Ирина Петровна, часть вторая

"звоните, Сергей!" - сказала она мне перед самым выходом. я почти не помню, как вернулся на работу и что делал в оставшиеся часы; никак не мог проссаться до вечера, яйца щемило, отбитый член саднил; в туалете пользовался кабиной, выбирал ту, где ярче свет, придирчиво искал следы от шнуров и ударов. написал жене, что задержусь после работы; завернул в бар, проглотил две порции виски, и сделал кружок перед заходом в метро. в вагоне в ушах гудел гонг. дома сказал, что коллега отмечал премию, в баре было накурено сигариллами, поэтому такой странный запах.

следующие два дня прошли в любовной горячке; спал плохо, в голове носились обрывки её фраз, мелькали её обнаженные груди и ноги; её пальцы крутили шнуры с лентами и сжимались на моём члене. директивно решил не дрочить; теперь каждый оргазм, происходящий вне присутствия Ирины Петровны, казался напрасным и пресным. сидя в туалете, складывал и умножал цифры её номера, раздумывал отправить пятьсот рублей или розочку эсэмэской. на выходных, попадая в телевизоре на фрагменты фильмов с Голубкиной ("Дайте жалобную книгу"), Самойловой ("Анна Каренина") и Цыплаковой ("Мы из джаза"), в каждой обнаруживал пронзительное сходство с Ириной Петровной.

к началу новой недели стало полегче, но по-прежнему в джинсах периодически ощущалось мокрое пятнышко, стоило только размышлять об Ирине Петровне дольше двух минут. не выдержал, набрал Олегу, - "..давно я её знаю? лет двадцать! училась на соседнем потоке.. ..звоним периодически, видимся редко; теперь Катерина с ней больше общается.. ..да она наша ровесница! её отец вёл у нас динамику хозяйственных систем, объездил пол-Азии, вот она и двинулась на Тибете; её у нас звали - ира-тибет.."

к вечеру вторника ожидание новой встречи стало просто мучительным; в среду решил, что больше к ней не пойду; в четверг с утра стал звонить с какими-то совсем уж нелепыми причинами отказа, но она не брала. перезвонила сама, через час, - "Сергей.. вы звонили? простите..", - и внутри всё запылало, стоило только услышать её голос; - "вы у меня сегодня будете? я вас жду!" - она опять расплывается улыбкой, а меня обдаёт жаром; здорово, что я не доверился себе накануне, и поскрёб яйца станком.

и вот, я снова проделываю путь на Дмитровскую. теперь, когда мне известна и цель, и обстоятельства предстоящей встречи, и есть ясное понимание, что мною движет, мне кажется, что все вокруг догадываются о моей зудящей похоти, и смотрят на меня с осуждением; особенно бабки. ну и пусть. проведя ритуал со звонками-подъездом-лифтом, я опять оказываюсь на её этаже, с замиранием сердца ступаю по коридору, к приоткрытой двери, попутно соображая, что Ирина Петровна конспиративно открывает общую дверь, когда я звоню от подъезда. захожу; она внутри, сегодня в своём коротком халате, - "здравствуйте, Сергей, закрывайте дверь, там задвижка

раздевайтесь, и к чаю, пожалуйста,"

- я впиваюсь в неё глазами, пока она проходит на кухню; стараюсь не упустить ни единой возможности наблюдать её, поглубже вдохнуть аромат квартиры, захватить каждую деталь, что меня сейчас окружает, словно эти моменты невероятно ценны, и я бы физически мог ощутить их потерю, стоило меня чему-нибудь отвлечь.

Ирина Петровна садится за стол, теперь не напротив меня, а рядом; с загадочной улыбкой, - "ну как прошла неделя, Сергей? мы не успели толком обсудить в прошлый раз ваши впечатления, может быть, у вас появились вопросы?" - смотрит мне прямо в глаза; что-то изменилось, кажется, ресницы подкрашены, лисий взгляд; и разговаривает как-то по-другому, не так чувствуется дистанция, хотя и на "вы"; вот никак нельзя скрыть *это* интонацией в разговоре, если женщина знает, как кончает на неё мужчина; если она следила за тем, как его сперма ложится ей на грудь и живот; если она видела, как подаренный ею оргазм кривит, корёжит его рот, застилает, туманит, закатывает ему глаза.

я собираюсь всем своим желанием, всей сладкой тоской, накопившейся за неделю, всеми каплями влаги, что я напускал за ширинку, пока думал о ней, так, чтобы они прям струились у меня из глаз, - "Ирина Петровна, я вас хочу"; она едва ли не прыскает чаем, - "Сергей!.. ну что за примитив!"; я замираю со своим щенячьим взглядом; она, возможно, и ожидала что-нибудь подобное, но моя искренность её невероятно забавляет; Ирина Петровна вся искрится, - "вы же буквально на днях жаловались на пониженный тонус, отсутствие желания.. откуда всё взялось?," - "вы магическим образом меня излечили," - я чувствую себя симулянтом, который внезапно обнаружил совершенно новую выгоду при другом раскладе; "нуу неет, так не бываает!"

- Ирина Петровна с хорошо ощущаемым комфортом в голосе и снисходительной теплотой в глазах меняет позу на табуретке, - "я магией не занимаюсь; у меня научный подход. я рассматриваю человека, любого, как машину с кнопками; нажал одну - результат, нажал вторую - другой результат. вся проблема в том, что у каждого эти кнопки в самых неожиданных местах, и требуется много времени, чтобы найти нужные.

вот вы, Сергей, ну совершенно же не ходок по девочкам," - продолжает скорее утвердительным тоном; но я и так покорно трясу головой, - "как же вы решаетесь мне такое говорить?" - теперь опять с деланным возмущением, пополам с хулиганистым весельем; я снова потерян, и молю глазами о снисхождении; - "думаете, я с мужчинами за деньги встречаюсь?" - я энергично мотаю головой; Ирина Петровна берёт паузу, демонстративно наслаждается чаем, потом подаётся ко мне, и доверительно сообщает, - "а я действительно делаю это.

и даже кое-какие вещи похуже. и с вами это сделаю," - в последнем не больше угрозы, чем в намерении кошки съесть воробья, просто инстинкт и неизбежность; я только нервно сглатываю

" в ванной я уговариваю себя не суетиться, и прежде чем выходить, считаю до десяти.

прохожу знакомый нитяной занавес, чьи бурые стекляшки теперь крутятся у меня во снах; в гостиной намного светлее, чем было; лампы горят ярче, от этого комната чуть теряет в таинственности, и приобретает роковые нотки; а может быть, это моё желание подчиняться хозяйке; сейчас я готов у неё в ногах ползать. никаких гонгов и колокольцев не слышно, звучит другая, не менее странная музыка; тоже без постоянного ритма, плавный, низкий рокот, с какими-то гармошками или свирелями, дующими по разным углам.

Ирина Петровна поднимается с борта короба, - "Сергей, идите сюда..", - и, как только я приближаюсь к ней, снимает с меня полотенце, теперь я жду, желаю этого; потом распахивает свой халат, одновременно оставляя сланцы; делает она это буднично, словно отлично понимая, что не нуждается в необходимости производить на меня впечатление своим разоблачением; халат и полотенце отброшены подальше на короб.

Ирина Петровна гладит меня по бедру, кладёт руку мне на яички, тискает их, немного, словно проверяя, как они перенесли разлуку, и ещё мнёт начавший вставать член; я держу руки опущенными, отведя себе роль бессловесного предмета в этом фантастическом интерьере; мне кажется, это именно то, что она от меня хочет. Ирина Петровна встала ближе ко мне, играется с моими членом и яичками уже двумя руками, - "Сергей, сколько у вас сантиметров?"; я глубоко дышу, её грудь почти касается моего живота, - "..пятнадцать.."; мне до дрожи хочется обхватить её руками, вжаться в неё, вмять свой член ей в живот, размашисто водить им по всему её низу, оставляя концом влажные следы; приседать перед ней, по-звериному разводя в стороны колени, пройтись изнутри по её бедрам, через холмик с тёмными волосиками, постучать членом по её нижним губам, сначала нечасто, приложить, и прижав, подержать так; потом шлёпать, отрывисто и резко, нетерпеливо; наконец, вдавить себя в её мякоть, вырвать из неё хотя бы стон или ох.. хочется её выебать. "у вас головка так наливается.. прям кусок мяса.."

- я подталкиваю вздувшуюся залупу в ладони Ирины Петровны, мысленно предлагая что-нибудь делать с ней: выкручивать, впиваться ногтями, забавляться, как с блядской игрушкой; - "ну-ка, сядьте сюда.." - Ирина Петровна тянет меня за член, подталкивает к коробу; сегодня он пуст и чисто выметен, внутрь заброшены пуфики и несколько подушек, - "верхом на борт, вот так.

Ирина Петровна за спиной у меня, присела, снова завязывает мне руки; предплечья вместе, но не крепко, скорее символически; закончив, кладёт ладонь мне на шею, ерошит волосы на затылке; потом становится вплотную ко мне, плечом я чувствую тепло её живота и бёдер; она властно прижимает мою голову к себе, к груди; твёрдый сосок упирается мне в щёку; я наслаждаюсь её запахом, её жаром, хочется зарыться лицом в её полные груди, водить языком и губами по её животу; кажется, от неё должен оставаться во рту вкус молока или мёда.

Ирина Петровна берёт меня за плечи, махнув передо мной круглым коленом, опускает ступню на мой член и начинает двигаться там, у меня в паху; я с дрожью откликаюсь, подаюсь тазом вперёд, и развожу бёдра шире, только бы войти поглубже под её ногу. она придавливает, катает мою колбаску, гладит, тычется пальчиками в низ живота, потом ставит пятку на доску, и топает, словно под музыку, по моей побагровевшей головке; я тихонько поукиваю от удовольствия, езжу тазом по борту, подталкивая ей свой член; Ирина Петровна умилённо воркует, - "ути, заинька, ножку мою трахаешь?.. ну давай, сладкий мой, потащись.." - и потом, сильнее шлёпая широкой ступнёй по залупе, - "вот так, по головке.. по мяску твоему.."; я вращаю глазами под кайфом; онемевшая от таких игр головка уже с трудом различает гладкость доски и тепло стопы, и пускает прозрачные, тянучие капли на блестящую поверхность, одну за другой.

Ирина Петровна давит на член всё сильнее, плющит головку, словно её заводит извивающийся, набухший удовольствием кусок плоти у неё под ногой; я хочу так кончить, Ирина Петровна догадывается по моему распадающемуся взгляду, - "погоди-ка, ты куда это собрался?.."; она снимает ногу с члена, не обращая внимания на разочарованный вздох, который я издаю; резво собирает с пола и раскладывает передо мной расшитые узорами подушки, и опрокидывает меня вперёд, на них, придерживая голову, - "ну ка, ложимся.. ляжь, не бойся.. ножки под себя.." - я послушно прижимаю колени к борту, повинуясь её шлепкам по бёдрам; кладу голову на бок, стараясь не терять Ирину Петровну из виду; она садится за мной, я чувствую, как короб ходит под её весом; вижу её колено, как она сидит, широко разведя бёдра; она прижимается к моим голеням своими, тёплыми; мне так очень приятно.

Ирина Петровна запускает мне в промежность руку, и, расплющивая яйца, вытягивает из-под меня член; конец мнётся, чиркает по доске; я только коротко выдыхаю, хо; - "щас обжарим твоё мяско с другого боку," - Ирина Петровна кладёт мне руку на задницу, другой придавливает член, и гладит, массирует пальцем головку, водит по её губкам, венчику; кружит по бороздке, потом, с чуть большим нажимом, вращает пальцем на уздечке; вращает так, трёт, ещё вращает, вместе с комнатой у меня перед глазами; поднимающаяся по ногам дрожь выталкивает из меня ещё один ооох, Ирина Петровна прижимает своей ступнёй мою, - "вооот, пальчиками заиграл.

она, словно получив этот сигнал, сбавляет обороты на уздечке; теперь просто водит по члену краем ладони; палец другой руки массирует мне в промежности, между разъехавшимися яйцами, смещается так ближе к заднему проходу;

я беспокойно ёрзаю бёдрами; Ирина Петровна подвигается ближе ко мне, плотнее прижимает мои ноги своими, и прикладывает палец к моему анусу; я мычу, не вполне понимая сам, в знак протеста или одобрения; "Сергей, надо расслабиться.. ничего плохого я не сделаю," - Ирина Петровна медленно, сосредоточено, методично продавливает мне палец в жопу, - "я глубоко не буду.. вот так.." - она задерживается на минуту, поигрывая пальцем у меня в анусе, не переставая тискать член; потом продвигается ещё дальше, заполняя меня так своим теплом; я испытываю одновременно и стыд, и восторг; выгибаю шею, вращаю ступнями; животное удовольствие, перемешанное со срамом, рвётся из меня, хочется блеять, мычать; я лишь сдержанно охаю, глубже дышу, только бы не сорваться в штопор оргазма.

Ирина Петровна энергично двигает обеими руками под звуки обезумевших свирелей и гармошек; трахает меня пальцем в жопу, и дрочит, нажимая всей ладонью на мой вывернутый член, вдавливая его в лакированную доску; волны удовольствия от её ласок плещут через меня, накатывают, поочерёдно, потом одновременно, сталкиваются где-то в промежности; под копчиком ярко свербит, засасывает, сжимает мои яйца, стягивает всю кожу и мышцы в комок, зажмуривает мне глаза, распахивает рот, выгибает, выкручивает меня на деревянном ложе; приподнимает.. и потом обрушивает; раскрывает, разрывает изнутри; дергает, бьёт в такт движениям продолжающих работать рук; я кончаю, бляя какой кайф!

выпускаю сперму, из-под себя, с закрытыми глазами; дёргаюсь на подушках, с расставленными коленями, отогнутым хуем и пальцем в жопе; "воот, хорошо, мой сладкий.. давай, умничка.. лей, ещё.. вот так.. как хорошо зайчику!" - Ирина Петровна мурлычет надо мной, пока я, не глядя, заливаю спермой её ляжки и живот; выдаивает меня, загибая член; проталкивает пальцем глубже, обжигает всё внутри прямой кишки, поддевает начинающую было спадать волну удовольствия, и снова обрушивает её на меня.. подождав, пока мои спазмы станут короче и тише, ставит руку так, чтобы я сам сошёл с её пальца; оглушённый оргазмом, я понемногу успокаиваюсь, член перестаёт упираться и плющить яйца. сдвинув голову в сторону от мокрого пятна под моим ртом, я покорно жду, пока Ирина Петровна развязывает ленту на моих руках.

наконец, я могу сесть и оглядеться; внутри ануса притаилась сладкая обида. Ирина Петровна сидит рядом, смотрит на меня изучающе, и с некоторой нежностью; мне хочется думать, даже участием и желанием оказать поддержку. между нами, на тёмной, лакированной доске борта лужицы и капли спермы, ближе к ней размазанное, мокрое пятно; мне интересно, сколько в этом пятне её смазки.

Ирина Петровна вытирает себя полотенцем; живот и внутри бедёр, и руки; мне кажется, там остаются следы моего кала с её пальца; потом протягивает полотенце мне, - "ступайте в душ, Сергей.. вы так отдаётесь, что сегодня, кроме чая, ничего уже со мной не разделите".