- Что вы об этом думаете, Холмс? - спросил я, когда мы уже шли по улочкам Северного Кенсингтона.
- Трудно сказать, - Холмс был задумчив. - Без сомнения, что бы не случилось в Индии, женщина верит в написанное и по-прежнему жаждет отмщения. Главное, что мы знаем, что подполковник Малчет в курсе её подозрений и он вполне мог решиться на комбинацию с целью завладения поместьем и всем имуществом Кройдонов.
- Но никаких улик мы не обнаружили.
- Да, при этом меня терзает вопрос - как маркиз мог поверить в примитивную подделку, на которую и был способен наш бравый вояка...
Холмс не просто умолк на полуслове, но и замер, словно что-то понял. Так он простоял буквально несколько секунд.
- Ватсон! - он повернулся ко мне. - Нам срочно нужно на Кэтрин-плейс.
Он свистнул кэб, и мы помчались в этот район Лондона, известный военными казармами. Дорога заняла у нас полчаса. Оставив кэб, мы подошли к мрачному, практически чёрному дому. Обойдя его с тыла, мы перемахнули через живую изгородь и оказались возле металлической лестницы, которая вздымалась аж до крыши. Подниматься по ней было не самым весёлым занятием, но мы справились, я же старательно не смотрел вниз, иначе наше "приключение" точно провалилось бы. Пройдя по крыше, мы подобрались к небольшому окну, ведущему на чердак. По счастью, Холмсу не потребовалось много времени, чтобы его вскрыть. С чердака мы попали в узкий коридор, по обеим сторонам которого шли двери. Холмс всматривался в таблички, что висели на них.
- Вот, - шепнул он, и зазвенели отмычки, коими сыщик владел виртуозно, так что я едва успел прочесть "кап. П.Р. Фицджеральд".
- Боже, - вырвалось у меня, но тут дверь распахнулась, и мы мигом шагнули в темноту.
Холмс зажёг потайной фонарь и огляделся. Оказалось, ему просто нужно было сориентироваться в этой офицерской квартирке, которая не поражала размерами: маленькая гостиная, маленькая спальня и кладовка, которую он приспособил под фотолабораторию. Здесь уже можно было не слишком таиться, хотя Холмсу пришлось повозиться с замком. Как он позднее пояснил, сломать тот замок было бы не так сложно, но... мы ведь хотели, чтобы наш визит остался неизвестен владельцу, а потому дверь нужно было не только аккуратно открыть, но и закрыть, причём так же тщательно.
Стоило комнате озариться светом, как я был потрясён. Там всюду были обнажённые юноши. Они стояли в невероятно двусмысленных позах, демонстрируя своё нагое тело и срам возбуждённых членов.
Холмс стал просматривать снимки, что лежали на полках маленького столика, я же бросил взгляд на этажерку и обомлел, хотя и самому уже стало казаться, что удивить меня нечем. Это был снимок, запечатлевший Фредди Лавборо в чём мать родила, с такой неожиданно юношеской фигурой.
- Матерь Божья! - вырвалось у меня.
- А? - отозвался Холмс и взглянул на снимок в моих дрожащих руках. - Замечательно, Ватсон! Вы нашли это раньше меня.
Я не очень понимал, что в этом чудесного, да и Холмс ничего не объяснял, а только набросился на содержимое этажерки.
- Так я и думал! - вырвалось у него. - Смотрите, Ватсон.
И он показал мне снимок с совершенно нагим юношей с симпатичной, но донельзя тупой мордашкой, который демонстрировал себя. И тут Холмс подставил фотографию с Лавборо. Я обомлел - тело было одно и то же, а вот головы разные.
- Это, - и Холмс показал на глупого парнишку, - Бэзил Грант, юный телеграфист и проститут, хотя трудно сказать, какой заработок для него основной. А это его тело, но с головой нашего клиента. Обратите внимание, какая тонкая работа. Того снимка, что прислали старому маркизу, я не нашёл, но и этого достаточно.
Холмс положил всё на место, и мы вышли в маленький коридорчик. Мой друг провозился изрядно долго, запирая дверь, потом нам пришлось пережидать, пока пьяные офицеры не пройдут мимо, и только тогда мы проскользнули к мрачному ящику, забравшись на который, Холмс подсадил меня, и мы забрались на чердак.
- Так, значит, это дело рук капитана, - печально произнёс я. - Смешно, но я ему даже симпатизировал...
- Смотря в чём вы хотите его обвинить.
- Как?! Он прислал фотографию маркизу и убил О’Доннелла, разве нет?
- Увы, Ватсон, мы слишком уж отклонились от поисков убийцы барристера. Нет. Пока единственное, что мы можем утверждать, так это то, что Патрик Фицджеральд создал эти снимки. А вот детали мы узнаем через день, когда наш герой вернётся в город.
- Вы хотите пробраться в его квартиру снова?
- Нет, что вы. Мы приедем открыто и потребуем ответов на вопросы.
- Какие?
- Ах, Ватсон. Это-то и следует обдумать...
Весь следующий день я провёл, занимаясь своей медицинской практикой, навещал пациентов, а то они могли и вовсе забыть, как выглядит их врач. Ничего нового и интересного я узнать не смог.
Как и говорил Холмс, мы отправились на Кэтрин-плейс, чтобы встретиться с капитаном Фицджеральдом.
- Вы, Ватсон, выйдете здесь, на углу, и пройдёте к двери пешком, а я, будто бы один, подъеду в кэбе - не хочу, чтобы он всполошился раньше времени.
Сочтя доводы моего друга резонными, я их неукоснительно выполнил. Тем более что через минуту мы встретились у главного входа.
- Мы к капитану Фицджеральду, - холодно произнёс Холмс. - Он нас ждёт.
Привратник, по виду отставной сержант, окинул нас взором, немного помялся, очевидно, желая что-то сказать, но решил не делать этого.
- Да, джентльмены, я в курсе, проходите. Четвёртый этаж, справа.
Мы поднялись по лестнице и подошли к знакомой двери. Открыл нам сам капитан. Его волосы были всклокочены, а торс обнажён, и я могу заметить, что он был прекрасно сложен.
- А, это вы, господа! Добро пожаловать в мой холостяцкий мир, - весело произнёс он, хотя я мог бы поклясться, что меня увидеть он был не готов.
- Патрик, прошу вас сесть, у нас не самый простой разговор, - по-прежнему отстранённо произнёс Холмс. - Я хотел бы услышать, как вы и ваш отец, подполковник Малчет, задумали опорочить маркиза Кройдона.
- Шерлок, - улыбка ещё не успела сойти с лица молодого человека, но растерянность была явной и искренней. - Я не понимаю...
- Что ж, тогда вам придётся открыть ту маленькую лабораторию, где вы колдуете над фотографиями.
- Нет, - твёрдо, без истерик, произнёс капитан, чем вызвал мою симпатию.
- Ватсон, достаньте револьвер, - изрёк Холмс, и я вынул его из-за пазухи.
Эту возможность мы обсудили ещё на Бейкер-стрит.
- Вы сошли с ума!
Но Холмс не слушал, он достал отмычки и стал отпирать дверцу. Юноша хотел было вскочить, но я направил на него ствол револьвера. Уж не знаю, стал бы я стрелять, но молодой пыл это остудило, он лишь нервно сглотнул.
Холмс вышел из комнатки, положив на стол те самые снимки, что накануне мы рассматривали. Патрик обхватил лицо руками. Он не дрожал, не плакал, а просто сидел так.
- Полагаю, вам стоит это как-то прокомментировать, - произнёс я. - Мы также знаем и о тайной жизни Фредди.
- Что вы хотите знать? - безжизненным голосом произнёс Патрик.
- Вы делали монтаж головы Фредди Лавборо с этим снимком? - спросил Холмс и выложил из папки ту фотографию, где Рори О’Доннелл сношался с неизвестным парнем.
- Да, - просто ответил Патрик.
- Зачем?
- Я... я люблю его... то есть, любил... - слова давались ему нелегко, а щёки и уши просто пылали огнём стыда. - Но он меня не любил... Я... мечтал о нём, это... просто неразделённая любовь.
- Зачем вы послали карточки старому маркизу?
- Я... Я ничего не посылал, - Патрик испытывал искреннее замешательство, из-за чего я готов был ему поверить.
- Скажите, у вашего отца есть ключи от этой квартиры?
- Да, а что?
- Как часто он здесь бывает?
- Не знаю... Я не понимаю, Шерлок... мистер Холмс, в чём вы сейчас меня обвиняете?
- Мог ли ваш отец, войдя к вам в лабораторию, позаимствовать несколько снимков?
- Нет, - Патрик был твёрд. - Ключи от неё только у меня.
- Тогда будьте любезны взглянуть, все ли снимки на месте.
- Я... я не буду...
- Патрик, - опять подключился я к разговору. - Мы расследуем злодеяние, убийство. И если вы чисты в этом деле, полагаю, вы должны нам помочь.
Ещё сильнее покраснев, он вошёл в кладовку и стал перебирать снимки. Это заняло у него от силы пару минут.
- Тут нет того снимка, что вы показали, и ещё одного.
- Что там?
- Там... там... там юный телеграфист ублажает... ртом...
- Что вы сделали с тем снимком?
- Я... заменил того юношу, вернее его голову, на Фредди.
Мы стали покидать квартиру Патрика. Я вышел первым, дав возможность Холмсу обменяться с Патриком парой слов. Я мог не одобрять их отношения, но глупо закрывать глаза на чувства людей или стараться их растоптать.
Выйдя из того дома, Холмс до того был мрачен, что я решил его сопроводить до нашей бывшей квартиры. Молча мы тряслись в кэбе. Небо становилось серым, того и гляди пойдёт дождь, и у меня на душе кошки скребли.
- Холмс, вы упомянули отца капитана Фицджеральда, кто он?
- А? Разве вы не догадались? Это подполковник Малчет.
- Как?! - я был шокирован.
- Гм, - Холмс грустно улыбнулся, а я обрадовался, что сумел отвлечь моего друга от тягостных мыслей. - Мне с самого начала показалось странным, что бывший адъютант столь близок к подполковнику. Да и был ли он его адъютантом... Малчет уж больно долго в отставке, а Патрик не столь стар, да и звание указывает на его небольшой срок службы в войсках её величества. А потом я узнал имя Малчета - Джеральд. Фиц - это старинная нормандская приставка к имени отца, дававшаяся потомкам с незапамятных времен, со временем превратившаяся в фамилию. Некоторые влиятельные семьи пользуются этим приёмом для того, чтобы дать фамилию своим незаконнорожденным отпрыскам. Конечно, было рискованно предположить их родство по столь зыбким уликам, но... не будь Патрик сыном подполковника, посмел бы Малчет обратиться к нему со столь скользкой просьбой? Думаю, нет. Да он, думаю, и не спрашивал.
Мы приехали в наш старый дом на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон радостно объявила, что подаст пятичасовой чай в гостиную. Настроение Холмса не улучшилось, но стало менее подавленным.
- Полагаю, мы можем считать раскрытыми обстоятельства смерти старого маркиза Кройдона. А вот как быть с Рори О’Доннеллом?
- Я и сам думаю над этим. Горько признаться, но я совершил ошибку...
- Вы?!
- Да, мой друг. Порой гордыня и со мной играет в эти игры. Я предположил, хотя прямой связи и тогда не было, что обе смерти тесно связаны. На это указывала их невероятная близость по времени. Легко было предположить, что мы имеем дело с дьявольским планом. Но... теперь я всё отчетливее вижу, что они просто совпали по времени и, значит, нам придётся усилить рвение в этом деле.
- Простите, Холмс, но... может, Грегсон уже поймал убийцу?
- Нет, мой друг. Не далее, как утром он прислал записку, пытаясь узнать у меня, не обнаружил ли я чего нового.
- И что же вы собираетесь предпринять?
- Срочно отправлюсь в "Чёрный лебедь".
- Когда?.. Зачем?
- Как только мы пополним наши силы этой славной едой. А зачем? Я надеюсь, что нам удастся хоть что-нибудь найти, так как буквально завтра все вещи бедного барристера выкинут на помойку.
- Если позволите, Холмс, я хотел бы вас сопровождать.
- Что ж, продолжим расследование.
К "Черному лебедю" мы подъехали уже затемно. Начал накрапывать дождь, и я подумал, что деньки моего осеннего спокойствия заканчиваются и... Холмсу и впрямь лучше поторопиться, так как я уже не смогу ему помогать в полной мере.
Хозяин гостиницы протянул нам ключи, где находится комната, мы знали и от сопровождения отказались, хотя тому явно было любопытно, что мы собираемся там обнаружить.
Комната Рори О’Доннелла ничуть не изменилась. Мы зажгли свечи и огляделись. Признаюсь, я не представлял, с чего начать, да и что, собственно, мы будем искать, потому я просто сел, стараясь не мешать профессионалу, и стал заносить сведения последних дней в записную книжку.
- Полагаю, Грегсон ошибается, объясняя это убийство страстью, - то ли мне, то ли себе, но вслух стал объяснять Холмс. - Нашего барристера убили скорее хладнокровно, без всякой жалости. А исполнение... это лишь ширма. Но тогда возникает вопрос, за что его могли убить.
- Он знал чью-то тайну, - предположил я.
- Конечно, - усмехнулся Холмс. - Он знал тайну каждого своего любовника - это их связь, порочная с точки зрения морали и противозаконная с точки зрения правосудия. Уже одного этого было достаточно, чтобы прикончить его.
- Тогда, выходит, что Фред Лавборо мог его убить.
- Нет, мой друг. Ещё когда мы были в поместье Кройдонов, я выяснил у Патрика... Фицджеральда, что в ночь убийства они вместе - плюс ещё несколько знакомых - сначала посетили Ковент-гарден, потом отправились в Риц, где состоялся поздний ужин. Лавборо покинул его около часа ночи. Он просто не мог успеть совершить преступление, ему пришлось бы сломя голову лететь на другой конец города... Ватсон, напрягите вашу фантазию. Где бы вы спрятали нечто ценное, но так, чтобы до него было просто добраться?
Я не любил подобные штучки, ибо мне всегда казалось, что Холмс надо мной насмехается. При этом мне не хотелось упасть ещё ниже в глазах моего гениального друга, потому я ответил первое приличное объяснение, что пришло мне в голову.
- Под половицей.
- Полагаете? - он задумался, скинул пальто и стал обследовать половицы возле кровати.
Едва слышно он их простукивал, стараясь найти тайник и не привлечь к нам чрезмерного внимания.
- Есть! - выпалил он, а я от неожиданности вскочил, как укушенный.
Подцепив кончиком ножика половицу, он приподнял её. Половица располагалась под кроватью, хотя и недалеко от кромки, потому, вероятно, её никто и не заметил. По всему было видно, что её часто вынимали, - один из краёв был сильно исцарапан. Со дна тайника Холмс извлёк небольшую тетрадь в зелёном клетчатом переплёте. Открыв её, мы смогли убедиться, что это его тайная бухгалтерия. Она не была огромна, скорее, состояла из простых записей, например: "Джей Кью 1/03 70 ф.".
- Что ж, по крайней мере, на сегодня у меня будет работа, - заметил Холмс, и мы отправились по домам.
Утром следующего дня я приехал к Холмсу, которого нашёл в оживленном состоянии.
- А, вот и вы! Как спалось?
- Как обычно... полагаю, вы не сомкнули глаз?
- Это преувеличение. Рори О’Доннелл был простым шантажистом. Я обобщил все его записи за семь лет и выяснил, что там восемь аббревиатур. Кое-что мы знаем. Так, его уже полтора года "ссужал" деньгами некий "Эф Эль"...
- М-м... Фредди Лавборо?!
- Скорее всего, да, придётся потревожить маркиза. К конце концов, он передал своему любовнику около тысячи фунтов.
- Ого!
- Да. А вот ещё. Два года за что-то давал ему деньги "Ди Эль". Всего две с половиной тысячи.
- "Ди Эль"?
- Ватсон, это, скорее всего, Дэвид Ллевелин.
- Так он был его любовником?
- А вы сомневались? Ох, друг мой! Впрочем, это ерунда. Троих из них я перевёл в дальний список, это: "Си Даблю", "Эм Эйч" и "Пи Пи-Би".
- Отчего же?
- Последние платежи от этих людей поступали от четырёх до двух лет назад. Я склонен думать, что это его старые связи. Конечно, он мог их и воскресить, но... пока отведём их, всё равно мы не знаем, кто эти люди.
- А остальные?
- Не считая двух, нам известных, это "Джей Кью", "Эй Эм" и некто "Е".
В голове я сразу стал прокручивать инициалы тех немногих, которых я знал. Патрик Фицджеральд - это "Пи Эф", а Джеральд Малчет - "Джей Эм". Итак, ни одного совпадения, причём за Патрика я даже был рад.
- Что же нам теперь делать?
- Я отправляюсь к маркизу. Хочу узнать, за что он платил любовнику.
Мы вышли на чёрную мостовую, блестевшую после ночного дождя. Серое небо повисло над Лондоном, и в него то тут, то там устремлялись тоненькие чёрные полоски дыма из каминных труб. Да, осень вступала в свои законные права.
К дому маркиза Кройдона мы подъехали около полудня. Дворецкий нас узнал, но опять попросил обождать, пока не выяснится, может ли хозяин нас принять.
Стройный юноша вышел к нам минут через десять, он выглядел просто восхитительно, на его щеках играл лёгкий румянец. На левом рукаве его и так чёрного костюма виднелась чёрная шёлковая повязка.
- У вас есть новости? - спросил он, но при этом был много спокойней первых дней, когда мы его видели, и взгляд выражал скорее недовольство нашим появлением.
- Полиция ходит кругами, - неожиданно произнёс Холмс. - Они выясняют подноготную О’Доннелла. Им известно, что он содомит, и они ищут его любовников.
- Любовников? - маркиз быстро бледнел, и его высокомерие, как и уверенность в себе, исчезали просто на глазах.
- Позвольте узнать, где и как вы провели тот вечер и ночь, и, если можно, поподробней.
- Хорошо, я понимаю... я постараюсь, - он сел в кресло, предложив места на диване нам. - В тот вечер я ходил в оперу, кажется, это был Ковент-гарден...
- Один? - мягко уточнил Холмс.
- Нет. Меня пригласила крёстная, леди Рондо.
- Кто-то ещё там был?
- Да, конечно. Её дочь Аннабель, её сын Джон и наш общий знакомый, Алекс Макмиллан.
- Макмиллан, кто он?
- Он сын очень состоятельного заводчика, баронета. Мы с ним познакомились случайно, он такой весёлый малый, вечный студент Оксфорда...
- Он женат?
- Нет, - ответил Фредди и ещё сильнее стушевался.
- Что было потом?
- Мы с Алексом отправились в Риц, так сказать, оплакивать мою свободу. Там к нам присоединился Патрик Фицджеральд. Мы неплохо посидели. Но у меня были планы на утро... ну, вы знаете... так что я откланялся. Патрик довёз меня до дома и поехал к себе. Вот, собственно, и всё.
- Фицджеральд и Макмиллан друзья?
- Нет, что вы. Алекс эстет, сам он не художник, но обожает творческий мир, богемный образ жизни, а Патрик простой военный, с достаточно скромными взглядами на искусство. Нет, они из разных кругов.
- Тогда откуда вы их знали?
- Патрик крестник дяди Джеральда и его адъютант, а Алекс занимался благотворительностью вместе с мамой.
- Но при этом он отмечал в вашей весёлой компании вашу грядущую помолвку?
- Алекс несколько влюблён в Патрика, но без ответа. Это даже немного смешно. Вот он и таскается со мной, в надежде на... ну, вы понимаете...
- Понимаем, - спокойно ответил Холмс. - Ещё один маленький вопрос. За что вы платили Рори?
Маркиз вспыхнул, его щёчки окрасились румянцем, казавшимся нездоровым на фоне бледной кожи.
- Я не платил ему! - твёрдо ответил Лавборо.
- Если вы не будете честны с нами, мы не сможем вам помочь, тем более что мы знаем даже, когда вы давали ему денег. Например, сто пятьдесят фунтов первого августа и ещё сорок в сентябре.
- Поймите, - после тягостного молчания начал Фредди. - Он меня никогда не шантажировал. Он просто просил помочь ему - мол, он на мели, а помощи ждать не от кого. Конечно, я платил и за молчание, но это особо не оговаривалось. Мне казалось, это просто очевидно. Он всегда держал слово.
- А кто-нибудь знал о ваших отношениях с Рори?
- Нет, - задумался Лавборо. - По-моему, нет. Я заглянул однажды к Рори с Алексом, но это был чисто деловой визит...
- Куда теперь? - спросил я Холмса, когда мы вышли на улицу.
- В церковь святого Фомы, конечно же.
- Зачем? - я искренне удивился.
- Всё просто, Ватсон. Слова маркиза нуждаются в перепроверке.
Тащиться в тот захолустный район снова не очень-то и хотелось, но я согласился с доводами моего друга.
Церковь Святого Фомы относилась к тем церквям, что были построены на месте старых, средневековых, после страшного пожара 1666 года. Мне они не очень нравились, ибо казалось, что всё вдохновение Кристофера Рена ушло на собор Святого Павла, а небольшие церкви он ставил по шаблону. Вот и теперь, глядя на простое прямоугольное здание, увенчанное маленьким шпилем, я невольно ловил себя на мысли, что мне не нравится этот знакомый силуэт лондонских церквей. Внутри всё так же было просто и скучно, даже безлико.
Викарий церкви, человек пожилой, с прилизанными седыми волосами и топорщившимися бакенбардами, субтильный и чуть сгорбленный, сидел в небольшой крипте и читал "Таймс".
- Чем могу помочь, джентльмены? - спросил он, увидев нас.
- Видите ли, отец Горман, мы частные детективы и по просьбе влиятельных благотворителей (они не хотят открывать свои имена), проводим дознание о смерти барристера Рори О’Доннелла.
- О-о! Я вас слушаю, - маленькие люди всегда робеют пред именами сильных мира сего, желают угодить - и из страха, и из убеждений, отец Горман был именно из таких.
- Что вы знали о О’Доннелле, я слышал...
- Да! Говорят ужасные вещи! - перебил викарий. - Но, знаете, ничего такого я за ним не наблюдал.
- А он не приворовывал?
- Что вы! Все дела ведём мы вдвоём, я и мистер Оливер, глава попечительского совета. А Рори, он просто помогал правильно оформлять документы и брал за услуги совсем крохи...
- Он бедствовал?
- Не сказал бы. Он жил скромно, впрочем, семьи у него не было... выглядел хорошо, но без шика, опрятно.
- Хорошо, викарий, а не припомните, есть ли среди благотворителей лица с инициалами "Эй Эм"?
Викарий задумался, но ненадолго, его старческие губы беззвучно что-то перебирали, не иначе как он вспоминал имена.
- Навскидку я могу припомнить лишь мистера Александра Макмиллана. Он жертвовал немного, - викарий чуть замялся, - на падших юношей... Увы, наш район из бедных, и всякий грех вхож к нам в приход.
- А если я назову инициалы "Джей Кью"?
- Ха, - старику явно нравилась игра. - Это только Джон Квинберн, наш депутат. Жертвует он очень мало, хотя, говорят, жена принесла ему солидное приданое, которое он приумножил, - заговорщицки произнёс отец Горман. - Конечно, у нас тут избирателей раз-два и обчёлся, но после последней реформы пяток появился.
- Понятно. Ну а "Пи Пи-Би"?
Старик подумал чуть дольше, а потом, вспомнив, радостно произнёс:
- Это сэр Пол Прайс-Бердли.
- А кто он? - с интересом спросил Холмс.
- О, это большой человек, воротила в Сити, нажил капитал в основном на угольных шахтах в Северном Йоркшире и Шотландии, но и тут у него было несколько фабрик.
- Отлично! - вырвалось у меня. - Мы легко с ним сможем повидаться.
- Это вряд ли, джентльмены.
- Он скончался? - лукаво спросил Холмс.
- Верно, сэр, года два с половиной, наверное, как. Прощались-то с ним не здесь, но и мы помянули его добрым словом.
- Он был стар и тяжело болел? - поинтересовался я.
- Да как вам сказать... - отец Горман призадумался. - Лет ему было чуть за пятьдесят, а болел ли... у него случился удар, он был тучен...
- А Рори О’Доннелл его знал? - спросил я, чувствуя, что Холмс не против.
- Конечно! Бедолага. Мистер Прайс-Бердли его отличал. Рори даже заявлял, что тот сделает его своим личным секретарём, но... Может, то и правда, да вот он умер.
Оставив пожертвование храму, мы вышли на улицу. Там шёл мелкий дождик, и мы раскрыли зонты.
- Холмс, отчего вы не спросили про остальных? - поинтересовался я.
- Мне не хотелось вызывать у старика чрезмерного подозрения. И потом, мой принцип оказался правильным. Вероятно, все остальные также покинули сей бренный мир. Потому Рори и не получал от них денег.
- И к чему мы пришли?
- К четырём крепким подозреваемым. Увы, это тупик.
- Холмс, полагаю, вы сможете выяснить, кто убийца.
- Думаю, это возможно, но... мы не сможем этого доказать.
- Почему?
- Потому что между высокой вероятностью, что кто-то убийца, и доказательствами сего факта пролегает пропасть. Судья не примет наши размышления, а ничего более у нас нет...
На следующий день, около одиннадцати мы отправились на Мотком-стрит, в роскошный особняк, какие в изобилии выстроил Нэш в Бельгравии, на землях герцога Вестминстерского. Двухэтажный, с двумя эркерами по бокам, дом стоял на высоком фундаменте, отделанном портлендским камнем, и к парадному входу вела небольшая лестница.
- Можем ли мы видеть мистера Макмиллана? - осведомился Холмс у претенциозного, но не старого дворецкого, который открыл нам дверь.
- Вам назначено? - осведомился он, подняв брови.
- Нет, но дело очень важное...
- Тогда, джентльмены, я не могу...
- Прошу передать вашему хозяину имя: Рори О’Доннелл. Уверяю вас, он захочет нас принять.
Дворецкий тягостно выдохнул, но отправился осведомиться у хозяина насчёт нас, мы же молча стояли и ждали.
Буквально через несколько минут по лестнице, часть которой была нам видна, спустился молодой человек, высокий и стройный, с красивым, чисто выбритым лицом. На нём были домашние брюки, белая сорочка, воротник которой стоял стоймя, и шёлковый халат, не запахнутый.
- Вы хотели меня видеть? - мягким и приятным голосом спросил он, грациозно указав ладонью на гостиную, невероятно роскошную для столь небольшого дома.
Её стены были обтянуты желтовато-золотистым шёлком с цветочным орнаментом, как и мебель, сделанная из полированного красного дерева. По мне, так это было чрезмерно шикарно. Хозяин устроился в кресле, предоставив нам диван.
- Вы хотели поговорить о несчастном Рори О’Доннелле?
- Да, - спокойно начал Холмс. - Вы его хорошо знали?
- Не очень, так как я не был его любовником.
Наши брови приподнялись.
- А вы можете назвать имена его интимных друзей?
Алексу Макмиллану просто доставляло удовольствие фраппировать людей. Он совершенно не краснел и не стеснялся, наоборот, говорил о таких вещах совершенно открыто, прямо смотря вам в глаза.
- Хотя бы маркиз Кройдон, ваш наниматель.
- Вам известно о том, от чьего имени мы ведём расследование смерти барристера?
- Да.
Мы тщетно ждали продолжения.
- Позвольте узнать, от кого?
- От маркиза, конечно же.
- Вы были курсе его личной жизни? - не выдержал я.
- Конечно. Фредди всем со мной делился.
- Но вы общались с О’Доннеллом и без маркиза, - перевёл разговор Холмс.
- Да, я немного жертвовал.
- Что заставило вас выбрать именно это крен - заблудшие юноши? - не выдержал я.
- Видите ли, о юных грешницах почему-то всегда есть кому позаботиться, даже очередь выстраивается, а вот юноши - о них общество предпочитает не думать, а это несправедливо. Да и чем они хуже?
- Вы много жертвовали? - осведомился Холмс.
- Где-то по пятьсот фунтов в три месяца...
- Крупная сумма, - заметил я.
- У меня есть возможность, так почему нет...
- Прошу простить, - перебил Холмс. - А как распределялась помощь? Вряд ли отец Горман...
- Боже! Отец Горман! - весело воскликнул Алекс. - Конечно, это Рори. Он знал всех бедовых парнишек. Впрочем, если бы отец Горман был чуточку большим христианином, то и сам мог бы этим заниматься, но... не все грешники достойны его помощи.
- Странно, - заметил я. - Мне отец Горман показался вполне терпимым...
Алекс Макмиллан только пожал плечами, что могло значить многое, но словами он добавить ничего не захотел.
- Последний вопрос. Иных выплат Рори О’Доннеллу вы не делали?
- В каком смысле? - равнодушно спросил Алекс, но я готов был поклясться, что веки его нервно дёрнулись.
- Не знаю, может, что-то вроде личной благодарности...
- Нет, - спокойно ответил Алекс.
- То есть, если мы найдём бухгалтерские книги барристера, то там иных сумм не обнаружится?
- Это уже вопрос после последнего, - ядовито заметил Алекс. - Я не требовал от Рори отчётности, верил ему на слово, а если что-то найдёте, приносите - будет любопытно, что этот прохвост записывал, а что присваивал.
В сущности, разговор был исчерпан, и мы откланялись.
Уже идя по улице, я спросил Холмса:
- Что вы поняли из его ответов?
- Хотя бы то, что он ловко нас провёл. Он указал именно те суммы, которые значатся в тетради. Вероятно, он и в самом деле занимался благотворительностью через Рори О’Доннелла, а потому узнать, какие там были суммы, мы не сможем.
- Что же нам остаётся?
- Признать, что мистер Макмиллан подготовился к визиту полиции, ну, и нашему. Наш маркиз оказался чрезвычайно болтлив, потому эффекта неожиданности не получилось. Макмиллан заранее продумал свои ответы, и всё, что нам осталось, - наблюдать его прекрасную игру.
- Значит, домой? - уныло спросил я.
- О нет! В парламент!
Карета подкатила к решётке, огораживающей небольшой участок Парламент-сквер, создавая что-то вроде открытого двора. Впереди здание парламента и Биг-Бен, слева вход в Вестминстер-холл. Уже от созерцания всего этого захватывало дух, но мы прошли в этот открытый двор, и небольшая толпа зевак смотрела нам в спины, гадая, кто мы такие.
Мы подошли к небольшой двери, которая тут же распахнулась. Солидный привратник с медалями за Инкерман и Судан снял цилиндр, приветствуя нас.
- Прошу вас, - пробасил он, и мы оказались в небольшом холле, отделанном деревом, и стенами, обтянутыми зелёным шелком.
К нам подошёл немолодой клерк в пенсне и чёрной мантии, с париком на голове.
- Мистер Холмс ждёт вас, джентльмены.
Я слегка опешил, ибо мистер Холмс стоял рядом со мной, но... быстро сообразил, что, вероятно, речь идёт о Майкрофте, что было даже логично, впрочем, я быстро забыл обо всём, только смотрел по сторонам. Я, разумеется, никогда не был в парламенте, да и вряд ли ещё попаду, потому стремился запомнить всё.
Из небольшого готического холла мы поднялись по мраморной лестнице, устланной зелёным ковром. Далее шла галерея, не очень длинная и широкая, но очень красивая, ибо стены её были расписаны историческими сюжетами. Вот саксонский Витенагемот, вот королевский совет, где король Генрих III подписывает указ о созыве парламента под властным взором Симона де Монфора, а вот парламент времён Тюдоров... Я едва успевал обращать внимание на сюжеты этих исторических полотен.
Тут мы поднялись ещё на этаж выше и неожиданно для меня оказались в зале общин - дебаты шли в полном разгаре. Я сразу же увидел премьер-министра, хоть и со спины. Его тучную фигуру с окладистой бородой и мощной лысиной было трудно спутать с кем-то ещё. Напротив сидел Гладстон, высокий и сухопарый, со спокойно-властным выражением лица. Дебаты шли о наших действиях по отношению к России в связи с неожиданным союзом этой империи и Франции, нашим давнишним недругом.
- Обратите внимание - третий ряд, что от входа, - шепнул мне Холмс, и я, чуть привстав, стал разглядывать сидевших прямо подо мной. - Нет же, на стороне оппозиции.
Я взглянул туда. Вообще, с каждой из сторон палаты стояло пять рядов скамей, обтянутых зелёной кожей. Они были разбиты на три части двумя проходами. Так вот, на третьей скамье, что располагалась ближе к входу, сидело пятеро. Одного я даже знал, ибо это был депутат от нашего округа, я пару раз ходил на партийные митинги. Ещё двое были достаточно пожилыми, чтобы моя скромная фантазия могла поместить их в спальню к Рори О’Доннеллу. А вот оставшиеся двое привлекли моё внимание. Первый - сухопарый мужчина с каштановыми волосами и аккуратной бородкой на волевом лице. Его очки поблёскивали в не очень ярком свете. Второй был чуть плотный, с чуть длинной шевелюрой и солидными усами, кончики которых были загнуты вверх. Его выражение лица было чуть хмурым.
Признаюсь, я не мог решить, кто из них наш подозреваемый, и стал поглядывать на старцев, готовый уже ко всему, даже такому.
Тем временем заседание продолжалось. Оно шло в виде дискуссии, в которой преобладали вопросы оппозиции министру иностранных дел - это должность, которую занимал сам премьер-министр маркиз Солсбери, которому иногда приходили на выручку как однопартийцы, так и коллеги, министры.
И тут спикер произнёс:
- Мистер Квинберн, депутат от Уайтчепела и Бетнал-Грин, - и я устремил свой взор на скамью.
Волевой бородач встал и высоковатым голосом, но с невероятной твёрдостью задал вопрос:
- У меня вопрос к достопочтенному премьер-министру. Как наша страна, в свете создавшегося альянса России и Франции, планирует отстаивать наши интересы в Палестине и Малой Азии, учитывая навязчивое желание тех стран закрепиться в данном регионе?
Все взоры устремились на премьер-министра, который тяжело встал, чуть держась за стол, что стоял в центре палаты, и глухим, но громким голосом продолжил разъяснять позицию страны.
- Пойдёмте, нам пора, - шепнул мне Холмс, и мы в самый ответственный момент дебатов покинули зал. - Вопрос Квинберна будет последним, спикер объявит конец дебатов, так что нам нужно быть на другом конце здания...
Мы опять шли длинными коридорами, украшенными историческими полотнами и портретами спикеров палаты. Наконец, мы оказались в небольшой комнате, где нас уже поджидал Майкрофт Холмс. Коротко поздоровавшись, он спросил:
- Уже всё?
- Практически. Как раз сейчас вопрос Квинберна.
- Тогда я пойду. Сегодня по прениям голосования не предвидится...
Мы сели в солидные кресла с высокими спинками, обтянутыми тёмно-коричневой кожей. Я разглядывал зал, Холмс немного скучал. Прошла, наверное, четверть часа, прежде чем вошли двое. Квинберн не скрывал своего неприятия данного разговора.
- Я не понимаю и не считаю нужным отвечать на какие бы то ни было вопросы! Я депутат британского парламента!
- Тогда я позволю себе разъяснить вам ситуацию. Вы осуществляли благотворительную деятельность, которую помогал осуществить барристер Рори О’Доннелл, который был убит, но... не это гвоздь данной истории. Этот самый Рори О’Доннелл оказывал господам интимные услуги - сношался с ними. Поскольку благодетелями того района выступают люди уважаемые, мы взяли на себя ответственность и хотим, в частном порядке, выяснить все обстоятельства, чтобы и преступник был найден, и имена честных людей не пострадали, будучи вовлечёнными в эту историю. Но если вы полагаете, что публичность вашего участия в данном деле и официальная беседа с полицией в присутствии спикера и поверенных более уместна, тогда, в самом деле, нам лучше покинуть эту комнату.
- Что?! - взревел Квинберн. - Вы меня шантажируете этой грязью!
- Ватсон, - бесстрастно обратился Холмс ко мне, - пойдёмте.
Взяв цилиндры, мы направились к выходу.
- Джон! - прошипел Майкрофт. - Проявите благоразумие!
- Ладно! - выкрикнул Квинберн.
Но Холмс уже открывал дверь. Кажется, Майкрофту пришлось даже чуть пнуть парламентария, чтобы тот совсем успокоился.
- Джентльмены, постойте. Чёрт побери! Я отвечу на ваши вопросы.
Холмс остановился, развернулся в дверях и вернулся обратно к креслам.
- Поймите! Мне, уважаемому человеку, члену парламента, отцу семейства, просто оскорбительны всякие намёки, хотя я и готов понять, что вы интересуетесь не просто так, не интереса ради. Спрашивайте.
Квинберн садиться не стал, потому и мы стояли.
- Вы занимались благотворительностью в приходе Святого Фомы, а О’Доннелл вам помогал? - спросил Холмс.
- Я... я не стал бы это называть благотворительностью. Я тамошний депутат, вы, полагаю, это знаете. Половина из тамошних бедняков - это тунеядцы, которые не хотят ничего делать, а только жить подаяниями и пропивать жалкие крохи. Но... общественное мнение таково, что готово терпеть это выбрасывание денег на ветер, разглагольствуя о милосердии. Своих денег я там оставил совсем немного - я не столь богат. Я, скорее, старался, чтобы другие пожертвования расходовались с куда как большей пользой, что ли. О’Доннелл помогал это правильно оформить документы, у него вообще была светлая голова. М-да, не будь он ирландцем, я непременно взял бы его к себе помощником.
- Как вы познакомились с маркизом Кройдоном?
- Хм, каким - тем или этим?
- Обоими.
- Старого маркиза я знал мало, он ведь тори и меня не выносил, хотя и принимал пару раз. Что касается молодого, то... он частенько помогал своей матушке, вот мы и разговорились. Он не такой сноб, как его отец, и, мне казалось, даже разделяет наши взгляды...
- Наши взгляды? - переспросил я, не поняв всё до конца.
- Да, взгляды Либеральной партии.
- Что ж, мистер Квинберн, это всё, что нам хотелось узнать, - спокойно произнёс Холмс.
Глаза Квинберна чуть расширились, он вмиг взял себя в руки, но я видел, как в его глазах мелькнуло облегчение. Казалось бы, ему можно было уходить, но он замялся.
- А что, этот О’Доннелл, он что, приворовывал? - спросил он уже не так властно, скорее с любопытством.
- Полагаю, что нет, но надо понять, за что его убили и не было ли там какого-то особого мотива.
- Полагаю, воруй он деньги, то вёл бы им учёт. Разве вы не нашли эту "ведомость"?
- Нет, кроме обычных записей, там ничего не было.
Квинберн облегчённо выдохнул.
- Ну, значит, он честный малый... был. Прощайте, мне пора, - и они с Майкрофтом покинули комнату.
- Он солгал? - спросил я.
- Частично. Он платил Рори по сто-триста фунтов. С чего бы это? Он слишком очевидно обрадовался, что мы не нашли отчётность. Это ему только на руку. Так он считает, что всё шито-крыто.
- Он убийца?..
- Он тайный гомосексуал, а вот убийство... Не знаю...
Дойдя до Юстон-стрит, мы сели в кэбы и отправились по домам.
Несколько следующих дней всё было тихо и спокойно, так что я смог больше времени уделить, как я и предполагал, своим пациентам, простывшим под дождливым британским небом. И вот однажды утром, просматривая "Дейли Телеграф", колонку происшествий, я прочёл: "Полиция готовится раскрыть убийство барристера в "Чёрном лебеде". Корреспондентам нашей газеты стало известно, что хозяин пансионата, где совершилось злодеяние, некий мистер С. прибрал к рукам важные улики, указывающие на виновника преступления. Инспектор Грегсон несколько часов допрашивал хозяина гостиницы и сумел кое-чего достичь.
Наш корреспондент обратился к мистеру С., и тот заявил, что "он всецело готов оказать помощь в поимке убийцы, кое-что он уже вспомнил и, не ровён час, даст приметы человека, побывавшего в номере убитого в тот поздний час, когда он занёс нож над нагим телом мужчины". Эти слова владельца "Чёрного лебедя" также заставляют задаться вопросом: так что же произошло там в ту ночь?".
Прочитав это, я кинулся на Бейкер-стрит. Во мне всё клокотало. Я не мог понять, вернее, принять, что полиция распутает это дело столь бесхитростно, что даже будет обидно. Но Холмс пребывал в невероятно приподнятом настроении, занимаясь чисткой своего револьвера.
- Вы, вероятно, не читали ещё утренние газеты! - выпалил я.
- О чём вы? - немного легкомысленно спросил он.
- Я про "Дейли Телеграф"!
- А-а! Вы про хозяина того притона, что зовётся "Чёрным лебедем"?
- И вас это не возмущает?
- Дорогой мой друг. Эту статью организовал я, разумеется, с разрешения Грегсона.
- Вы!?
- Конечно, - Холмс отложил револьвер и предложил мне сесть. - Наши поиски зашли в тупик. Все четыре наших подозреваемых, вероятно, имели как мотив, так и возможность убить Рори О’Доннела. Мы-то с вами знаем, что это был кто-то один из них, но выяснить это не представляется возможным. Потому я решил ловить на живца, где "мистер С." и будет наживкой.
- И что теперь? - я был немного растерян.
- Сегодня вечером я засяду в засаду в комнате хозяина гостиницы, благо она на первом этаже, и буду ждать. Мне кажется, я всё рассчитал верно и преступник, напуганный данным заявлением, придёт - либо чтобы убить лишнего свидетеля, либо чтобы его подкупить.
- Вы пойдёте один?! - поняв, что не ослышался, я решительно добавил: - Я иду с вами.
- Мой друг, это рискованно.
- Не более чем в иные разы, - уверенно парировал я.
Как мы и договаривались, я встретил Холмса у Чаринг-Кросс и сел в арендованную им карету, которая довезла нас до Коммершал-роуд, улицы немного восточнее Тауэра. Оттуда мы пошли пешком. Разумеется, мы оделись соответственно, чтобы не выделяться, хотя должен заметить, что у Холмса это получалось куда как лучше моего.
Очень быстро я потерял всякие ориентиры и только послушно шёл за Холмсом, для которого эти районы были всё равно что родные. Народу нам встречалось немного, причём это была крайне специфическая публика: либо шлюхи весьма поношенного вида, либо горькие пьяницы, спускающие жалкие гроши в кабаках. На нас они практически не обращали внимания.
Наконец через полчаса ходьбы мы подошли к меленьким воротам меж домов, которые оказались не заперты. Подсвечивая себе лампой, мы шли по грязному прогалу между домами, так сказать, по задним дворам. И вот маленькая дверца в углу двора, от которой у Холмса был ключ.
В полутёмном тамбуре нас поджидал хозяин "Чёрного лебедя".
- Я уж опасался, что вы заблудитесь. Мне до жути страшно даже входить в свою комнату, так и сижу в конторке, а время-то идёт.
- Не беспокойтесь. Как и договаривались, эту ночь вам придётся провести в другом месте, о чём никто не должен знать.
- Для себя я всё подготовил, пойдёмте...
Мы пошли за сгорбленным хозяином. Мне подумалось, что он куда как смелее и решительнее, чем хотел бы показаться, особенно если рядом нет служителей закона.
- Вот тут моя комната. Внутрь не пойду. Ко сну я отхожу в десять, - после этих коротких пояснений он удалился, а мы вошли в его комнату.
До поры мы не должны были включать свет, ведь хозяин до девяти стоял за стойкой, командуя подчинёнными. Мы же с Холмсом сели в углы на стулья и стали ждать. Увы, время тянулось крайне медленно, и я даже успел немного вздремнуть. Холмс объяснил, что мы должны были появиться рано, чтобы преступник, следи он за домом, нас не обнаружил и, конечно, не опередил. А проснулся я от того, что Холмс зажёг свет.
- Что случилось? - прошептал я.
- Нечего, - спокойно ответил мой друг. - Во-первых, мы должны сымитировать отход ко сну хозяина, во-вторых, нам надо приготовить бутафорию.
В самом деле, на кровать Холмс уложил небольшую деревянную доску, обмотанную тряпьем, к которой были привязаны несколько проволочек. Эту конструкцию он накрыл одеялом. Признаюсь, при свете газовых фонарей эта имитация не казалась убедительной, но стоило погасить свет, как все преобразилось. В тусклом отблеске луны и соседних окон казалось, что на кровати и в самом деле спит человек. Ещё сильнее в это поверилось, когда бутафория зашевелилась, стала ёрзать и даже "легла" на спину.
Опробовав систему, мы опять принялись ждать. Меня опять клонило в сон, но я старался держаться. По счастью, в комнате были часы с боем, они отсчитывали каждые полчаса, так что это помогало не запутаться во времени.
Часы пробили двенадцать раз, но ничего не происходило, кроме того, что Холмс стоически двигал бутафорию. Затем через какое-то время часы ударили один раз, что означало полпервого ночи. Я моей душе сомнение относительно плана Холмса только укреплялось, но тут окно заскрежетало и, после слабых рывков, стало подниматься. Я весь напрягся.
Буквально через секунду в окне появилась чёрная тень. Медленно этот человек проникал внутрь, стараясь не потревожить сон спящего, а "спящий", как назло, начал ёрзать, так что тень замерла аккурат в окне, одну ногу уже поставив на пол. Но вот хозяин затих, и тень продолжила влезать. Только тут я сообразил, что забыл взвести курок, что было непростительной глупостью.
Стараясь быть как можно тише, я стал приводить оружие в боевое положение, не отрывая взора от тёмной фигуры, которая устремила руку в сторону кровати. И тут раздался едва слышный щелчок, означающий, что мой револьвер к бою готов. Чёрная фигура замерла, а потом (я едва успевал за всем следить) она развернулась ко мне, и одновременно блеснула ядовито-красная вспышка, комнату огласил звук выстрела.
Только моё военное прошлое мне подсказало в долю секунды, что делать. Я качнулся влево, и пуля ударила в стену, едва не продырявив меня. А тёмная фигура уже плевала желтовато-красноватыми всполохами в сторону кровати, а потом резко перевела руку в угол, где находился Холмс.
Выстрелы раздались сразу с двух сторон. Я помню, что нажал на курок дважды, прежде чем чёрный человек, согнувшись пополам, упал на пол.
- Ватсон! Вы живы? - голос моего друга был взволнованным.
- Да, Холмс, спасибо, а вы?
- Бросьте, он в меня даже не выстрелил.
Чиркнула спичка, и уже через секунду три свечи в подсвечнике озаряли комнату.
- Ого, - Холмс оглядел муляж. - Будь тут настоящий человек, он бы уже встречался с Создателем.
Меня же очень волновало, кто этот убийца. Он отменно стрелял, и в моей голове так и стучало "Патрик Фицджеральд, Патрик Фицджеральд".
Наконец мы подошли к телу. Мужчина - а, без сомнения, это был он - был одет в короткое пальто, какие носят рабочие или отставные моряки. Низ лица был прикрыт платком, а на глазах была чёрная маска.
Холмс нагнулся и стянул платок, одновременно задрав маску на лоб.
- Боже, это же Ллевелин! - вырвалось у меня.
- Да, верится с трудом, никогда бы не подумал, что он так хорошо владеет револьвером. Однако загадка разрешена.
Дверь комнаты отворилась, и там со свечами, дрожа от испуга, стояли хозяин гостиницы и ночной портье.
- Зовите полицию, - коротко произнёс Холмс...
Только от того, что на узенькой улочке никого не было, одинокая фигура оставалась неувиденной, но она медленно двигалась, старательно обходя большие лужи и прижимаясь к стене, чтобы холодный свет луны не упал на неё, вернее, него, так как идущий, без сомнения, был мужчиной.
Высокая стройная тень остановилась как вкопанная. Выстрелы раздавались именно оттуда, куда он шёл, - из "Чёрного лебедя". Переминаясь с ноги на ногу, он какое-то время колебался, продолжить путь или вернуться. Теперь и тот, и другой выход был одинаково чреват большими рисками.
Всё решил пронзительный полицейский свисток, разорвавший ночную тишину. Тень стала пятиться, а потом, развернувшись, пошла обратно, поглядывая из-под низко надвинутого котелка, не видел ли её кто-то...
Мы с Холмсом покинули "Чёрного лебедя" только под утро. Мой друг не стал вдаваться в подробности причин, побудивших уважаемого человека убить одного и попытаться убить другого; в конце концов, если полиция постаралась бы, она и сама нашла бы ответ на этот вопрос. Кэб катил по Стрэнду, уже заполняемому народом.
- Холмс, мне кажется, вам стоит заглянуть к Патрику Фицджеральду.
- Зачем? - немного удивился мой друг.
- Мне кажется, он хороший человек, возможно, не без греха, но достойный офицер. Наш с вами визит к нему был, конечно, продиктован необходимостью, но он был достаточно обидный. Мне кажется, вы могли бы прояснить дело, благо, теперь стало всё известно и таиться нужды нет. Бог весть, простит он нас или нет, но незачем множить людские обиды.
- Вам так кажется?
- Да. Я же приведу себя в порядок и, если вы не против, навещу молодого маркиза Кройдона, рассказав ему всю историю, хотя... с вашего позволения, я хотел бы опустить в ней участие капитана Фицджеральда. В конечном счёте, его чувствами просто воспользовались, как вы считаете?
- Хорошо. Я тоже заеду домой, а потом навещу капитана.
Спустя пару дней я получил записку: "Отправляюсь в Карлайл, не волнуйтесь. Холмс". Собственно, я особо не волновался, хотя и счёл несколько необычным такое явление, а потому, попросив о небольшом одолжении коллегу, отправился на Паддингтонский вокзал к моменту отхода поезда. Тем более что я знал, что Холмс, скорее всего, выкупил целое купе.
- Рад видеть вас, друг мой. Решили меня сопровождать?
- Да. Одного не понимаю - что вас понесло в Карлайл. Неужели новое дело?
- Старое.
- Старое?
- Да, дело нашего маркиза. Кстати, вы с ним виделись?
- Да. Но, пожалуй, он меня видеть был не очень-то и рад. Кажется, он входит во вкус аристократической жизни. Он сообщил, что через год женится на дочери барона Торри... не помню как...
- Торрингтона. Впрочем, это уже не важно.
- Так за чем мы едем в Карлайл?
- Мы должны раскрыть убийство Рори О’Доннелла, вернее, прояснить некоторые детали.
- Но разве мы не пристрелили виновного, Ллевелина?
- Всё указывает на него, вернее, на его преступное поведение, но... знаете, Ватсон, в таком деле не может быть непроверенных мелочей.
- И что вас смущает?
- Пуговица.
- Пуговица?
- Да, пуговица. Помните, Грегсон нашёл пуговицу, военную.
- Да-да, но разве она является уликой? Она могла там оказаться случайно.
- И да, и нет. Если вы помните, в комнате барристера уборку проводили каждую неделю, и пуговицу обязательно обнаружили бы. Следовательно, более недели она там пролежать не могла. Дальше. Я выяснил, что уборку в комнате делают по вторникам, а убийство произошло в ночь с четверга на пятницу. Следовательно, если пуговицу и обронили, то незадолго до того.
- Но кто?
- Чарльз Уилтон.
- Хм. Вы даже знаете имя...
- Всё просто. Я, используя обходной манёвр, выяснил имена оставшихся лиц из списка. Достопочтенный сэр Майкл Хендерсон был судьёй Высокого суда. Он умер с год назад, самым активным образом участвовал в жизни того района. Сложнее всего было с "Е", но тут мне повезло.
- Да-да. И у нас осталось... - я полистал свою записную книжку. - Точно, "Си Дабл ю" - Чарльз Уилтон. Кто он?
- Майор Восточного Ланкаширского полка, чьей эмблемой и является сфинкс и роза Тюдоров. Он служил в Колдстримском гвардейском полку, но три года назад его перевели в новый полк с повышением, он стал майором, вот он и покинул Лондон. Уж не знаю что, но что-то да заставило Рори О’Доннелла вспомнить о старой связи и напомнить Уилтону о себе.
- Полагаете, он убийца?
- Ох, Ватсон, честное слово - не знаю. Дело слишком туманно.
До Карлайла ехать было долго, потому мы погрузились в чтение.
Только около восьми вечера мы вышли на нужной нам станции. Было уже темно, и потому, сев в свободный фиакр у станции, мы приехали в небольшую гостиницу "Айрон Дюк", где и остановились на ночь, так как наносить в столь позднее время визиты было и неучтиво, и бессмысленно, так как наш подозреваемый всё равно дома отсутствовал, кружась в танце на каком-нибудь местном балу или там же играя в карты.
Но едва мы завершили завтрак, весьма недурственный, как Холмс сказал:
- Ватсон, нам нужно поторапливаться. Нам назначено на одиннадцать.
Воспользовавшись повозкой владельца гостиницы, которой правил сын хозяина, мы отправились в самый центр города и остановились перед внушительным георгианским домом.
- Прошу в гостиную, джентльмены, - произнёс дворецкий, впуская нас.
Комната была просто битком набита мягкой мебелью, на стенах красовались бледно-зелёные обои с растительным рисунком. Вообще, гостиная была скорее женской, нежели мужской, в смысле, гостиной офицера.
Через несколько минут к нам вышел высокий стройный господин в чёрной офицерской форме, которая ему, надо сказать, шла. Чувствовалось, что в юности он был красавцем, впрочем, приличную часть этой красоты он ещё сохранял, хотя бег времени и, добавлю я, пороки отразились на его лице.
- Вы хотели меня видеть, - произнёс он мягким голосом, и я подумал, что, вероятно, ему недостаёт некоторой жёсткости как командиру.
- Мистер Уилтон, нам бы хотелось задать вам несколько важных вопросов.
До того мягкий, взгляд офицера стал просто ледяным:
- Сэр...
- Простите?.. - мы с Холмсом даже немного растерялись.
- Ко мне нужно обращаться "сэр", я баронет. И у меня совсем нет времени...
- Полагаю, сэр Чарльз, вам придётся его найти, в противном случае за последствия для вас, вашей карьеры и положения в обществе я не ручаюсь.
- Хм! Это угроза?! - как ни странно, но это его даже развеселило.
- Скорее, предупреждение.
- И что же вы хотите узнать? - спросил он, вальяжно устроившись на диване, предложив нам кресла.
- Когда вы в последний раз виделись с Рори О’Доннеллом?
- Кем-кем? - переспросил майор, но глаза сощурил самым неестественным образом.
- Вашим бывшим любовником, - не менее спокойно произнёс Холмс.
- Да что вы себе позволяете! - воскликнул майор, вскочив.
Правое веко же его стало неестественно дёргаться.
- Если вы не вспомните барристера, с которым состояли в интимных отношениях, нам придётся продолжить этот разговор у вашего полковника.
- Вы меня шантажируете!
- Нет. Мне не нужны деньги, теперь и потом. Мне нужна правда.
- Правда! Об этом ублюдке!
- Так вы его знаете?! - не выдержал я и вставил шпильку этому напыщенному индюку.
- Похоже, вам и так всё известно, потому я не вижу, что ещё добавить, - заявил Уилтон и обиженно отвернулся в сторону.
- Хорошо. Давайте я начну, а вы меня поправите, если что... Итак. Вы познакомились с Рори, занимаясь благотворительностью в том районе...
- Я такой чушью не занимаюсь. Это было хобби леди Хиксли, жены сэра Арчибальда Хиксли, генерал-лейтенанта. Я тогда состоял при нём.
- Хорошо, вы помогали леди Хиксли, познакомились с Рори, вскоре между вами завязался роман... Продолжим. Затем Рори стал просить у вас денег. Полагаю, поначалу вас это и не смущало, и не затрудняло, да и суммы, скорее всего, были скромными. Но потом просьбы продолжались, а суммы росли...
- Ублюдок никогда не шантажировал напрямую, мол, если не будет денег, то тогда... Он их всегда просил.
- А вы давали.
- А что я должен был делать?!
- Но потом вас перевели, и связь прекратилась.
- Да, мне предлагали остаться в полку, но повышение пришло бы мне года через три, а так... я стал майором, избавился от этого паразита.
- Но не так давно он вам напомнил о себе.
- Мразь! - воскликнул майор. - Я ему наврал с три короба, назвал и другой город, и другой полк!
- Но он вас нашёл.
Майор Уилтон грустно усмехнулся.
- Я сам виноват, да-да. Газеты! От них всё зло. Они раструбили, что я унаследовал от отца огромное состояние, полмиллиона фунтов, да ещё намереваюсь жениться на дочери одного финансиста из Нью-Йорка, он миллионер.
- И вы его убили, - на выдохе произнёс я.
- Что?! Нет! Это не я!
- Нам известно, что за пару дней до убийства Рори О’Доннелла вы были в Лондоне, и не просто Лондоне, а у него.
- Мерзавца убили?! - удивился Уилтон, но, как мне показалось, не очень удачно.
- Вы это прекрасно знаете. Когда мы начали разговор, вы даже не поинтересовались, каким таким делом мы занимаемся, что должны пообщаться с вами.
Майор сокрушённо кивнул.
- Вы и тут правы. Не знаю как, но правы.
Я уж было хотел рассказать про пуговицу, но Холмс осторожно коснулся моего локтя, и я понял, что не время. Майор же, тем временем, продолжил:
- Я сказал полковнику Торки, что мне нужно съездить в поместье, оно под Ноттингемом, уладить кое-какие дела. Он дал мне разрешение, и я отправился... в Лондон. Денег я ему не дал. Я ему сказал, что он не увидит от меня даже пенни. Конечно, он рассмеялся. Тогда я заявил, что если он посмеет обнародовать деликатные сведения, то... пусть моё имя будет смешано с грязью, но я не позволю ему выйти из этой истории сухим. Он отправится на каторгу и как мужеложец, и как шантажист. Я сказал ему: выбирай, что тебе более подходит. Так мы и расстались.
- Сэр Чарльз, я просил вас рассказать мне правду.
- А я вам её и рассказал, - удивлённо ответил майор.
- Видите ли, в комнате была найдена пуговица от вашего мундира. Если не ошибаюсь, вторая снизу, - тут и я, и майор уставились на пуговицы; и в самом деле, вторая снизу пуговица сияла чуть ярче остальных, доказывая свою новизну. - Вряд ли вы могли потерять пуговицу при обычном разговоре, значит, было ещё кое-что, о чём вы умолчали.
Майор вскочил и порывисто подошёл к окну. Его ноздри раздувались, кулаки были сжаты.
- Могу я рассчитывать на вашу порядочность и конфиденциальность?
- Вне всяких сомнений.
- Поймите. Рори был мерзавцем, но... очень привлекательным мерзавцем. Он... он не обычный парень, который отдаётся мужчинам. Он такой же, как я, как другие... Тут, в Карлайле, мило, но... я тосковал по нему... не в смысле, что по Рори, - по мужчине...
И он смутился, смутился и я.
- Так всё-таки, - спокойным тоном произнёс Холмс, - что с пуговицей?
Майор как-то загадочно улыбнулся.
- Это была страсть, банальная страсть. Он слегка не рассчитал силы, вот она и оторвалась. Я хотел её найти, но было поздно, темно. Я решил, что проще купить и пришить новую.
- Когда вы покинули Рори О’Доннелла?
- Около десяти. Это была среда. В полночь с вокзала Юстон отходил поезд до Ноттингема, так что мне нужно было на него успеть, - мне и в самом деле требовалось ненадолго заскочить в поместье...
Мы откланялись. Едва заскочив в "Айрон Дюк", чтобы забрать вещи, отправились на станцию. Только в поезде я смог переговорить с Холмсом.
- Отчего вы поверили Уилтону?
- А я и не поверил. Я направил Майкрофту телеграмму с просьбой выяснить, был ли майор в своём поместье и когда. Если был, то я без зазрения совести передам его в руки полиции.
- Кстати. Помнится, в записях О’Доннелла фигурировал некто "Е", о котором вы никогда не упоминали.
- Ватсон, вы и в самом деле хотите это знать? - спросил Холмс, пристально посмотрев на меня.
- Конечно, - твёрдо ответил я.
- Тогда, друг мой, если вы захотите описать это дело, вам придётся отказаться от данной затеи.
- Холмс, вы темните.
- Ну, хорошо. Вы правы, выяснить, кто этот человек, было труднее всего. Ни в каких делах прихода такой субъект не числился. Кроме того, Рори шифровал своих интимных друзей и финансовых помощников просто - инициалы от имени и фамилии, а тут... Но, перерывая старые газеты, я наткнулся на статью о патронировании принцем Августом общества помощи бедным в районе, о том, что он несколько раз посещал их мероприятия.
- Принц Август? Это ведь кузен королевы. При чём тут он, ему ведь уже за шестьдесят, хотя отпрысков, кажется, у него нет.
- Ещё бы, он ведь холостяк. А сам он при том, что у него есть титул.
Я напряг память, ибо дальние родственники нашей королевы находились на периферии моих интересов, да и пресса о них писала не часто.
- Если не ошибаюсь, он герцог Эссекс... Боже, Эссекс! Литера "Е"! Но вы уверены?
- Не до конца, хотя слишком многое указывает на него.
- Боже правый! - мне надо было собраться с мыслями. - Но вы исключаете его из подозреваемых?
- Да. Он не мог убить Рори.
- Конечно! Ещё бы, принц, брат королевы.
- Во-первых, двоюродный брат, во-вторых, убить он не мог потому, что просто находился в это время в Дублине с инспекционной поездкой, а вовсе не из-за своего высокого положения.
- Да, вы правы, писать о таком не стоит... И всё-таки, получается, что О’Доннелла и в самом деле убил Ллевелин. Но зачем?
- Бог весть. Каждый человек индивидуален. Возможно, майор Уилтон и не красовался, рассказывая об отпоре, который он дал финансовым притеснениям барристера.
- Грешные, заблудшие души...
- Полно, Ватсон. Мы с вами вторгались в сферу очень личного, потаённого, того, что любой человек, вне зависимости от представления про греховность, предпочёл бы скрывать. Вот вам и кажется, что эти люди какие-то особые, чрезмерные грешники, но... по правде говоря, они грешны не более, чем солидный отец семейства, поцеловав жену и отпрысков, отправляющийся в бордель, чтобы удовлетворить свою похоть. Люди несовершенны, все. Мы с вами не исключение, и доведись кому-то рассматривать нас так же пристально, что называется, через увеличительное стекло, вряд ли и мы являли бы собой примечательное зрелище.
- Вы объяснились с Патриком Фицджеральдом? Мне не хотелось бы, чтобы он испытывал на наш счёт неприязнь.
- Да, мы помирились, я пригласил его отобедать как-нибудь у себя на Бейкер-стрит.
- Замечательно, а как его отец?
- Бог ему судья. Он смог воспользоваться доверием сына, обратив его чувства во зло. Для его преступления нет статей в уложениях о наказании Британской империи, но это, возможно, и к лучшему. Моральная ответственность порой куда как сильнее влияет на людей...
Так закончилось это странное дело, произошедшее осенью 1890 года. Как Холмс и пророчествовал, я не стал публиковать рассказ из этических соображений, так как все участники событий ещё находятся в добром здравии. Что касается моего отношения к Холмсу, то... я никогда не считал себя вправе его судить, я просто постарался принять моего друга таким, каков он есть, каким его сотворила природа; в конечном счете, возможно, ей виднее.