с лица его же сперму. Покрутив головой, обнаружила свою измятую форму и нижнее бельё, как какое-то ненужное тряпьё, брошенное в плетёное кресло, что у стены напротив.

Я сбросила с себя покрывало и решила было подняться с кровати, но практически тут же осела обратно.

— Блять, — сорвалось у меня с губ, а кончики пальцев коснулись гладкого лобка, часть которого была красновата. С левой стороны, практически у самого перехода на большую половую губу, обнаружилась татуировка, а которую до этого у меня не было не намёка. — Нет-нет-нет, — запричитала я и начала тереть свежую татуировку, словно считая, что таким способом смогу избавиться от неё. Картинка, естественно, не поддавалась, и с ресниц моих сорвались слезинки.

Татуировка больше напоминала клеймо. Как у рабов. На лобке у меня оказался изображён защёлкнутый навесной замок, а снизу одно единственное слово — «Буйвол». Прямо-таки имя рабовладельца, пометившего свою собственность.

Я подорвалась на ноги и бросилась к двери. Она оказалась заперта, и, будто бы на всякий случай дёрнув её ещё мазок, я принялась колотить к неё кулаками. Сначала всё было тихо, после послышались шаги, а когда я крикнула что-то, что даже не отложилось у меня в памяти, замок щёлкнул и дверь отварилась.

— Чё ты орёшь? — на пороге стоял Якут. — Оделась бы лучше. Или тебя в таком виде за ворота выставить.

Вспомнив, что с кровати я подорвалась, будучи полностью голой, я метнулась к постели, схватила сброшенное покрывало и прикрылась им. Тут же взметнула взгляд на так и продолжающего смотреть на меня Якута и спросила:

— Что это?

— Что «это»?

— То, что набито у меня на лобке? — объяснила я, коснулась ладошкой этого места, но сдвигать покрывало в сторону, демонстрируя татуировку, не стала. — Это моё тело. Я не просила его портить. Зачем это?

Якут сделал шаг вперёд, припал плечом в дверному косяка и, так и не отводя от меня глаз, словно я продолжала стоять перед ним обнажённая, усмехнулся.

— А зачем коровам уши фигурно обрезают или бирки вешают? — часто ответа спросил у меня Якут. Я помялась с мгновения, не понимая, что к чему, а после, совершенно без задней мысли, всё же ответила — тогда я ещё и правда не понимала связь его вопроса и своего замка на лобке, не то от неожиданности, не то от вколотого лекарства.

— Чтобы знали, чья она.

— Вот видишь, ты и сама всё знаешь, — развёл руки в стороны бандит. — Для Буйвола эта такая… своеобразная коллекция. Он обожает отмечать… клеймами, — усмехнулся он, — девочек, которые отрабатывают информацию и хорошее положение своих начальников.

— Помечает подстилок? — вопрос словно сам собой сорвался с моих губ и прозвучал почти что как утверждение.

— Заметь, ни я это сказал. Одевайся давай, а то вышвырну на улицу голой. Сразу похвалишься парням своей татушкой, — засмеялся Якут.

Тогда я не обратила большого внимания на эти его слова, а спустя пару месяцев… Мне казалось, что жизнь моя начала налаживаться: на встречи с Буйволом Сахаров не отправлял меня два месяца — видимо, отрабатывать информацию ездила Марина, называемая авторитетом Марьяной — а в жизни моей появился молодой человек. У нас, вроде бы, наклёвывалось что-то серьёзное, дело даже дошло до постели…

Я серьёзно подумывала вырваться из всей той грязи, в которую влипла из-за Олега Филипповича, собственными руками уволиться из органов, уехать подальше из этого проклятого Кровинска и начать жизнь с нового листа. Считала, что с Артёмом у нас может всё получиться, к тому же он и сам говорил, что хотел бы сбежать из этого города. И вот всё дошло до постели… вот только закончилось, не успев и начаться.

Артём стянул с меня трусики, горячей ладонью провёл по лобку, коснувшись губами моей груди, а когда спустился к моей промежности, отпрянул, словно получив ожог. Он не отводил глаз от моей гладкой киски и почти что с минуту молчал. Но вскоре способность говорить к нему всё же вернулась.

— Ты подстилка Буйвола? — вроде бы спросил Артём, но голос его прозвучал так, будто с губ его сорвалось утверждение.

— Это не так, — сев на постели и не отводя от него встревоженных глаз, замотала я головой. — Тёма… Это в прошлом. Я не…

— Бывших подстилок не бывает, — заключил он, не дав мне договорить. — Он трахал тебя раньше, значит будет трахать и потом! И я даже думаю, что трахает сейчас. Я лучше бабочку ночную сниму, чем буду спать с подстилкой Буйвола. Он тебя ебёт во все дыры, а ты поёшь мне про любовь. Шлюха!

— Артём!

Дверь за ним с грохотом захлопнулась, и больше в моей квартире Артём не появился. Я начала было рыдать, сокрушаясь, что Буйвол испоганил мне жизнь — память ещё любезно напомнила, как хихикала надо мной тётушка в салоне, делая эпиляцию зоны бикини, а после и другие работницы косились да шушукались между собой — но утёрла слёзы и решила, что раз не с Артёмом, так трахнусь сегодня с другим. Самой себе доказав, что другим плевать на татуировку у меня на лобке.

Я нацепила второе попавшееся под руку платье, поправила макияж и рванула в ночной клуб. Там познакомилась с симпатичным молодым человеком, подсевшим рядом со мной за барную стойку и угостившим коктейлем, мы болтали о какой-то ерунде, танцевали, выпили пару бокалов… и я охотно согласилась на его предложение никуда не ехать посреди ночи. Внутри меня закипало предвкушение…

Но Костя отказался трахать меня даже в туалете ночного клуба. Не смотря на его желание, которое я сначала нащупала сквозь джинсы, пока мы целовались, а после увеличила ещё больше, отсосав ему в кабинке, которую мы даже не удосужились запереть на щеколду, вопреки выпитому алкоголю, прежде чем раскрыть пластинку презерватива и войти в меня, он окинул лобок взглядом, а обнаружив набитые замок и имя криминального авторитета, сказал, что между нами ничего не будет.

— Даже на одну ночь не собираюсь делить с ним бабу.

— Ему плевать. Ничего тебе не сделает.

— Мне противно спать с той, кого он ебёт, как сидорову козу, — заявил Костя и поспешил покинуть туалет, оставляя меня с задранным подолом платья и со спущенными трусиками.

Более проверять свою удачу я не стало. Казалось, что каждый, абсолютно каждый мужик в нашем городе знает, что значит этот проклятый замок на лобке, и всем без исключения либо страшно, либо мерзко иметь даже мимолётную связь с той, кто бывает на хую Буйвола. Эта татуировка стала буквально клеймом, лишившим меня уверенности, свободы… секса с кем-либо помимо Полякова.

Вместо запоздалого подарка на восьмое марта я получила очередную встречу с Буйволом. Сахаров буквально вырвал меня из очереди в служебной столовой и, выведя в коридор, сказал, что меня ждёт машина. Велел «активнее двигать булками», а сам отправился обедать.

Недалеко от входа в отделение я заметила незнакомый джип, а рядом с ним — Якута. Он распахнул заднюю дверь, и, не успев забраться в автомобиль, обнаружила Буйвола, сидящего на противоположной стороне диванчика. Когда машина рванула с места, я обратила внимание, что следом двинулось ещё одно авто, «Наверняка охрана», — пронеслось у меня в голове.

— Зачем тебе рубашка и лифчик? — едва машина отъехала от отделения, спросил Поляков. Я перевела на него вопросительный взгляд, и он спокойно задал другой вопрос: — мне до трёх считать, или ты сама снимешь эти тряпки?

Счёта и дополнительных приглашений мне было не нужно. Я отложила в сторону свою сумку, и принялась расстёгивать пуговки на своей форменной рубашке. Словно бы уже через миг я сидела в лифчике. Я нерешительно огляделась по сторонам, больше смущаясь даже не сидящего за рулём Якута, а проходящих по улице людей. Мне казалось, что все меня видят и все знают, почему я сижу в этой машине.

— Раз, — проговорил вдруг Буйвол, и я завела руку за спину, нащупывая застёжку бюстгальтера. Придерживая чашечки рукой, расстегнула крючки, стянула с плеч бретельки и вновь огляделась. Не став дожидаться продолжения счёта, всё же убрала руку, откладывая лифчик в сторону. — Отрабатывай своё имя, — отдал новое распоряжение Буйвол и, прежде чем я подняла на него взгляд, продолжил: — не поймёшь, что нужно делать — тресну.

Я придвинулась ближе, потянулась руками к застёжке на его брюках, а спустя пару каких-то мгновений уже склонилась к паху Буйвола, обхватив ладошкой основание его члена и пропустив головку между своих губ. Он словно не обращал на меня никакого внимания — во всяком случае не касался меня руками и ничего не говорил — а я методично то насаживала свою голову на его ещё опущенный член, то практически соскальзывала с него. Мои пальчики перебирали его волосатые яйца, и я мысленно гадала, кончит он мне в ротик, пока мы будем ехать в авто, или всё-таки нет.

Машина остановилась, я выпрямилась, отпрянув от успевшего приподняться члена Буйвола, и с ужасом для себя обнаружила, что всё это время машина ехала по кругу — чёрный джип вновь оказался стоящим напротив территории отделения полиции, разве что на противоположной стороне дороги.

Якут выбрался из автомобиля, а Буйвол повернулся ко мне и, ухмыльнувшись, привычно отдал новое распоряжение:

— Задирай юбку.

— Тут ведь могут увидеть, — запротестовала я, оглядываясь по сторонам. Боковые стёкла джипа были затонированы, а вот лобовое и заднее — полностью чисты, даже словно специально отмыты до кристальной прозрачности. — Как я буду..? Я не могу.

— Кому ты нужна?

— Из-за вашего клейма — никому, — в голове моей словно что-то щёлкнуло, и не отводя от усмехающегося Буйвола глаз, я решила вдруг пожаловаться на результат проделанной им работы. — Парни спать со мной не хотят. Бегут, как от прокажённой.

— Тем более ты должна быть рада трахнуться поскорее, — пожал плечами Буйвол. Чуть приподнявшись, он спустил вниз свои брюки. — Не зависимо от места и времени. Небось, пизда уже чешется от недостатка ебли, — засмеялся он. — Подстилке невыносимо, когда её не ебут. Задирай юбку.

Я вновь помялась и всё-таки выполнила его слова, гармошкой скатав форменную юбку на талии. Тут же стянула с себя трусики и на предчувствие списала тот факт, что утром вместо колготок решила надеть чулки. Или это не предчувствие, а я навлекла приключение себе на пизду? В любом случае ничего уже не изменить. Теперь я сидела в машине криминального авторитета напротив собственного отделения, из одежды имея только туфли, прозрачные чулки и скатанную юбку, при всём желании не способную скрыть хоть какую-то интимную зону моего тела.

Мне до чёртиков было страшно, что кто-нибудь проходящий мимо криминального джипа обязательно разглядит происходящее в его салоне, ещё страшнее, что проходящим окажется кто-нибудь из знакомых, и этот кто-то несомненно узнает меня. По рыжим кудряшкам, по пропорциям тела, по лицу, которое при желании наверняка можно было бы разглядеть с улицы. Но спорить было ещё страшнее — рисковать собственной жизнью я не собиралась от слова вовсе.

Туфли мои за ненадобностью и дабы не мешать всё же оказались сброшены на пол, а я переместилась к Буйволу на колени, всё никак не способная найти более удобное положение и оттого ладонями упирающаяся то в его плечи, то спинку сидения позади него. К унижению местом полового акта добавлялась ещё и необходимость самостоятельно насаживаться на его торчащий колом член. Он ухмылялся мне в лицо, и я закрыла глаза, поднимаясь вверх и контролируя, чтобы член не выскользнул из меня.

— Глаза открой, — тут же велел Поляков и для поддержки слов больно выкрутил сосок, заставив меня вскрикнуть. — Ты подстилка, а не благородная девица. Скачи активнее, — добавил он, шлёпнув по голой попе.

Я сильнее упёрлась в широкие плечи Буйвола и принялась активнее насаживать собственное тело на член криминального авторитета. Ствол входил в меня по самые яйца, приятно натирая стенки влагалища и выбивая из меня стоны и тихие вскрики. Я максимально держала себя в руках, боясь, что прохожие услышат меня и начнут с интересом вглядываться в происходящее в автомобиле, но получалось у меня не всегда.

— Ах-ах. А-а-х, — срывалось с моих губ, и стон этот смешивался с блаженным дыханием Буйвола и звонкими шлепками моих ягодиц о его бёдра. Он то обхватывал ладонями мои ритмично скачущие груди, то прикусывал их, то крепко сжимал мои ягодицы, половинки попы разводя в стороны и стремясь проникнуть в меня ещё глубже.

— Да-а, девочка, — двигаясь бёдрами мне навстречу, приговаривал Буйвол. — Прирождённая подстилка.

Спустя какие-то мгновения он снял меня с себя, вжал спиной в сидушку автомобильного диванчика и, вогнав член в мою растянувшуюся дырочку, навалился всем телом. Член как по маслу скользил внутри моего влагалища, покрытый смазкой презерватива и щедро обволакиваемый моими соками, Буйвол, разогнавшись до приличной скорости, вколачивался в меня по самые яйца, ругался себя под нос, когда головка выскальзывала из киски, и тяжело дышал у самого моего уха. Наши стоны смешивались в какую-то единую мелодию безумия и одновременной страсти, а шлепки голых тел только дополняли её.

Мне казалось, что нас сверлят любопытными взглядами, но проверять свои догадки я не желала, спрятанная под телом Буйвола, как под крышей. Если в первый раз я находила происходящее исключительно мерзким, во второй не чувствовала ничего кроме боли в анальной дырочке, то сейчас уже кончала, словно позабыв, что лежу под местным криминальным авторитет и собственным телом отрабатываю информацию и совершивших преступления, так нужную нашему отделению и в частности моему начальнику.

Буйвол дёрнулся ещё несколько раз, тяжёлыми яйцами прижался к моей промежности и, почти что зарычав мне на ухо, кончил. Спустя мгновения он вновь уселся на диванчике, обессиленно и в тоже время удовлетворённо прижавшись спиной к его спинке, а я оказалась притянута к его обмякшему члену. Погрузив уже хорошо знакомый детородный орган в свой ротик, я не сразу заметила, что Буйвол нажал на небольшую кнопочку на двери, и тонированное стекло поползло вниз.

— Ого! — раздался удивлённый голос, явно принадлежавший какому-то молодому пареньку, может быть, даже подростку, и его реакцию нельзя было не понять. Всё-таки не каждый день встречаешь машины, в которых на заднем кресле старательно сосёт член полностью обнажённая девушка, тем более не каждый раз происходит это напротив отделения полиции, что находится едва ли не в самом центре небольшого Кровинска.

Я попыталась было выпустить из своего ротика член Буйвола и отпрянуть, словно ошпаренная кипятком, но он положил тяжёлую ладонь мне на затылок и лишь сильнее насадил мою голову на свой ствол.

— Иди, парень, — бросил он в окно. — Найдёшь шлюху — и тебе будут сосать в машине, — усмехнулся Буйвол и, как я догадалась по шлепку, выкинул использованный презерватив на улицу, угодив не то на дорогу, не то прямиком на тротуар. Тонированное стекло уверенно поползло вверх. — Ай да Сусанка, засмущала парня своим подстилочным отсосом. Теперь будут ему сны эротические сниться.

Буйвол смеялся, а я продолжала методично насаживаться роликом на его член, уверенно возвращая его в боевое состояние. Мне уже в самом начале стало понятно, что он хочет кончить ещё разок. И непременно мне в ротик. Головка упиралась мне в горло, и я, совсем как заправская шлюха, игралась пальчиками с его яйцами да то и дело надрачивала член у самого его основания. Единственное, чего хотелось — скорее довести его до семяизвержения и покинуть эту машину, имея на руках все честно отработанные бумаги.

— А-а, — застонал Буйвол, обхватил ладонями мою голову, несколько раз двинул бёдрами, грубо входя в мой ротик, и, наконец замерев, излился в меня

На моё счастье Буйвол проявил благосклонность и не стал вышвыривать меня из машины в чём мать родила. Он дождался, когда я спешно оденусь, всё это время неотрывно глядя на меня таким взглядом, словно собирался выебать ещё раз, сунул в руки папку с бумагами и велел убираться.

Пару раз меня привозили совершенно не во время — у Буйвола появлялись какие-то важные дела, требующие личного присутствия и просто не терпящие хоть малейшего промедления. В первый раз меня заперли всё в той же комнатке, что располагается возле его кабинета, там я просидела едва ли не вечность, а после появился Грек — сказал, что Буйвол велел накормить, «чтобы в обморок не шлёпнулась во время траха», — усмехнулся он тогда, и повёл меня на другой этаж. Так помимо комнатки с санузлом, кабинета Буйвола и владений Семёныча, где мне делают промывание, когда следует такое распоряжение, я видела теперь ещё и трапезную.

Буйвол, кстати, в тот день вернулся в свои хоромы затемно — меня уже клонило в сон и я свято верила, что если его не грохнули на какой-нибудь стрелке, так он хотя бы просто позвонит своим бойцам и велит отпустить меня, перенеся получение информации на следующий день. Но этого не случилось. Буйвол приехал лицом явно удовлетворённого рабочими делами человека, с исходящими от него лёгкими нотками какого-то дорогого алкоголя и велел вести меня к нему.

Перед этими он правда совершил звонок — поэтому попка моя была полноценно готова к проникновению. Буйвол повалил меня на диван, даже не позволив раздеться, задрал юбку, с треском ткани рванул трусики и самозабвенно отымел меня в пизду. Не дав опомниться поставил на четвереньки и выебал в зад то и дело шлёпая по ягодицам и к финалу равномерно окрасив их в розовый цвет.

Домой я шла по тёмному городу, сжимая в руках сумку и папку с информацией, практически не замечая редких припозднившихся прохожих и в какой-то момент перестав обращать внимание на свои натёртые дырочки и вязкую сперму, понемногу вытекающую из анала и засыхающую на бёдрах и на внутренней стороне моей форменной юбки.

Но лучше уж так.

В другую нашу встречу всё пошло наперекосяк. Сначала я намучалась, поднимая его мертвецки лежащий член. Щёки мои болели от напряжения, а губы, казалось, покрылись мозолями от интенсивного движения вниз-вверх. Мне уже казалось, что все мои труды бесполезны, но его член в итоге всё же соизволил подняться.

Уже порядком разозлённый сложившийся ситуацией Буйвол порычал, что я сегодня ни на что не способная дырка, схватил меня за волосы и, швырнув на свой кожаный диван, навалился сверху. У меня то и дело получалось полноценно дышать, кажется, лишь через раз, и беспрестанно думать лишь об этом не позволял лишь ствол Буйвола, грубо таранящий мою прямую кишку. Он привычно усмехался моим вскрикам, срывающимся с припухших губ, наяривал всё сильнее, но дойти до пика не мог.

Он ритмично вколачивался в моё влагалище, заставляя дышать меня всё тяжелее, и то разгонялся до, казалось бы, невозможной скорости, то замедлялся, контрастно медленно скользя внутри меня.

— Ах! А-ах, — извивалась я под Буйволом, прикрывая глаза от накатившей волны блаженства, а его мои стоны только злили. — А-а-х.

Так и не сумев кончить, Поляков схватил меня за волосы и вышвырнул за порог, следом выкинув одежду и сумку, и защёлкнул замок, так и не выдав мне сегодня папку с бумагами, за которые я сегодня получила трах во все свои дыры.

Не зная, как оправдываться перед начальником, что говорит ему и как смотреть в глаза, я поплелась в отдел, ещё совершенно не зная, чем обернётся для меня сложившаяся ситуация.

— Ты что, сучка, мужиков ублажать разучилась?! — кричал Сахаров, услышав моё сообщение. Он расхаживал передо мной, как струна вытянувшейся напротив начальственного стола, сверлил грозным взглядом и излучал какие-то недобрые флюиды. — Я на кой чёрт в отделе тебя держу? Ты едешь за информацией и не можешь ноги нормально раздвинуть!

— Я не виновата, что он не смог кончить.

— А кто виноват?! — как показалось, ещё громче выкрикнул Олег Филиппович, оказался сбоку от меня и до боли сжал пальцы, схватив меня за шкирку. — В пизду тебя ебал? Я спрашиваю: он в пизду тебя ебал?! — встряхнув меня, повторил вопрос Сахаров, и я кивнула. — В жопу ебал? — я вновь кивнула, на этот раз не став медлить. — В рот брала? — и снова кивок. — И он не смог кончить? Как-то ты, сука, не так давала и попала, раз мужик кончить не смог.

— Я не знаю, как так получилось, — шмыгнув носом, пролепетала я.

— Сейчас проверим.

Сахаров, не ослабляя хватку, подтащил меня к своему столу, в сторону смахнул разложенные бумаги и, надавив мне на шею, вынудил нагнуться. Я оказалась грудью прижата к столешнице и уже точно знала, что помимо Буйвола вопреки воли меня поимеет сегодня ещё и начальник. Оставался разве что одни вопрос — какое из моих разработанных отверстий решит опробовать Сахаров — тем более буквально минуту назад он узнал, что к работе сегодня у меня готова и пизда, и анал.

Я было дёрнулась, но оказалась лишь сильнее прижата грудью к деревянной столешнице, а Сахаров склонился надо мной.

— Будешь дёргаться — пойдёшь на панель, — недобрым тоном пообещал он у самого моего уха. — Опыт ноги раздвигать у тебя есть. Если, конечно, тебя ебать кто-нибудь захочет. Буйвол-то небось уже клеймили тебя.

Решив проверить свои слова, Сахаров, в кулак сжав волосы на затылке, поднял меня со стола, развернул к себе лицом и принялся задирать мою форменную юбку. Когда это у него прекрасно получилось, он противно усмехнулся, глядя на мой гладкий лобок.

— Истинная шлюха, — отметил он, не обнаружив у меня под юбкой трусиков. Выставляя меня за дверь, Буйвол, видимо, выронил их где-то в кабинете да так и не вернул, или даже не заметил этой потери. И вот сейчас я стояла в кабинете начальника с задранной юбкой на голое тело, наполненными слезами глазами и пониманием того, что буду подмята им под себя. Рука Сахарова скользнула по лобку, и он с усмешкой взглянул мне в глаза. — И клеймо на месте. Показывай, как сосёшь.

— Олег Филиппович…

— Показывай, я сказал! — повысил голос начальник и тут же оставил весомый шлепок на моей оголённой ягодице. Я с надеждой взглянула на него, помялась немного, но ясно поняв, что этого мне не избежать, опустилась перед Сахаровым на колени. Пальчики ловко справились с замком, ладошка обхватила член, пару раз проведя по стволу вверх-вниз, и я, склонившись, коснулась язычком его головки.

Я умело насаживалась на отвердевший член начальника, то заглатывая его до самых яичек и замирая в этом положении, а то выпуская ствол из своего ротика и язычком играясь с его головкой. Глядя снизу вверх, видела, как Сахаров чуть прикусывает нижнюю губы и то и дело прикрывает глаза и прочь прогоняла мысли, что я и правда похожа на шлюху. Кто ж ещё будет ебаться со вторым за день мужчиной? Мне припомнилось, что Сахаров развёлся не так давно, и судя по всему, эти несколько месяцев секса у него не было.

В подтверждение этих моих мыслей начальник притянул к своему паху мою голову, дёрнулся и излил мне в глотку щедрый запас своего семени. Я уж было подумала, что ему этого окажется достаточно, но Сахаров был иного мнения. Одного только орального секса ему явно было мало, особенно сейчас, когда в кабинете у него была полуголая подчинённая, которая не сможет возрозить, опасаясь за будущее, которой не нужно ни платы, ни обещаний, и которая умеет хорошо обслуживать, хоть это и не является рабочей специальностью.

— Поднимай, — коротко приказал Сахаров, а когда я, вновь прильнув к его паху, довела его ствол до рабочего состояния, поднял меня на ноги и, не дав опомниться, вновь нагнул раком, грудью прижав к столу. — Посмотрим, что тут у тебя.

Он шлёпнул меня сразу по двум ягодицам, тут же сжал их крепкими пальцами и развёл половинки в разные стороны. Сразу же плюнул в ложбинку и какое-то время простоял, видимо, наслаждаясь открывающейся ему картиной и моей безропотностью. Наконец выпустив мои булочки из своих рук, он обошёл стол кругом, оказавшись у меня перед лицом, распахнул один из ящиков и, достав блестящую пластинку, раскатал презерватив по своему торчащему члену.

— В пизду тебя выебать или в жопу? — спросил он, вернувшись мне за спину. Отвечать я не стала, не понимая, как мой выбор может сказаться на развитии происходящего да и сама не зная, какой вид секса для меня предпочтительнее. Будь моя воля — я, конечно же, не ебалась бы с Сахаровым вовсе. И с Буйволом, разумеется, тоже. — Точно подстилка. Оставляешь решение за ебарём, — усмехнулся начальник, а потом вдруг шлёпнул по ягодице. — Но когда спрашивают отвечать нужно. Но уже поздно.

Сильные мужские руки развели в стороны мои ягодицы, на сомкнутое колечко ануса шлёпнулась щедрая порция слюны, а уже через миг входа в кишку коснулась головка члена. Сахаров надавил, и ствол его начал неспешно, но абсолютно уверенно проникать в меня всё глубже и глубже, я уже привычно расслабляла попу, и он не встречал на своём пути дополнительных препятствий.

— Отличный пердак, — заключил Олег Филиппович, яйцами удараяясь о мою промежность. — Одно удовольствие такой ебать.

И он ебал. Наслаждаясь своим положением, входил глубоко и резко, то и дело срываясь на грубые толчки, и у меня впечатление создавалось, что он всегда только этого и хотел — задрать на мне юбку, принудительно поставить раком и оттрахать в попку, грубыми руками сжимая нежную кожу, называя сучкой и бёдрами вынуждая ударяться о край его рабочего стола. А вместе с этой мыслью развивался ещё и страх — неужто теперь ещё и Сахаров станет иметь меня при первом же своём желании? Неужто из подстилки Буйвола я превращусь…

То крича, то стоня под начальником, я впервые спросила у самой себя, не шлюха ли я. Эти девочки трахаются то с одним, то с другим, с совершенно не знакомыми мужиками, и мужики эти платят им за секс — за классику одну сумму, за анал другую, в зависимости от проведённого времени… разные в общем суммы. А мне за еблю денег не платят. Дают только папку с информацией, а после я то и дело получаю премию в конце месяца… Вот только можно ли назвать эти деньги платой за секс с авторитетом? Я и сама не знаю, как ответить. Да и что касается разных мужиков… Меня ведь ебёт только Буйвол. Сегодня вот ещё и Сахаров, правда. И ебёт уж точно не по любви, и романтическими наши отношения даже с натяжкой назвать не получится.

Так кто я, шлюха? Или всё-таки нет? И что в конце концов лучше: ебаться с мужиками за деньги, именуя себя ночной бабочкой, девочкой по вызову, шлюхой… или ложиться практически каждый месяц под криминального авторитета, секс меняя на информацию, и именоваться подстилкой? Слишком противная для размышления тема.

Да и не особо получается размышлять в тот момент, когда тебя ебут в зад, яйцами шлёпая по промежности, и грубо сжимают бёдра, двигая навстречу толчкам и насаживая на член ещё сильнее и активнее.

— Ай! А! — вскрикивала я, грудью елозя по рабочему столу начальника, и практически без перерыва переходила на вырывающийся из груди стон: — А-а-х. Ах! Ах.

Олег Филиппович подвигался внутри меня ещё немного, после навалился сверху, всем телом прижимая меня к столешнице, и, не вынимая из моей попки своего облачённого в презерватив члена, кончил, блаженно застонав у самого моего уха. Он взял небольшую паузу, приходя в себя и восстанавливая сбившееся после активных половых действий дыхание, и наконец поднялся. Связанный узлом презерватив оказался выкинут в корзину, провалившись под обрывки каких-то бумаг, а я наконец смогла выпрямиться, поднявшись со стола.

— На работу могла бы и носить бельё. Тут тебе не дом Буйвола, чтобы наколкой светить, — заметил вдруг Сахаров, кивнув на татуировку-клеймо, красующуюся на моём лобке чуть выше половой губы. Я хотела было объяснить, что это, так сказать, несчастный случай, приключившийся с трусиками, форс-мажор, но не стала — всё равно ведь не поверит, посмеётся только. Вместо этого нашла край скатанной в районе талии юбки и потянула его вниз, прикрывая свою наготу. — Дырки у тебя отменные. В следующий раз работай ими, как умеешь — не позорь меня перед уважаемыми людьми.

Я лишь усмехнулась про себя такой формулировке, вслух отвечать ничего не стала и, не встретив возражения, поспешила покинуть кабинет начальника. Сахаров, к слову, более не оставлял меня в своём кабинете для… разговора тет-а-тет, не намекал даже ни разу про повторение совместного полового акта, и я облегчённо выдохнула — ебаться с двумя не вызывающими у меня симпатии мне не хотелось вовсе.

Из распахнутого окна задувает приятный, чуть прохладный ветерок, и я, отложив в сторону «маску для сна» с короткой и ёмкой надписью «шлюха», вновь возвращаюсь к нему. Опираясь руками о подоконник и выгдядываю на улицу, полной грудью вдыхая прохладный воздух, насквозь пропитанный свежестью.

«Можешь перекусить», — припоминаю я вдруг слова Буйвола и слегка запоздало понимаю, что в ближайшие пару часов он не вернётся. Я киваю сама себе и, сделав пару шагов от окна, сбрасываю с себя покрывало и решаю, что логичнее будет всё же облачиться в измятую форму. На нет свести мои старания по отглажке успел Буйвол, буквально с ходу повалив меня на диван и отымев прямо в одежде, а уже после велел раздеться, не снимая с лица маску, и поработать ротиком.

— Нужно сходить к тёте Тае, — вслух размышляю я, — попросить чего-нибудь покушать. А то вместо обеда я тут. Попроситься у Грека выйти во двор. А потом на всякий случай заглянуть к Семёнычу.

Прокрутив этот план действий в голове ещё разок, я решаю, что всё логично и правильно, измеряю шагами расстояние до двери, решительно нажимаю на ручку и уверенно направляюсь по знакомому маршруту в сторону кухни. Где-то рядом наверняка есть кто-нибудь из ребят Буйвола, но я точно знаю, что останавливать меня и возвращать обратно в кабинет никто меня не станет, точно так же, как никто не находился там со мной, контролируя поступки. Этого просто не нужно. Никаких компрометирующих бумаг в свободном доступе нет, только в сейфе, что открывается только одновременно по коду и отпечатку пальца, да и попытайся я найти какую-то информацию — Буйвол узнает, проверив камеры, коих в доме полно, и тогда жизнь моя закончится безо всяких вариантов. Разве что: быстро и безболезненно или долго и мучительно — но это уже от общего настроения Буйвола будет зависеть.

Со стороны кухни доносятся ароматы свежей выпечки, и, сворачивая в один из длинных коридоров, я уже точно знаю, что глаза мои будут разбегаться, выбирая среди вкусностей — у поварихи тёти Таи, правда, не вкусного, мне так кажется, и вовсе получиться не может. Моя подруга Наташка, увидев все эти противни, точно сказала бы, что во всём этом слишком много калорий… но я уж точно знаю, что после возвращения Буйвола в дом обязательно сожгу их. Либо раком, либо в позе наездницы… Единственное, что не известно точно — во сколько вернётся Поляков, сколько раз отымеет меня, куда кончит, и во сколько я наконец освобожусь.

— Светочка! — завидев меня, улыбается тётя Тая. — Проходи, моя хорошая. Сейчас я тебя накормлю. Пирожков, смотри, напекла, супчик ещё горячий… Проходи. А то ведь Максим Фёдорович на беседы свои важные поехал… Ох, предчувствие у меня недоброе, — сложив руки на груди, тяжело вздыхает повариха, — что злющий вернётся. Всю ж душу из тебя, бедной, вытрахает. Садись, моя хорошая, кормить тебя буду. Энергией наполнять.

— Не волнуйтесь, — сжав её ладонь, прошу я, не признаваясь, что и у самой предчувствие, что отымеет меня Буйвол по полной, и возвращаться домой я буду вынуждена на не слушающихся ногах. — Судьба у меня, значит, такая.

— Судьба, — причитает тётя Тая, качая головой. — Мужики подлые судьбу твою вершат. Я-то хоть стряпаю просто бандитам, а ты с главным их в постель ложиться вынуждена. Бедная моя, бедная. Ну всё, всё, — рассекает рукой воздух женщина, — бог им судья. Сейчас супчика тебе налью. Силами запасайся, пока время есть.