Как и в прошлом рассказе — комментарии и отзывы приветствуются. Всем приятного чтения!
Пробуждение, ожидавшее меня, было далеко не приятным. Первое что я ощутил, был холод, который впору было бы назвать могильным. Остальные чувства пока молчали, оставив меня плавающим в океане холода. Понемногу пришло осязание, потом слух наполнился слабыми поскрипываниями моего дома. Ощутив в себе силы двигаться, я судорожно вздохнул и рывком сел. Я был в своем подвале. Свечи давно догорели, но, тем не менее, была отчетливо видна каждая деталь обстановки. Разве что вместо мрака, который я мог бы здесь видеть, все было залито серым. Оглядывая комнату, я увидел записку, что была приколота ножом к двери. Встав со стола, я подошел к ней, прочитав следующее:
«Если ты читаешь это, значит тебя не нашли и не сожгли как жертву упыря. Можешь поздравить себя с первым успехом, а своих соседей — с извечно наплевательским отношением друг к другу.
Если хочешь знать, что делать дальше, то не буду тебя обнадеживать. Ты теперь, одиночка. А значит волен решать что тебе делать самостоятельно. Разве что можешь, на первое время, пожить в лесу, пока не свыкнешься с собой новым. И да, яркий солнечный свет смертелен. Сумрачный — как повезет. Попробуй определить самостоятельно.
Не пытайся меня искать. Если ты мне понадобишься — я сама тебя найду. И осторожнее с остальными людьми. Для тебя они, быть может, еще собратъя. А вот ты для них — уже кровожадный монстр»
Сорвав записку, я открыл дверь и поднялся по лестнице. Сквозь прикрытые ставни не пробивались солнечные лучи, а значит сейчас ночь. Можно выскользнуть из города, пока не наступил день. Какими бы терпеливыми ни были окружающие меня люди, рано или поздно кто-то забеспокоиться. Конечно, ночной выход из-под защиты городских стен подозрителен для стражи... но россыпь золотых монет служит прекрасной маскировкой.
Начав собираться, я прислушивался к своим ощущениям. Чувства, были намного острее, чем раньше. Я без труда различал тончайшую паутинку под потолком, равно как слышал храп соседа, из дома напротив. Только, вместе с этим я чувствовал неотступный холод, и странную пустоту внутри. Сердце не билось, легкие иногда инстинктивно наполнялись воздухом, верные прижизненной привычке, но в этом не было нужды. Наиболее явственно чувствовался голод. Но не тот, от которого урчал живот. Он был словно разлит по всему телу, пропитывая каждую чего частицу. От него нельзя было отмахнуться как от обычного, и я с содроганием думал о том, как его нужно утолять.
Одевшись, взяв мешочек с золотом и небольшой кинжал, я вышел из дома. Шагая к северным воротам утопающего в лунном сиянии Перекрестка, я невольно залюбовался этим образом спящего тихим сном небольшого городка. Никогда не думал, что буду жалеть, уходя из него. Вот и ворота, проходящие в невысокой каменной стене. Возле них, пара мужчин ожесточенно бросало кости, поминутно передавая банк из рук в руки.
«Доброй ночи» пожелал я «могли бы вы открыть ворота? Мне очень нужно выбраться из города. А то один мужчина уж очень хочет увидеть меня с ножом в спине, за то, что я имел счастье побыть наедине с его женой. А это» я взвесил на ладони звякнувший мешочек «вам за труды. Идет?»
Старший из них взял у меня его, посмотрел на своего напарника, кивнул, и тот, убрав здоровенный засов, открыл ворота. Я благодарно кивнул им и зашагал прочь из города. Удивительное дело, но почему-то именно стражники выказывали наибольшую готовность помочь жертвам неудачных любовных похождений. Может так они компенсировали собственную скучную службу?
Леса, в окрестностях города действительно были. Густые и дремучие, они были неистощимым источником дичи, дерева и баек о том кто в них чего видел. Причем размеры и характеристики чудищ увеличивались с каждой кружкой спиртного. Но меня интересовало немного другое. В паре дней пути на северо-восток, в глубине леса примыкающей к горам, были остатки древней крепости эльфов. Сама нелюдь давно покинула те места, а мне вот, пригодится оплот подальше от цивилизации. Я узнал о крепости случайно, из горячечного бреда молодого парня, который промышлял вытаскиванием всяких ценностей из подобных мест. Осталось как-то добраться туда. Потом, меня осенило. Как известно, мертвые не потеют. А еще не должны чувствовать усталости. С этой мыслью я перешел на бег. Город все больше отдалялся, а впереди уже маячил темный горизонт леса.
Усталости и вправду не чувствовалось. Ноги быстро несли меня вперед, и вот я уже вбежал под тень лесных крон. Я снизил темп, не желая споткнуться и напороться на что-либо. Залитый лунным серебром лес жил своей жизнью. Обостренным слухом я слышал трескотню насекомых и уханье совы сопровождаемые шелестом листвы. Где-то на задворках сознания ночь неумолимо звала меня, обещая радость охоты и погони. Этот зов становился все явственнее, вовсю сплетаясь с растущем во мне голодом. Затем, моего нюха коснулся запах крови. Даже не видя источника, я просто знал, что это он. Ноги, словно сами собой повернули по направлению к нему, а походка стала мягкой и крадущейся, как у зверя. Через какое то время я вышел к просвету между деревьями, и увидел раскинувшуюся за ним поляну. Там, сидя на корточках около убитого зверька, находилась молодая девушка.
Она сидела лицом ко мне, поглощенная в свое дело, и я смог без труда разглядеть ее. Высокая и тонкая, она напоминала изящный цветок. Одета она была в легкую одежду из барсучьих шкурок. Причем неведомый ткач так ловко нашил их на плащ, что и сама девушка стала похожа на этого зверька, раскрашенная сзади белыми полосами. За плечо был закинут охотничий лук, а в руках мелькал небольшой нож. Белесые, серебристые в лунном свете волосы, казалось, слабо светились. Продолжая освежевать зверька, она убрала непослушную прядь за ухо, явив его остроконечный вытянутый кончик. Эльфийка. Дочь некогда великой расы. Расы, которая не смогла вовремя понять, что с людьми нужно считаться, и теперь влачащей не самое лучшее существование, утоляясь воспоминаниями о давнем величии. Если она в лесу то она из диких. Так мы называли нелюдь, которая была слишком гордой, чтобы жить в людских городах, и слишком ленивой, чтобы уплыть к своим сородичам на лесистые острова. И потому пребывающими вне охраны закона. Кто-то мирился с ними, кто-то охотился на них — властям было наплевать.
Отвлекшись от мыслей, я втянул носом воздух. Он был напоен запахом крови. Но он стремительно терял свежесть, а вот голод, раззадоренный им, никуда не делся. Он подстегивал меня, я почти что физически ощущал его подталкивание, мягко шепчущее
«Давай, вот твоя добыча. Утоли свою жажду или умрешь!»
Я напружинил ноги, и рванулся вперед, к ней. Она вскочила на ноги, одновременно швыряя в меня ножом. Он свистнул над плечом, резанув по щеке. Боль была приглушенной, но все равно чувствовалась, что только ускорило меня. Я наклонился, и словно таран врезался в нее, свалив на траву. Перехватив ее руки, я почти что лежал на ней, опираясь на локти. Большие необычной формы распахнутые глаза смотрели на меня со смесью ужаса и злости. Смотря в них, я ощутил странное, «тянущее» чувство в голове и, внезапно, на меня навалилось новое знание. Это было сродни щелчку, который возвещает, что старания взломщика увенчались успехом. Только за дверью скрывалось не золото, а лавина образов, обрывков чужой памяти и древнего знания. Я осознал что, такие как я, могут входить в контакт с разумом жертвы, навязывая тому свою волю. Именно потому, некоторые люди сами по себе дают ночному хищнику свою беззащитную шею, умирая с радостью.
Я расслабил глаза. Все вокруг чуть расплылось, а на месте ее глаз я уловил бегающие светящиеся точки. Поймав их своим взглядом, я стал всматриваться в них, ощущая как соприкасаются наши разумы. Это напоминало рыбную ловлю. Потянешь слишком сильно, и жертва сорвется. Будешь слаб — рискуешь сам оказаться под ее влиянием.
После ...