Примечание переводчицы Перевод небольшого викторианского романа, в котором описывается визит некоего джентльмена к знакомым дамам на уик-энд, и события, которые там последовали. Перевод сделан по репринтному изданию, выпущенному в Лондоне в 1996 году.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Однажды в один из дней, спустившись утром к завтраку, я обнаружил на своем столе письмо следующего содержания:
«Монастырь», среда
Дорогой Джек!
Что ты сейчас делаешь? Я приехала сюда лишь на несколько дней, но уже нахожу это место ужасно скучным — здесь только мама и Элис. Не мог бы ты приехать на выходные и развлечь трех одиноких женщин? Кстати, я пишу по предложению матери. Приезжай!
Твоя навеки
МОД
Приглашение оказалось как нельзя кстати. В конце неделе я был свободен, а Лондон в июле — это не самое приятное место. Кроме того, «Монастырь» был очаровательным домом для посещений, так что я быстро телеграфировал благодарное согласие, добавив, что приеду в тот же день к послеполуденному чаю.
Теперь позвольте мне представить читателю своих персонажей и сцену происходивших событий.
«Мамой», упомянутой в послании, была моя старая подруга, миссис Хелен Белл. Мы с детства росли вместе, я присутствовал на ее свадьбе и был крестным отцом ее единственного ребенка, — дочери по имени Мод, моего корреспондента по письму. Хелен едва исполнилось семнадцать, когда она вышла замуж. Мод родилась на следующий год, и сейчас ей было двадцать два года, поэтому миссис Белл еще не было и сорока, и ее часто принимали за старшую сестру Мод.
Сейчас это была женщина в расцвете сил, с великолепными формами, довольно высокая, слегка склонная к полноте, но очень грациозная в движениях и чрезвычайно привлекательная. Ее муж умер три года назад, оставив ей прекрасное место и достаточные средства, что давало повод уверенно предсказывать ее быстрый повторный брак, хотя до сих пор она не проявляла никакого желания вновь стать замужней женщиной.
Живя тихо и будучи весьма щедрой соседкой, она была удивительно свободна от предрассудков и особенно терпима к слабостям представительниц своего пола.
Мод, ее дочь, также была вдовой, — ее муж умер всего год назад, оставив ее хорошо обеспеченной до тех пор, пока она снова не выйдет замуж и не станет жить «целомудренной и правильной жизнью», как было сказано в его завещании. Я являлся ее опекуном, а также крестным отцом, и мне пришлось следить за тем, чтобы условия завещания соблюдались, однако у нее был особенно пылкий темперамент — унаследованный от своей матери, — и ее невольный крик ужаса при оглашении завещания своего мужа, оказался для меня достаточным предостережением в том, что если я не позабочусь об этом, то беды не избежать.
Она была красивой девушкой, унаследовавшей вместе с внешностью матери и рост своего отца — на самом деле она была необычайно высокой. Она обладала самой сладострастной фигурой, знала об этом и любила ее демонстрировать. В отличие от своей матери, которая являлась жгучей брюнеткой, Мод была очаровательнейшей блондинкой с копной золотистых волос и голубыми глазами, весьма пленившей меня в тот раз, когда я, после нескольких лет отсутствия в Англии, вернулся домой как раз к ее свадьбе, и ужасно завидовал тому хорошему парню, за которого она вышла замуж и который, таким образом, стал обладателем всех прав на ее прелести. Но после его смерти мои обязанности опекуна сблизили нас, и я не мог не заметить, как ее вынужденное безбрачие огорчало ее, в то время как она не могла не осознавать моей страсти к ней.
Однажды, когда я почти сошел с ума от желания ею обладать, а она была необычайно доверительной, я рискнул предложить, что до тех пор, пока доверитель удовлетворен своим положением, он, в качестве крестного отца и близкого друга, может позволить себе дать ей то облегчение, которого она так страстно жаждала. Она с восторгом возложила на меня дальнейшие обязанности любовника, и по мере сил и возможностей получала в моих объятиях утешение, которого время от времени требовал ее пылкий женский темперамент, счастливое удовлетворение которого, как правило, усиливало и давало возможность созревать ее привлекательности, а также поддерживало ее в полном здравии.
Элис являлась спутницей миссис Белл, практически ее приемной дочерью. Ее мать была одноклассницей и близкой подругой миссис Белл, и после ее смерти последняя взяла на себя заботу об Элис, которая оказалась без средств к существованию, и дала ей надлежащее образование. Когда Мод вышла замуж, миссис Белл привела Элис к себе домой в качестве компаньонки. Она была очаровательной маленькой девицей того, почти неподдающегося описанию, английского типа, который требует употребления таких прилагательных, как «милая», «ласковая», «изящная», «восхитительная» и тому подобных. Она была всеобщей фавориткой и одной из признанных красавиц в округе. И хотя ей только исполнилось восемнадцать, она уже получила не одно выгодное предложение руки и сердца, от которых отказалась. Миссис Белл, наполовину шутя, наполовину серъезно, говорила, что Элис влюблена в меня, и что никто другой никогда ее не заполучит. Не могу сказать, что я ответил взаимностью, но, признаюсь, что начал подумывать о том, что Элис — это цветок, сорвать который явилось бы божественным удовольствием.
Она абсолютно преклонялась перед миссис Белл, и какими бы ни были ее личные мнения и идеи, она была готова подчиняться малейшему ее желанию — характерная черта, которая оказала огромное влияние на события, о которых я собираюсь рассказать.
Резиденция миссис Белл, называемая «Монастырем», представляла собой уютный старомодный дом, стоявший на собственной территории в четырех милях от небольшого городка. На самом деле там было два здания — сам дом и отдельное крыло, в котором находились служебные помещения и комнаты для прислуги. В доме было два этажа, что-то вроде одноэтажной пристройки обеспечивало вход для слуг, так что в ночное семья и гости были совершенно отделены от прислуги, что также повлияло на мое повествование. Спальня миссис Белл занимала одну часть дома целиком, выходила окнами на сад и сообщалась отдельным входом со спальней Элис и комнатой, обычно предназначенной для посетителей, также отделенной задрапированными дверями.
Спускаясь вниз, я подумал, не означает ли приглашение Мод чего-нибудь особенного. Я знал, что она рассказала своей матери о наших отношениях, против которых миссис Белл, обладавшая широким взглядом на вещи, и учитывая условия завещания и зная эротический темперамент своей дочери, не возражала до тех пор, пока не возникало скандала. Но позволить Мод и мне жить друг с другом под крышей ее дома — мне казалось это слишком невероятным.
Мод встретила меня на вокзале.простой и быстрый способ! Джек, мы все — заметь, все, включая Элис! — хотим, чтобы ты... ты... нас трахнул! Прямо там! — Что? — воскликнул я, глядя на нее чрезвычайно удивленный.
— Совершенно верно, Джек, дорогой! — ответила Мод, слегка покраснев, — мы хотим, чтобы ты это сделал. А теперь послушай меня! Я очень хочу тебя, мой возлюбленный! Сильно, сильно. И потому сказала маме, что либо ты должен приехать ко мне, либо я должна поехать к тебе! Ей не нравилось, что я живу под ее крышей, но я не хотела переезжать в город. Внезапно мне пришла в голову мысль. Как ты знаешь, Джек, мама все еще молодая женщина, — свой горячий темперамент я же унаследовала от нее, — и я знаю, как она ненавидит свою одинокую постель! К тому же она любит тебя, Джек! Так что я обвила ее рукой и зашептала уговаривающим тоном: «Смотри, мама, давай позовем Джека и... поделимся им!» Она покраснела, как школьница. «Мама, — снова зашептала я, — ты знаешь, что хочешь... этого... очень, очень сильно, так же сильно, как и я! — в ответ она вздрогнула. — Разве ты не позволишь мне добыть его для тебя? — и снова она густо покраснела. — Давай же, мамочка, дорогая, раздели со мной Джека!» Я целовала ее и нашептывала ей, пока она не прошептала в ответ: «Хорошо, моя дорогая, как это мило с твоей стороны! Если Джек не будет возражать, все будет так, как ты хочешь!» Вот так вот, сэр, что вы на это скажете?
— Я изумлен! — запнулся я, поскольку так оно и было. — Мод, — добавил я вдруг, — Ты ведь не разыгрываешь меня, правда?
— Я говорю тебе истинную правду, Джек, — ответила она, теперь уже совершенно серьезно и глядя мне прямо в глаза. — Ты ведь не откажешь маме, правда?
— Конечно, нет, дорогая! — ответил я, накрыв ее руку своей, — Я полностью отдаю себя в ваше распоряжение со всей честью и верностью, и не пощажу себя на вашей службе!
Мод посмотрела на меня с любовью, и я увидел, что ее глаза увлажнились.
— Благодарю тебя за то, что ты сказал, мой истинный возлюбленный. Я горжусь и счастлива от мысли, что ты по моей просьбе проделаешь с матушкой то, что ты так часто проделывал со мной!
Затем, помолчав, она добавила более игривым тоном:
— И ты найдешь при этом, что твоя добродетель приносит свою награду, Джек, потому что мама прекрасная женщина, сэр!
Я засмеялся.
— А как же маленькая Элис? — спросил я.
— О! Нам удалось без особого труда ее уговорить! — ответила Мод, улыбаясь воспоминаниям. — Ты же знаешь, Джек, Элис сделает все, что пожелает мама. Мы спокойно встретились с ней в тот же день и сообщили, что мы обе очень беспокоимся о ней, потому что заметили, что ее скупые естественные желания начинают влиять на ее здоровье и внешность. Она была поражена! Потом мама посадила ее на колени, обняла, нежно поцеловала и сказала с любовью: «Моя дорогая, милая вторая дочь, единственный человек в мире, которого, как мы считаем, ты любишь, — твой Джек! — приезжает сюда на несколько дней. — при этих словах Элис сильно покраснела. — Если ты согласишься, чтобы он привел тебя в порядок, мы с Мод составим тебе компанию и позволим ему также обладать и нами, чтобы мы могли находится вместе в моей комнате и присматривать за тобой! Ты согласна, дорогая? — Бедная Элис не знала, что сказать... Она ужасно опешила. — Скажи да, дорогая», — с любовью прошептала мама.
Помедлив, она ответила: «Если ты этого желаешь, тетушка, то да!» Мы обняли, поцеловали и успокоили ее, и теперь она в полном порядке, хотя и очень робеет! Джек, ты будешь счастливым человеком!
— Конечно же, буду! — воскликнул я, нежно глядя на нее, тогда как моя рука скользнула по ее коленям и любовно сжала область любви. — Разве я уже не готов, видя, что мне досталось такое сокровище? — и снова моя рука нежно сжала ее любовный орган. — И разве этого недостаточно для любого мужчины, что вы собираетесь отдать мне самую прекрасную женщину и самую красивую девушку в этой части графства?! Мод, дорогая, как я могу отблагодарить тебя?
Мод лукаво улыбнулась.
— Просто держи меня в своих руках, дорогой, — ответила она. — Мы будем очень усердно работать с тобой, но не забудь о моем посредничестве!
Я засмеялся.
— Если во мне останется лишь одна капля, и ты захочешь ее, дорогая, то ты ее получишь! А теперь скажи мне, как ты собираешься проделывать эту работу? Вы составили для меня перечень часов приема, как для жеребца, или мне сидеть на лестничной площадке, пока не откроется какая-нибудь дверь и меня не пригласят?
Мод весело рассмеялась.
— Ты должен все обговорить и устроить с мамой после чаепития, — сказала она. — Она хочет поговорить с тобой. А я условилась, что Элис уйдет, чтобы оставить вас вдвоем. Entre nous, [между нами (фр.) — прим. переводчика] Джек, я думаю, что ее идея состоит в том, что мы всегда будем встречаться в ее спальне сразу же, как только в доме станет тихо, одетые только в свои ночные рубашки, и уже там и тогда принимать решение о программе вечера.
Пока она говорила, мы въехали в ворота.
— Вот она... смотри, она взяла Элис за руку, чтобы она встретилась с тобой, и мы покончили с этим... как же Элис покраснела!
— Мы очень рады тебя видеть, дорогой Джек! — сказала миссис Белл, когда мы вылезли из коляски. — Нас так обрадовала твоя телеграмма, что ты приедешь! — И она, к вящему удивлению Мод, нежно поцеловала меня, что было весьма необычно.
— Ты не представляешь, как я был рад уехать из города, Хелен! — ответил я на ее приветствие. — Как поживаете, Элис? Вы выглядите сами не своя! — добавил я, взяв ее изящные ручки и притянув к себе, — Я действительно должен позаботиться о вас! — продолжал я, впервые расцеловав ее в девственные щечки, покрытые теперь румянцем от того, что она, по-видимому, думала о тех «неприятностях», о которых рассказывали ей миссис Белл и Мод. Они смотрели на нее с нежностью, но я видел, что им трудно было сдержать улыбку от моего дерзновения, и его воздействия на Элис.
— Проводи Джека в его комнату, Мод, — сказала миссис Белл, нежно обнимая все еще краснеющую Элис. — Чай будет подан через пять минут, и надеюсь, что ты разделишь его с нами.
— Джек! Как ты мог! — воскликнула Мод, задыхаясь от смеха, когда мы оказались в безопасности в моей комнате, — Бедная Элис! Какая-то часть ее тела, должно быть, затрепетала!
— Я ничего не мог с собой поделать! — ответил я, присоединившись к ее безмолвному веселью, — Это было внезапное вдохновение, и я думаю, вполне счастливое!
— Очень! — прожурчала она, а затем любовно прижалась ко мне, нежно глядя мне в глаза. Я угадал ее желание и тихо произнес:
— Палец или язык, дорогая?
— Палец! — промурлыкала она в ответ, — на что-то другое сейчас нет времени, а мне нужно что-нибудь быстрое!
Я безотлагательно опустился в кресло и усадил ее на свои колени, и когда моя рука дотронулась до нее под одеждой и направилась вдоль ее восхитительных ног, она обвила руками мою шею, прижалась губами к моим и раздвинула бедра, чтобы облегчить путь моей руке, которая как раз искала ее щелку в ее панталончиках, и которую она вскоре нашла. Затем мои жадные пальцы коснулись уже влажных губ киски Мод, пульсирующих и пухлых от возбуждения. Крепко прижимая меня к себе, Мод начала извиваться на моих коленях самым божественным образом, когда почувствовала, как мой палец проникает в ее влагалище в восхитительном возбуждении, а затем коварно атакует ее возбужденный клитор. «Ооо!... Джек!... Ооооо!... Миииилыыыййй!!! — задыхалась она в блаженном экстазе, а потом, прижавшись ко мне, воскликнула: «Я кончаю!! Я кончаю!!! ... О! Даааа! Доведи меня до оргазма!!» Мой палец быстро заиграл на ее бутончике. Я почувствовал, как по ее телу пробежала неописуемая дрожь, а затем она обильно оросила своими соками мой счастливый палец, склонив голову мне на плечо в экстатическом восторге.
Я позволил ей спокойно отдохнуть, пока она не очнется после полуобморока. Придя в себя, Мод глубоко вздохнула, медленно подняла голову и, глядя на меня все еще влажными глазами, страстно поцеловала, бормоча:
— О! Дорогой! Это было так хорошо! — и медленно поднялась с колен. Вдруг она наклонилась и прошептала мне на ухо:
— Я могу что-нибудь сделать для тебя, Джек? — и в то же время нежно положила руку мне на ширинку брюк. Я задрожал от восторга, вызванного ее прикосновениями, и почти поддался искушению, но все же сохранил достаточный самоконтроль, чтобы отказать себе в сладком удовольствии, которое она мне предлагала.
— Нет, дорогуша! — сказал я, — Мне бы очень этого хотелось, но я должен сегодня сохранить себя для вас троих!
— Ох, какой ты хороший мальчик! — прошептала она, а потом, поцеловав меня еще разок, сказала своим обычным голосом, — Я оставлю тебя и присоединюсь за чаем. Теперь я могу спокойно прожить до вечера! О, Джек! Я очень надеюсь, что ты трахнешь меня первой! — и упорхнула.
Я нашел миссис Белл и Элис уже за чайным столиком. Элис снова покраснела, увидев меня, мне же показалось, что миссис Белл посмотрела на меня вопросительно.
— А где Мод? — спросила она.
— Я полагал, что обнаружу ее здесь, — ответил я. — Показав мне мою комнату, она ушла к себе.
Мы весело болтали. Я сообщил им последние новости из Лондона, а поскольку я был хорошо знаком со многими семействами в этих краях, они подробно рассказали мне все местные сплетни. Когда мы встали, я с радостью заметил, что застенчивость и сдержанность Элис исчезли.
Верная своему обещанию, Мод взяла Элис под руку и повела в сад, а я поболтал с миссис Белл и последовал за ней в ее собственный будуар. Когда я закрыл дверь, она подошла ко мне с распростертыми объятиями и любовью в прекрасных глазах, притянула меня к себе и нежно поцеловала, шепча:
— Джек! Хорошо, что ты пришел нам, бедным женщинам, на помощь, но что ты сам думаешь о нас, — о тех, кто сам попросил тебя об этом?
Я с любовью ответил на ее поцелуй, обнял за талию и повел к широкому дивану, где мы расположились в восхитительно тесном контакте.
— Существует лишь одна вещь, о которой я могу думать, миссис Белл, — мягко ответил я, глядя ей прямо в глаза, — ты, Мод и Элис просто ангелы.
Она рассмеялась и мило покраснела, а затем прошептала:
— Ты назвал меня Хелен, когда приехал — и я хочу оставаться для тебя Хелен и теперь, когда мы станем так... так... близки!
Я притянул ее к себе и нежно поцеловал, и она на мгновение замолчала в моих объятиях. Вскоре она высвободилась из них.
— Я хочу поговорить с тобой, Джек, мы должны с тобой все уладить! Мод сказала мне, что ты будешь... играть! У тебя есть, что нам предложить?
— Всецело отдаю себя в твои руки, дорогая Хелен, — ответил я, с восторгом отмечая ее удовольствие от моего обращения. — Я уверен, что вы с Мод обсудили все вопросы и у вас есть уже определенные планы. И есть милая маленькая Элис, которая не похожа на вас двоих — я уверен, что вы сможете организовать ее посвящение лучше, чем я! Но скажите мне, Хелен, Элис действительно готова... готова... отдать мне свое девственное сокровище? Это представляется невероятным!
— Она действительно согласна, Джек, — ответила миссис Белл. — У тебя есть ее сердце и любовь, и она готова подарить тебе свое тело и свою невинность! И, Джек, позволь мне сказать, что я тоже люблю тебя, мой дорогой, и охотно отдаю тебе и себя! — И, притянув меня, она страстно меня поцеловала.
Я был очень тронут.
— У меня нет слов, чтобы выразить то, что я чувствую, дорогая Хелен, — прошептал я ей на ухо, — и позволь мне сегодня вечером показать тебе, как я ценю твою чудесную доброту и любовь!
Она покраснела.
— Это как раз то, о чем я хочу поговорить и договориться с тобой, дорогой Джек, — мягко ответила она. — Могу я поделиться с тобой нашими идеями?
— Да-да! — ответил я и притянул ее к себе, чтобы она могла шептать. Я понял, что она может прошептать мне то, что не сможет произнести вслух. И чтобы показать свое признание той сладкой близости, в которую она теперь меня допустила, моя свободная рука подкралась к ее корсажу и начала любовно блуждать по ее сладострастному бюсту.
Миссис Белл начала.
— Ты знаешь, Джек, что все слуги спят в дальнем крыле, оставляя нас одних в доме. Они не могут видеть свет в моей комнате, но они знают, что я иногда читаю в течение нескольких часов после того, как я удаляюсь на ночь, потому что я одна! — добавила она с румянцем и улыбкой. — К половине одиннадцатого в доме становится тихо. Моя идея заключается в том, что вместо того, чтобы ты навещал нас по очереди в наших собственных апартаментах и, возможно, привлекал внимание светом, мы все должны встречаться в моей спальне, одетые только в свои ночные рубашки, и что ты должен будешь сладко обрабатывать нас в присутствии друг друга. Тогда не будет никакой ревности — все будет более или менее происходить спонтанно, под влиянием момента — и чувство, что каждый помогает другим и своим присутствием вносит свой вклад в пикантность всего действа, добавит изюминку нашим удовольствиям! Как тебе такое нравится? Я вижу улыбку на твоих губах!
— Я думаю, что твоя идея очень очаровательна, — ответил я, нежно глядя на нее и любовно играя с выпуклостями ее груди, — могу ли я признаться, что из личного опыта знаю, какое это удовольствие... овладевать женщиной... когда это усиливается присутствием другой девушки?! Но наш случай настолько исключителен, что я не мог удержаться от улыбки, так как его особенности поразили меня!
— В каком смысле? — спросила она, как мне показалось, с тревогой.
— Ты позволишь мне говорить простыми словами, а не ходить вокруг да около? — спросил я.
— Конечно, Джек, — ответила она с застенчивой улыбкой и покраснела.
— Ну, Хелен, ты и Мод являетесь матерью и дочерью, а не так уж много дочерей... трахаются... на глазах у своих матерей, и еще меньше матерей позволяют своим дочерям смотреть, как их трахают! Ты уверена, что у тебя и Мод не будет возражений? Я буду настаивать, чтобы вы были абсолютно голыми!
— Совершенно уверена! — решительно ответила Хелен, но очень сильно покраснела. В ответ я ее нежно поцеловал.
— Это будет чрезвычайным лакомством! — сказал я с восторгом и почувствовал, как по ней пробежала отзывчивая дрожь.
Я продолжал.
— Теперь мы подходим к Элис. Если говорить откровенно, я должен ее изнасиловать, да, Хелен?
— Это действительно так, Джек, — медленно ответила она, покраснев еще больше.
— Согласится ли она, так сказать, на публичную дефлорацию, не предпочтет ли она уединиться в своей комнате и потерять девственность наедине со мной?
— Я так не думаю, Джек, — ответила Хелен, серьезно глядя на меня. — она очень молодая, очень робкая и нервничает, и нам с Мод показалось, что она вздохнула с облегчением, когда мы сказали ей, что будем присматривать за ней, пока ее будут трахать!
— Тогда, Хелен, я думаю, что ваша идея действительно великолепна и я готов присоединиться к ней. Я хотел бы сделать только одно предложение: кто-то из нас должен назначаться каждый вечер, чтобы руководить действом и говорить, что делать, а кто-то должен безоговорочно подчиняться. Давайте каждый вечер сдавать карты, когда мы будем встречаться в твоей комнате, и тот, кто получит пиковый туз, будет королевой или королем этого вечера.
— О, Джек! Какая прекрасная идея! Тогда мы сможем регулярно наслаждаться каждой встречей! — восторженно воскликнула она.
Я поцеловал ее.
— Я видел игру, Хелен, и я уверен, что вы все будете в восторге! Еще один вопрос — встретимся ли мы сегодня вечером?
Она покраснела.
— Мы думали, что могли бы это сделать, Джек, если бы ты был готов и не слишком бы устал после долгого путешествия!
— Перспектива увидеть тебя во всей обнаженной красоте, Хелен, и заставить тебя умереть от экстаза в моих объятиях была бы достаточной, чтобы изгнать всю усталость, если бы она существовала, но ее совсем нет. Так что мы встретимся!
Она восторженно поцеловала меня.
— Этим вечером Элис будет... принесена в жертву... , или ты предлагаешь сохранить ее на завтра и немного просветить с помощью наглядных уроков, которые ты и Мод дадите сегодня вечером? Что ты думаешь, Хелен?
— Мы думали оставить это на твое усмотрение, Джек, — ответила она. — мы решили, что ты должен иметь право выбора.
Я притянул ее к себе.
— Тогда мы оставим Элис на завтрашний вечер, дорогая, а сегодня вечером я посвящу себя тебе и Мод. Но сегодня мы заставим Элис показать нам себя обнаженной, и поскольку с уверенностью можно сказать, что наши любовные шалости возбудят ее девственную природу, я должен претендовать на честь предоставления ей той помощи, которую она будет жаждать. А теперь, дорогая Хелен, еще один вопрос: не возражаешь, если сначала я овладею Мод, а потом тобой?
— Конечно, нет, Джек, — с улыбкой ответила Хелен. — я думаю, что ты должен это сделать, особенно если она сама того желает.
— Я в этом не сомневаюсь, ведь она так безумна от желания! — сказал я. — Вид тебя в моих объятиях, дрожащей от экстаза, вероятно, сведет ее с ума! Кроме того, Хелен, для Элис будет лучше, если ты будешь с ней, когда она увидит... совокупление... в первый раз! (При этом Хелен восторженно поцеловала меня). Я поработаю с Мод, как только смогу, а потом мы немного поиграем с Элис и воспользуемся ее обнаженными прелестями, чтобы снова себя возбудить, а потом, моя дорогая, у нас будет долгий сладкий трах! (И снова Хелен восторженно поцеловала меня). А после я распущу собрание, но потом вернусь к тебе, и мы прекрасно проведем время вдвоем! Теперь последний поцелуй, и будем возвращаться к остальным. Отведи Мод и сообщи ей, что мы договорились. Я же буду развлекать Элис, и наверно ты тоже скажешь ей, что она будет зарезервирована в качестве завтрашней bonne bouche, [привлекательная, сексапильная дырочка (фр.) — прим. переводчика] — тогда она сегодня вечером будет более непринужденной, и мы воспользуемся ею, чтобы возбудить нас самих. Идем же, дорогая Хелен! — и после долгого страстного поцелуя в губы, мы отправились в сад.
Как и было условлено, Хелен вскоре исчезла с Мод, оставив меня с Элис, которая сначала была очень застенчивой и робкой, но когда она обнаружила, что я не касался темы ее жертвоприношения, она вскоре вернулась к своему обычному легкому и очаровательному поведению. Тем временем наступил обед, затем последовали карты и музыка — и вот в комфорте и радости было достигнуто время сна.