Передо мной на экране текст:
Ждувгостииначеуйдувощепослалафоткипочтой
Решил «подчистить» старушку Нокию, потому что завопила, что нет места. Я стал нудно читать все ранее прочитанное, пока не нарвался на этот словесный «паровоз». Отложил, наверное, на потом смс-ку от своего племянника который смог набрать одним словом?
Наверное, правнук, приезжал к бабке, пробелами еще тогда не овладел, просто увидел у прабабки мой телефон и как смог, так и соорудил мне мессидж на мой мобильник, но там интернета никогда не было, а смс ушла тогда, когда попал в зону приема и пришло это чудо ко мне.
Побежал на свою «реальную» почту. Повезло. Работала пожилая женщина.
— Извините, упаковка сильно порвалась, положила в новый пакет, не удержалась, посмотрела, ревела до утра...
Толстая пачка фоток. Прикреплены фотки нашего «светлого» прошлого нашего поселка.
Обратная сторона, простым карандашом:
«Твоя школа, первый класс, Твоя мать и ее сестра Ира. Сейчас школа начальная. Учили пенсионерки из дачного поселка. Даром. Еще из своих пенсий добавляли. Потом они сгорели.
Самая ужасная — последняя фотка с похорон ее мужа.
Опять карандашом:
«Если меня не будет, я буду у Миши на погосте.»
Вот пойми, черт ее возьми!
Вот такое неожиданное электронное письмо я получил от бабки.
«Паровоз» из букв вышел 4 месяца назад. Стоит рядом над душой, пыхтит.
Может быть, спросить у племянника, который еще не умел писать слова раздельно?
Кроме фоток, старые открытки с Дедом Морозом в санях и моими каракулями сзади. Черно-белый Бернес с гитарой. Почетная грамота за успехи в труде. И как насмешка, ваучер с нарисованной дулей. Эпоха в развороте.
Защемленное сердце искало выхода, причем настоящего, с присутствием «на местах», с трудом вспомнил название населенного пункта, читая через увеличительное стекло название школы. Утробино. Все вертелось вокруг живота, кишок и черт знает чего в организме, а тут просто — утроба!
Приехал на вокзал, спросил станцию Утробино, девушка, улыбаясь, переспросила:
— может быть, Торбино? — Вот же блин! И станции уже нет. Пошел из вокзала. Догоняет девушка из справки.
— У нас девушка работает оттуда, точнее, она рассказывала, что у них в районе были два поселка со смешными 6азваниями и их все время путали... Завтра ее смена. Приходите.
Пришел. Меня встречает веселая улыбка. Невысокая коренастая, с рыжими волосами. Показал фотографии.
— Валентина. Влад.
— Так мы с Вами в одной школе учились, правда, в разное время. Ткнула в фотку на похоронах: «Так это же мой дед рядом лежал!»
«Почему лежал?»
«Так перезахоронили... чтоб волки не раскопали» Поселка уже нет. Там одна бабулька жила. Все внука своего ждала...
Я Вам нарисую, как туда пройти по лесу, только пришлому там легко заблудиться... она сделала паузу.
— Ладно, я тоже давно там не была. Поехали вместе на праздники! Одному больно тоскливо ехать в свое родное разрушенное гнездо. Со мной не пропадете. Только нужны болотные сапоги и рюкзак, короче, как на охоту. И типа ружья, можно ракетницу.
Перестук колес успокаивал, пока «окурок» — состав из двух вагонов не стал «раком» из-за «кривого пути». По вагону прошли оба машиниста и предложили всем выйти из вагона.
— А дальше? — спросил я у Валентины.
— А дальше одеваем сапоги, весело ответила она.
Поезд медленно ехал по пути, который «тонул» в воде, когда состав наезжал на рельсы и «всплывал», когда вагоны проезжали. Прошли где-то километр. Снова сели.
Вдруг Валя тащит меня в тамбур, дергает стоп-кран, выталкивает меня из вагона и снова кран поднимает вверх, прыгает в мои объятия и мы, наконец, целуемся.
Сверху что-то кричит матом машинист, но наш поцелуй затянулся и дизель-электричка, дав «шапку выхлопа» и гудок от зависти, поплелась дальше.
— Не недяглый ты какой-то. Поцелуй еле выпросила. Пошли.
— Нет, дальше только болото, давай здесь, снимай куртку, кидай на шпалы.
Снова с голодный поцелуй, присела со мной и плавно легла, больно потянув меня за глубоко и сильно засосанный язык. Ее руки снимали с себя сразу все что ниже пояса и, перебирая ногами, скинула клубок одежды в ноги.
Расстегнутый ремень с брюками и трусами неистово выталкивались вниз с меня ее ногами до голени. Я стоял раком, а разгоряченная своей добычей самка держала меня за язык и похотливо радостно трогала обеими руками твердеющий член, ее ноги разошлись и приподнялись, подрагивая от возбуждения.
Тепло началось с головки и поглотило узкую и плотную половинную длину.
О-о-о-о... Наконец, отпустила мой язык и начала интенсивно мне подмахивать, мои руки нашли под курточкой упругие потные сисечки, член больно долбил ее плотную вагину, как почувствовал резкую преграду. Дальше было просто остро больно.
— Давай раком! Резко выдернул свой член, она повернулась ко мне спиной, развела ноги и прогнулась.
— Натяни кожу! Ладно, я сама. Села напротив меня и участливо вздохнула.
— Твой героический член даже не поместится во рту, но я его люблю...
Достала какой-то желтой мази и стала ее наносить.
— Одеваемся и идем дальше.
Язык, член и яйца просто болели, шел в раскоряку, претерпевая боль.
— Тут через болото — пять минут! Одеваем сапоги!
Пять минут превращаются в час. Какой-то дом. Видно, что заброшен. Зашли.
— Будем ночевать. Туман. Можно заблудиться.
Я открываю рот, но мне его закрывает поцелуем.
— Лучше отдохнем, прилюбимся. Печь топить умеешь?
— В детстве топил.
— Тогда вперед, а я пожрать приготовлю.
Словосочетание «прилюбимся» меня зашкалило ощущением близкого болезненного секса, а может это просто обнимемся?
Стало жарко, мы сидели на старом матрасе на деревянном полу. Валя скинула свою туристическую куртку, джинсы и оказалась в спортивном костюме.
— Расстегни сзади, — я завел свои руки под ее куртку, она запищала:
«Холодные же! Кто так расстегивает? Сначала руки согрей!»
Я подошел к раскаленной печи, поднял глаза на грязные окна в облезшей краске и обмер:
Валя, вокруг волки, и очень много!
— Вот сейчас будет настоящая любовь! Тащим все на чердак! Быстро!
Значит, любовь, все — таки. Меня обуял ужас. Я боялся даже смотреть на свой орган.
Одел на себя наши рюкзаки и пополз вверх на вертикальную ржавую железную лестницу. Залез. Бросил рюкзаки на пыльный пол.
Там было тепло от дымовой трубы, валялось много мусора. Стояла железная кровать с пыльным матрасом. Чердачное окно. Вблизи монотонное болото. В разрывах тумана низкие кривые березки на фоне далекого хвойного острыми вершинами вверх леса.
Никакой цивилизации. Архипелаг ГУЛАГ по всему чердаку. Ватники с надписями ОТРЯД №13, стоптанные кривые сапоги, пустые пачки беломора и севера. Пустые бутылки и консервные банки. Газеты про предателей. Страшноватенько.
Зато какое было небо! Так и хотелось воскликнуть:
— Какая графика, какие классные градиенты от глубоко синего до ярко голубого! Вот бы на рабочий стол! Стал доставать смартфон. Слышу непонятный звук открытия двери, сочетание толчка и царапания...
* * *
Валя стояла посреди волчьей стаи, которая вращалась около нее в виде серых спин, все ее нюхали и лизали ее голую задницу, на ней была одета ее зеленая куртка. В руках держала свои трусы.
До меня дошло, что сейчас будет и перестал смотреть в проем люка. Мою работу доделает природа.
Раздался невероятный вопль Валентины:
— А-а-а-ай, бо-о-о-льно же как!
— Смотри, иначе я обернусь! Смотри, если не хочешь меня потерять!
Я выглянул в люк и не поверил своим глазам:
Наверное, вожак стаи, широко расставив задние ноги, сильно двигал своим тазом, захватив ее за грудь и судя по ее дыханию, сильно трахал ее ...