Ночной лес был все так же наполнен звуками, и кипел своей, скрытой от моего виденья жизнью. Я, с моей новоявленной спутницей, пробирались все глубже и глубже в его дебри, и с каждым шагом во мне крепла уверенность что я бы ни за что не нашел обратного пути. Иллена вела меня, с легкостью ориентируясь в этом нагромождении деревьев и кустарников, храня при этом молчание. Молчал и я, обдумывая неожиданный подарок судьбы в лице готовой помочь проводницы, несомненно, знающей лес куда лучше меня. Если я доживу до следующей ночи — значит это действительно дар свыше. Ведь ей ничего не стоит вести меня куда-то до самого рассвета. А потом солнце исправит ошибку ночи.
Обеспокоенный такими мыслями, я нарушил молчание:
«А когда рассвет? Мне нужно укрыться куда-то».
«Скоро. Но мы успеем» сказала она, ускорив шаг.
Несмотря на ее заверение, во мне продолжала расти нервозность. То и дело напрягал я взгляд, пытаясь увидеть в ночном небе признаки рассвета, а вокруг — что-либо похожее на убежище. Когда верхушки деревьев стали слабо розоветь, я уже вовсю паниковал. Инстинкты кричали, что нужно бежать, скрываться, хоть под землю зарыться, но избежать лучей солнца, во что бы то ни стало. Я уже почти поддался этому, когда девушка, наконец, сказала:
«Все, мы пришли!» и указала на виднеющуюся в небольшом холмике берлогу. Забыв обо всем кроме жжения, уже начавшего расползаться по коже я бросился в спасительную темноту. Почувствовав себя в безопасности, я стал ощущать странное оцепенение. Чем ярче становилось снаружи, тем большая тяжесть наполняла мое тело. От пальцев рук и ног, тело словно бы наполнялось тягучей и тяжелой черной водой, сковывающей движения и даже мысли. Не понимая, что это я провалился в серую мглу беспамятства, слабо отличимого от смерти.
Первым ощущение вернувшегося сознания было судорожное сжатие того, что раньше было сердцем. С трудом ударив, оно разогнало по телу остатки проклятой крови, возвращая тело к не-жизни. После этого меня скрутило в жутком приступе голода, затмившем все чувства и доводы разума. Не помня себя, я вскочил на ноги и одним прыжком оказался возле Иллены, что сидела у выхода из берлоги, за которым уже угадывались сумерки.
«Спокойно!» крикнула она вздрогнув от моего внезапного появления «Не надо пытаться меня убить ради того что я и так дам. Спокойно» повторила она, осторожно кладя руки на мои плечи.
Ее внешнее спокойствие не могло меня обмануть. Неистово колотящееся сердце, разгоняющее по телу кровь, наполненную сладкими запахами страха говорило то, что ее голос и лицо пытались скрыть. Но своей цели она добилась, теперь перед ней стоял не хищный зверь, а балансирующий на грани безумия человек. Я приблизил лицо к ее шее, она покорно убрала волосы, прикрывающие ее, и напряглась.
Память черной крови диктовала, что и как нужно делать, Я коснулся языком пульсирующей жилки на ее шее. Девушка вздрогнула и тут же испустила сладострастный вздох. Я чувствовал это же, когда кусали меня. Короткая вспышка боли, когда яд входит в тело, а потом наплыв удовольствия, которое может затмить любую боль. Удлинившиеся и заостренные резцы с легкостью открывают подрагивающую дорожку жизни и... любое сравнение будет слишком бедным, чтобы описать это. Это одновременно и вода для изнывающего от жажды, и еда для оголодавшего, и мягкая постель для валящегося с ног. Чужая, заемная кровь всасывалась, не успевая даже докатится до желудка, наполняя тело теплом и жаждой действия. Вместе с этим поднималась жажда обладания своей жертвой, желание слиться с ней телами, пусть даже в последний, для нее раз. Отогнав эти мысли, я отодвинулся от нее, предварительно закрыв ранку, чтобы она не истекла кровью. Чуть более бледная, но разгорячено дышащая и явно возбужденная, девушка смотрела на меня из-под полу прикрытых век, едва заметно улыбаясь.
Все еще ведомый жаждой ее тела я обнял ее, проведя пальцами вдоль спины. Она выгнулась, и мягко отстранила меня, избегая поцелуя. Взамен, ее пальцы распустили завязки на моих штанах, высвобождая восставший член. Шепнув мне «ложись», она наклонилась надо мной, и взяла его в рот, словно окутав теплым и влажным бархатом. Сделав несколько движений головой, она, то пропускала его внутрь на всю длину, то почти позволяла ему выскочить из этого приятного плена. Потом, она выпустила его изо рта, и прошлась язычком вдоль ствола, описывая восхитительные узоры на разгоряченной плоти.
Не желая лежать бревном, я погладил ее ушки, вызвав у девушки стон наслаждения. Эта особенность эльфов часто становилась объектом шуток, но сейчас была как нельзя кстати. Она стала водить рукой по члену, тем временем покрывая поцелуями яички, иногда слабо втягивая их в ротик, что придавало ощущениям остроты. Вернувшись к члену, она стала массировать их руками, постепенно смещая их на промежность. Вот ее пальчики робко, словно невзначай, прошлись по моему заду. Потом снова. Потом уже вовсю массируя промежность, иногда задевая «заднюю дверь». Я не обращал на это внимания, плавая в даруемом эльфийкой наслаждении, пока ее пальчик, смоченный то ли слюной, то ли ее собственными соками не скользнул внутрь меня.
Я дернулся, протестуя против этого вторжения.
«Успокойся» сказала девушка «расслабься и тебе понравиться»
И вправду, ее умелый пальчик нащупал там какую-то точку, нажатия на которую вызывало странное томление внизу. Это было как отголосок далекого оргазма, словно мой ласкаемый ею член, и то, что она творила сзади было двумя разными ручейками, которые в итоге сольются в одну мощную реку наслаждения. Откинувшись на землю, я полностью отдался ощущениям. Иллена продолжала свое дело, одновременно работая ротиком и лаская рукой яички и орудуя пальчиком пониже них. Умело чувствуя меня, она все время держала меня на грани оргазма, не позволяя ни потерять возбуждения, ни перейти черту. Если все эльфийки хотя бы вполовину такие способные, то становится понятно, отчего на них такой спрос в борделях и у рабовладельцев. Наконец, необычно мощное чувство затопило меня, заставив содрогнуться в любовной судороге. Не отстраняясь, она приняла все до капли, и только потом выпустила член изо рта, поцеловав, словно на прощанье, его кончик. Потом встала, улыбнулась и направилась к выходу из берлоги. Удивленный произошедшим, я натянул штаны и вышел вслед за ней.
Девушка как раз вытирала рот каким-то листком.
«Пойдем?» спросила она
Я кивнул, и мы тронулись с места.
«Почему ты не захотела, чтобы мы занялись любовью вместе?» спросил я ее через некоторое время
«Ночь не так длинна. А если бы мы там остались, то это бы не кончилось так быстро» прямо ответила она, добавив «не стоит задерживаться в лесу дольше необходимого. Ни люди, ни эльфы не будут рады ночному«
«Понятно» сказал я «а где ты научилась так... таким секретам?» спросил я, будучи до сих пор под впечатлением от всего произошедшего.
«Конечно же, в специальном борделе для эльфийских-девушек-благословленных-богиней» ответила она. «А если серьезно, то у нас это в порядке вещей. Наши понятия и привычки в отношениях между собой отличаются от ваших. У нас секс не является чем-то зазорным или стоящим сокрытия ото всех. И мы свободно занимаемся им, чтобы полнее ощутить радость от общения друг с другом».
«То есть, если бы я был эльфом, я мог бы заняться любовью с любой эльфийкой?»
«С той эльфийкой, или с тем эльфом, которые дружат с тобой. Для нас секс — продолжение дружбы. Вот представь — к тебе пришел друг, а у тебя на столе сытный ужин. И ты, видя голод в его глазах, разве не поделишься с ним едой? Чем же отличается возможность подарить ему немного ласки?»
«А как же любовь? Если бы у тебя был любимый, который любил тебя, разве нормально, что ты бы дарила свое тело кому то другому, пусть даже другу?»
«У нас любовь это нечто большее, чем единоличное право на секс с партнером. Наша любовь долго прорастает, но если уже она расцвела, то пара становится едина душами. Радость ...