ЖЕНАТЫЙ МУЖЧИНА

Утро выдалось совсем даже неплохое, но к середине дня погода

основательно подпортилась, а когда подошло время вылета, вообще стояла

серая ленинградская мгла. В аэропорту пусто, гулко хлопают двери. Нас

приглашают на регистрацию. Когда услышав свою фамилию второй раз подряд,

недоуменно оглядываюсь, замечаю, что точно также поступает высокий,

коротко стриженый парень. Появление в небольшой туристской группе

однофамильца стало событием - за неимением других.

........................................................Разумеется, и в

самолете, и в гостинице мы с Колей держались вместе. Нас так и зовут -

Алексеевы. Впрочем, мы не обижаемся, потому что обижаться не на что, к

тому же лень, ибо мы сидим в ресторане "Мельница", где поет свинообразная

визгливая женщина. Сомнительная прелесть пения заключается, по словам

гида, в том, что это "подлинный фольклор". А "Мельница" и в самом деле

мельница, переделанная в ресторанчик, и мы заканчиваем тут свой первый

день в Болгарии. Заканчиваем ужином с вином и дегустацией разнообразнейших

сортов самогона, которые хозяин (по ошибке, видимо) называет ракией.

Роскошное возлияние устроено как "вечер знакомства с группой" по подсказке

поднаторевшей в таких делах грузной тети-гида. Вот, кстати, и она. На

русском языке, обогащенном шипящими и свистящими, объясняет, что на дворе

будут танцы босиком на углях, а затем желающие могут попробовать сами.

Видя всеобщий пессимизм, она добавляет: учрежден приз тому, кто отважится,

- ящик шоколадного ликера, а пока нас приглашают посмотреть национальные

танцы. Задвигались стулья. Мы с Колей остаемся сидеть, обсуждая планы на

вечер, пока рядом не скрипнул стул. На нем, с незажженной сигаретой в

руке, оказалась роскошная (под стать ужину!) дама. Высокий каблук, под

плиссированной юбкой - нога на ногу, уложенные в пышную прическу светлые

рыжеватые волосы, из-под полуприкрытых век - зеленые, яркие и крапчатые

глаза. Очень мила, но сигарета... Смотрит решительно, за словом в карман

лезть не намерена:

- Ерунда какая-то! - и кивок в сторону толпящихся у двери.

- Да, ужасная дрянь - охотно соглашается Коля. Оба смотрят на меня. Я

рассеянно шарю по столу в поисках спичек (хоть бы не найти!) и предлагаю

даме выпить. Она интересуется этикетками, Коля облегченно вздыхает и

направляется к толпе у танцевальной площадки. Он пошел искать ее соседку

по номеру - наша гостья уже показала ее Коле. Соседкой оказалась лимитчица

Лиля, обладающая, как выяснилось в самолете, удивительной способностью

смеяться

Она принимает это за остроты. Я, зная Колины замыслы, похолодел

от ужаса. Расслабленный после ужина, я явно не в состоянии был выдержать

хохотальную машину, да еще вместе с воняющей уже своей мерзкой сигаретой

"русской красавицей" (так ее назвал в самолете пьяный финн). А Ирка (так

ее звали) продолжала рассказывать о том, что живет на улице Некрасова в

своей комнате одна, что ей пройти мешают толпящиеся вокруг поклонники, что

я очень похож на одного ее знакомого и что звонить ей можно с утра по

телефону 278-20- 38. Я мерно кивал и пытался запить из стакана

отвратительный дым, забирающийся мне прямо в нос. Кажется,это удавалось -

мир стал пульсировать, дым становился не очень гадким, и я даже не смог

как следует обрадоваться, когда вернулся унылый Коля. Лиля уже тютю.

Дальше вечер был как-то кусками, я смутно отметил, что очень странно

двигаюсь, пожалуй,танцую, и даже с какой-то невысокой светленькой девицей.

Потом Коля пытался удержать меня от танцев на углях, объясняя хозяину, что

я ничего не соображаю (видимо, Коля был пьян, зачем бы мне жариться?). В

общем, окончательно очнулся я в автобусе, рядом сидел Коля и любезничал со

светленькой и ее подругой в очках. Они объяснили мне, что мой трофей - три

бутылки ликера от хозяина за то, чтобы я не лез на горящие угли - у них, и

затем охотно согласились, что самогон был явно несвежий, а со мной

действительно все в порядке. Свое согласие они почему-то обусловили

просьбой не вставать, якобы для моей же пользы. Потом мы вчетвером попили

чаю, а затем обольстительнейший Коля увел Лену в очках смотреть телевизор

к нам, чтобы не мешать моей головной боли, а я со второй Леной продолжал

беседовать о методах загрузки команд в ЕС ЭВМ и эпизодах из жизни

армянского радио. Когда часа в три ночи позвонил Коля и сказал, что они,

пожалуй, не вернутся, я взял Лену на руки и понес, объяснив попутно

причину. Ее почему-то все это очень удивило. Перед тем как идти спать ей

непременно захотелось рассказать мне анекдот, и я его покорно выслушал.

Вкратце сюжет таков: пьяный любовник, не заметив, что у его возлюбленной

месячные, проснувшись утром в своей постели один, с ужасом смотрит на свои

окровавленные руки и думает: "Убил!", а затем, выбежав в ванную смыть

кровь, видит в зеркале свое окровавленное лицо (думайте сами, чем они там

занимались!) и с ужасом убеждается: "Убил! И съел!!!"

- Так вот и у меня... - это она растолковывает мне намек, - и у

Лапиной тоже, мы как-то всегда вместе.

- П-фф! - я пожимаю, плечом как герой кинобоевика, и вижу как

неприятно кособочится отражение худосочного типа в зеркале (видимо

кривовато повесили), - мы и без этого обойдемся! Ты вот поцелуй меня, сама

знаешь куда...

И, держа ее на руках, продолжаю свой жизненный путь к тому, что

сейчас просто не может не случиться. Когда через час уговоров, обещаний,

поцелуев, вскриков, объятий, жаркого дыхания, судорожно сжатых кулачков,

зажмуренных глаз, медленно, со стоном, раскрывающихся губ и дрожащих на

искаженном нетерпением лице ресниц, слабого лепета, в котором только тот,

кто сейчас тискал это, оказавшееся таким нежным и милым существо, мог

разобрать слова благодарности, когда она лежала, все еще вздрагивая под

моей ладонью, - я был уже абсолютно трезв. И тогда вместе с мутным

рассветом в окно заглянул