Стянув соски вниз ещё пару раз, Варя закончила дойку и вылезла из-под коровы, держась за онемевшую поясницу. Тяжело вздохнула, стянула с головы косынку, и вытерла ей пот со лба, рассыпав пряди русых волос по своим плечам.
— Ну что, Буренка, тоже устала? – Варя ласково погладила, и похлопала корову по округлому, черно-белому боку.
— Мммууу – коротко ответила Буренка, перемалывая жвачку зубами.
Встав со стульчика, Варя снова выдохнула и погляделась на своё отражение в воде длинной коровьей поилки.
Хоть и тридцати лет сама, а выглядела на двадцать пять, не больше. Телом как раз в меру, да и лицом удалась.
Глаза серые, глубокие, губки аккуратные, а уж грудью и задом природа и вовсе не обделила. На такую глянет заезжая, городская, и от зависти помрет. Сметана и молоко, по-другому Варю и не опишешь.
Бездетная, без мужика, истосковавшаяся по мужским рукам.
В последние пару лет Варя и вовсе в постоянной охоте ходила, вся голова только одним и была занята. Иногда даже грешным делом на своего цепного кобеля Тузика поглядывала, но тут же гнала эти мысли прочь, стыдилась их.
А вечером, как подмывалась ко сну, так по два тазика тратила только на то, чтобы все, что за день на бедра натекло отмыть, да трусы отстирать.
Потом вздыхала печально, ночнушку белую натягивала на тяжелые груди, да в одиночестве ложилась на перину.
Румяным лицом к пустому дому, задом к ковру и нагретой печкой стене под ним. Смотрела перед сном на фото стоявшее в рамке на тумбочке. Мама, папа и она на руках у отца сидит.
Осиротела Варя.
Мамы не стало от хвори, а отец уехал на заработки давным-давно, Варечке тогда было пятнадцать годиков всего. Уехал и не вернулся.
Дальше она сама. И картошкой сотки засаживала, и на вырученные деньги корову купила.
Из женщин, к нынешнему времени, в глухой деревне только и осталась, что бабушка Фрося, глухая, да почти слепая. Она может и подсказала бы Варе, как себя утешить, научила бы, как с тоской справиться.
Только не знала она, и не слышала бед одинокой женщины. Сама в тоске прожила, года так с девяностого.
Не сбежали из глуши этой только Фрося, Варя, да дед Еремей, он жил в начале деревушки, у заброшенной конторы.
Еремей был стар, вреден и ворчлив. Не разговаривал, не здоровался, только бухтел себе под нос бессмысленную брань.
Так и жили...
Лет так десять назад, Варя по случаю заметила, что когда моется, то трогать себя приятно бывает.
Понимать-то она толком не понимала, что с ней происходит, но взяла привычку подмываться по три раза в день. Решила она так, что это от воды под лобком в животе щекочет и между ног сладко сводит.
Замечала Варя и то, как соски при таком мытье разбухают, да груди наливаются от этих водных процедур, но значения этому не придавала. Всё думала, что это от того, что ребеночка завести хочется.
Да и права ведь была, если по природе-то судить.
Воду плескала, и изредка, легонько шлепала себя по заросшей пухом промежности, а что дальше делать, знать не знала. На том и заканчивалось всё. Ходила она потом бодрая, по огороду работала, за двором ухаживала.
А как спадал задор, снова в тазике теплой воды разводила, и опять себя распаляла плесканием.
Так и тянулись Варины дни. Зимой у оконца с кружевными занавесками мечтала о далекой и яркой жизни, летом по хозяйству крутилась.
И всё было в её жизни размеренно, до этого часа.
Тузик разлаялся, гремя цепью и радуясь, что впервые в жизни может отработать еду. Лаял пёс истошно, вставал на дыбы, упираясь в ошейник, скалился и рычал.
Услышав шум, Варя вернулась с огорода и поставив грабли под навес отерла руки о халат.
Прислушалась.
— Есть кто дома?! – послушался незнакомый и веселый, мужской голос за воротами.
Нахмурившись и осторожно шагая, Варя подкралась к двери, и посмотрела в щель.
У порога стоял рослый мужчина с белоснежной улыбкой. Плечами широк, собой неплох, хоть и выглядел на свой возраст, лет так под пятьдесят. В руках сумка, и одет по городской моде.
Прямо тут, в полуметре от Вари стоял приличный, живой МУЖИК.
— Это кто?! – с трудом взяв себя в руки, осторожно окликнула Варя, приглядываясь к топору на завалинке.
— Хозяйка, доброго дня! – ответил мужчина, обрадовавшись, что застал домочадцев – Приезжий я, заплутал! Пусти на огонек, места много не займу!
— А я... - растерялась Варя, чувствуя дрожь волнения и страх – А я чужих не впускаю! – ответила она.
— Не чужой я! – ответил названный гость – Тут родился, тут вырос, да уехал после. Отвори, не бойся. Я с подарками заехал!
Взгляд Вари растеряно побегал ещё пару секундочек, волнение выросло до предела. Бодрость от подмывания показалась ей просто детской шалостью в сравнении с тряской, которой било её тело сейчас.
Судорожно сглотнув, она взялась пальцами за холодную щеколду и отодвинула её в сторону, впуская незнакомца во двор.
Отошла на шаг назад, уступая ему дорогу.
В этот момент взгляд Вари случаем упал на свои соски под платьем. Они постыдно топорщились, как два указателя в сторону гостя.
— Ну, здравствуй!
*******
Оценивайте звездочками. Если вам понравится, - то следующая глава будет большой. А если нет, то брошу и напишу, что нибудь другое.
И не пишите пожалуйста грубых комментариев, я из-за расстраиваюсь.
️️️Спасибо!️️️