Домашняя лаборатория 20 часть 5

Уважаемые читатели! Эта часть полностью от соавтора - нашего всеми уважаемого Вована Сидоровича. Моя рука почти не касалась этих замечательных строк. И так, прошу любить и жаловать! Правнук приехал в гости к прабабушке, воспитывавшей его с двухлетнего возраста.

— Дедо, привет! А бабуля где?

Витька решил проведать родственников. То ли прадеда с прабабкой, то ли просто деда с бабкой. Завернули же родственники, перетрахав друг друга и, нарожав кучу детей. Теперь вот разбирайся, кто от кого произошёл. Ну, да то неважно, сам-то чем лучше? Трахал прабабку, кормившую титькой, пока мамаша путешествовала, выручая деда с бабой, а потом, пока мать лежала в коме, соблазнился всеми сестричками. К тому же именно родственники стали первыми учителями в сексе. Умудрился даже матушке родной… ребёночка заделать.

В принципе ничего против такого положения дел Витёк не имел, потому что в любое время к его услугам любая вагина любой из родственниц. Начиная с прабабки и заканчивая подросшими мелкими. Оставалась только одна бабушка Юля — мамина мама. Уж шибко занята она своим центром косметологии, никого кроме мужа к себе не подпускает.

Мамины изыскания в области нано технологий (Куда там Чубайсу!), начатые ещё отцом-дедом, подарили старикам молодость, попутно избавив от множества болячек.

Витька глянул на деда, приветливо махнувшего рукой. Ёрш твою медь! Это что за чудо чудное? Дед сидит на кресле, напялив на нос очки. Очки! Это при его-то стопроцентном зрении. В руках газета. Газета, Карл! При нынешних гаджетах, газета на бумажном носителе. А одет во что? Майка-алкоголичка на пару-тройку размеров больше, штаны-шаровары, блин. Тапки-шлёпанцы без задников на босу ногу. Что-то произошло в горах? Обвал? Или в лесу что-то крупное сдохло? Ну-ка, глянуть в окно — мир на месте?

Пока стоял, разинув рот и не в силах вымолвить ни слова от неожиданности, кто-то легонько подтолкнул в спину. Бабушка Галя. Это если смотреть со стороны папы, а вот со стороны мамы она ведь прабабка. Бабка-прабабка, надо же так умудриться. Родить от собственного отца…

— Ну, что встал? Проходи. В кои веки осчастливил предков.

— Ба, а это… — Витька ткнул пальцем в сторону деда. — Это что?

И покрутил пальцем у виска. Дед — этот ровесник мамонтов и саблезубых тигров, нахмурился. Решил построжиться на внука.

— Ну-ну! Ты не очень-то! Вот выдам ремня! — и сам рассмеялся своим словам.

— Нет, ну не паразит ли? Я ему малому жопу мыл засратую, а он мне пальцы крутит.

Бабушка пояснила:

— А это, Витюша, у деда твоего очередной бзик. Он посчитал, что именно так выглядят российские пенсионеры. Плюнь ты на него, не обращай внимания. Иди ко мне, деточка, дай бабушка тебя поцелует. Соскучилась по тебе, яхонтовый ты мой.

Витька засмеялся:

— Бабо, ты прямо Татьяна Пельцер, когда она в мультике про домовёнка Кузю Бабу Ягу озвучивала, — и Витька постарался придать своему голосу схожесть. — Самоварчик начищен, ложечки серебряны. Избу догоним — чаю попьём. Енерал, как есть енерал.

Здоровая бабуля на четверть головы выше, отмахнувшись от внуковых подколок, притянула его к себе, заставив задрать голову к верху, впилась в губы своими жадными губами. Присосалась, умудрившись просунуть язык меж Витькиных приоткрытых губ. Поцелуй явно не родственный. Так женщины целуют мужчин, с которыми мечтают лечь в постель. Витка ответил.

Объёмное тело было ещё очень даже ничего, и поцелуй этой соратницы товарища Будённого возбудил внука, чему способствовала пухлая рука, активно начавшая шариться в штанах. Прижимаясь горячим телом, не отрывая губ, облизывая языком Витькин рот, бабуля показалась такой желанной, и член мгновенно ответил, раздувшись и затвердев. Бабуля оторвалась от поцелуев, насмешливо глянула в глаза внука.

— Помнишь? — дождавшись утвердительного кивка, повторила. — Помнишь.

А внучек мял бабушкину необъятную задницу, утопая ладонями в бесподобных прослойках, упрятавшихся под коротким платьем. И зачем она натянула на себя эту тесную вещь?

Вон титьки рвут пуговички на груди, того и гляди вырвутся на волю, вывалятся. А ну как на пол упадут? Подбирай их потом с половиц, эти воздушные шары, эти вместилища вкусного молока. Помяв бабкину корму, слегка отодвинулся и осмотрел учительницу первую свою. Пухлое тело затянуто в тесноватое платье, весьма короткое, попа без трусов. Ну, да это скорее правило, чем исключение. Пухлые ляжки обтянули красивые чулки. Витька провёл рукой по мягонькому лобку и опустился чуть ниже. Бабка с готовностью раздвинула ноги.

— Проверяешь?

— Ну да. Вдруг потеряла чего, пока меня не было.

Бабуля засмеялась.

— Да разве этот пенсионер даст потерять. По несколько раз на день проверяет наличие и готовность. Дед подпрыгнул в кресле

— Да как ты…Витя, внучек! Да не слушай ты эту доярку! Врёт всё она!

Старики, сменив внешность, всё же остались теми же стариками, прожившими долгую совместную жизнь и, тем не менее, не переставшие подкалывать друг дружку. Особенно это нравится бабушке. Витька засмеялся.

— Дед, а почему доярка?

— А потому, Витя, что она меня насухо выдоила. Она, дура старая, считает, что у меня молокозавод какой в яйцах. Я уж сметану трескаю литрами, сама таскает из магазина каждый день. Утверждает, что так мужики заряжаются. Вот. И всё равно я виноват. Ходит, жопой крутит. А как не могу, так завалит и на лицо мандой садится.

— Так ты отбивайся, дед. Чего терпишь?

Витька откровенно ржал над перепалкой предков. Дед вздохнул:

— Да как же отобьёшься, Вить? Она же, как Кировец, двенадцати корпусный плуг потянет и не охнет, тянет и не глохнет. Куда мне против неё.

— И что, лижешь?

Дед пожал плечами, будто говоря: «А куда деваться?»

Бабушка, с усмешкой наблюдавшая за возмущением сына-мужа, потянула внука из комнаты.

— Пошли, Витенька, нашёл кого слушать. Старый жалобщик. Вот попрошу Таню сделать ему женский орган без предохранителя, а мне мужской. Постоит он тогда у меня раком. Пошли, пошли.

На кухне бабушка, проверив ещё разок состояние стояния у внука, спросила:

— Кушать хочешь? Покормить?

Витька, притянув её за «талию» одной рукой, вторую запустил меж ног.

— А чем? Этим? С удовольствием. Вон как аппетит нагулял, — выпятил бугор вперёд.

Бабушка засмеялась.

— Что, дома не кормят? Вон, какой голодный, — стянула внуку штаны до колен, взяла в руку член. — Накормлю. Как не накормить такого голодного. В спальню пойдём?

Витька молча развернул бабушку спиной к себе, легонько надавил на поясницу, заставляя наклониться. Когда та подчинилась, опёршись о стол руками и выставив зад, приподнял подол, закидывая его на спину, раздвинул полушария полной попы, провёл пальцем от коричневого глазка ануса до клитора, раздвигая влажные губы. Бабушка вздрогнула, подалась навстречу руке внука, переступила ногами, раздвигая их шире.

— Вить, у деда научился?

— Чему? Ничего не учился.

— Ну, так чего тогда тянешь резину? Вставляй уже да прочисти там. Поди уж паутиной всё заросло.

Витька, не спеша проталкивая головку члена в бабушкино влагалище, спросил:

— Что, всё так плохо? Дед совсем ослабел?

— Обленился, сынок мой, козёл старый. Пока не поминетишь, не трахает, скотина. Насмотрелся порнушки, сволота. Ох, Витя! Хорошо-то как, внучек! Шибче! Оххх, давненько тебя там не было, соскучилась как! Ну, Танька, выродила же такую чуду! Ещё, Витенька! Не обращай внимания, орать буду. Ааа! Ааааа! Оооо! Ммма-амааа!

Бабкина задница подпрыгивала, извивалась, сама насаживаясь на член внука. Витькин член входил в вагину с чавкающим звуком, распирая сжавшуюся для него дырку, выдавливая из неё излишки жидкости. Воздух с треском выходил из влагалища вслед за брызгами, освобождая место для Витькиной плоти. Не слушая бабкин ор, вгонял раз за разом напряжённый член, который, казалось, от близости становился ещё больше, крупнее, твёрже.

Бабка кончила. Кончила бурно, обильно оросив пол жидкостью, брызнувшей из неё струйками, будто моча. Её ноги тряслись, как и тело, мелкой дрожью, подгибались. Витька подхватил бабку под живот, помог опуститься на колени, не дав упасть, а она, стоя на четвереньках, потрясла головой.

— Ооохххх! Продрал так продрал! А ещё?

Витька засмеялся:

— Бабо, да ты стоять не можешь. На четвереньки вон громыхнулась.

— Ну, так стою же. Ты скажи, ещё сможешь так же?

— Могу и лучше.

Витька, наконец, избавившись от штанов, болтавшихся всё это время у щиколоток, встал позади бабули на коленки. Держась за ягодицы, раздвигая их широко-широко, так, что даже анус приоткрылся и начал тыкаться членом меж булок, стараясь попасть головкой во вход. Попав, слегка проталкивался в глубину, извлекал член и начинал снова. Бабка включилась в игру, двигала задом, стараясь обручем вагины захватить в плен головку члена. От дверей раздался голос деда:

— Дети малые. Оголодала совсем. Не могла до спальни дотерпеть.

Бабуля отмахнулась:

— Не мешай. Нам и так хорошо.

Дед обошёл скульптуру под названием «Внук трахает бабушку», зашёл спереди. Постоял, посмотрел и потянул с себя штаны. Бабка взволновалась:

— Ты чего это удумал? Нет, не надо! Не хочуммм…

Пока возмущалась, дед, избавившись от штанов, встал на колени напротив головы и, придержав её за челюсть, ловко вставил свой член в рот. Видно, что не в первый раз бабулю имеет таким образом.

— Ну, не дёргайся. Заодно и витаминчиками е, бэ и цэ подкормишься

Она выгнулась, застонала от предательского вторжения ещё и внука, замерев на мгновение, задвигала задом, одновременно отсасывая у мужа.

Бабуля сидит на полу в позе русалочки, подогнув ножки. Ну а как иначе назвать то, на что опирается человек при ходьбе? Ноги? Ноги у мужчин, у грубых мужиков. У женщин ножки. Пусть такие, как у бабули, пухло-полновесные, всё одно ножки. Ножки, ручки, пальчики, щёчки, губки, носик, глазки и всё остальное в том же духе. Уменьшительно – ласкательное. Под пухлой попой кляксой расплывается влага, состоящая из её выделений наполовину со спермой. Дед умастился на стуле, сидит, широко раздвинув ноги. Его вялый конец бессильно свесил головку. Витька на полу рядом с бабушкой. Та посмотрела на кляксу, расползающуюся по полу из-под попы.

— Натекло-то сколько. Будто не с меня, а с…

Бабуля запнулась, подыскивая сравнение. Махнула рукой.

— Ну, довольны, кобели?

Дед сидит с довольной рожей. Сытый котяра, слямзивший кусок мяса со стола у хозяйки, и в тихую слопавший в одну харю. Витька тяжело дышит, отходя от тяжёлого труда. Ну да, дважды трахнуть бабушку почти то же самое, что пару вагонов угля разгрузить. Рубашка на спине, на груди, подмышками пропиталась по́том. Крупные капли на лице. Бабуля глянула на мужа.

— Ты, паразит конченный, ты почему мне так грубо в рот свой конец вставил? Попросить не мог? Или хотя бы нежнее это сделать?

Дед погладил свисающую затычку для бабулиного ротика.

— Ну…Оно как-то…В общем…

Почесал затылок. Бабушка усмехнулась.

— Судя по твоим действиям, тебе скоро грозит облысение. Если ты таким образом будешь искать ответы на простые вопросы, точно все волосы повыдираешь. Короче, СклиХфасовский, с тебя три куни.

Дед заверещал фальцетом, подпрыгнув на стуле.

— С чего это?

— С того, сынок, – бабуля начала загибать пальцы. – Сам считай. Вы с внуком трахнули меня в два смычка. Это два куни. Ты нагло всунул мне свой конец без спроса. Это ещё раз. Всего три. Ты мне чуть губу не порвал. Это четыре. Четыре? Точно, едва не просчиталась. Чуть себя любимую не обделила.

— А чё сразу я? Витька тоже тебя трахал, пусть и он…

Бабуля перебила мужа:

— Витенька по другой части. Он трахать будет, а ты лизать, — обращаясь ко мне, с возмущением заговорила. — Ты смотри, паразит какой. Пока ты мне не вставил, у него не стоял. Старым, немощным прикидывался. Ты, пензиянер хренов, может нам Витюню почаще приглашать? Тебе это заместо виагры будет.

— Бабо, мам

уля ведь вас подлечила. Или что-то не так?

— Всё так. Ленивый он, эгоист. Утверждает, что мужчина должен семя хранить, тогда до ста или больше лет жить будет. Старичком прикидывается, лишь бы жену не утешать. А я ведь, Витенька, тоже тот трактат китайский читала. Там совсем не про то написано.

— Бабо, так если дед у нас такой старый, может ему стакан подарить?

При слове стакан дед встрепенулся. Ассоциация напрашивается прямая: стакан – водка – выпивка. Видимо бабуля подумала о том же, потому спросила:

— Стакан-то зачем?

— Так дед на ночь в него свою вставную челюсть будет ложить.

Дед возмущённо зафыркал

— Паразит! Ухи бы тебе надрать. Я ему маленькому жопу мыл, а он на деда такое.

А бабуля заколыхалась всеми своими телесами, затряслась от смеха.

— Вот как внучок тебя уел, старый. Челюсть в стакан. Ох, не могу!

Отсмеялась, всё ещё всхлипывая, даёт наказ деду:

— Так, немощный и беззубый, мы с Витей мыться, а ты тут пол подотри. И не сверкай своими глазищами. Это нам мыться надо, а тебе я всё облизала, обсосала.

Протянула руки Витьке с дедом.

— Встать помогите.

Вздёрнули бабушку, поставили на ноги. Она, играя ягодицами, явно действуя на публику, пошла на выход. Обернулась.

— Вить, ты чего замер? Пошли, правнучек, жопы мыть.

Бабуля, словно королева на трон, взгромоздила свой зад на унитаз, поёрзала, усаживаясь поудобнее, шумно выдохнула:

— Уффф! Ноги совсем ватные, не держат.

— А что ты хотела? – Витька стянул с себя потную рубаху, бросил её в корзину для грязного белья, перешагнул через бортик ванны и встал под душ. — Раком стояла, потом на четвереньках. Коленки-то хоть не стёрла?

Бабуля скатала чулки от бёдер к ступням.

— Вроде нет. Красные — да. Ты смотри, чулки какие крепкие, ни одной затяжки. А всё ты, паразит.

— Витька во всём виноват. Вали на внука, – деланно возмутился младшо́й. — А дед, значит, совсем не при делах?

— Дед кончил намного раньше тебя. А ты всё не мог угомониться.

— Ба, я же старался тебе оргазм подарить.

— Дарильщик хре́нов, — бабуля притворно возмутилась, — а оно мне надо? Я и так накончалась на неделю вперёд. А бабке теперь вот с красными коленками ходить? Люди скажут, что… Да пошли они, сказители

Бабуля подняла руки вверх

— Платье стяни. Оделась, кулёмка, в тесное.

Витька стянул платье. Арбузики молочно-белых грудей заколыхались, освободившись от стягивающей одежды. Красивые, полные, правильной формы, с розовыми сосками. Да уж, постаралась маменька, придав телу бабули такие формы. Бабушка приподняла груди, вытерла под ними влагу рукой, потискала, словно убеждаясь в сохранности своего богатства.

— Ну, что уставился? Нравится?

— Очень! — Витька выдохнул ответ. — Ба, они у тебя такие… такие… дай поцелую.

Бабка засмеялась.

— Поросёнок. Маленьким не спрашивал, тянул так, что тряпочки пустые оставались. Жадён же ты был. Ну ладно, целуй. Можешь детство вспомнить, пососать.

Сдавив груди так, что соски оказались рядышком, приподняла их, подставляя внуку. Витька встал перед бабушкой на колени, взял губами один сосок, потом второй. Осмелев и распробовав, втянул в рот оба соска́, начал потягивать их из стороны в сторону, придерживая губами и лаская языком. Бабуля прикрыла глаза, задышала часто, приоткрыв рот, выпуская воздух вперемешку со стонами.

— Вить, Витя, не надо. Я так захочу. Я уже хочу. Ну не надо, — бабушка оттолкнула голову внука, прикрывая торчащие соски руками, встала с унитаза. – Перестань! На горшке ты ещё меня не трахал. Уйди, помоюсь.

Витька поднялся с колен, давая бабушке пройти к ванне. Она игриво поводила бёдрами, напрягла ягодицы, заставив их играть, перекатываться, подпрыгивая. Усмехнулась:

— Нравится?

— Ба, просто чума.

— Льстишь, паразит. Она вздохнула… — толстая я, жирная.

— Ба, не гони. Ты в самом соку. Тебя хоть раком, хоть на коленки поставить — прелесть! Ты сзади просто бомба.

— Ну да, боНба, ядрёна.

— Именно что ядрёная. Мелких поставишь — попка с кулачок. А у тебя… у тебя, бабо, есть на что глазу полюбоваться и руками потрогать. Ба, не играй так.

— Что будет?

— Снова раком поставлю.

Бабуля засмеялась, встала в ванне под душ, настроила воду, поливает себя тугими струями, смывая пот.

— Ставильщик. Сама встану. Иди вот лучше спину помой. Витька, не вздумай чего ещё. Да чего это я? Ты же только что кончил. Иди уж.

— Ба, ты забыла, что я по самые уши накачан нанитами?

— И что?

— Ба, ты просто прелесть какая древняя. Наниты в любое время не то что поставят, лишь бы я захотел, они будут держать напряжение столько, сколько мне будет нужно. Мы когда с Юлькой маменьку трахали, у меня по часу стоял и больше.

— Придумала же Танька наниты, хрениты, — бабка заворчала, оправдывая свой возраст. — Чего ещё они могут, кроме как член напрягать?

— Всю заразу в организме уничтожать.

Витька, в очередной раз, загнав в бабушкину жадинку, как мама называет свою вагинку, член, замер, уперев головку в матку.

— Тебе нравится твоё тело? Налито́е, без лишнего жира, но не тощее. Ягодицы, груди, бёдра, ноги. Ба, ведь нравишься сама себе?

Бабка вздохнула:

— Ох, внучёк, чего уж врать-то, нравлюсь. Ещё как нравлюсь. Вить, я не хочу кончать. Хочу долго трахаться.

Витька засмеялся:

— Гурманка. Будет долго. Не устанешь?

— Устану, так на кровать пойдём. Вить, ты мне ещё про эти наниты расскажи. Уж сколько лет они во мне, а всё разобраться недосуг было.

— Ба, вот замри. Что чувствуешь?

— Ты не шевелишься, а член внутри меня ходит. Ой, ты как это делаешь?

— Ба, наниты это. Я захотел увеличить член – они увеличили. Захотел уменьшить – они уменьшили. А ты не хочешь стареть, вот и налитая, будто яблочко.

— Вить, ты мне потом доскажешь. Пошли-ка в комнату. Лечь хочу, чтобы мужик сверху, тяжесть его ощутить, ноги задрать, спину поцарапать. Заживёт же?

— Заживёт. Причём быстро.

— Тогда вынимай своего монстрика и пошли. Вить, хочу всяко.

— Как скажешь. А дед?

— Захочет – присоединится. А нет, так пусть своих чучел в компе гоняет. Игру нашёл с какими-то чудами-юдами. Гоблины какие-то, орки, эльфы. Линей что ли? Дитя малое.

Бабуля вышагнула из ванны, пропустив вперёд внука. Он поддержал её, когда та качнулась, прижал к себе крепко, так, что груди расплющились о его грудь, начал жадно целовать губы, всунул в её рот язык, получив в ответ от бабули то же самое.

Так и стояли двое — внук с бабушкой, жадно сосали губы, переплетались языками. В это время их руки ощупывали тела друг друга, мяли, гладили, тискали. Целовались и не могли оторваться, утонув в этом горячем безумии. Бабуля расставила ноги, внук слегка присел и его член попал по назначению, вторгся в бабушкину вагину.

— Оххх! Оууу! Витяяяя! Мы же…Мммм…

Витька заткнул бабушкин рот поцелуем, пробормотал:

— Успеем и на кровать. Ба, какая ты там горячая. Я безумно тебя хочу. Трахать, трахать и трахать. И кончать в тебя раз за разом

— Да! Да, Витенька, рожу! Мальчика… и девочку… и… и… уммм.…

Бабушка кончила практически вместе с правнуком. Постояла, прижимаясь к нему пышным телом, дождалась, пока оргазм перестанет сотрясать её, улыбнулась мальчику, куснула его за ухо. Видимо от избытка чувств. Тут же поцеловала.

— Свинотка малая, опять бабушку залил. Погоди, не вытаскивай.

— Почему?

Витька удивился. Зачем держать член внутри бабушки, если уже кончил? Она хочет ещё? Можно.

— По кочану. Вытащишь — и всё на полу. Вытирать кто будет? Пушкин?

— Как?

Правнук замер, не находя выхода из ситуации.

— Молча, — бабуля засмеялась. – Пошли до унитаза. Ох, надо было мне раком встать, сейчас бы шли в ногу.

Допятились до цели. Бабуля присела, слегка согнув ноги в коленях

— Вытаскивай уж, кормилец, — Витька потихоньку извлёк член. — А кабы в рот взяла? Захлебнулась бы.

Бабуля села на унитаз, утвердилась. Всё же часть жидкости попала на ляжки и сейчас блестела, отражая свет электрической лампочки.

— Иди, мойся, замарашка.

Витька влез в ванну, помылся. Вытираясь, встал напротив бабули, спросил:

— Ба, а ты чего сидишь? Встать не можешь? Помочь?

— Да отвали ты, яхонтовый мой. Хорошо мне. Так хорошо, как давно хорошо е было. Пустота в теле. Нич-чего не хочу.

Протянув руку, коснулась члена правнука.

— Вить, а я ведь, когда ты был маленьким, целовала его. Он был таким ароматным. И уже тогда ты был настоящим мужичком, даром, что мелкий. Поцелуешь твой писюн, пососёшь самую малость, он и подскакивает сразу, наливается кровью, увеличивается. Ну-ка, дай понюхаю: запах тот же остался?

Бабуля потянула внука к себе поближе. Потянула за член и Витьке пришлось шагнуть. Бабушка понюхала головку, лизнула, взяла в рот. Почмокала немного, извлекла.

— Ничуть не изменился.

И вновь завладела членом внука, взяв его в рот. Сосала умело. Ну, так что здесь удивительного. За столько лет практика наработана. Пальцы перебирали яички, обнимали ягодицы внука и мяли их, гладили. Бабушка то притягивала Витьку к себе, держась за его попу, то отпускала от себя. В какой-то момент внук почувствовал, как бабушкин палец проскользнул в его анус.

— Ба!

— Стой, не дёргайся. Так надо.

И Витька терпеливо сносил бабкино вторжение. А её палец извивался червячком в его анусе, нащупывая что-то одному ему известное. И вот нашёл. Палец придавил какую-то точку и Витьку будто пронзило током. Член, до сей поры остававшийся безучастным к бабушкиным ласкам, мгновенно затвердел, подрастая в размере, увеличился и заполнил бабушкин рот. Да так, что её губы растянулись, превратившись в ниточку. Казалось, ещё мгновенье и они лопнут. Бабуля с трудом вытащила, почти выплюнула изо рта член внука.

— Вить, поменьше бы сделал.

И Витька, засмеявшись, дал команду наникам уменьшить член до подходящего размера.

Вот, теперь другое дело. А то толкает бабушке в рот невесть что. Уморить захотел?

Задохнувшись от возмущения, Витька собрался выразить бабуле всё, что думает, но не успел. Бабуля, действуя губами и пальцем в анусе, смогла сделать то, что не получалось сделать её киске – Витька начал кончать. Бабуля предусмотрительно обхватила ствол рукой и не дала внуку засунуть в рот весь член. Хватило и того, что сумел всунуть. Сперма, исторгаясь из члена, заполняла бабулин рот. Она не успевала глотать, и белая субстанция вытекала в зазор меж членом и губами, стекала по подбородку и капала на бабушкину грудь, стекала медленно, тягучими каплями по титькам. А Витька всё выталкивал и выталкивал из себя семя.

Извержение закончилось. Бабуля, вынув изо рта член внука, облизала его, слизнула сперму с губ, причмокнула

— Сладенький. Вкусный. Накормил бабушку, теперь и ужинать не надо.

Протянула внуку руки

— Подымай старушку. Мыться пойду. На сегодня программа минимум закончена.

— Бабо, а программа максимум какая?

— Никакая. На сегодня всё. Остальное завтра пробовать будем. А может и сегодня. Посмотрю. Иди, чадушко моё. Дай спокойно подмыться. Точно ведь понесу. Что люди скажут? От правнука понесла. Ох, Витька, стребую я тогда с тебя алименты, поганец такой.

— Ба, а правда, роди мне ребёночка. Я не шучу. Ты же можешь.

— У тебя же есть дочурка, маманя твоя родила ведь. Тебе мало что ли?

— Я от тебя хочу.

— Витька, Витька, какой же ты ещё ребёнок. И тебе ребёнка. – Увидев, как внук набирает в грудь воздух, собираясь что-то сказать, успокаивающе добавила.- Получится, так рожу. Титьки по пуду, работать не буду — выкормлю. Сранки сам стирать будешь.

— Ба, какие сранки? Какая стирка? Памперсы есть на это дело. Ба, а спать я с кем буду?

— Ну у тебя и переход. Что, не натрахался ещё?

Витька отрицательно замотал головой.

— Ладно, пошли, покормлю. С голодного мужика какая работа.