Очень простая история

— Хочешь?Она протянула Ему большое красное яблоко.Они сидели за столиком на веранде около бассейна, прямо на берегу моря. Оно безмятежно раскинулось в утренней неге, встречая новое солнце, перед которым почтительно расступались ночные облака. Легкий ветерок играл со складками ее парео, под которым угадывалась точеная, соблазнительная фигура в открытом купальнике. Ее зеленые глаза смотрели прямо, смело и многообещающе.— Ну, давай. – улыбнулся Он.Яблоко оказалось сладким, твердым и очень сочным, как раз таким, как он любил. Он с удовольствием смотрел как капельки белесого сока стекали по розовой кожице плода ему в ладонь.— Вкусно? – Она села к нему на колени и положила руки на шею.Он молча кивнул головой.Тогда она наклонилась к нему и вдохнув запах его тела прошептала на ухо:— А ты вкусно пахнешь. Мне нравится.Их губы слились в долгом, нежном поцелуе. Едва касаясь кончиками пальцев ее кожи, Он медленно опускался по спине все ниже и ниже, пока Она не вздрогнула.Время замерло, любуясь их страстью. Казалось это может длиться вечно — часы, дни, годы или всего лишь один миг?Он задумчиво гладил Ее по голове, а Она перебирала волосы на его груди. Подняв на него глаза, Она спросила:— Ты грустишь? Что случилось?— Я скучаю. Почему ты так редко приходишь?— Перестань, ты же знаешь почему. Я не могу. Но ведь сейчас я с тобой?— Да. А завтра?— Конечно.— А послезавтра?— Не усложняй. — Она игриво коснулась наманикюренным пальчиком кончика его носа. – Живи на лайте.Она смотрела на море. Солнечные блики на волнах сверкали тысячами бриллиантов и изумрудов, слово сокровища какой-то сказочной пещеры. Вода слегка колыхалась в такт утреннему ветру и о чем-то перешептывалась с невесомым небом.— Пошли купаться? – предложила она.Он посмотрел на берег. Недалеко от прибрежной полосы шумно игрались два мальчика, старший вылавливал из воды маленьких медуз и пугал ими младшего брата, который пытался убежать от него по пояс в воде и истошно вопил. Их мама стояла на берегу и что-то сердито им выговаривала, но они не слушались. Впрочем, как и всегда.— Папа, папа, папулечка! – курносая, жизнерадостная девочка с густыми русыми волосами подбежала к нему и протянула что-то скомканно синее. – Надуй подушку, пожа-а-а-а-а-луйста!— На. Только не заплывай далеко.— А лучше возьми с собой маму! – крикнул он ей вслед.Он осмотрелся вокруг, ища Ее глазами.Она стояла на краю бассейна и что-то рассматривала в прозрачной воде. Парео, обернутое вокруг ее обнаженного тела соскользнуло на пол, и она не спеша вошла в воду.Он смотрел как Она медленно плыла, с видимым удовольствием предаваясь влажной неге, такая близкая, но уже бесконечно далекая. Смотрел на капельки воды на ее спине и бедрах и на мужские руки, которые растирали эти капельки по ее бархатной коже. Смотрел как она повернулась к этому мужчине, положила руки ему на шею, прильнула губами к его губам и обвила ногами его бедра. Он смотрел и его душа наполнялась густой, щемящей тоской

— За что? – Он чувствовал Ее дыхание около своего уха— За это. Я сделал тебе больно, я знаю, но мне тоже была нужна семья.— Конечно. У тебя прекрасная семья и ты должен ценить это.— Тебе было плохо?— Не драматизируй. Не долго. Посмотри – она кивнула на сплетенные тела – ты думаешь мне плохо?Он смотрел и постепенно тоска в его сердце превращалась во что-то другое – что-то жгучее, болезненное и мутное. И оно, словно приступ рвоты, требовало выхода наружу.— Пожалуй, нет – усмехнулся Он — Впрочем, ты же всегда это любила, не так ли?— Любила – спокойно ответила Она. И практически касаясь губами его уха, добавила:— Я и сейчас это люблю, даже, наверное, еще больше. Я ведь только с годами поняла свою силу.Ее слова, словно раскаленная лава, затекали ему прямо в мозг, оставляя после себя выжженную пустыню. Ему чудилось, будто он идет по какому-то огромному залу в древнем языческом храме, в котором при колеблющемся свете факелов сотни мужчин и женщин занимались любовью прямо на полу, на глазах друг у друга. Он шел, смотрел на них и понимал, что со всеми этими мужчинами только одна женщина – Она. Одна из них, оседлавшая мужское тело, подняла глаза и не сводя с него взгляда стала сладострастно извиваться, словно змея в брачном танце, ласкаемая мужскими руками. Это дурманящее зрелище полностью захватило его и не позволяло отвести взгляд.— Вряд ли ты это поняла до конца. Для этого надо быть мужчиной.— Мужчиной? Ох, уж эти мужчины… Такие гордые, уверенные в себе, независимые и амбициозные. Но стоит только подойти к ним поближе, дать немного внимания, тепла, ласки и капельку любви, и они становятся мягкими и податливыми, как пластилин в руках, жаль только, что липнут так же. Но знаешь, благодаря тебе я научилась использовать их без колебаний, без привязанностей и без сожалений.Она закрыла глаза, откинула голову и замерла, впитывая наслаждение всем телом.Стол. Два бокала вина и тарелка с нереально большими, просто огромными иссиня-черными маслинами. Жена – догадался Он. Просто удивительно, как она могла создавать уют и комфорт в любой ситуации и давать своим близким самое лучшее. Словно в подтверждение этой мысли, он почувствовал, как родные, заботливые руки скользнули по его лбу и что-то поправили под головой.— Ну и что мне теперь делать?— Тебе? Не знаю.Казалось время над ней было не властно. Ее темно-серое облегающее платье подчеркивало как и прежде безупречную фигуру и тонкие, изящные руки. С непередаваемой кошачьей грацией она потянулась к тарелке с маслинами, взяла самую крупную из них и каким-то особенным оценивающим взглядом посмотрела на нее. А потом перевела глаза на Него, сверкнула хулиганистой искоркой, поднесла плод ко рту и, нежно полуобхватив его губками, сказала:— Может книжку напишешь? У тебя хорошо получается – легким движением указательного пальца отправила она маслину в рот и повернулась лицом к морю.Нет, все-таки кое-что в ней изменилось. Он только сейчас это понял.Взгляд.В ее глазах жила сила. Древняя, как сама Вселенная, неуловимая и неотвратимая, мягкая и безжалостная. И эта сила давала ей власть. А еще – самодостаточность.Ему так безудержно захотелось вновь окунуться в этот поток ее магнетизирующих глаз, что в последней, отчаянной попытке он сказал:— Я все еще люблю тебя.— Знаю – спокойно ответила Она, продолжая созерцать безбрежное море, уходящее за горизонт.Море было великолепно. Мудрое, ласковое, всепонимающее, дарящее покой и забвение, оно звало в свои объятья.— Да, ты права, пойдем купаться – обратился Он к своей собеседнице, но рядом с ним уже никого не было. И только парео на спинке кресла напоминало о призраке былой любви.Он долго плыл, с каждой волной отпуская свою боль и освобождая измученную душу. Наконец, устав, он повернулся на спину и, раскинув руки погрузился в невесомость воды. Яркий солнечный свет у него над головой был таким теплым, ласковым и нежным, как когда-то Ее руки и почему-то зеленым, как Ее глаза. А еще этот свет звучал, как будто сотни цикад сплели свои трели в одну вибрирующую струну. И этот звучащий свет наполнял каждую клеточку его тела, постепенно растворяя в себе…

— Семнадцать сорок пять.Хирург снял маску и отошел от операционного стола.— Зафиксируйте, пожалуйста – обратился он к кому-то у себя за спиной – 17.35 остановка сердечной деятельности, клиническая смерть, 17.45 – прекращение реанимационных действий. Сестра, можете выключать аппаратуру.Щелкнул тумблер и экран монитора с ровной, зеленой полоской посередине погас. В операционной воцарилась тишина.Подойдя к раковине, врач снял резиновые перчатки и принялся тщательно намыливать руки.— Когда закончите — вызывайте санитаров. Я к родственникам.Он подошел к двери, приоткрыл ее и посмотрел в глубину больничного коридора.Мужчина средних лет поддерживал за руку старушку с заплаканным лицом, которую обнимала молодая женщина с длинными волосами. Другой парень о чем-то нервно говорил по телефону. Они резко обернулись на щелчок открывающейся двери.Врач вышел.Полная медсестра коротким движением натянула простыню на худое лицо старика с седой щетиной на впалых щеках и погасила яркий свет операционного светильника.

Прислано: Мудрый Крыс