Проходя мимо лотошников, примостившихся у станции метро, где я садился по дороге с работы домой, всё чаще стали появляться лукошки с грибами. Жёлтые лисички, зелёно-оранжевые рыжики, подосиновики и, наконец, белые. Пошёл слой.
На работе время было жаркое — сдача объекта на носу. И какая же радость — мне удалось выбить отгулы за прошлые выходные. Однозначно, еду в деревню к тётке по грибы, по ягоды. Душа требовала общения с природой и, возможно, с тёткой.
В среду после работы я загрузил в машину, видавшую виды шестёрку, не подумайте, что BMW, сапоги, корзинку, армейскую полёвку, в которую уже с трудом влезал, жратвы в виде сухого пайка, три бутылочки водки и рано лёг спать.
Ещё до восхода солнца, чтобы избежать пробок, я уже выехал из города и теперь неспешно, пробиваясь сквозь полосы тумана, ехал по знакомой загородной дороге.
Когда солнце осветило небо своими первыми лучами, туман сгустился так, что ехать стало невозможно. Я принял на обочину, включил «аварийку» и решил переждать эту напасть, дабы спешить всё равно некуда.
Из приёмника лилась музыка вперемешку с болтовнёй ведущих под которую я и задремал.
Меня разбудил стук в стекло.
— Извините! Вы не подскажите, далеко ли до Петряевки? — кричала за окном женщина.
Я приоткрыл дверь и увидел молодую симпатичную женщину.
— Где ваша Петряевка я понятия не имею, впрочем, так же, как и о том где нахожусь сам. Садитесь, сейчас по карте посмотрим.
Она влезла, зябко ёжась. Я включил мотор и печку, потому, что и в салоне машины было прохладно.
— Сейчас согреетесь. Как вы тут оказались, в такую рань и одна? — спросил я, открывая бардачок и случайно касаясь её холодных коленок, не прикрытых мини-юбкой.
«Красивые ножки — подумал я, доставая атлас автомобильных дорог — Заехать бы между ними поглубже».
— Я на трассе работаю. — начала она, но увидела мой удивлённый взгляд и замахала руками, — Нет, нет это совсем не то о чём вы подумали. Я официантка в придорожном кафе. Бомбил собралось много, вон какой туманище, вот и пришлось до утра работать, пока сменщица не пришла. Подбросили меня до перекрёстка, а автобуса нет. Вот пошла пешком и как назло ни одной машины. А тут вы стоите. Вот.
— Ясно. Так. Вот трасса, вот поворот, а вот и твоя Петряевка. Километров пять ещё будет. Чаю хочешь?
— Не откажусь. Замёрзла.
— А ты куртку-то расстегни, тепло быстрее до тела доберётся.
— Ишь какой? Сразу ему тело подавай! — играно возмутилась она, но куртку распахнула.
Показалась белая форменная блузка с глубоким вырезом, в котором уютно заколыхались увесистые груди, когда она начала вытаскивать полы куртки из-под зада.
Я повернулся и достал с заднего сиденья сумку. Невольно я прижался плечом к её плечу и ощутил её запах. Сердце забилось чаще, а член в штанах не двусмысленно шевельнулся.
— Держите. — протянул я ей металлическую чашку — колпачок термоса, и начал наливать туда чай, который оказался ещё слишком горячий. Женщина охнула и пыталась поставить чашку на переднюю панель, но не удержала. Чтобы не обжечься она раздвинула ноги. Чашка упала на коврик и чай фонтаном мелких струй ударил вверх, покрывая нас уже не столь горячим, но сладко-липким и тёмным потоком, я люблю крепко заваренный чай.
— Уф! Мать твою ети! Попила чайку! — выдохнула женщина, смахивая капли с лица, которые скатывались в ложбинку между грудей.
Я взял ветошь, которой обычно протирал изнутри лобовое стекло, и начал вытирать ей грудь, не стесняясь оттопыривая и блузку, и лиф.
— Да, блузку придётся новую покупать, этой хана! — констатировала она, гладя как я орудую у неё за пазухой. — И юбка вся мокрая. Попили чайку.
— Давайте я вас прямо до дому отвезу. Туман рассеялся. Почти. Но дорогу уже видно.
— Хм! Не оставишь же ты женщину в таком виде посреди дороги? Поехали, любезный.
Она забрала у меня тряпку и начала вытирать коленки.
— Еб же шь твою! А здесь-то что твориться! — развела она ноги, и я увидел, что чай скатился по «кожаной» обивке сидений и образовал у неё под ягодицами лужицу, которая последними каплями впитывалась в её одежду. — Лучше бы я в тумане заблудилась! Это ж ничем не отстирать!
Я, понимая, что попал, если не на бабки, то на явные неприятности, молча включил передачу и тронулся с места, искоса поглядывая как она шурует у себя между ног.
— Тебя как хоть зовут? — спросил я.
— Лена. А тебя.
— Сева я, Савелий. В честь деда назвали. Он кстати в соседней с вашей деревней жил.
— В Сосновке что ль? А фамилия как?
— Кузнецов.
— А Настя Кузнецова, случаем не родня тебе?
— Так тётка она мне, по линии брата отца.
— А мы с ней вместе в школе учились. Вот тесен же мир! Так ты к ней, али ещё куда?
— К ней. По грибы, по ягоды. На выходные.
— Ой! А я тут такие места знаю! Хочешь покажу?
— А удобно?
— А чего тут стесняться? Сейчас заедем ко мне. Я переоденусь и айда к твоей тётке. Давненько я её не видела. А там и по грибы не далеко.
— Ну, как знаешь. Куда-дальше-то? — тормознул я на перекрёстке.
Лена жила не далеко. Я оставил машину у ворот, и мы прошли в дом, добротный кирпичный пятистенок с деревянным вторым этажом.
— С кем ты живёшь? — спросил я.
— Сейчас одна. Муж погиб. Дальнобойщиком он был. Дочь в спортивном интернате. Только на каникулы и приезжает. А ты женат?
— Был. Не сошлись характером. Слава Богу, хоть детей не было.
— Так ты значит — жених?
— Предпочитаю свободные отношения.
Я обходил комнаты, рассматривая обстановку, а она...
— Расстегни. — попросила она, повернувшись ко мне спиной, уже без сорочки, и дёргала замок молнии на юбке.
Вид полуобнажённой натуры ударил мне в голову, и вместо того чтобы выполнить её просьбу я взял её за плечи и начал целовать в шею.
— Да ты чо? — дёрнулась она, но я обхватил её стиснув груди и опрокинув себе на руку припал к губам. Её рука обвила мне шею.
Трепетное желание поглотило нас. Не отрываясь от её губ, путаясь в лямках и застёжках, я стал стаскивать с неё одежду. Её руки лихорадочно рвали на мне ремень. Наконец наши, освобождённые от оков одежд, тела слились в трепетных объятьях. Наши губы как голодные искали на телах всё новые и новые участки, чтобы поцеловать, обсосать или нежно куснуть плоть.
Она не была искусна в любви, как некоторые из моих знакомых, приходивших на мою холостяцкую квартиру, но она отдавала накопившуюся в ней за годы воздержания страсть, как умела, и я старался отвечать ей тем же.
Оказывается, она никогда не брала член в рот, и очень удивилась, когда я попросил её сделать это. И ещё больше она удивилась, когда ей это понравилось и я едва смог оторвать её от члена, чтобы не кончить ей в рот.
Ласки вагины руками она воспринимала трепетно. Ей это нравилось, но она стеснялась своей мокроты, хлюпающих звуков. Настал момент, когда я, наконец, после длительной осады, тучи поцелуев и пощипываний живота и ляжек, накрыл губами её клитор, возбуждённый, мясистый с длинным бархатным капюшоном. Взрыв эмоций, визг, дрожь всего тела и обессиливающий оргазм.
Вздыбленным членом я вспорол поверженное тела заставляя кончать её снова и снова пока и сам не излился фонтаном спермы, залив её тело от лобка до лба. Она смеялась, слизывая сперму с губ, пальцев, которыми размазывала её по телу.
— Да, милые, ты видимо крупный специалист по обливанию женщин!
Мы полежали ещё лаская друг друга.
— Я такая счастливая! Я хочу тебя ещё.
— Подожди, я так сразу не могу.
— Тогда я сама его поласкаю. — она скользнула к члену и облизала. — Я думала, что моя слизь противная и ты целуешь меня туда испытывая отвращение, но для того чтобы сделать мне приятно.
— Дурочка, твои соки очень вкусные и такие поцелуи приятны не только тебе, но и мне.
— А я хорошо ебусь?
— Ты очень уютная, в тебе члену очень приятно, но это не твои заслуги, а матушки природы, которая наградила тебя такой пиздой. Ты хороша пока ебут тебя, а сама ты пока ебаться не научилась. — Ну тогда и не получишь больше ничего! — обиделась Лена отодвигаясь от члена.
— Ну, что ты глупенькая обижаешься? Ты как маленькая девочка, ничего пока не умеешь, так, где-то что-то слышала, что-то где-то видела, но сама не пробовала. Ведь так?
Она кивнула.
— С мужем, такого как с тобой у меня никогда не было. Я кончала, но редко и как-то вяло. Я считала, что в рот берут только бляди, а поцелуи в пизду — противно. А тут оказалось, что всё это как приятно и восхитительно. Научи меня ебаться.
— Это чтобы ты начала раздавать эти умения на право и на лево?
— Так ты сам говорил, что предпочитаешь свободные отношения. А я чем хуже?
— Да. Ничем не хуже, но жить с этим тебе будет сложней.
— Пусть! Зато интересней.
— А дочь, что скажет на твои похождения? А друзья, соседи?
— Что у нас гулящих мало?
— Гулящих много, умелых мало. Чем валютная проститутка отличается от шоссейной?
— Шмотки дороже, парфюм, макияж. Ну, манеры там, знание языка и всё такое.
— Хорошо. Приодели уличную, манерам обучили. А много ли она заработает если будет лежать как колода с расставленными ногами?
— Я что — колода? — обиженно чуть ли не со слезами на глазах посмотрела на меня Лена.
— Ты неумеха и дура. — сказал я и повалив её на пол взял сзади.
— Я так не хочу, что я сука какая? — возмутилась женщина.
Преодолев её сопротивление, я прогнул ей спину задрав зад повыше и задвинул по самые яйца.
— О! О! О! Ещё-О!
— Ты же не сука?
— Ой! Сука я, сука, ещё сильней!
Я задвигал членом выписывая восьмёрки, и его головка стучалась по всем стенкам влагалища.
— О! А! — закричала Лена, повисая у меня на руках.
Катя. Входная дверь хлопнула, но ни я ни Лена не обратили на это внимания.
— Что это ты окаянный тут вытворяешь! — ворвалась в комнату старуха и схватив веник начала охаживать меня куда не попадя. — Насильник! Убивец! Охальник!
— Бабуся! Мы тут любовью занимаемся по взаимному согласию! — перехватил я руку с веником. — И перестаньте шуметь, народ набежит.
— Какая я тебе бабуся! — возмутилась женщина, всматриваясь в счастливо улыбающееся лицо Лены, и стаскивая с себя пуховую шаль. — Простудилася я. Парюсь над картошкой, а тут крик. Ну, я накинула шаль и сюды, а тут... эдакое безобразие!
Она неотрывно смотрела на мой не получивший разрядки вздыбленный в её сторону член. И я пошёл на неё, с твёрдым намерением наказать за столь беспардонное вторжение.
Она начала пятиться, очень удачно для меня, к застеленной кровати с пирамидой пушистых подушек.
— Не надо. Я нет... Я не хочу... Муж у меня... — она села на кровать.
— Снимай халат, сейчас парить буду. — спокойно стащил я ткань с её плеча. Наклонился, распахнул полы, стянул влажный халат, сдёрнул через голову лиф, прикрывающий вялую грудь. Женщина почему-то оказалась без трусов, но в высоких, до колен тёплых колючих шерстяных носках.
— А может не надо? — с вялой надеждой вопрошала женщина, заваливаясь спиной на кровать и послушно раздвигая ноги, открывая давно не топтаные дебри своего лобка.
Мои пальцы разгребли заросли на прямой пробор и раздвинули бледно-розовые тонкие губы. Средний палец проник в её узкую влажную пульсирующую вагину и прижался к верхней стенке. Женщина застонала.
— Ну, так как? Будем или нет? — начал я жестокую мастурбацию клитора.
— Да! Да! Скорее! Ну! Давай же! АААААА!! — это я вошёл в неё до самого дна и навалившись на щуплое тело и вдавив его в пуховую перину, начал накачивать узкую вагину.
Я балдел от навалившегося на меня разнообразия женских прелестей, когда ощутил на своей заднице уже знакомый удар веником.
— Ах ты сволочь! Кобель! На моей кровати при мне чужую женщину ебать? Гад! Паразит! — дубасила по спине Лена.
Пришлось отвлечься от приятного занятия и перехватив руку Лены завалить её рядом, заткнув при этом ей рот поцелуем. Она пыталась сопротивляться и даже укусить меня за губу, но скоро сдалась и обхватила меня за шею.
Так обнимая сразу двух женщин, одну я ебал, а другую целовал и мастурбировал ей клитор и влагалище пальцами.
Такое странное соседство очень меня возбуждало и я, вплотную приблизившись к апогею уже полез за членом вдоль мокрого от пота тела женщины, как Лена, почувствовав моё состояние, вдруг оторвалась от моих губ и сказала:
— Ты кончай в неё. Ей можно. Она у нас бездетная.
— Да! Да! Кончай! — выдохнула женщина.
Ох и люблю же я это дело! Обхватив и прижав к себе скользкое тело, я начал заключительную фазу полового акта. Освобождённый от ожидания финального залпа я наслаждался процессом проникновения в самый удалённые уголки вагины своего напряжённого до предела фаллоса. Движения становились всё быстрее и порывистей. Женщина застонала, её вагина сжалась, задёргалась и я кончил, заливая её влагалище горячими струями, которые вызвали ещё один спазм и сильно сжав мне член вагиной женщина отрубилась.
Дёргающийся член выдавил из себя последние капли семени и сдулся. А отвалился в сторону от бесчувственного тела.
— Дышит. — сообщила Лена заботливо прикрывая мокрое тело. — Гигант! Заебал девку.
— Быстрее поправится. Ты чего дралась-то?
— А что ты к другой ушёл?
— Никуда я не уходил. Я хотел её наказать.
— Нашёл наказание! Я бы по несколько раз в день принимала такое наказание.
— Будешь возникать — ебать больше не буду и с тобой к тётке не поеду.
— А ты что? Собрался меня ещё... ебать?
— И тебя и её. Время-то у нас полно. Вот только бы подкрепиться чуток. Да, кстати, а муж-то её где?
— Так нет у неё никого. Это она так, для острастки ляпнула.
— Ну тогда, тем более торопиться не будем.
Женщина зашевелилась.
— Что это было? Воды Лена дай. Разве так можно над больной женщиной издеваться? — повернула она ко мне голову и погладила муди. — Спасибо. Мне и правда легче стало.
— Сейчас мы тебя лечить будем! Забирайся под одеяло! Нечего тут своими костями людей пугать.
— Ой! — женщина как будто только сейчас поняла, что абсолютно голая, если не считать носков, и прикрылась ладонями.
— Оставь эти церемонии, Катя. Видели мы уже все твои прелести. Марш под одеяло и ты с ней. Греть её будешь. А я пока завтрак разогрею. Бульончик куриный у меня наваристый есть. И по рюмашке за знакомство выпить можно.
— Так я ж за рулём!
— До вечера выветрится. А нет, так тут гаишников отродясь не водилось. Потихоньку доедим.
Разговаривая Лена накрывала на стол, а мы с Катей, забрались под жаркое пуховое одеяло. Она забралась ко мне под мышку, прижалась всем телом.
— Меня знобит. Обними меня... Крепче. — попросила женщина и забросила на меня ногу.
— Ледышка. Сунь руку мне между ног там теплее всего. — предложил я.
Некоторое время мы лежали молча, не шевелясь, только слушали как гремит на кухне посудой Лена. Но вот она начала катать яички в мошонке, потом начала мять член, который довольный вниманием стал раздуваться от важности. Когда моё возбуждение достигло пика я снова подмял Катю под себя и довёл её до оргазма, но сам достичь вершина не успел.
— На пять минут оставить нельзя. — поставила на стол поднос с горячим завтраком Лена и возмущённо поставила руки в боки.
— Иди сюда, хозяюшка. Есть у меня и для тебя кое-что. — потянул я Лену и заставив лечь на себя вставил ей возбуждённый член.
— Ты в детстве прыгала в постели на родителях играя в лошадку? Садись на член и начинай скакать на мне, как в детстве.
Лена села на корточки завела в себя член и начала опускаться и подниматься.
Катя снова забралась ко мне под мышку и приподняв голову наблюдала как член ныряет в пучину влагалища и блестя боками выныривает из неё.— Хорошо. — похвалил я Лену, — А теперь покрути попкой. В другую сторону. А теперь выписывай восьмёрки. Найди шейкой матки кончик члена и прижмись ей к нему. Так. А теперь сделай так чтобы головка описывала круги вокруг шейки. Откинься назад и пусть залупа скользит по передней стенке. Не спеши. Двигайся мелкими шажками.
— Ой! — вдруг вскрикнула она, — что там? УМ-М! Как здорово!
— Чего она? — спросила Катя.
— Она нашла эрогенную точку G.
— А у меня она есть?
— Должна быть. Давай сюда свою лохматку.
Катя развернулась и развела согнутые в коленях ноги. Три моих пальце ушли в глубину её влагалища ощупывая участок за участком, бугорок за бугорком.
Лена тем временем вошла в раж и прыгала на мне хаотично тряся грудями.
— Вот, кажется. Ой! Да. — глаза её заискрились от удовольствия.
Мне захотелось довести их до сквирта. Если удастся, то они обе на веки мои.
Пока Лена наслаждалась новыми ощущениями, начал интенсивно дрочить Кате и точку G и клитор прижав их пальцами. Катя открыла рот и округлила глаза, тело её охватила дрожь, она начала подниматься на мостик позволяя моим пальцам всё глубже и глубже погружаться в её лоно.
Лене, которая и так была на пике, я тоже приложил палец к клитору и её тело задёргалось. Несколько движения ладони поперёк пизды и Лена выгнув спину залила мне грудь струёй мутной жидкости. Я переключил всё внимание на Катю. Она закричала, задёргалась, но в ладонь мне упало только несколько капель её соков.
Я был доволен и гордился собой, поэтому меня шокировали слёзы Кати и рыдания Лены.
— Бабоньки, да вы что? Я что сделал вам больно?
— Дурак! — сказали они хором и в рыданиях упали мне на грудь.
— Ничего не понял. — промямлил я, прижимая к себе обнажённые, сотрясающиеся в рыданиях тела, — Полный пиздец.
Я молчал и гладил женщин, бабы рыдали постепенно успокаиваясь. Их руки сталкиваясь начали оглаживать моё тело, и я понял, что не особенно-то их обидел.
— Успокоились? Тогда вставайте. Завтрак стынет.
— Ой, и правда! — подхватилась Лена.
— А у меня дома свеженькие малосольные огурчики. — вскочила Катя, осмотрев поднос.
— Лежала бы лучше, болезная. Обойдёмся. — сказала Лена.
— Нет, нет, я быстро.
Катя накинула халатик на голое тело, шаль сверху и скрылась в дверях.
— Так чего ты рыдала? — решил выяснить я.
— Понимаешь? Я НИКОГДА ТАК не кончала. НИКОГДА! А ведь мне уже под сраку лет. Понимаешь? Жалко мне себя стало. Столько я всего упустила. А про Катьку я вообще молчу. У неё и мужика-то нормального никогда не было, а тут ты нарисовался.
— А вот и я! — влетела в комнату девушка в цветастом сарафане на высоченных каблуках. Румяная, весёлая с трёхлитровой банкой огурцов в одной и флягой мутной жидкости в другой руке.
— Катя? — отвисла у меня челюсть.
— Ага. Куда поставить-то?
— Бля! Я и не знал, что такую красавицу выебал.
— Тьфу! Скажешь ещё. — зарделась девица.
— Ой девахи, чувствую я что не добраться мне до грибов. — упал я спиной на кровать.
— АААА! — набросились на меня девки.
— Ша! Девочки. Ша! Я хочу есть. Иначе откуда мне на вас, красивых моих силы то взять?
— И то верно. — вздохнула Катя. — Тогда наливай.
Самогон оказался весьма крепкий и после первой же стопки девчонки захмелели, да и мне по мозгам ударило. Набросились на закуску.
— Как говорится — между первой и второй... — наполнил я стопки.
Крякнули, но вторая пошла легче. Жор на меня напал зверский, а закуска катастрофически быстро убывала. Третью мы закусили малосольным огурчиком. Кроме самогона на столе ничего не осталось.
— У меня в машине кое-какая жратва ещё есть. — попытался я выбраться из объятий перины.
— Сиди, уж. Ты у меня в гостях.
Голенькая Лена убежала на кухню и там заскрипели двери кладовки.
— Как ты похорошела. — положил я руку на коленку Кати и полез ей под юбку. — Я тебя снова хочу.
— Я тоже. — Катя положила руку на обвисший член. — Устал бедолага.
— Есть немного, но я всё равно хочу. — завалил я девушку на кровать, припал к её губам и просунув руку ей между ног начал ласкать ещё мокрую вульву.
— Сева! Иди помоги банку консервы открыть! — высунулась с кухни Лена.
— Сейчас иду. — нехотя оторвался я от процесса расстёгивания сарафана.
— У меня варёная картошка есть. Сейчас её с тушёнкой разогреем. — говорила Лена повернувшись к плите и вертя аппетитным задом.
— Где у тебя консервы? Здесь? — Уткнулся я залупой в её промежность.
— Отстань! Кто есть просил? На нож, вон банка.
Делать нечего, вскрыл консервы, но пока она вываливала их на сковородку, тёрся набухающими мудями о её зад.
— Долго вы тут? Я уже и в стопки налила. — вышла на кухню Катя.
— Сейчас, ещё пять минут. Забери ты его, а то мешается только. — оттолкнула она мой член.
— Иди сюда, я тебя пожалею. — присела Катя на корточки и взяла член в руки.
— Шли бы вы в комнату, итак развернуться негде...
Марина Петровна. Неожиданно свет в окне померк.
— Лена! Леночка, ты дома? — раздался женский голос, и чья-то физиономия припала к оконному стеклу. — Леночка!
— Петровна... — выронила Катя член из рук.
— Во бля! Принесла нелёгкая. Эта не отстанет. Делать-то чего. — металась по кухне Лена. — И ведь видела, что я у плиты стою, да ещё голая, и машина у ворот. Пиздец, вся округа теперь знать будет, что я мужиков к себе вожу. О боже!
— А чего тебе скрываться? Мужа у тебя нет. А кому ты даёшь — это не её собачье дело. Попытался успокоить я девушку.
— Это у вас в городе всем всё похую, а у нас — это клеймо. Всё. Теперь меня в шлюхи запишут.
— Ой! А если она видела, что я его за член держу... Боже!
— Тогда, нужно скомпрометировать её ещё больше. — предложил я.
— Как это?
— А пусть заходит. Мы её напоим и выебем. Потом пусть попробует рот открыть.
— А вдруг орать начнёт? Скандал учинит.
— Зови.
Лена начала метаться в поисках одежды.
— Да брось ты. Прикройся полотенцем и хватит.
— О! Боже! — перекрестилась Лена и вышла в сени прижав рушник к груди.
Лязгнул засов.
— Привет, Петровна. Чего хотела-то?
— Да зашла узнать, всё ли в порядке, а то чужая машина у ворот. Мало ли, что.
— Гости у меня. Заходи. Рюмашку прими.
— Рюмашку? Это можно. А ты чего-голая-то?
— Так гость дорогой. Вот и встречаю, как могу.
— Может я тогда не пойду?
— Ну что ты. Заходи, познакомься, коль пришла. — подтолкнула Лену женщину в прихожую.
— Сева! Гости у нас! Иди познакомься.
Я накинул на себя простыню, не слишком заботясь о сокрытии своего тела и вышел в прихожую.
Я почему-то ожидал увидеть если не старуху, то уж как минимум пожилую женщину, но это была женщина на вид около сорока, не полная, но с широкой костью. Вместо ватника, как я ожидал на ней был модная ветровка, цветастый шарфик, синяя шёлковая блузка и чёрная узкая юбка с высоким разрезом. Обувь она сняла и ногти ног украшал педикюр. Да и лицо было у неё совсем не безобразным, а расстёгнутые пуговки блузки показывали упитанную грудь.
У меня создалось впечатление, что она хорошо подготовилась к этому визиту и знала, куда и зачем идёт.
— Сева. — представился я.
— Мария Петровна. — подала она мне руку, которую я взял и пригубил чуть выше запястья.
— Разрешите за вами поухаживать? — начал я снимать с неё ветровку.
— Может не стоит? У вас такая интимная обстановка.
Лена откинув в сторону полотенце и блистая своей наготой, мешала на сковороде чуть было не подгоревшую картошку.
— Ну что вы, что вы! Вы нас нисколько не стесняете. Проходите. Сейчас выпьем за знакомство.
Я взял женщину за палию и направил в комнату.
На скомканной кровати сидела Катя в расстёгнутом до пупа сарафане.
— Катя? — остолбенела Марина. — А ты что тут делаешь? — Катя заболела и мне пришлось её греть, чтобы она хорошенько пропотела. Теперь ей намного лучше.
— А как же Лена?
— Что Лена? Лену я тоже выебал, если вас это интересует. Могу и вам оказать такую услугу.
— Да как вы!..
— Как вам будет угодно. — перебил я её. — Какую позу вы предпочитаете?
Она задохнулась, потеряв дар речи, а я подвёл её к столу и усадил на кровать рядом с Катей.
— Выпить налей. — попросила она.
Я плеснул в стакан самогона и подал женщине. Она жадно припала к нему и осушила одним махом. Схватила огурец и захрустела им разглядывая меня.
— Место освободите! — вошла Лена со сковородкой. — Ну? Познакомились? А чего ты, Сева, до сих пор всем не налил? — начала она раскладывать гарнир на тарелки.
— За знакомство! — поднял я стопку.
— Нет! Нет! На брудершафт! — возразила Катя.
— Но...
— Никаких «но». Пришла — будь добра. — поддержала подругу Лена.
— Прошу. — подошёл я к Марине с поднятым локтем.
Она была на много ниже меня и ей пришлось встать, а мне присесть. Выпили. Я нагнулся к её губам, простыня соскользнула с моего плеча на пол. Её губы были твёрдыми и отзывчивыми, не то что безвольные губы Кати. Я обнял её и прижал к себе. Поцелуй затянулся. Член начал подниматься уперевшись женщине в живот.
— Ну хватит, хватит! Не всё сразу. — подала голос Лена.
Марина плюхнулась на кровать и вперилась взглядом на устремлённый на неё фаллос.
— Разве так можно? Я же в матери вам гожусь! — порывалась она встать.
— Если так, то трахаться ты стала лет с десяти. — Марина густо покраснела, — Поэтому нечего из себя целку строить. Как тебе известно — «Любви все возрасты... «. И признайся, Мариночка, к чему ты так готовилась перед походом сюда? Укладка, духи, наряд, нижнее бельё. — Я расстегнул пару пуговок и выпустил на свет её пышную грудь в кружевном тонком, почти прозрачном, бюстгальтере.
— Зачем? — продолжал я допрос проводя рукой по её ляжке в разрезе юбки.
— Ещё налей. — она выпила залпом. — Да. Была у меня мысль — «а вдруг».
— Вот! Давайте выпьем за исполнение желаний! — предложила Катя.
— А давайте! Коль вы меня не гоните. Почему бы и нет!
Выпили и я, сев на кровать поставил Марину перед собой и начал уже без стеснения её раздевать. Хмель дал женщине в голову, и она смеясь крутилась, путалась в рукавах и лямках, пока наконец шары её грудей не выкатились на свободу и соски не попали ко мне в рот. Она замерла, втянула живот и перестала дышать. Воспользовавшись моментом пуговка на поясе была расстёгнута, а следом за ней и молния. Узкая юбка никак не хотела сползать к ногам через широкие бёдра женщины и мне пришлось стаскивать её через голову. Но пояс юбки и тут умудрился застрять на её грудях. Так я её и оставил на несколько мгновений, с задранной юбкой на голове, а сам тем временем стянул с неё кружевные трусишки.
— Девчонки, гляньте! Она даже манду побрила! — воскликнул я, прижимая ладонь к её лобку.
— Лучше помогите юбку снять! — возмутилась Марина, сжав коленки.
Пришлось помочь по одной протиснуть груди, через узкий пояс юбки.
— Фу! Худеть надо! — швырнула она юбку в сторону, — Ну? А дальше-то что? — встала она передо мной, разведя руки.
Низенька, крепко сбитая, с широкими бёдрами, с налитыми шарообразными грудями и по-детски наивным лицом, женщина вопияла о ласки, а у меня, как назло, полностью пропал сексуальный настрой. Член, к моему стыду, не то что повис, а вообще сморщился, как на морозе.
— А ничего! Слишком долго ломалась! Мой пацан устал тебя ждать и ушёл спать.
— Это как-так — спать! — Я что девочка, чтобы так надо мной издеваться? А ну-ка давай его сюда! Спать он вздумал!
Марина толкнула меня в грудь, и я повалился на перины. Напористая женщина внедрилась ко мне между ног, расталкивая мои ляжки грудями, и принялась меня мастурбировать. Она ухватила член за кончик, вытянула его и начала водит вдоль него кулачком.
— Да что ты его дрочишь? Ты в рот возьми — сразу встанет. — посоветовала Лена, привалившись к Кате и расстёгивая и снимая с неё сарафан.
— Как это — в рот? — удивилась Катя. — Разве так можно?
— Боже! Девки, какие же вы дремучие! Что такое минет сейчас с детского сада знают! Вы что порнухи никогда не видели? — поразился я.
— Меня он уже научил! Смотрите! — подползла ко мне Лена и без помощи рук втянула обмякший член.
— Дай я. — оттолкнула её Марина, и отерев ладонью слюну, сунула член в открытый рот и сомкнула на шейке губы. Она с опаской прикоснулась к кончику языком.
— ОМ! — одобрительно прогудела Марина и прижала головку к нёбу.
Реакция члена была очевидна. Он начал наливаться кровью, заполняя рот женщины.
— Где ж ты раньше-то был. УММ! Какая прелесть! — То обсасывала она головку, то толкала её в глубь по нёбу, то совала за щёку.
— Дайте и мне попробовать! — подползла Катя и положила голову мне на ляжку, перебирая губами вслед за Мариной.
— На, только недолго, а то я уже вся мокрая. — передала член из рук в руки Марина.
Катя лизнула головку, взяла кончик в губы и начала медленно погружать в рот. Смотреть на этот процесс мне было не интересно, хватало тактильных ощущений, и я, перекинув лёгкую Катю на себя, припал к её вульве. Девушка дёрнулась и прикусила мне член, за что схлопотала шлепок по голой заднице и засос в клитор. Катя со стоном выпустила жезл изо рта и усевшись мне на лицо начала тереться о него пиздой.
Марина, увидев освободившееся вожделенное место, села на член и начала охая и стеная ёрзать по его стволу клитором. Дойдя до нужной кондиции, она погрузила зеб в себя на полную длину. «Широка страна моя родная... « — подумал я, не ощущая берегов, но упираясь в дно.
А Катюха, извиваясь всем телом приближалась к кульминации. Мне удалось изловчиться и сунуть ей во влагалище пару пальцев, чем и поставил, к моей радости, жирную, вернее, мокрую точку. Катя с воплем залила мне лицо и рухнула рядом. Я облегчённо вздохнул.
Марина сидя на корточках с широко распахнутыми ляжками, так что вся её вульва с мясистыми, но короткими лепестками, вывернулась мне на встречу, опиралась на руки, отставленные назад и медленно скользила по члену. Глаза, в отличии ото рта, закрыты, шары грудей раскачиваются в такт её плавным движениям. Она возбудилась и теперь я чётко ощущал её нежное нутро. Одна моя рука начала мастурбировать ей клитор, а другую тянувшуюся к грудям Марины, перехватила Лена и пододвинувшись ко мне сунула её к себе между ног.
Хорошо! Все при деле, все довольны. Мы молча наслаждались сексом, а Катя ошалевшая от бурного оргазма, гладила дёргающийся клитор, тупо уставившись в потолок.
Но вот Марина зачастил, задёргала задом, шумно задышала и кончила, насаживаясь на член по самые яйца. Вагина её дёргалась, но мне этого было мало и я смяв всю нашу гармоничную композицию, повернул Марину к себе задом и вошёл в её дёргающееся влагалище. Я твёрдо решил кончить, вот только не знал куда.
— Марина, тебя кончать-то можно? — с надеждой спросил я.
— А чёрт его знает. Я уже давно перестала считать эти дни. Кончай, милок, кончай, а там разберёмся. Кончай.
Я начал было подгонять себя в этом направлении, но что-то меня останавливало. А вдруг залетит? С пьяна они все смелые, а потом попробуй докажи, что ты не верблядь.
— Катя, вставай рядом. В тебя кончать буду.
— Ты же в меня собирался!
— А вдруг...
— Испугался? Не хочешь в пизду? В жопу кончай. — предложила Лена.
— Добрая ты Лена! А не хочешь сама свой зад подставить?
— Я, для него, что он захочет, то и подставлю, поняла? — встала Лена на четвереньки рядом с Мариной.
— Я тоже! — подползла Катя и приняла позу с другого бока женщины.
— Хрен с ним! Пусть суёт. — решилась Марина, — Вот только смазать бы чем?
— О! Я мигом! — подскочила Лена и покопавшись в комоде достала тюбик. — Крем для рук на вазелине. — прочитала она, — Подойдёт? — Мажь! — велела Марина.
Лена выдавила на руку полтюбика. Густо обмазала мне член и задницы присутствующих дам, не пропустив и себя.
— Ну с Богом, девоньки! Теперь на кого чёрт пошлёт! — сказал я и загнал член в задницу Кати.
Девушка вскрикнула, но приняла член на всю длину в узкое плотное отверстие.
— О! О! О! Хорошо-то как! — подвигал я членом.
— Ну ты давай не задерживайся! Хорошо ему-УУУ! — загнал я елду Марине в более свободное, но мягкое пространство. — А ничего. Приятно даже.
— И мне тоже. — признался я.
— Хватит болтать! Иди ко мне. — нетерпеливо поводила задом Лена.
— Иду, иду. В простынях запутался. На!
Задница у Ленки оказалась самой уютной. Член скользил по стенкам, а не тёрся. Мало того Лена сжимала мышцы в такт моим толчкам, что было очень приятно.
Так я и переходил от одной задницы к другой пока не кончил в Лену.
— Всё! Пора закругляться. — уверенно заявил я. — Мне пора ехать дальше.
— Жаль. А ты на обратном пути заглянешь? — спросила Катя.
— Не знаю, как получится.
— А то давайте я с вами поеду? Оденусь потеплей. Мне свежий воздух полезен. Грибов наберём кучу!
— В Тулу со своим самоваром. Он чай к тётке едет. — сально улыбаясь заметила Марина. — Тётку-то тоже вниманием не обходишь?
— Марина! Как ты такое про меня могла подумать? Это ж тётка! Родня.
— Ладно, ладно. Это я так, с дуру. Давайте на посошок, что ли?
— Вы пейте девочки, а мне за руль.
Полуденное солнце припекало, и если бы не подёрнутые позолотой деревья, то и не скажешь, что начало осени.
Ухабистая, давно не ремонтированная асфальтированная дорога на давала разогнаться. Лена, одетая в лёгкий сарафан, демонстрировала мне свои ляжки и то и дело залезала ко мне в ширинку.
— Ты мне мешаешь! Врежемся сейчас куда-нибудь! — оттягивал я её от члена. — И вообще прекрати! Тряхнёт и откусишь ненароком. Что я тогда делать буду?
— Тогда давай остановимся.
— Так мы и до завтра не доедем.
Настя. Наконец я свернул на просёлок и подняв тучу пыли остановился у ворот тётки.
— Настя! Настя! — выскочила из машины Лена и бросилась в огород, — Смотри кого я тебе привезла.
— Привет, подруга! А ты здесь с какого боку?
— Бросай свою тяпку, накрывай на стол, там всё и расскажу!
Настя вопросительно посмотрела на меня, видимо не такой встречи она ожидала. Я только развёл руками.
— Стол давно накрыт. С утра его жду. Ведь раненько приехать обещал. Волноваться стала.
— Туман. Пришлось переждать. — оправдался я.
— Ну пошли, коли приехала. Я ж тебя лет пять как не видела. — повела Настя подругу в дом.
— Я сейчас, только гостинцы из машины заберу.
Я загнал машину во двор, выгрузил угощения и водку. Заглянул в сортир и тут вспомнил про модный газовый шарфик, который специально купил тётке.
Сюрприз, так сюрприз, решил я и раздевшись в сенях до гола, подрочил член, приводя его в вертикальное положение и повязал на нём шарфик большим бантом и толкнул дверь.
Водка в одной руке, пакет со жратвой в другой и с бантиком на торчащем хую — картина!
— А вот и я! — прервал я изумлённое молчание.
— Настя, это подарок, для тебя. — помотал я членом подходя к тётке.
— Сева! Ну как тебе не стыдно? При посторонних?
— Ага! подруга! Тут-то я тебя и поймала! А наедине, значит, так можно? И давно это у вас?
— Да кажись мы ещё в школу не ходили, как начали в трусы друг дружке заглядывать. — не стал скрывать я.
— Сева! — с упрёком сказала Настя, — Зачем-всем-то об этом рассказывать?
— А я не все! Во-первых, я твоя старинная подруга, а во-вторых, теперь я тоже его любовница. Вот!
— Ну тогда мне понятно какой туман тебя задержал! Кобель. — тётка попыталась меня ударить, но я отскочил. — И давно это у вас? — подбоченилась она.
— Давно. — сказал я, глядя на часы, — уже часов пять, наверное.
— Шутишь?
— Да нет, подруга. Иду я со смены. Туман. Замёрзла сил нет, автобуса нет, а он в машине на обочине спит. Спросила далеко ли ещё до дома, а он предложил чаю и облил меня. До дома подвёз, у меня молния на юбке заела, я попросила расстегнуть, а он полез целоваться. А я что железная? Ну и отдалась. Ласковый он у тебя. А тут соседка на него с веником, мол ах ты насильник, а он и её выебал. Хорошо нам стало. Катя самогона принесла, я голая на кухне закусь готовлю, а тут Петровна, Петровну-то помнишь, в окно заглядывает. Пришлось её компрометировать. Всё как положено. Напоили, раздели, выебли во все щели и к тебе, по грибы, по ягоды. А ты оказывается ещё та ягодка. — выпалила Лена на одном дыхании всю пятичасовую историю нашего знакомства.
— Нет, знала я что баб у тебя немерено, но, чтобы так троих за один заход?! — всплеснула Настя руками.
— Да не расстраивайся ты так. Он и тебя, и меня ещё трахнет. — обняла подругу Лена.
— Сучка, ты, а не подруга. Одно дело слышать, что где-то там, кто-то у него есть, и совсем другое — знать, что он ебёт твою подругу. Потаскуха ты!
— Ага! Потоскую, потоскую и дам кому не то!
Настя прыснула, услышав этот каламбур и обняла Лену.
Пока они препирались я так и стоял с перебантованным хуем, перетянутый ствол которого уже начал синеть.
— У меня появился симптомчик — член посинел и скоро отвалится. Спасайте девочки! — закачался я, имитируя обморок.
Наконец-то на меня обратили внимание. Обе женщины склонились к торчащей, но синюшного вида елде и начали спешно развязывать узлы, которые я в спешке затянул. В ход пошли и ногти, и зубы, и, наконец, ножницы, которыми сначала грозились меня оскопцевать, но смилостивились и жертвуя шарфиком освободили от пут. А потом на пару начали жалеть страдальца, покрывая поцелуями от лиловой залупы до мошонки.
— Может выпьем за успешную спасательную операцию? — предложил я, чувствуя покалывание в отходящей затёкшей плоти.
— Дурачок. Высечь бы тебя. — строго сказала тётка.
— А я предлагаю не высечь, а выебать! — заявила Лена.
— Тебе у себя не хватило? — возмутилась Настя.
— Чего ты? С тебя и начнём.
— Вы пока спорьте, а я выпью. — разлил я водку по стаканам и сел на диван.
Женщины уселись по бокам от меня. Выпили, закусили. Водка хорошо легла на утренние дрожжи и в голове зашумело. Руки потянулись к близко прильнувшим ко мне телам. Я мял и груди, и ляжки, и попки. Целовал в губы то тётку, то Лену.
Меня не устраивало, что голый только я и поэтому начал по очереди снимать по одной вещи с женщин. Несмотря на то, что начал я с тётки, первой оголилась Лена, потому что вещей на ней оказалось меньше. И пока я снимал трусишки с брыкающейся Насти, Лена уже вовсю сосала мне член. И это к лучшему, потому что я мог с ходу пустить его в дело, то есть загнать в пизду тётке, которая не хотела, чтобы Лена видела, как мы ебёмся. Но стоило мне проникнуть в её аккуратно выбритую вагину, как она забыла обо всём и закинув мне ноги за спину задвигалась с необычайной для неё страстью. Вот что значит соперничество. Но у Насти было ещё одно преимущество — спиралька. Поэтому я мог кончать в неё, когда мне вздумается, что я и намеривался сделать немедленно.
Размечтался. Настя перевернула меня на спину и сидя на мне быстро дошла до оргазма, не дав мне сделать тоже самое в её пульсирующей вагине. Член дёргался на грани извержения, а она не давала ни додрочить его до оргазма, ни взять его Лене, которая послушно ждала своей очереди.
— Ну что меня мучаешь?
— Я тебя мучаю? Опомнись милый! Я готовлю тебе к очередному затяжному раунду.
— Зараза ты Настя! — сдался я.
— Знаю я, знаю. Теперь пойдём выпьем за мою подругу-соперницу. Наливай.
Выпили.
— А теперь целуй её. Да не сюда!
Лена быстренько сообразила о чём речь и легла на диван раскинув ляжки,я полез к ней между ног и припал к вульве. Мне нравилась эта мякоть, пахнущая, как мне казалось, свежими мидиями. Однако! Настя умудрилась просунуться под меня и начала полоскать во рту, мою сморщенную тряпицу, в которую превратился мой гордый фаллос.
Видимо я сегодня пере-всёкался, пере-ебался, пере-целовался, пере-елся, пере-пил, кажется, и только одно «не до» — недоспал...
Я так и проснулся между ног Лены, которая тоже спала, приоткрыв рот и раскинув ляжки.
Теперь появилось ещё одно «пере» — пересохло горло до глубины анального отверстия.
— Настя! — поднял я голову.
— Чего орёшь-то? — зашевелилась она у меня за спиной.
— А я тебя потерял.
— Не в пизде ли этой сучки?
— Я не сплю. — откликнулась Лена.
— Но сукой быть ты от этого не перестала.
— Брейк! Чего вы обе собачитесь-то, и впрямь как суки. Чего делите-то? Ты ж, Настюха, знаешь, как я девок люблю. Вот. И тебя я люблю... ебать, и её я люблю ебать. Оставь эту дурацкую ревность. Лучше поверни сюда свою бархотку и дай мне удалить жажду.
Я уткнулся ртом в мягкие, тщательно эпилированные губки и раздвинув их языком припал к клитору. Настя замолкла, распахивая ноги навстречу ласкам.
Я лежал щекой на ляжке Насти, а Ленка, тем временем перевернулась и ткнулась головой в мою промежность в поисках члена, а я протянул руки к её телу, уже знакомому, но по-прежнему желанному.
Настя зашевелилась, и я вдруг ощутил, как её губы оттаскивают мои пальцы от вагины Лены в которой они рылись. Чертовски приятный момент, хочу сказать, вот так рыться в пиздятинке одной, которая сосёт тебе член и давать обсасывать пальцы другой, вульву которой вылизываешь сам.
Но эта идиллия не могла длиться вечно. С каждым движение, с каждым вздохом наше возбуждение нарастало. Я уже давно был готов вонзить свой кинжал в любую дырку, но ждал, давая девкам самим выбрать последовательность.
— Лена, хватит высасывать из него соки. Вставай-ка рачком, я знаю он ото любит.
Да, я отдавал этой позе преимущество, когда хотел быстрее дойти до финала, но сейчас я хотел прижать к себе мягкое женское тела, придавить собой и, чувствуя её беспомощность, насаживать её на всю длину вздыбленного члена.
Что я и сделал.
Ленка, постепенно распаляясь, начила мне подмахивать задом. Её вагина сжала член, и она начала скулить, кусая губы. Настя просунула между нами руку к её клитору и помогла подруге кончить, а я, чувствуя предельное возбуждение, перескочил к тётке и загнав в неё член тут же содрогаясь кончил сам, заливая её вагину спермой. ООХ!
— Какая благодать! — развалился я между обнажённого горячего тела, размазывая наши соки по их лобкам, животам, грудям.
— Ага, вот только ссать хочется, сил нет! — зашевелилась Лена и встала, натягивая на голое тело халатик хозяйки. — Как и раньше во дворе?
— Не заблудишься, если только к соседу не завернёшь. — усмехнулась Настя.
— Могу и завернуть, коль советуешь. Пробовала уже? — огрызнулась Лена.
— Ты только осторожней. У него жена, как злая собака.
Лена вышла соблазнительно, виляя задом.
— А ты что с соседом трахаешься? — решил уточнить я.
— И не только с ним, милый. Пока тебя дождёшься — пизда мхом порастёт.
— Ну не так уж и редко я к тебе приезжаю. — попытался оправдаться я.
— Раз в месяц — это не редко?! Приедешь, да ещё и блядей с собой привозишь!
— Она же твоя подруга.
— Какая там подруга? Одноклассница. Всю жизнь у меня парней уводила. Только познакомлюсь, а она уже с ним в кустах жмётся. Думаешь почему я до сих пор не замужем? То-то. Подруга! Вот тебя к себе в постель завалила.
— Подумаешь. Ну выебал разок. Я ж не собираюсь на ней жениться.
— Ещё чего! — Настя завалилась на меня и прижалась всем телом. — Возьми меня к себе в город. Будем вместе жить.
— А как же сосед и не только он? — попытался отшутиться я.
— Я что в городе себе других не найду? — парировала она.
— Тогда на хера ты мне там нужна?
— Дурак! — обиделась она и ударила меня кулаком по лбу.
— Что за шум, а драки нет? Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать? Смотри как у меня задница замёрзла. — взяла мою рука Лена и приложила к ягодицам. — Давайте выпьем и потом ты меня погреешь.
Стемнело, последние блики заходящего солнца ещё кое-как освещали стол и я, почти на ощупь разлил водку по стаканам.
— Ну, поехали. — сказал я и опрокинул стакан.
— Мог бы и тост сказать за нас любимых. — буркнула Настя и залила водку в рот.
— А я пью за Сеню. Классный ты ёбарь, Сеня. За тебя.
— Может хоть свет включим, а то закуски не видно. — предложил я.
— А я-то размечталась, думала ты на нас посмотреть хочешь. — щёлкнула Настя выключателем. По комнате, сквозь старинный матерчатый абажур, разлился свет лампы, окрасив обнажённые тела в тёплые тона.
— А давайте-ка и впрямь выпьем за вас мои хорошие! — прижал я их к себе.
Выпили, закусили и я полез к Насте с поцелуями.
— Может окна занавесим? — спросила она.
— Да кому это надо? С улицы и от соседей не видно, а кто будет по ночам в окна заглядывать? — сказала Лена.
— Да есть здесь пара маньяков из коттеджного участка... Ходят и подсматривают как люди раздеваются перед сном.
— Ребятишки? Мы в детстве тоже подсматривали. Да ты что, не помнишь, что ли? В общаге жила полненькая такая блондинка. К ней каждый день кто-нибудь из мужиков заходил. Раздевалась она только до комбинашки и шасть в кровать под одеяло, а там писк, визг, ну и ебля, конечно, но мы — то что видели? Так, только что одеяло дёргалось. Что? Не помнишь?
— Помню. Но эти-то вроде взрослые, как говорят.
— Да и пусть смотрят. Подумаешь. Ну увидят тебя голой и что?
— Вот поймать бы их и вздрючить, чтоб не повадно было. — зло сказала Настя.
— А что? Давайте устроим западню. Выловим и выебем. — предложил я.
— Как это?
— Развесим под окнами банки, железки, ну чтобы звенело, когда заденешь. А мы тут как тут, хвать и в кровать.
— А тебе лишь бы в кровать. А вдруг дети?
— Детей тоже учить надо. Отца своего не помнишь, что ли?
— Ой! Он тебя, что? насиловал? — загорелись глаза Лены.
— Нет. Я ему только сосала. — понуро ответила Настя.
— ААА! А я-то думала. Мой меня тоже к себе в постель клал, гладил там, себя ласкать велел, но тоже не насиловал.
— Зато ты, Настюха, со мной оттягивалась. Всё, что где услышит, на мне испытывала, так, что у меня яйца пухли.
— Так, что? Отловим злодеев? На живца, так сказать. Шум устроим, чтоб понятно было, чем люди заняты, и хвать! — задвигала Настя пальцами.
— Ох, и кровожадная же ты у меня! Аж жуть!
Решено. Сделали гирлянды из пустых стеклянных бутылок и консервных банок. Развесили их под окном спальни. Долго не ждали и начали пьяную оргию. Водка, голые танцы, откровенные ласки и групповой секс. Всё как положено. Но безрезультатно. Нет. Результат конечно был. Все мы неоднократно получили оргазм, опьянели хорошенько, объелись, соответственно, но гости не шли.
— Плевать. Что хотите со мной делайте! Я больше не могу. — потряс я опавшим членом и увалился в кровать имея намерение уснуть.
— Пожалуй, с меня тоже хватит. — одела Настя халатик. — На горшок и спать.
— Я с тобой. — поднялся я и не найдя ничего подходящего на роль одежды, махнул рукой, — Да кто там меня ночью-то увидит? — и вышел на двор голышом.
Настя, как добропорядочная, зажурчала в сортире, а я, не утруждая себя ожиданием, очереди стал поливать кусты.
— Смотри. — шепнула Настя, показывая на окно спальни.
Ира и Игорь Ленка танцевала голой, размахивая клочком шарфа, которым я украшал член, а к стёклам окна прилипли две головы. Ни звона, ни шума, но факт. Мы подкрались с двух сторон и налетели на незваных гостей. Они сдались практически без боя.
— Ну, соколики! Чем вы тут занимались и так понятно. Не стыдно? — завели мы их в сени на свет Божий. — Так это же соседские! А если я родителям расскажу! — возмущалась Настя. — И давно вы подглядываете?
— А почти сразу, как отец стал к вам бегать. — хитро взглянул на Настю пацан, лет четырнадцати.
— Ох и ни хуя себе новости!
— Да, мы всё видели, что вы делали! — поддакнула мальчишке девчонка постарше, с нескрываемым интересом рассматривая мои гениталии.
— Ну и что с ними делать будем? — спросил я, — отпускать безнаказанно — неправильно, наказать, так всё рассказать могут.
— Наверняка расскажут. — согласилась Лена. — Мне-то, конечно, по барабану, но я бы их самих сначала замарала, а потом отпустила.
— Это как с Петровной? — догадался я.
— Ага. А что тут ещё выдумать? Не убивать же их, в самом деле?
— Я бы убила. — замахнулась на пацана Настя.
— Маленьких обижать нельзя! — наставительно сказал парень, прикрывая, однако голову.
— Маленькие, говоришь? Что ж! Тогда будем пороть. Снимайте трусы.
— Что? Прямо трусы? — зарделась молодуха.
— А как ты думаешь? Вы за нами подглядывали, видели нас голыми, а мы должны любоваться вашим нижним, не первой свежести, бельём? Так. Быстро, разделись! Оба! — рявкнул я, надвигаясь на молодняк с ремнём, выдернутым из брюк.
— Мы больше...
— Я сказал, раздевайтесь! До гола!
Разделись они быстро. Снимать-то было в общем-то и нечего. Хоть и осень, но ещё тепло.
Худенькие загорелые тела. Коленки и локти в ссадинах. Дети ещё. Парень скрестил руки на чреслах и беспокойно поглядывал, то на ремень у меня в руках, то на голых женщин, развалившихся на кровати и бесстыдно мастурбирующие вульвы.
— Ты парень, женщин-то имел уже? — спросил я, видя с каким усилием прижимает он непокорно вскочивший член. Он отрицательно покачал головой. — А сеструху лапал?
Парень взглянул на сестру ища у неё поддержки.
— Мы во врачей играли, в дочки матери... — она опустила голову.
— Так, значит хрен свой он в тебе уже пополоскал? — уточнил я.
— Хорошо. — констатировал я, получив от неё утвердительный кивок. — И последний вопрос — отец тебя ласкал, или заставлял ласкать себя?
Девочка долго молчала. Как-то виновато посмотрела на брата и утвердительно кивнула. — В этом году. Весной. Он так наказал меня за двойку в четверти.
— Вот тебе и соседушка! — возмутилась Настя, — Педофил!
— Теперь всё ясно. — ударил я, делая паузу, несколько раз ремнём по ладони.
— Не надо меня бить! Давайте я лучше в рот возьму! Я уже умею. — упала на колени девчонка, молитвенно сложив руки и открывая взорам покрытый нежным пушком лобок и маленькие грудки-колокольчики.
— Пусть сосёт. — согласилась Лена.
— И отцу сосала? — уточнила Настя. — Я ему в следующий раз откушу напрочь!
— Не надо. Он у него хороший. — встала на защиту отца дочь, отодвигая с головки моего члена крайнюю плоть.
— Малец, иди-ка сюда. Как вас бесстыжие зовут-то?
— Ира и Игорь — ответила девчонка.
Ну ладно, Игорь, смотри, что я тебе покажу. — притянула к себе пацана Лена и ткнула его к себе между ног.
— Лена! Ты не пугай парня своей лохматкой. Пусть он лучше у Насти в деталях разберётся, а ты, если неймётся отсоси пацану.
Девчонка, действительно уже кое-чему научилась. Сосала нежно и глубоко. Я гладил её затылок с хвостиками, подталкивая на член. Возбуждение нарастало, но я не хотел кончать в рот и развернув к себе задом, без сомнения вошёл в узкую вагину.
— У тебя месячные уже начались?
— Давно, но можешь кончать в меня. Я пью таблетки. Мать заставляет, чтобы не залетела. Она боится, что меня могут изнасиловать.
— А ты и довольна? А кому ещё даёшь? — зло напяливал я её тельце на свою вздыбленную плоть.
— Да вот брату только, но у него маленький и он быстро кончает.
— Давай чаще и научится. А сама кончать умеешь?
— Наверное умею. Это когда внутри всё трепещет и становится сыро?
— Ну, что-то вроде того. Но это в другой раз. — прервал я разговор и разрядился в неё струёй спермы.
— ОЙЁЙЁЙ!!! Как горячо! МММ! — девчонка развернулась и взяла увядающий член в рот.
А на кровати подходил к концу урок гинекологии. Пацан утопил нос в вагине Насти, Лена, доведя парня до обильного оргазма слизывала с губ семя.
Вскоре мы выпроводили ребят, выпили, повозмущались падением нравов, пака я по очереди полоскал член в их вагинах и вповалку уснули.
Таня. Туманное и прохладное утро сияло прозрачной синевой небосвода, пока я поливал кусты.
— Доброе утро! — прозвучал женский голос от соседского забора.
— Надеюсь! И вам не хворать. — стряхнул я капли с члена и повернулся на голос.
От курятника, где стоял гвалт, к дому шла, скажем так, сдобная, а не полная, женщина, в халатике под которым свободно раскачивались увесистые груди и упруго вздрагивали ягодицы. Румяное лицо с прищуренными на солнце глазами озорно улыбалось.
— Пивко? — кивнула она на член виднеющийся между не запахнутых пол халата.
— Женщины. — признался я, кивая на выходящих на крыльцо любовниц. — А вы тут недавно живёте?
— Да. Дочка восьмой класс закончила и решили поближе к цивилизации устроится. — Таня. — подошла она к забору и протянула через него пухлую руку. Халатик оголил такую же пухлую коленку.
— Сева, Савелий. — придержал я женщину за руку устремляя взгляд ей за пазуха.
— А вы? — зарделась она.
— Настя моя тётка, хотя и младше меня. А Лена её школьная подруга. Вот приехал на выходные. Хочу сходить в лес по грибы, по ягоды.
— Ой! Я бы тоже с удовольствием сходила, но мест не знаю, да и одна в лес идти боюсь.
— А как же муж?
— Он степняк, леса никогда не видел. С него в лесу как с козла молока.
— А в постели? — нагло спросил я, почёсывая член в прорехе халата.
— А вы ещё и нахал! — повернулась она к дому.
— Собирайтесь и пойдём в лес с нами. Гурьбой веселей. — продолжал чесать набрякший член.
— Я подумаю. — помолчав ответила она.
— Выходим в девять. — крикнул я ей в спину.
— С кем это ты свидание назначил? — подошли ко мне женщины.
— Со злой, как собака женой соседа, Таней. Она хочет с нами в лес пойти.
— Вот кобелино! Ты бы хоть халат запахнул. Ходишь мудями светишь! Не стыдно?
— А чего мне стесняться? Глянь какой красавец. Правда, Ленка?
— Нет, я тебе его точно, когда-нибудь оторву! — хлопнула Настя дверью туалета.
— Ох и ревнует она тебя, как та жена. — Лена взяла член в руку и наклонилась к нему.
На первом этаже соседа колыхнулась занавеска, а в окне второго улыбались детские мордочки.
После завтрака, который не обошёлся без рюмашки на опохмел, быстро собрались и, решив, что далеко сегодня ходить не будем, решили обойтись без машины.
— Ну где твоя Танечка? — зло спросила Настя.
— Таня вы с нами идёте? — крикнул я через забор.
— Идёт, идёт. — вышел на крыльцо мужик в полосатых трусах которого болталось, кое-что явно большего размера чем у меня. — Гена я.
— Сева. Племянник Насти.
— Племянник? Это хорошо, а то я... А это жена стало быть? — кивнул он на Лену, которая жадно рассматривала узоры на его трусах.
— Нет. Это её школьная подруга.
— Ничего бабёнка. Хорошая. Свободная?
— Да. Вроде того. — Мне перестал нравится этот разговор. — Ждём у ворот.
— Ну ты тётушка и нашла себе ебаря!
— А мне с него кроме члена больше ничего и не надо!
— Я бы тоже попробовала. — как-то неуверенно сказала Лена.
— Так! Ты и этого отбить хочешь?
— Тихо ты! Таня идёт. — шикнула Лена.
— Здравствуйте! Меня Таня зовут.
— Настя, Лена, а со мной вы уже знакомы.
— Странно как-то. Живёте рядом и до сих пор не знакомы.
— Да, как-то некогда мне всё было. Новое место, дел много. Хозяйство.
— А детишек чего не взяли?
— Они не захотели. Как-нибудь в другой раз. Лес начинался почти сразу за околицей, но мы прошли ещё с километр прежде чем свернуть с просёлочной дороги на тропу, уходящую в глубь леса.
— А не заблудимся? Я в лесу совершенно не ориентируюсь. — роптала Таня.
— Волков бояться — в лес не ходить. — изрекла Лена.
— А здесь и волки есть? — опешила Таня.
— Конечно есть. Вот только в этом или другом — не знаю. — издевалась Настя.
— Да бросьте вы женщину пугать. Нет здесь волков. И заблудится мы не заблудимся. У меня мобильник с навигатором. Да и вообще. Не где здесь заблудиться. Десять км в одну десять км в другую сторону — вот и весь лес.
— А змеи? — не унималась Таня.
— Ты в сапогах? А под юбку вот только этот змей может полезть. — кивнула Настя на меня.
— Вот. Уже и змей. — смачно шлёпнул я Настю по заду, обтянутому трико.
Настя размахнулась в ответ, я увернулся и побежал от неё по полянке распугивая бабочек и стрекоз. В какой-то момент и запнулся о кочку с повалился в траву. Настя прыгнула на меня, и мы начали кататься в траве возбуждаясь от прикосновений и, в конце концов, слились в долгом поцелуе под ошалевшим взглядом Тани. Мои руки уже шарили под резинкой трико, под блузкой, не находя там ничего кроме обнажённого тела.
— Эй! Любовнички! Вы сюда зачем пришли? За грибами или ебаться? — пыталась разнять нас Лена.
— Одно другому не мешает. — отдувался я, убирая с лица распустившиеся волосы Насти.
— Но вы здесь не одни! — решилась вставить своё мнение Таня.
— Так оно и к лучшему. Вместе веселее. Присоединяйся. — предложил я.
— Нет. Спасибо! Я сейчас домой пойду. — неуверенно сказала Таня.
— А дорогу найдёшь?
Она начала растерянно озираться и с испугом прикрыла рот раками.
— Я же тебе говорила, что это ещё тот змей. Теперь пока тебя не выебет домой ты не доберёшься.
— Ну как вы так смеете со мной? — глаза её наполнились слезами, — Я честная женщина и мужу никогда не изменяла.
— Нашла чем гордится. Превратила себя в домработницу, которой даже спасибо забывают сказать, не то что приласкать, выебать так чтобы весь низ дрожал от наслаждения. Когда ты в последний раз с мужем сексом занималась? — напирала на женщину Лена, пока Настя стаскивала с меня джинсы и доставала на свет божий уже торчащий член, под взглядом готовой упасть в оброк Тани.
Таня попятилась, когда Настя, освободив член от оков начала облизывать и посасывать головку, сдвинув с неё крайнюю плоть. Таня оступилась, запутавшись в высокой траве и обессиленно села в траву, закрыв лицо руками.
— Подожди, Настя. Видишь женщине плохо.
Чтобы не путаться в штанах я их снял совсем. Итак, было ясно, что без оргии на свежем воздухе уже не обойтись.
— Таня, ты ведь догадывалась, что я буду тебя домогаться. Я ведь не случайно чесал муди. И ты согласилась идти. Ты даже одела новые трусишки.
— Откуда?... — вскинула она на меня взгляд, который замер на торчащем члене.
— Заметил, когда ты садилась на траву. А ещё я уверен, что ты хорошенько подмылась.
Лицо у неё пылало.
— Чего ты ждёшь, дурёха? — с двух сторон подошли ко мне подруги и протянули руки к члену, лаская ствол и мошонку. — Ну же! Смелей. Возьми его в руки, возьми в рот, заведи его в себя до самого дна. Давай, давай, не бойся, мы никому ничего на скажем.
— Нет, я так не могу. — встала она с опаской глядя на член.
— Нет, так нет. Было бы предложено. Правда Леночка? А я так не откажусь. — Настя спустила трико и нагнувшись подставила мне зад.
— А я чо? Лысая? — встала рядом с ней Лена. — Присоединяйся, подруга! — хлопнула она по своим голым ягодицам, когда я задвигал членом в лоне тётки.
Я делал с девками всё, чтобы Таня поняла, насколько это приятно. Подруги видимо поняли и подыгрывали мне, стеная и охая, может чуть громче, чем заслуживали мои усилия. Тем не менее сначала Ленка, а за ней и Настя кончили, упав без сил на колени.
— Может, всё-таки попробуешь? — подошёл я к Тане с дёргающимся членом и уткнулся им ей в живот.
Она со страхом смотрела то на член, толкающий её в живот, то мне в глаза, и, наконец её рука осторожно обхватила ещё мокрый от соков женщин член.
Плотина прорвана!
Мои руки жадно лапали её груди, талию, ягодицы. Она закрыла глаза, а я поцеловал её нежные трепетные губы. Она обхватила меня сначала за талию, а потом и за шею. Всё она моя! Руки задрали юбку и нырнули под резинку трусов, сначала к ягодицам и обойдя круг стали стаскивать их вниз.
— Может не надо? Вдруг кто-нибудь увидит. — прижала она мои настойчивые руки.
— Мы с тобой спрячемся в высокой траве, а девчонки нас прикроют. — потянул я её вниз и повалил на спину.
Таня, вытянувшись на траве в струнку, сжимала коленки и прижимала подол к ляжкам, на которых болтались её беленькие трусишки.
Я, не обращая внимания на её коленки, принялся расстёгивать пуговки мужской рубашки, в которую она была одета. Она схватила мою руку на груди, тогда другая начала задирать ей подол. Она метнулась в низ, а я вверх.
— Ну что за детские игры? — пришли мне на помощь девицы и в мгновение ока стянули с Тани трусы.
— Курчавая! — одобрительно сказала Настя, добравшись до лобка женщины.
Теперь Тане приходилось отбиваться от трёх пар рук, которые непреклонно лишали её тело одежды. И Таня сдалась, прикрыв лицо руками и тихонько всхлипывая.
Я тоже лишил себя остатков одежды и прижался к её сдобному телу.
— Ну что ты как девочка? — пощипывал я губами её пальцы, отводя их от лица и пробиваясь к её губам. Ладони гладили её содрогающееся от желания тело, перебирали, выбившийся из-под руки, прижатой к груди, большой тёмный сосок, скользнули по поджатому животу к пупку, крутнулись вокруг него и скользнули по кучерявому лобку в ложбинку пухлых срамных губ. Уже на входе в распадок пальцы почувствовали влагу и как с горки скользнули к клитору. Тело Тани содрогнулось и ляжки сильно сжали мою руку, но не смогли остановить ни ласкающих движений, ни продвижения ко входу во влагалище. Когда фаланга среднего пальца проникла в неё, крепость окончательно пала, тело женщины задрожало, коленки медленно расслабились, и я развёл ей ляжки, любуясь цветком каллы с розовыми блестящими лепестками и большим торчащим пестиком клитора. Губы сами потянулись к этому бутону и накрыли его.
Таня вскрикнула. Противоречивые чувства боролись в ней, то отталкивая, то прижимая мою голову к вульве. Ляжки её выворачивались, выпячивая промежность навстречу моим ласкам, бедра задвигались в характерном, всё ускоряющемся ритме и она с криком заполнила мне рот тягучей солоноватой жидкостью. Настал момент моего триумфа. Жезл победителя вонзился в её пульсирующую плоть, доводя женщину до следующего приступ оргазма. Она кричала и дёргалась, пытаясь вытолкнуть терзающий её фаллос из себя, но тут же снова натягивала на него спазматически сжатую вагину до самого дна.
— Всё! Кончаю! — объявил я с хлюпаньем выдёргивая из неё зажатый в кулаке член.
— Дай мне! — хором как голодные птенцы открыли рты подруги, но я ждал.
И дождался. Таня вскочила и вырвав член у меня из рук, сунула себе в рот. Струя спермы ударила по нёбу, раздувая женщине щёки и выбиваясь из сжатых губ, но она судорожно сглотнув приняла всё и не отрывалась от члена пока он безвольной колбаской не выскочил из её губ. А Таня всё тёрлась и тёрлась по моим причиндалам.
— Ну вот! А ты — «не хочу, не буду, не буду, не хочу!» — передразнила женщину Настя.
— Так я же знала, что будет так хорошо. Спасибо! — начала Таня покрывать меня поцелуями от хуя до губ.
— Ну, всё! Всё! Хорошего понемногу. Пора и грибочки поискать. — безапелляционно заявил я.
Грибов в лесу было полно, на любой вкус. Тут было что набрать и на жарёху, и на соление, и на маринование, и на сушение. Лично меня занимал сам процесс сбора, а для холостяка мне было вполне достаточно и небольшой корзиночки. Ну пожарю с картошечкой, сварю наваристый супчик, чтобы угостить кого-нибудь из любовниц или друзей под водочку, и всё. Ни солить, ни тем более мариновать я не собирался. Набрав себе полный туес, я закинул его в рюкзак через плечо и начал помогать женщинам. Вернее, реально помогал я только Тане, которая ничего не понимала в грибах и мне постоянно приходилось рассказывать, что это за груб, съедобный или нет, и что с ним можно делать.
Таня смотрела на меня влюблёнными глазами и чтоб охладить её пыл я периодически приставал к Ленке или к Насте и драл их, то лёжа на мягком мху, то раком, уперев руками в дерево, то сидя на раскачивающимся стволе. Ленке надоело постоянно стаскивать трико, поэтому она распорола их по шву на промежности и щеголяла пучком волос на пизде при находке каждого гриба. Тане тоже доставалось. Она уже не одевала трусов, и я часто пристраивался к ней сзади, стоило ей подольше наклонится над грибом.
Корзинки уже заполнили до отказа, а грибы, всё лезли и лезли под ноги. В ход пошли пластиковые пакеты, а потом с меня сняли рубашку и завязав узлом заполнили выводком чёрных груздей.
Солнце поднялось в зенит и стало припекать по-летнему.
— Искупаться бы сейчас. — мечтательно потянулся я.
— Да ты чего!? Ильин день давно прошёл, да и вода уже холодная. Таня, у тебя вроде даже банька есть? Может позовёшь? Мы бы твоему Гене, тоже чего-нибудь намылили.
— А это идея! Сейчас веников свежих нарежем и айда париться! — поддержал я инициативу.
— Что, париться всем вместе? — Таня даже остановилась.
— Конечно! И не только париться. Выпьем, закусим членами, а они нашими мокрощелками. Или тебе своего мужика для нас жалко? Мы ж своего для тебя не пожалели.
— Я не знаю... Он у меня не бабник вроде...
Ленка захохотала так, что опустилась на колени в мягкую дорожную пыль, держась за живот.
— Ой! Насмешила, подруга! Нашла евнуха! Скажи ей Настя!
— Зачем! — раскраснелась женщина, не смея поднять глаз на соседку. — Пусть сам и рассказывает, если сочтёт нужным.
— Так что? Он к тебе шастал? — преградила дорогу Насте насупившаяся Таня.
— А что тут такого, если с тобой ему уже не интересно? — встала между ними Лена. — И вообще. Что ты тут из себя праведницу строишь! Видели мы, как ты Севке свой задок подставляла, какими, влюблёнными глазами на него зыркала, а Наське, выходит, с твоим нельзя?
— Но ведь он муж мне, а значит... А ебись оно всё провались!!! — с отчаянием махнула Таня рукой, подхватила корзину и пошла по дороге.
— Ленка, ты балаболка, не вздумай ей ещё ляпнуть о её дочке. Вообще кони кинет! — погрозил я кулаком перед носом Лены и догнав Таню, отобрал у неё корзину и попытался отнять за талию.
— Боже! Какие же вы все кобели! Ни одной сучки не пропустите! Отстань! — отмахнулась она от меня.
— Сучка ты моя! — ласково погладил я её обнажённые ягодицы, до сих пор без трусов.
— Дурак!
— Дурак, и он дурак, и все дураки, а ебаться всем хочется. Так зачем себе отказывать если само идёт в руки.
— Ага! Так я сама к тебе и прыгнула! Снасильничал и доволен! Совратил честную женщину, а теперь к блядям прировнял?
— Не насиловал я тебя, ласкал только. И не совратил я тебя, а только разбудил в тебе женщину. — я остановился, поставил корзинки и развернув Таню к себе прильнул к её губам.
— Ну вот! Опять! Смотрите не долго тут, а то я к мужику твоему побегу. — хохотала Лена, видя, как Таня обвила руками мою шею.
— А ну его. — вяло махнула она рукой в сторону Ленки и потянулась к моей ширинке.
Сделав оказывается приличный круг, мы вошли в деревню, с другой стороны.
Под палящими совсем не по-осеннему лучами солнца измотанные женщины навесили на меня палку с корзинами на манер коромысла. Парень я вроде не хилый, но коленки у меня тоже тряслись.
— Ну что, гуляки? Как успехи? — встретил нас у ворот Гена, покуривая папироску.
— Лучше снять помоги, а то уроню. — сказал я, опуская корзинки на траву.
— Ого! Как много! — выскочила из калитки в исподнем Ира. — А это что? — восхищённо взяла она в руку крепкий подосиновик с длинной ножкой и маленькой шляпкой, ну точь-в-точь член.
— Гриб это, подосиновик. — почему-то зарделась Таня, а Гена похабно осклабился, глядя на прореху в трико Лены, едва прикрытую подолом сарафана. — Как тебе не стыдно! Ты бы ещё голой выскочила! Народ кругом, а она в нижнем белье скачет! — взвилась Таня на дочь.
— А ты бери корзину и в дом! Печь в бане затопи — париться будем.
— Так я и дров-то ещё не нарубил, и веников у нас нет. — развёл руки Гена.
— Веники мы в лесу наломали, — сказал я, — а с нарубить дров я тебе помогу, чурбаки то смотрю подвезли?
— Вот и хорошо. — сказала Настя. — Лена сейчас с ребятами свежей картошечки накопают и с грибочками поджарят, мужчины дровами и банькой займутся, а я, Таня, помогу тебе грибы перебрать, а то неровён час сунула в лукошко поганку какую.
Все озадаченные разошлись по установленным местам.
— Кваску бы сейчас, а то девки в лесу заездили. — присел я на корявую колоду и почесал муди.
— Конечно, нагрузили как верблюда!
— Да я не о том.
—... и Татьяна?
— Ну ты ж Настю ебёшь? Так чем твоя Танька хуже?
—... Так-то оно так...
— Ну, а я о чём? Все бабы суки. К ним только подход разный нужен. А Танька у тебя — огонь! Так есть у тебя, что хлебнуть?
— В морду бы тебе, а не квасу. Щас. — поплёлся Гена в сарай и вынес глиняный кувшин — Пробуй.
Толи квас, толи брага прохладной струёй скатилась в желудок, попутно обжигая язык и нёбо мириадами огоньков.
— Класс! Это что?
— Ты квасу просил, так вот — он самый. — скромно пожал плечами Гена.
Спасибо. Ну? Работать будем, или лясы точить? Топор давай. Ох, и люблю я это дело!
Когда, мы с Геной переработали половину чурбаков, к нам присоединились Настя с Татьяной. Гена продолжил рубить дрова, а я, набрав щепок пошёл растапливать печь — открытую каменку.
Огонь в печи занял быстро, но я не спешил выходить, а стал наблюдать за Геной с Таней. Танька, толи по дурости, толи специально не стала одевать трусов, а наклоняясь за очередным поленом поворачивалась к мужу голой жопой. У меня уже давно торчал по стойке смирно, а Генкина оглобля только едва оттопырила штаны.
— Ну скоро вы там! — донеслось с Настиного участка. — Картошечка готова.
— Ладно. Перерыв. Пока хватит, а то больно жарко сегодня. — потянула она через голову футболку и из неё выпали не маленькие груди. — Гена полей-ка нам, а то после леса, да дров в соломе и опилках все. А печка пусть топится, а мы пока перекусим. Время обеденное. Сава? Где ты там? Помоги Тане.
Она направилась к колодцу, а Гена уже тащил из него ведро воды. Он так засмотрелся на Настю, что опрокинул ведро на себя. И был ведь чел залюбоваться! Стройные мягкие обводы талии, переходящие в умеренно широкие бёдра, обтянутые черным трико, обрисовывающим каждую неровность её тела, пухлые коленки, стройные икры и узкий клин пухлого лобка в который врезался шов... А над всем этим плавно раскачивались из стороны в сторону и сверху вниз её тяжёлые груди ещё не знавшие материнства. И смешливая улыбка при взгляде на взвившийся член Гены. А я был счастлив лишь тем, что мог изредка обладать этим телом.
— О! Танюша! Да ты как будто только что с сеновала! С кем это ты кувыркалась?
— А не с тобой ли случайно? Вот пусть муженёк и мне водички плеснёт. Не всё ему соседок обслуживать.
С этими словами Таня сняла рубашку и лифчик, сделала дару шагов в сторону мужа и вдобавок стянула юбку, трусов на ней уже давно не было, и голой виляя бёдрами направилась к колодцу.
Я уже откровенно дрочил, думая в кого бы его вставить.
Гена, в это время заботливо поливал шею и плечи Насти, но подняв взгляд на жену дёрнулся как от удара током. Холодная вода из ведра хлынула на спину Насти и по копчику в трико. — Ген! Ты что обалдел что ли!? Холодн... ! — замолкла она на полуслове глядя на приближающуюся к ним Таню. — Красота — то какая!
— Ты что стоишь столбом? Полей жене, али не видишь — вся уделалась.
— Люди ж кругом, а ты... — не отрывая от неё взгляд достал свежей воды.
— Так-то ж не посторонние! — поддержала подругу Настя, стягивая с себя мокрое трико. — Муж, племянник и два любовника. Кого тут стеснятся-то. А ты, Сева, чего там на сухую дрочишь?! Подь сюды!
Долго уговаривать меня не пришлось, и я с торчком на перевес подскочил к колодцу, помог стянуть застрявшие на щиколотках Насти трико, уложив её на скамейку, и, недолго думая развёл ей ноги и загнал во влагалище своего пиздострадальца.
Гена аккуратно поливал на жену, неизвестно откуда взявшимся ковшиком, и с вожделением водил ладонью по её мокрому телу.
Таня, нагнувшись, охая от холодной воды, ополоснула груди, Боже! Какая красотища! Оттянула у мужа резинку трусов из которых вырвался на волю крючковатый толстый член с маленькой пунцовой головкой, и женщина надвинула на него губы рта. Нижние губы были заняты её рукой, которая искала клитор. Гена от неожиданности, видимо не каждый день жена удостаивала его такими ласками, выронил ковш ей на спину. Взрыв холодных брызг. Таня выгибается вверх отрываясь, к моей радости, надо сказать, от члена.
— Дурак! Ничего толком сделать не можешь! — набросилась на мужа Таня, норовя ударить его по голове поднятым черпаком.
Всё это я видел, как в замедленных кадрах и продолжал оттягивать Настю.
Но Настя оттолкнула меня и подошла к супругам, со злостью смотревшим друг на друга.
— Стоп! Стоп! Успокойтесь! Давайте разберёмся. Гена, чего ты хотел столько что с ней сделать. Говори, не стесняйся.
— Чего, чего? Выебать хорошенько, а она...
— Что она?
— Да никогда в жизни никто мой член в рот не брал, а тут...
— Врёшь, Гена! Или я не в счёт? Сейчас и я за ковшик возьмусь!
— Ну не ожидал я от неё такого!
— С тобой всё ясно! А ты, Танюша, чего хотела.
— Приласкать его так чтобы он от страсти захлебнулся и ебал, ебал, ебал... , а он — ушат холодной воды на спину!
— И с чего тут войну начинать? Так, Таня, как и хотела — сосёт, а Гена, как и хотел — ебёт. Вот и все дела. — вывела вердикт Настя.
— Ну, а мы пока будем есть остывшие грибы с жаренной картошкой. — резюмировала Лена. — Сколько можно вас звать?
— Мам, Пап! — пошли скорее, зря мы что ли старались? — позвал Игорь.
— Потом наебётесь. — буркнула Ира.
— Ты что сказала? — удивлённо спросила Таня дочь.
— Что слышала. Оглянись вокруг, на себя посмотри. Все перееблись, и ты туда же?
Таня замерла, оглядела голые тела присутствующих, кислую мордашку дочери и вдруг расхохоталась.
— Всё! Все за стол, всем налить! Этой пигалице тоже.
Немного потолкались вокруг стола выбирая себе место. Сели.
— Грех, конечно, всё это, но я принципиально одеваться не буду. Пусть смотрят, кому это приятно, а кому нет — пусть отвернуться.
— Ну что ты...
— Но я даже не об этом. Я хочу поднять тост за вот этого самца, — она указала рюмкой в моём направлении, — который создаёт вокруг себя такую ауру всеобщего физического влечения, что противостоять этому очень сложно. Единственный пример — Гена возжелал меня впервые... за сколько лет? Да все вы здесь подверглись его обаянию. Короче. За не него. Чтобы он дольше оставался таким... боеспособным и обаятельным.
Звон рюмок заглушил мои возражения, а вкус молодой жареной картошки с грибами вообще увёл мысли в другую сторону.
— По-хорошему — ему следовало бы морду начистить, но то, что он альфа-самец я возражать не могу, не тот у меня темперамент. С другой стороны, если разобраться, а что плохого он сделал? Жену выебал? Так это палка о двух концах. Другое дело, что он в ней огонь разжёг, а что с ним дальше делать? Потушить или поддерживать? Если тушить, то чем, если поддерживать то, опять-таки чем. Я уж не говорю — кому. Тут вроде всё ясно, но выдержу ли я... ?
— Мне всё ясно. — перебила его Лена. — Давайте выпьем за хозяйку, которая сегодня возродилась, как женщина, попав на... под влияние Севы.
Выпили.
— Гена, — продолжила Лена, — как чужих женщин ебать и силы, и желание есть, а как свою — утомился. Я предлагаю — на всей территории нашего села установить матриархат.
— Как это?
— Всё просто. Все мужики общие.
— Сказки. — возразила Настя. — А если залети кто? Чей ребёнок? Кому платить алименты? Начнут злоупотреблять, как у нас всегда водится. Нет это невыход.
— Начали за здравие... Давайте не будем делать революций. Мне вполне достаточно того, что, приехав в гости к тётке я могу выебать не только её, но и её подругу, и прекрасную соседку, её дочь. А Гена, пока меня нет, не даст зарасти дорожкам к их прекрасным кущам.
— Как? И Иру еже? — вскочила Таня. — Девчонку-то, когда испортить успел, Ангел, ты наш осеменитель.
— Что ты к человеку пристала? Давно я уже не целка и сама к нему на хуй села. Не причём он тут. Хороший он. Сама знаешь. А кто первым был — убей не скажу.
Гена расслабился и благодарно посмотрел на дочь и это не ускользнуло от взгляда жены.
— Нет! Это пиздец. Я, как проклятая на них пашу, уже лет десять хуй в пизду не заглядывал, а они все за моей спиной, ебутся напропалую. Ну, дочурка, удивила. Сын, ты её тоже ебал? Налейте-ка мне, побольше.
Таня выпила одна, молча.
— Уведи её, а то так и до истерики недалеко. — шепнула мне Лена.
— Пойдём — ка, милая, баньку проверим. — обнял я Таню за обвисшие под тяжестью новостей плечи.
Таня молча встала и пошла, пошатываясь к двери.
Дрова давно прогорели, но в парилке было уютно и тепло. Мы сели и потом и легли на полки. Она устроилась у меня подмышкой. Тёплая, мягкая, уютная и обиженная. Я гладил её тело, но у меня почему-то не возникало похотливых мыслей.
— Как ты мог? — вдруг спросила она, — Она же совсем ребёнок.
— Ты видимо забыла, какой ты была в её возрасте.
— Возможно. Да и созрела я поздно. И тебе с ней было хорошо?
— Я её наказывал за подглядывание и кончил в её узкую вагину. Но ответить, было ли мне с ней хорошо, я не могу, потому, что я с ней не был. Вот сейчас я с тобой, мы не сношаемся, не ласкаемся, но мне с тобой хорошо.
Она прижалась ко мне поближе и начала водить рукой по моему телу вверх-вниз, от груди до пупка.
— Я видела, как ты смотрел на меня, когда я брала член Генки в рот. Ревновал?
— При чём тут ревность? Ты свободная замужняя женщина и вольна в своих поступках.
— Но тебе ведь было неприятно, что я беру в рот его член?
— Скажем, так, я предпочёл, чтобы ты это сделала с моим членом.
— Ты правда этого хочешь?
— Не откажусь, но, если тебе это неприятно, у меня есть те, кто это сделает с удовольствием, кстати, Ира в их числе.
— Ты издеваешься? Это в её-то возрасте?
— Не веришь позови и Игоря пусть прихватит.
— А этот тут причём, он же дитё ещё.
— Ира! Игорь! Хватит подглядывать идите сюда! — громко позвал я.
— Ты думаешь?
— Уверен.
В предбаннике что-то упало, включился свет и в парилку просунулись две тощие фигурки.
— И чего вы в темноте могли увидеть? Вас, что, опять наказывать?
— Ты что, собираешься снова её...
— Ну... могу и его, как скажешь.
— Обалдел? Уж лучше меня.
— Нет, я таких взяток не принимаю. Раздевайтесь.
Через несколько секунд они вытянулись перед нами.
— Боже! Кормишь их кормишь, а толку чуть, кости да кожа. — погладила Таня детей.
— Надеюсь, вчерашний урок не прошёл для вас даром. Ложись Таня поглубже. Начинайте.
— Как с Надей? — спросил Игорь. — она же мама.
— Твоя мама прежде всего женщина, а женщине нужна ласка.
Вы чего удумали!? — забеспокоилась Таня, когда Игорь начал устраиваться