Голубые бушлаты (глава 2)

Парнишек мы теперь оставим. У них любовь и благодать. Свои же взоры мы направим Опять в сержантскую кровать.

Глава 2. Голубые погоны. Необходимо разобраться, Что сделало его таким. Как стал он в пацанов влюбляться, Прохода, не давая им?

И так же, как и в первой части, Чтобы не врать ни капли вам, Пусть нашей повести участник Нам обо всем расскажет сам.

Я только чуть его представлю, Его как личность опишу. А после слово предоставлю, Все вам поведать попрошу.

А анонимность соблюдая, Его мы Мишей назовем. И даже в принципе не знаю, Что рассказать еще о нем.

Чуть ниже среднего росточка, Не толстый, но и не худой. Хитер, но все же неиспорчен Еще игрою голубой. Весной попал он в эту роту. Присягу верности принял. И как-то в ноябре, в субботу Дневальным у дверей стоял.

Теперь пусть сам про все расскажет, Что приключилось в эту ночь. Пусть даже что-то приукрасит, Надеюсь, вы, друзья, не прочь.

Рассказ Михаила

Так вот, тогда была суббота, А я на тумбочке стою. Давно спала сном крепким рота. Я думал, что один не сплю.

Но я, однако, ошибался. Не спал в ту ночь и замполит. Он по казарме ошивался. Я думал, что-то он юлит.

Вот полночь уж давно минула. Меня в бытовку он позвал. Лишь только тень моя мелькнула, Он нежно так меня обнял.

В любви мне тут же объяснился, Сказав, что другом хочет стать, Руками в тело мое впился И ягодицы стал ласкать.

И, расстегнув ремень руками, Губами он ко мне прильнул. Лаская сладкими словами, К ширинке руки протянул.

Я даже не сопротивлялся, Друзья, не знаю почему. Мой член в штанах не помещался, И это нравилось ему. И, сквозь штаны его лаская, Ширинку молча расстегнул. Кальсоны ниже опуская, Он с умилением вздохнул. Себе отчет не отдавая, Я робко перед ним стоял, А он, колени пригибая, Губами вдруг его обнял.

И я, скажу вам, удивился. Такого вовсе я не ждал. К стене спиною прислонился И просто наслаждаться стал.

И это было так приятно, Так хорошо и так легко. Дороги не искал обратно, Летая в небе высоко.

Я понял, что сейчас прольется, Ему об этом прошептал. Вот, вот, я думал, оторвется, А он все дальше продолжал.

И я, не в силах удержаться, Такое счастье испытал. А он не думал отрываться, Мой член безудержно сосал.

Сумев же мною насладиться, Свои глаза ко мне поднял. Руками обнял ягодицы И еле слышно застонал.

А я же, испытав тревогу, Что может кто-нибудь войти, Стал заправляться понемногу, Чтобы "на тумбочку" идти.

Но он, в глазах увидев льдинки, Рукой дорогу преградил И, член, достав свой из ширинки, Меня о том же попросил.

Но я не стал, я отказался. Себе представить я не смог, Чтоб нежных губ моих касался Тот ствол, торчащий между ног.

Он умолял меня об этом И даже что-то обещал. Но вкус солдатского минета В ту ночь он так и не узнал. Прошло дней много с этой встречи, Но я о ней не забывал, И, спать ложася каждый вечер, О том безумстве вспоминал.

Друзьями так мы и не стали, Хоть он мне много помогал. Порою вновь штаны снимали, И он опять мой член ласкал.

Меня просил не раз об этом. Заставить так и не сумел. Прошла весна, настало лето, Но я, увы, не захотел.

Немножко все же он добился, Я член его рукой ласкал. А пару раз он изловчился И в анус членом проникал. Восьмое Марта помню было. Ко мне в каптерку он зашел. Взглянув в мои глаза игриво, Меня к себе домой повел.

Попили кофе или чаю, Уже не помню точно я. Увидев то, что я скучаю, Он нежно вновь обнял меня. Мы очень сладко целовались, Одежду, скинув в тот же миг. Затем в кровати оказались, В одной кровати на двоих.

Мы продолжали наши ласки, И он опять творил минет. Я был в какой-то сладкой сказке, Но вновь ему ответил "нет".

Он умолял, в любви мне клялся, Но я не мог ответить "да". Лишь помню, на спине валялся А он хотел войти "туда". Под зад мне подложил подушку И, направляя член рукой, Воткнул "на полную катушку", Пролив "туда" мне сок рекой.

Скажу вам, больно очень было, Но я не в силах отказать. На ствол его глядел уныло И думал: "Лишь бы не сосать". Порою ночи дожидались, Когда в казарме будут спать. В моей каптерке закрывались И в омут прыгали опять. Давно уже настало лето, И август месяц наступил, Как лейтенант забыл все это И в край родимый укатил. Пожал мне руку на прощанье, За козырек потеребил. Еще почтовые посланья Писать меня он попросил.

И вот, в один из дней осенних, Мне от него пришло письмо. И он в словах проникновенных Мне чувство описал свое.

Но я не смог ему ответить. Не знаю даже почему. Хоть смею Вам, друзья, заметить. Я все же доверял ему. Любил? Наверно, это слишком. И все же вновь к нему шагал. Ведь он мою большую шишку С таким безумием ласкал. Вот вам история простая, Таких, наверно, больше нет. Затем Серегу повстречаю, И он зажжет зеленый свет. Но это вам уже известно. Об этом автор написал

Теперь вернемся к лейтенанту И зададим ему вопрос: "Как голубые фолианты С собой он в Армию принес?"

О службе мы пока забудем, А вспомним вот какой момент. Звать Николаем его будем. Он был тогда еще студент.

И вот, когда он там учился, Азы науки постигал, В дружка-сокурсника влюбился, О нем лишь только и мечтал.

В своих же чувствах признаваться Алешке не решался он. И посему любил играться Рукою со своим концом.

Пять институтских лет промчались, Прощальный вечер наступил. И час, когда вдвоем остались, Наш Коля шанс не упустил.

В одной кровати оказался Алешка с нашим пареньком. И Колин член в трусах вздымался Упруго-знойным бугорком.

И наш Колек тогда решился, Устав в мечтах своих летать, В трусах у Лешки очутился И начал член его ласкать.

Алешка же сперва не понял И отстранился от него. Но Коля друга нежно обнял, Сказав, что полюбил его.

В итоге Лешка согласился. И в час, когда пришел рассвет, Друг на колени опустился И сделал пламенный минет.

И все на этом завершилось. Друзья расстались навсегда. Но то, что ночью приключилось, Не позабыть им никогда.

И Николай, в любви сгорая, Отправил другу два письма. Стихами чувства излагая, Уже недетские весьма.

Суть тех стихов поймет не каждый, Хотя чего здесь понимать. Лишь человек с любовной жаждой Такое смог бы написать.

Письма к Алексею

Письмо первое

Привет, Алешка, друг сердечный. Прости, что долго не писал. Бег этой жизни быстротечный Меня порядком доконал.

Гоню тревоги и печали. Уйди тоска, уйди же прочь. Ты помнишь, как с тобой встречали Рассвет в короткую ту ночь.

А он подкрался незаметно, Прервав безмолвный разговор, И веки наши запер крепко, Похитил разум, словно вор.

Ты вспомни, как все начиналось. Мой тихий шепот, трепет рук, Дыханье жаркое сливалось. Теперь все в прошлом, милый друг.

А дальше - просто миг безумства, Тепло твоих зеленых глаз. За что же тяжкие раздумья Уснуть мне не дают сейчас?

Тот миг промчался как виденье. И вот настал расплаты час. Теперь безжалостно сомненья Грызут и пожирают нас.

И гений зла, дитя порока Задушит нас своей рукой. Не сможем мы дожить до срока Когда пришел бы к нам покой.

За что он нас так ненавидит? И почему не любит нас? А бог что этого не видит? Или же видит в первый раз?

Но мы лишь люди, мы не боги, И нам судить, их не дано. Нам в жизнь отпущены дороги, И мы идем по ним давно.

Всегда на свете есть плохое, Но душу им не береди. Пред нами голубое море И алый парус впереди.

Он, как маяк во мраке ночи, Зовет и манит за собой. И пусть идти нет больше мочи. Лети, пари, но лишь не стой.

Коль остановишься в дороге, Считай, что все, тебе конец. Остановись лишь на пороге, У входа в мраморный дворец.

Он, златом-серебром сверкая, Зовет, манит тебя к себе. И в ворота всех пропуская, Он отправляет нас к звезде.

Там море звезд на небосводе. И в этом море лишь одна Звезда сияет на свободе, Та, что тебе судьбой дана.

И путь к твоей звезде лучистой Тебя ведет через года. А свет, загадочный и чистый, Тебе подарен навсегда.

И коль огонь в душе погаснет, Ты обернись к своей звезде. Нет света на земле прекрасней В любви, печали и беде.

Отбрось все старые обиды, Развей сомненья и печаль. И звезд небесные софиты Тебя опять поманят вдаль.

А я останусь в час рассвета Допить своей судьбы бокал. Вновь стану дожидаться лета Среди седых и мрачных скал.

Те скалы, полные печали, Затмят мне солнца луч живой, А грусть укроет облаками, Вновь идеал, похитив мой.

Задую свет, попью водицы. Пусть горло сохнуть прекратит. Лишь этим можно насладиться, Когда душа огнем горит.

Огонь я загасить не в силах, И боль свою не превозмочь. А кровь в моих висках застыла, В душе огонь, огонь и ночь.

И в той ночи я снова вижу Твою улыбку в сотый раз. Я на судьбу свою обижен За то, что ты далек сейчас.

Я так хочу окинуть взглядом Уже минувшие года. Когда ты был со мною рядом, Казалось, будет так всегда.

Но в этой жизни все не вечно. Приходит время для разлук, Тех, что уносят быстротечно Тепло души и трепет рук.

Твой милый голос где-то таит В безбрежной жизненной дали, А море волнами играет, В путь, отправляя корабли.

И твой корабль ушел на Север, А мой остался на мели, Как будто пожелтевший клевер Растоптан и забыт в пыли.

В разбитом сердце кровь застыла, Погас последний солнца луч. Моя звезда меня забыла И затерялась среди туч.

Пройдут года, и боль разлуки Погаснет где-то позади. Не будет в сердце больше скуки, Лишь алый парус впереди.

Надеюсь, все же, что остался В твоей душе неяркий след Моей любви, что я пытался Хранить к тебе пять долгих лет.

Любви твоей я не достоин. И в этом некого винить. Так видно этот мир устроен

Когда прочтешь ты эти строки, Судить меня не торопись За эти тяжкие пороки, Что в мое сердце ворвались.

Перечитай моё посланье, Сквозь сердце строчки пропусти. Не зря, быть может, все старанья, А если зря, меня прости.

Живи, Алешка, как подскажет Тебе зов сердца твоего, Так, как звезда твоя укажет, И впредь не слушай никого.

Прощаться не хочу, не буду. Меня, мой друг, не забывай. И верь, тебя я не забуду. Люблю как прежде, Николай.

Письмо второе

Здравствуй, милый, здравствуй. Осень на дворе. В этот день ненастный Вспомнил о тебе.

Как живешь, не знаю, А хотел бы знать. Лето вспоминаю. Скажешь: "Вот, опять".

Не опять, а снова Слов не нахожу. Ровно с полвосьмого Я к тебе пишу.

Вечер не удался, Дождь стучит в окно. Свет включить пытался, Но в душе темно.

Почему так долго Ты не пишешь мне? Иль не видишь толка Ты в таком письме? Для тебя, быть может, Это все пустяк. И тоска не гложет Сердце твое так.

Просто я, наивный, Все чего-то жду. И дорогой длинной К пропасти иду.

Пусть мой путь неверный Плох и неказист, Но порыв тот первый, Ты поверь, был чист. Чист как снег осенний, Самый первый снег, Как ручей весенний В злой пучине рек.

Чувств таких я прежде В жизни не встречал. И письма с надеждой От тебя я ждал.

Но его дождаться Мне не суждено. Видно лишь прощаться Мне судьбой дано. Что ж, прости, что в душу Я к тебе проник, Твой покой нарушил, Чистый как родник.

Лишь судить не буду Я тебя, мой друг. Обо всем забуду И взгляну вокруг.

А кругом лишь тучи Мрачной пеленой. Да туман колючий Серою стеной.

И душа заплачет, Сердце, сжав в кулак. Все б переиначить, Но не знаю как.

Как родиться снова? И как все зажить? Нет пути другого, Лишь себя убить. Скомкать жизнь как тряпку, Бросить под откос. Словно смяв охапку Горьких папирос.

Вспыхнуть и забыться На закате дня. И вина напиться, Позабыв тебя.

Но, увы, не вправе Так я поступить. Все мечты оставив, О тебе забыть.

Пусть мне дождь расскажет, Что меня ты ждешь, И звезда укажет Путь, каким идешь.

Но звезды не видно. Тучи черной мглой. Шепчет дождь молитву: "Повторяй за мной".

Знаю, что молиться Ни к чему теперь. Хочется напиться. Открываю дверь. Что-то на пороге Не дает уйти. Заросли дороги, Нет к тебе пути.

Что ж, вернусь обратно. Лягу, закурю. Этим безвозвратно Я себя гублю.

Но жалеть не стоит О далеком дне. Сердце успокоит Фото на стене.

Милая улыбка, Блеск прекрасных глаз. Лишь судьбы ошибка Разлучила нас.

И далекий образ Станет чуть теплей, А беззвучный голос Ближе и милей.

Мысли и сомненья Не дают уснуть, Сладкие виденья Отправляют в путь.

В путь туда, где море Плещется волной. В край, где нету горя, Только мы с тобой. В мир, где лес и реки, Солнце и покой. Где бы я навеки Счастлив был с тобой.

И в прекрасном мире, В бездне тишины Звезды б нам дарили Сказочные сны.

И березки, тихо Шелестя листвой, В хороводе лихо Кружат нас с тобой.

А дубы сурово Смотрят свысока. Почему же снова На душе тоска?

За окном так сыро В беспросветной мгле. Лишь фонарь уныло Дарит свет земле.

И зачем он светит? В этот поздний час Ведь ничто на свете Вновь не сблизит нас.

И умрут надежды, Убегут мечты, Разбросав одежды В мире пустоты.

Бездыханно тело Коль в нем нет души. Что я в жизни делал И куда спешил?

Все куда-то мчался, Все узнать хотел. Много ошибался, Много не успел.

Никому не нужен В этом мире я. Вот и в небе кружит Стая воронья. Ну и пусть летают, Крыльями звеня. Видно точно знают, Что же ждет меня.

Для меня нет боле Солнца на земле. Лишь по чьей-то воле Боль живет во мне.

Душу мою сушит, Сердце в клочья рвет. Все надежды рушит И рассвета ждет.

Лишь рассвет родится, Боль уйдет, как сон. Чтобы вновь присниться И услышать стон.

Стон из прошлой жизни, Крик минувших дней. Пьяный запах вишни В зареве огней.

Милые виденья, Сладкие мечты. Робкие сомненья В мире красоты.

Там на водной глади Луч блестит живой. Ив зеленых пряди Плачут над волной.

И луна игриво Вниз глядит с небес. И поет красиво Стройным хором лес. На душе блаженство, На душе покой. К миру совершенства Прикоснусь рукой.

И пройдет все это Словно злой мираж. Свет погасит лето И исчезнет блажь.

Где, скажи все это? И в какой стране? Не дождусь ответа, Дождь лишь скажет мне: "Отпусти на волю Ты свою печаль. Ну а злую долю Унесу я в даль.

Ляг в постель, укройся И спокойно спи. Ничего не бойся, Лишь любовь храни.

Ведь любовь, как птица, Крыльями взмахнет. Вновь не возвратится И к другим уйдет. Спи, а я прощаюсь. Знаю, будешь ждать. Я ведь возвращаюсь, Свидимся опять".

И как есть, в одежде, Дождь своей рукой Сон вернет, как прежде Подарив покой.

И усну беспечно Я в ночной тиши. Сон пусть длится вечной Сказкой для души

А когда с рассветом Ночь уйдет опять, Я письма с ответом Снова буду ждать. Лист возьми бумажный, Пару строк черкни. Для меня так важны И нужны они.

С этим я прощаюсь, Вновь в рассвет иду, К жизни возвращаюсь И ответа жду.

Ну, вот теперь, надеюсь, ясно, Какими чувствами томим. Все лето писем ждал напрасно, Как и повторной встречи с ним.

А в сентябре его призвали Служить на Северный Кавказ. Своими пусть теперь словами Продолжит начатый рассказ.

История лейтенанта

Начнем, пожалуй, понемногу Припоминать об этих днях. Я испытал тогда тревогу. И грусть была в моих глазах.

Я не хотел, но было надо Отправиться в далекий путь. И никого в вагоне рядом, И почему-то не уснуть.

А поезд все куда-то мчался, В ночи колесами стуча. И я сквозь окна любовался Рожденьем первого луча. Вот солнце вылезло наружу, Разлив по миру белый свет. Я думал, что совсем не нужен, Но оказалось, вовсе нет.

Сначала было трудновато, Ведь жизни я такой не знал. И впечатлений многовато, Но я почти не унывал.

Лишь иногда печаль ложилась. И я Алешку вспоминал. Как с ним судьба распорядилась, Я только в октябре узнал.

Мне с почты принесли однажды От друга моего письмо. И я, томимый сладкой жаждой, Раз сорок прочитал его.

Он мне писал, что понимает, Как трудно в Армии служить. Но той любви не разделяет. Сказал, что будем лишь дружить.

Спасибо, друг, что эти строки Ты в трудный час мне подарил. В тот миг про все свои пороки Я почему-то позабыл.

И вновь в мечтах парил куда-то, И мир вокруг опять зацвел. Но как-то вечером солдата К себе в квартиру я привел.

Мы с ним о многом говорили, А после я его обнял. Но тех позывов и усилий Он почему-то не принял.

Пообещав молчать, как рыба, Той тайны он не разгласил. Вновь в сердце ледяная глыба. И где опять набраться сил.

Вы мне поверьте, это слишком, Да так, наверное, и есть, Когда в одних трусах парнишка Встает с кровати ровно в шесть.

Кто видел зрелище такое, Пусть мне поверит: никогда Не будет больше знать покоя Его ударная рука.

Быть может, кто не согласится. Ему ответить я смогу. Когда такое вам приснится, Не пожелаешь и врагу. Плоть молодая и живая Стоит сейчас в одном строю. Трусов палатки созерцая, Я по утрам на них смотрю. А как, скажите, отказаться И как соблазн в себе унять, Что б в тех трусах не оказаться И ствол губами не обнять.

Но Вячеслав не согласился. Так звали, кажется, его. А я тактично извинился, Чтоб не случилось ничего. Умчалась вдаль моя усталость, Меня народ зауважал. Ведь что б в казармах не случалось, Солдата я не унижал.

Всегда я их понять пытался И очень часто понимал. Неоднократно вновь влюблялся, Но чувств уже не открывал.

Но время шло, а страсть кипела. И как-то вновь под Рождество Я робко и не очень смело Другому предложил "родство".

Ремонт, по-моему, я делал, И он мне в этом помогал. В нательном одеянье белом Умело кистью он махал.

Ну, как, скажите, удержаться И как в паху вулкан унять, Чтоб к мальчугану не прижаться И плоть живую не обнять?

И я, друзья, опять собрался На этот бесшабашный шаг. К тому же вечер обещался Не обойтись без этих благ.

Отбросив в сторону работу, Он стал готовить у плиты. А я внутри хранил заботу И эти дерзкие мечты.

Когда же был закончен ужин, Сказал, чтоб он не уходил, Что будет снова утром нужен. Диван я шире разложил.

Он не придал тому значенья, Разделся и собрался спать. Меня же дерзкие сомненья Вновь начинали раздирать.

И мы легли под одеяло, Я погасил ненужный свет. В моих трусах свеча пылала И в мыслях чудился минет.

К нему придвинулся я ближе, Рукой коснулся живота. И начал опускаться ниже, Ведь там была моя мечта.

Но он на это не поддался И отвернулся от меня. И как тогда я ни старался, Не смог в нем разбудить огня.

Вновь хрусталем разбилось время. Я ничего опять не смог. В вулкане клокотало семя И полыхало между ног.

Куда опять девалась нежность? И сон куда-то убежал. Желала твердости промежность, И рот упругости желал.

Устав лбом биться в эту стену, С постели потихоньку встал. И чтобы слить куда-то сперму, Я в душевую пошагал.

Там лаву выпустив на волю, Погас бушующий вулкан. И я усталою рукою Открыл с водой холодной кран.

И смыв безумные остатки, На кухню, выйдя, закурил. Я видел сон безумно сладкий, Когда глаза свои закрыл.

Я видел, будто он рукою, Обняв как шприц, стоящий ствол, Своей головкой, как иглою, Мне делал сладостный укол.

А я укола не боялся И только лишь на встречу шел. А он в экстазе задыхался, Когда в меня вакцину ввел.

А я так жаждал той вакцины, Произнося хвалу богам. Плоды новейшей медицины Струились по моим ногам. Затем в пленительном минете Мы с ним безудержно слились, Как будто в космос на ракете Мы от Земли оторвались. Окурок, обжигая руку, Меня в реальность возвратил

Но, успокоившись позднее, Решил себя не обвинять, Ведь утро все же мудренее. И я отправился в кровать. Под одеялом не сдержался И пацана того обнял. Он как пружина снова сжался. Я понял, что, и он не спал.

На утро как "друзья" расстались. Я попросил, чтоб он молчал. И он, к губам приблизив палец, Мне головою покачал.

Дни потянулись, как рутина. И я как будто бы паук, Раскинув сети паутины, Ловить пытался вкусных мух. И вот однажды как-то в мае К нам пополненье привезли. И я, их взглядом обнимая, Не чуял под собой земли.

Среди молоденьких парнишек Я просто нечто увидал. Такую пару сладких пышек Под брюками пацан скрывал. И здесь я просто не сдержался. Нашло ведь что-то, черт возьми. И я с сержантом подвязался Их в баню мыться отвести.

В него я просто взглядом впился. Фигурка - дьявольский отпад. Тогда я понял, что влюбился. Как в Лешку пару лет назад.

И время понеслось галопом, А я, признаться, все робел. И, созерцая эту попу, Я так обнять ее хотел.

Руки услада надоела, А как-то дальше надо жить. И я нашел другое тело, Что может голову вскружить.

Того солдата звали Миша, Дневальным часто он ходил. Однажды, поругавшись с крышей, Его в бытовку пригласил.

Я видел, он мне не откажет. Не тот, скажу вам, элемент. Порою верилось мне даже, Что он мне сделает минет.

Так вот, той ночью мы слилися Вдвоем в пустынной темноте. И наши мысли понеслися К моей безудержной мечте.

Его я, молча раздевая, Безумно целовал в уста. И член горячий доставая, Не помнил, что гласит Устав.

Я думал только о мальчонке. Его хотелось ублажить. Порывшись языком в мошонке, Я начал член в себя вводить.

А он, как мятная конфета, Лишь только чуть наоборот. По ходу страстного минета Все шире раздвигал мой рот.

Я наслаждался теплотою Его упругого ствола. Мой друг, объятый темнотою, Мне тихо прошептал слова.

Он мне сказал: "Я скоро кончу". И в этом видел я сигнал, Что этот сладковатый кончик Я первый языком ласкал.

О как прекрасно быть поэтом, С Парнасом в небо воспарить. И этим огненным минетом Кому-то радость подарить.

И тут мой мальчик задохнулся И очень сладко застонал. А я чуть-чуть не поперхнулся, Но все же дело продолжал.

Испив корней младое семя, Я на Парнасе воспарил. Продев босые ноги в стремя, Для Миши нечто сотворил.

Спросив: "Как ты находишь это?" - Услышал истинный восторг. Хотелось для себя минета, Но он желание отторг.

А я просил его безумно, Но он, ответив: "Не сейчас", - В момент, практически бесшумно, Исчез с моих печальных глаз. Но своего я все ж добился, О чем мечтал уже давно. В меня бодрящий сок пролился, Как будто терпкое вино. И с Мишей мы уединялись Еще не раз, да и не два. Губами нежно целовались, Отбросив напрочь все слова. Я целовал его мошонку И гладил пламенный живот. А белоснежную сгущенку Он проливал в мой жадный рот.

А как мечтал я очутиться Своим стволом в его устах. Мне до сих пор все это снится И в дерзких видится мечтах.

Но он на это не решался, Как я его ни умолял. Рукой с головкою игрался И семя наземь проливал.

Мне это как-то надоело. И мой горячий озорник, Впиваясь в молодое тело, В пещерку темную проник.

Он столько жаждал наслажденья И так безудержно любил, Что в миг большого возбужденья Он в той пещере сок разлил.

Мне не забыть последней встречи, И он, наверно, не забыл, Когда огонь горящей свечи Мою пещеру озарил.

О, как он в ней тогда трудился, Какой же испытал экстаз, Что по нему потоком лился, Когда свечи огонь угас.

С его лица он потом капал И таял на моих губах. Или мой мальчик просто плакал, Забыв в моей пещерке страх.

Затем мы в августе простились, Друг друга, не успев обнять. Лишь об одном договорились, Чтоб обязательно писать.

И вот я снова на вокзале. Людьми заполненный перрон. С глазами полными печали Сажусь в назначенный вагон.

И вновь в ночи стучат колеса, А я опять не в силах спать. Ведь нет ответа для вопроса, Что сам сумел себе задать.

Теперь он мне ночами снится. И сны те видеть нелегко. Мечта опять к нему стремится, Но он отныне далеко.

И вам скажу я откровенно. Я только лишь сейчас понял. Люблю его я незабвенно, Но ту любовь вновь потерял.

На письма мне не отвечает, Хоть я уверен, не забыл. Не знаю лишь, о чем мечтает. Не знаю, может, и любил.

Но мы назад опять вернемся. Один момент упущен мной. И хорошенько разберемся, Что было прошлою зимой.

Про пацана с прекрасным задом Я вам, ребята, говорил. Повтора, думаю, не надо. Скажу лишь, что тогда любил.

И вот минувшею зимою Домой на Волгу укатил, Но даже там, от Вас не скрою, Того парнишку не забыл.

И вот, в безудержном порыве, Я письма стал ему писать. И, как с Алешкою впервые, Стихами чувства излагать.

Пять писем я тогда отправил, В которых странный аноним Сергею душу пробуравил, Мечтою, поделившись с ним.

Друзья, прочтите те посланья, Что я зимою написал. Представьте пацана страданья, Когда он строки те читал.