Звонок на сотовый застал меня за завтраком, то есть около четырёх часов дня. Работа у меня такая, график не нормирован, так что сплю когда получится. Я отложил свои кукурузные хлопья с молоком, взял трубку. Звонил Никита, а он по мелочам не звонит. — У аппарата. — Тёма, я по делу. — Как всегда. Выкладывай. — Есть работа. От Дмитрия Сергеевича. — Значит, дело серьёзное. Чем или кем займёмся? — Понимаешь, задание не совсем обычное. — Обычных у нас и не бывает. — Такого ещё не было. — Ой, ладно тебе сиськи мять как целка, не первый день работаем! Говори как есть, не ходи вокруг да около, для нас невыполнимых задач не бывает. — Помнишь племянника Дмитрия Сергеевича? — Кирюшу-то? Конечно помню, как же такого раздолбая забыть. Что, этот щегол много на себя брать стал, мешает дяде? С ним проблем не будет. Проучить его, наказать или к архангелам на свидание отправить? — Нет-нет, что ты такое говоришь, его трогать нельзя, он же единственный и любимый племянник! А жаль! — Ну а в чём дело тогда?! Опять ты кисель разводишь! — В школе у него проблемы, с училкой по истории. Все учителя как учителя, понятливые, пятёрочки рисуют родственнику такого уважаемого человека, знают что скоро ЕГЭ и ему ещё поступать в престижный ВУЗ. А эта упёрлась лбом, мол, преподавательская честь не позволяет ей ставить выше двойки! — То есть на нас возлагается задача по укрощению строптивой училки, так? — Именно так. — Я-то уж и правда подумал, что задание экстрасложное, а тут сущие пустяки. Она ему не то что пятёрки, десятки ставить будет после нашего визита! — Я думаю, наших парней привлекать нет смысла? — Да там и нас двоих слишком много будет. — Есть ещё один нюанс. — Что ещё? — Кирилл хочет участвовать в процессе. — У этого молокососа шишка что ли, а-ха-ха-ха!, дымится на историчку? — Ни хуя смешного. — Ясен пень, не смешно. Этот упырёныш может нам всё дело испоганить. И чего ему неймётся, шлюх что ли ему мало? — Да хрен их поймёт, этих мажоров, с жиру бесятся! Но ты же понимаешь, желание клиента и всё такое... — Ладно, не ссы, и не такие проблемы решали, а эта вообще пустяковая. Придумаем что-нибудь. — Да я и не ссу. Два дня на подготовку нам хватит? — Да что там особо готовить? Вечером обсудим план, а завтра можно приступать к делу. — Хорошо, тогда до вечера. — До вечера, пока. Я сбрасываю вызов. Да, у парня совсем уже планку сорвало, раз решил впутать в такое пустяшное дело таких людей как мы с Никитой. Обычно нам доверяют убрать с дороги конкурентов, слишком любопытных журналистов, наглых мусоров. Даже если речь и идёт просто о серьёзной беседе, то с солидными людьми, а не с какой-то учительницей. Мы решаем настоящие проблемы, а не копаемся в песочнице. Но ничего не поделаешь, Дмитрий Сергеевич один из лучших заказчиков. Платит хорошо и возражений не терпит. Вечером я, Никита и Кирилл за бильярдом и пивом обсудили предстоящую операцию. Решили резину не тянуть и провернуть всё завтра утром. Как раз воскресенье, у Галины Степановны выходной. Живёт она, как уверял Кирилл, одна. До обеда должны управиться. И вот мы с Никитой сидим в машине, в квартале от дома Галины Степановны, ждём Кирюшу. На улице пасмурно, грязный снег на обочинах, лужи в тонких корках льда, типичная мартовская погодка. — Ну где этот дурак, уже на полчаса опаздывает! -возмущаюсь я. — Вон, вроде, его бэха едет. Действительно, на стоянку, виляя и разбрызгивая грязные лужи, врывается синий BMW M3 и резко тормозит рядом с нами. Из-за руля вываливается явно нетрезвый Кирюша и, слегка пошатываясь, идёт к нам. Полы его расстёгнутого дорогого пальто в грязи, чёрные космы всклочены, на лице глупая слюнявая улыбка. — Ну чё, пагни, начнём! -криво ухмыляясь, пытается командовать он нам. — Мы же вроде вчера договорились- к утру быть огурцами. — Да ладно, я только гюмку коньячку выпил, для смелости. Мы с Никитой хмуро переглядываемся и Ник пытается угомонить юношу: — Давай ты тут посидишь, а мы сами всё сделаем. — Ни хега подобного, -артачится он, -договог был со мной, а договог догоже денег! — Ну хочешь, мы тебе видео с её раскаяниями снимем? -понимая всю безнадёжность данного предложения, пытаюсь уговорить его я. — Вы чё, пгоблем от Дмитгия Сеггеевича захотели?! Не хотите вы, мы дгугих найдём, и позговогчивей! Да уж, дело запахло жареным! Я шепчу Никите: — Ладно, и так справимся. — Хорошо, идём, -соглашается он, -ты только в порядок себя приведи, Кирилл. Тот обиженно надувает и так пухлые губы: — Да я и так в погядке, лучше некуда. — Тогда пошли, действуем согласно плану. Мы выходим из машины, в душе проклиная этого "картавого урода", натягиваем полицейские шапки, поправляем форму, застёгиваем куртки и идём к дому нашей жертвы. Мы с Никитой спереди, Кирилл чуть сзади. Нет, мы не полицейские, но форма настоящая, как и удостоверения, и заявление от соседей. Ну, почти настоящие, от настоящих не отличить, не прикопаешься. У Никиты на плече настоящий автомат, АКСУ-74, а у меня, как у офицера, ПМ в кобуре и кожаный портфель в руке. Ну и остальные ментовские приблуды вроде дубинаторов и наручников, само собой. Кругом обычный спальный район с хрущёвками, грязью, лужами, пустыми детскими площадками, голубями, бездомными собаками и хмурыми прохожими. Подходим к нужному подъезду в типичной пятиэтажке, распугав каких-то алкашей в беседке, быстро ретировавшихся за ржавые гаражи при виде нас. На стальной двери кодовый замок с чётко выделяющимися от частого использования кнопками: 4-5-6. Заходим внутрь, поднимаемся на второй этаж, звоним в нужную дверь. Кирюха ждёт сигнала на третьем. Тишина. Звоним ещё раз. Слышится женский голос: — Бегу, бегу, сейчас, оденусь только! Ждём ещё около минуты. Дверной глазок темнеет, потом снова загорается. Тот же голос, но уже с нотками испуга: — Кто там? — Полиция, участковый уполномоченный старший лейтенант Ковалёв. На вас поступило заявление о нарушении общественного порядка. — Не может быть! — Может. Вот заявление от соседей, в котором говорится, что вы телевизор ночами слишком громко смотрите. Откройте, пожалуйста, мы с вас объяснение возьмём и уйдём. — А второй кто? — Сержант патрульно-постовой службы Никитин. Щёлкают замки, дверь открывается, но остаётся на цепочке. В щель выглядывает миниатюрная, довольно молодая и миловидная курчавая блондинка в роговых очках: — Покажите бумаги. Я показываю ей состряпанное вчера ночью "заявление от соседей", тычу в лицо "корочкой". За дверью мяукает кошка, трётся о полноватые ноги хозяйки в тапочках. — Я таких не знаю. Это из какой квартиры? — Сверху, из 38-ой, они недавно въехали. — Я вроде знаю их, они никогда ко мне претензий не имели. Изображаю грусть и усталость, накопившиеся от надоедливых жильцов моего участка: — Да не волнуйтесь вы так. Напишете в объяснении, что ничего не нарушали, даже штрафа не будет. Думаете нам охота всем этим заниматься? Мы и сами не в восторге, но что поделать: есть заявление, надо реагировать. Делов-то всего на пару минут, напишете что да как, и мы уйдём ловить настоящих преступников. — Ну раз так, то я вас, пожалуй, впущу. Только позвоню сначала соседям сверху, узнать что они по этому поводу думают. Не успела она закрыть дверь, как Никита мощным ударом корпуса толкает её вместе с Галиной внутрь. Та отлетает в стену напротив, больно ударяется затылком, очки слетают на пол, кошка с визгом бежит на кухню. Да уж, без шума всё-таки не обошлось! Я заламываю обмякшей женщине руки за спину, застёгиваю наручники, заклеиваю рот скотчем и волоку её в комнату. Замечаю, что Кирилл уже тут как тут. Весь на нервах, глазки горят, руки трясутся. Никита спокойно закрывает входную дверь и входит следом. Сажаем Галину Степановну на стул и привязываем к спинке, она не сопротивляется. Никита подносит ей к носу пузырёк с нашатырным спиртом, чтобы привести в чувства. Та встрепенулась, подняла голову, смотрит на нас ошалевшими глазами. — Ну что же вы, Галина Ивановна, -начинаю я. — Степановна, -поправляет Никита. — Степановна. Не важно. Так что же вы так неласково дорогих гостей встречаете, Галина, тем более сотрудников правоохранительных органов? Мы же к вам со всем сердцем, искренне и от души, проблему порешать пришли, а вы к нам с таким недоверием. Не-хо-ро-шо! — Пиздец, как нехогошо, даже очень плохо! -влезает в монолог Кирюша. Галина, с ужасом и ненавистью одновременно, смотрит на него, тяжело дышит, что-то мычит сквозь скотч. Я бросаю резкий недобрый взгляд на Кирюшу и продолжаю: — Вот видите, даже ваш лучший, да-да, лучший в будущем ученик со мной согласен! Именно по поводу его успеваемости у нас к вам и возникли некоторые вопросы. Вы же не против обсудить их с нами, не правда ли? Что? Не слышу, кивните головой. Та молчит, словно партизан на допросе у фашистов, гордо расправив плечи и даже с некоторым презрением во взгляде. — Только не надо строить из себя новую Зою Космодемьянскую, не стоит усугублять ваше положение. Вы же знаете как она кончила? Конечно, знаете, вы же учитель истории! Думаете, в вашу честь памятную доску на подъезд повесят или улочку вашим именем где-нибудь в Саратове назовут? Понимаете, как смешно звучит: улица Галины Степановны Золотарёвой, героя России, отдавшей свою жизнь во имя педагогических принципов! Вы же взрослый человек, а взрослые люди всегда могут найти общий язык и договориться, а не строить из себя непонятно кого и непонятно зачем! Тут Кирилл опять попытался сумничать, но мне пришлось его остудить: — А вы, молодой человек, пожалуйста помолчите пока взрослые разговаривают, не имейте привычку перебивать старших, это невежливо. Тот притих. Надолго ли? Вновь обращаюсь к связанной историчке: — Надеюсь, вы понимаете всю серьёзность вашего положения? Кивает. — Сейчас мы отклеим скотч, а вы не будете делать глупостей, кричать, звать на помощь, и мы просто мило и по-деловому побеседуем. Вам понятно? Снова кивает. — Никит, освободи даме рот. Пусть выскажет свою точку зрения на данную проблему. Никита подходит и резким рывком сдирает скотч. Раздаётся характерный рвущийся звук, Галина негромко ойкает. Вокруг рта красное прямоугольное пятно, губы твёрдо сжаты в тонкую линию. Я вопросительно смотрю на неё. Наконец, она начинает говорить: — Вы должны понять, я воспитана в семье педагогов и у меня есть моральные принципы, превышающие всякую материальную выгоду. Я могу, например, под вашим давлением индивидуально и более плотно заняться обучением Кирилла, подтянуть его знания в истории, и если он сам, повторяю: он сам, проявит желание и более серьёзно отнесётся к моему предмету, то и оценки его само собой вырастут, и чем серьёзней отнесётся, тем выше. Но никаких, повторяю: никаких халявных пятёрок не будет. Делайте со мной что хотите, но это максимум, на что я согласна! Тут опять встревает Кирилл: — Заткнись, тупая сука! Тут я командую! Он подходит к Галине и наносит ей сильную пощёчину, замахивается для второй, но Никита оттаскивает его и сажает на диван: — Остынь, парниш, так мы ничего не добьёмся. Доверься профессионалам. Галина даже не слезинки не проронила, несмотря на горящую огнём щёку. Сильная женщина! И доволь
но привлекательная. На вид около тридцати, хоть и полновата, но есть талия, из под халата виднеется объёмистая грудь, ноги хоть короткие и широкие в бёдрах, но без следов артрита и синюшных вен, лицо, даже без макияжа и в красных пятнах от скотча и пощёчины, довольно миловидное. А вот обстановка в квартире не очень: старая советская мебель, облезлые обои, ковёр на стене и запах кошатины, на столе немытая посуда и куча-мала из бумаг. Типичная квартира одинокой интеллигентки. Я снова предпринимаю попытку уладить вопрос мирно: — Вот видите, к чему приводят ваши принципы. И всё ради чего? Ради нищенской зарплаты, на которую вы снимаете эту убогую однушку в криминальном районе? Вам ещё повезло, что Кирилл обратился к нам, а не к гопникам с вашего двора, те бы с вас уже три шкуры спустили! А Дмитрий Сергеевич добрый и щедрый человек, он позаботится о том, чтобы улучшить ваше материальное положение. От вас лишь требуется увидеть в Кирилле отличника по истории, всего и делов! — Я всё сказала. Мой дед ГУЛаг прошёл, меня не запугать! Печально. Не хотелось бы прибегать к крайним мерам, не люблю я это дело. — Жаль, очень жаль. Мы хотели как лучше. Ник, тащи сюда кошку. Никита идёт на кухню и приносит за шиворот шипящую и рычащую чёрно-рыжую кошку, направляет на неё автомат. — Нет-нет, оставьте Марусю в покое! -вопит Галина. — Никогда этих тварей не любил, даже пулю на неё жалко тратить -ухмыляется Никита Галине, -за хвост и об стену её или в духовке живьём испечь, а, хозяйка? Будет чем пообедать, а-ха-ха-ха-ха! — Лучше со мной что хотите делайте, только кошку отпустите! Тут снова вскакивает Кирилл: — Щас обязательно сделаем! Он подходит к Галине, расстёгивает ширинку, достаёт свой вялый пенис и тычет ей в рот со словами: — Соси, сука, а то твоей сганой кошке пизда! Никита от неожиданности даже кошку выронил, и та пулей забилась под диван. Галина, захлёбываясь слезами, берёт головку члена в рот и нехотя сосёт. Кирилл хватает её за затылок и проталкивает своего вялого на всю длину, начинает грубо сношать Галину в рот, при этом сосредоточенно пыхтя и краснея. — Сука, никак! Освободите ей гуки, пускай ими помогает! Ладно, дело сдвинулось с мёртвой точки хотя бы таким способом, думаю в момент, когда подхожу и снимаю с Галины наручники. Она начинает пальцами теребонькать кирюшиного вялого бойца, но безрезультатно. Он расстёгивает её халат и мнет большие белые сиськи. Член всё также вял. — Сука, падла жигная, неумелая твагь, соси лучше давай! Он опять начинает хлестать её по щекам, мы с Никитой оттаскивает его и сажаем на диван. — Ладно-ладно, успокойся, с кем не бывает! Стресс, алкоголь, посторонние люди... — Я всё гавно её выебу! -достает из-за пазухи фляжку коньяку и делает несколько больших глотков. -Она у меня ещё визжать как свинья будет! Да, парень, видать, всю ночь куролесил! Глаза красные, мутные, язык заплетается. Он делает ещё пару глотков из фляги, падает на диван и начинает храпеть. Сморщенный и мокрый от слюны писюн так и торчит из ширинки. Мы брезгливо прикрываем его одеялом и решаем что делать дальше. Галина громко рыдает на стуле, закрыв лицо руками, по пояс голая. Её налитые сиськи колышатся в такт рыданиям. Я подхожу и успокаивающе хлопаю её по плечу: — Ну-ну, не стоит так убиваться из-за ерунды. Давайте мы вас приведём в порядок и продолжим нашу беседу без этого глупого юноши. Я натягиваю ей халат обратно, при этом как бы ненароком провожу по сочным грудям. Да, сиськи что надо! Сразу видно, что баба ещё не рожавшая. — Ну так что, Галина Степановна, вы согласны повысить успеваемость вашего ученика или нам продолжить экзекуцию? Что молчите? Да, нет?! — Нет! Нет!! Нет!!! — Ну что ж, вы сами этого захотели. Проверим, что вы от репрессированного деда унаследовали. Товарищ сержант, начинаем план "укрощение строптивой"! — Есть, сэр! Я опять заклеиваю ей рот скотчем, беру её за руки, а Никита за ноги, относим на диван и кладём на живот рядом с храпящим Кириллом. Я держу её за руки, Никита задирает халат, стягивает с неё трусы, вытаскивает из штанов свой кожаный ремень и со словами: — Ну что, начнём урок истории, тема: пытки на Руси и их последствия! -начинает яростно хлестать её большую белую задницу! Галя смешно семенит ножками, но без толку, у таких бугаев разве вырвешься! Никита неумолим, хлещет её сочно, с оттягом! Попадает помимо задницы и по спине, и по ляжкам, сразу видно что старается и опыт немалый в данном деле! Вижу, что лицо у неё уже краснее помидора, хотя до бордовой как бурак задницы ещё далеко, и командую прекратить порку. Мой член подаёт сигналы, что не прочь отыметь данную самочку! Сдираю скотч и снова задаю вопрос: — Хватит? — Да-да, пожалуйста! Тоже мне, несгибаемая контрреволюционерка! — То есть Кирилл Демьянов у нас теперь круглый отличник по истории? Галина ревёт как корова, но молчит. Беру резиновую дубинку и луплю ей по кровоточащей заднице в ритм словам: — Кто-луч-ший-у-че-ник-в-о-ди-над-ца-том-а-клас-се?! — Демьянов Кирилл! — Уже лучше! Прекращаю экзекуцию, глажу по мокрым от пота волосам. — Вот видите, как всё просто! И зачем было заставлять вашу бедную, ни в чём не повинную попу так страдать? Рыдания перешли в тихие всхлипывания и стоны. — Ну, а теперь изучим новый материал для лучшего усвоения предыдущего. Закрепление, как говорится, мать учения! Ник, подержи-ка теперь ты нашу ученицу. Никита садится ей на спину, а я сталкиваю ногой храпящее тело на пол. Кирилл с грохотом падает и ударяется лицом об палас. Храп затих, теперь он просто сопит и пускает слюни. Никита деланно возмущается: — Ну нельзя же так с лучшим учеником! — Повезло ему, что нам не его обучать заказали! А то я бы его заставил грызть гранит науки! Никита молча пожимает плечами. Я подхожу к Галине сзади, раздвигаю ей ноги как можно шире, вижу между истерзанных ягодиц обрамленную светлыми волосиками щель. Там сухо как в Сахаре. Достаю из портфеля заготовленный как раз на подобные случаи лубрикант, обильно смазываю им киску снаружи и внутри. Спускаю штаны, освобождаю напряжённый член и пристраиваюсь к увлажнённой дырке. Со смазкой входит легко, щель у неё узкая, видно не часто пользованная. Начинаю ритмично её трахать. Просовываю руки под живот и мну такие манящие сиськи, щипаю крупные соски, с силой выкручиваю их. Галина стонет от боли, но терпит. Я набираю темп, а Никита тем временем слезает с Гали, расстёгивает ширинку и пихает ей в рот свой немаленький агрегат. И вот мы уже трахаем училку в два смычка: я сзади, в розовую пиздёнку, а Никита спереди насаживает её голову на свой кривой хуй. Чувствую, что конец близок, достаю член из мокрой дырки и кончаю на исполосованную задницу. Никита тоже изливается ей в глотку, вогнав член до упора. Галя колотит его по животу своими маленькими кулачками, но это как слону дробинка! Никита держит её за загривок и утробно рычит: — Глотай, глотай всё до капли! Будет тебе наука! Наконец, он отпускает галинину голову и выдёргивает своего змея изо рта. У Гали рвотные позывы вперемешку с сильным кашлем. Изо рта тонкой струйкой течёт слюна со спермой, она тяжело и хрипло дышит. Хорошо, что она не успела позавтракать, а то могла бы и захлебнуться! Я опять беру инициативу: — Ник, потащили её на водные процедуры, надо помыть нашу неряху. Он закидывает вяло сопротивляющуюся училку на плечо и тащит в совмещённый санузел, я иду следом. По пути перешагиваем сопящее пьяное тело, я слегка пинаю его в ухо. Заходим в ванную комнату, сажаем Галину в ванну и обмываем из шланга, на котором почему-то нет лейки. Да ванная тоже не фонтан: краска на стенах облупилась, побелка пожелтела и местами слезла, в углах паутина, кафель на полу потрескался, унитаз, когда-то бывший нежно-голубым, теперь жёлто-зелёный. Ремонта, видать, не было с момента сдачи дома. — А теперь урок альтернативной истории! -говорю я, ставлю Галину раком и вставляю кончик шланга в её посиневшую жопу. Та уже особо не дёргается, лишь тихо плачет. Вода уже течёт наружу, и я вынимаю шланг. Из задницы вырывается фонтан коричневатой вонючей жидкости. Видно, и не ужинала, дерьма куда меньше чем могло быть. Повторяю очистительную процедуру, пока Никита разбрызгивает ромашковый освежитель воздуха. Второй раз вытекает чистая вода, так что можно приступать к делу. Вынимаем училку из ванны, ставим раком в коридоре. — Товарищ сержант, разъясните ученице, что у истории бывает много толкований. Тот подходит к ней сзади, я кидаю ему лубрикант. Никита щедро проталкивает пальцами смазку внутрь ануса, широко разводит булки и вставляет своего кривого на всю длину. Начинает активные фрикции с большой амплитудой, а я тем временем пристраиваюсь к галиному рту. Беру её за белые, как у овечки, кудряшки, тычу головкой члена в плотно сжатые губы и ласково приговариваю: — Открой ротик, солнышко, своему Наполеону. Москва, вон, в 1812 году тоже свои ворота открыла, и ничего, погорела маленько, а сейчас жива-здорова. А не откроешь, я тебе все зубки выбью. Ты же знаешь, я не шучу. Она нехотя приоткрыла губы и я проник внутрь её горячего ротика. Хоть она и не помогает, да мне не особо надо, я просто сношаю её в рот, пока не на всю длину, но всё глубже и глубже. Никита тоже наяривает её в зад от души, аж весь раскраснелся! Я уже проникаю в разработанную глотку на всю длину, галина слюна стекает по моим яйцам и капает на пол. По учащенному дыханию Ника я понимаю, что он на пределе. Тут он не выдерживает, и с криком: -Вот тебе блицкриг, получай! -кончает в неё. Я решаю тоже распробовать её очко, люблю пожарить в дымоход жопастых тёлок! Как только Никита закончил и отцепился от Гали, я тоже вынул хорошо обслюнявленный член у неё изо рта и пристроился к ней сзади. Да, дырень он ей разбил знатно! Из незакрывающегося очка течёт сперма вместе со смазкой и немного крови. Я вставляю сразу до упора, раздаётся пердящий звук от скопившегося внутри воздуха, и я с чавканьем долблю её жопу. Галя упала лицом в палас и только тихо охает. Да, жопа у неё что надо: широкая, гладкая и вся в сине-красных полосах! Я набираю темп, трахаю её с широкой амплитутой, яйца хлопают по блондинистой пизде. Волна наслаждения подкатывает откуда-то снизу и расплывается по всему моему телу, я обильно, толчками заливаю галины кишки своим семенем! Немного держу член в нутри, пока не опадёт, и вынимаю. Из разбитого ануса по пизде и дальше, по ляжкам, стекает густая розоватая жижа. Немного передохнув и застегнув брюки, я решаю удостовериться в усвоении пройденного материала: — Ну так что, кто лучший ученик 11"А" класса? — Демьянов Кирилл. — Правильно. У нас не будет повода для повторного визита? — Нет. — Даже если твой лучший ученик захочет выебать тебя в подсобке во все дырки и кончить в рот или в жопу, возражений не последует? — Нет. — Хорошая девочка. Я одобрительно шлёпаю её по щекам и говорю Никите: — Ну что, делу время, потехе час. Давай собираться. — А с этим что делать? -пинает он вновь захрапевшее тело Кирилла. — Щас разбудим. Дай ему нашатыря. Ник делает как я сказал, Кирюша с матюками просыпается. Ещё и блевотиной палас залил! Тащим его в ванную и приводим в более-менее человеческий вид. Галина, скрестив руки на груди, смотрит на нас из кухни исподлобья. Никита направляет на неё дуло автомата и шикает: — Чё вылупилась, ща моргалы выколю! Та с перепугу прыжком скрывается из виду. Мы одеваемся и уходим, придерживая пошатывающегося Кирилла под локти. Надеюсь, что навсегда.