Толстый вонючий член ткнулся мне в лицо. Я попытался отвернуться. Но крепкие требовательные пальцы впились мне в щеки и повернули лицо обратно к члену. Я плотно стиснул зубы.
— Ну, давай, девочка, открывай ротик, — вторая рука опустилась мне на затылок и с силой надавила на него.
— Ни за что, — процедил я сквозь зубы.
В этот момент тот, что держал мою левую руку, потянул ее вверх, одновременно нажав мне на плечо. Что-то хрустнуло, резкая боль пронзила мое тело, и я вскрикнул. Член незамедлительно проник в мой рот и змеей пополз к горлу. У меня на глазах выступили слезы, и я попытался снова сжать челюсти. Резкий удар по правой щеке добавил к слезам кровь из носа. Член потянулся в обратном направлении, цепляясь шкуркой за зубы.
— Шире открывай, сучонок, — эти слова сопроводил удар по левой щеке. Я почувствовал солоноватый вкус на языке и услышал треск ломающегося зуба.
Я шумно выдохнул и открыл рот шире.
Член почти полностью вылез, а затем вошел обратно. Я поперхнулся и инстинктивно замотал головой. Тот, что держал правую руку, завел ее дальше мне за спину, выбивая плечевой сустав. Я лишь тихонько заскулил и вернул голову в исходное положение.
Член двигался вперед и назад все быстрее, рука на моем затылке давила с все возрастающей силой, плечи ныли, скулы сводило, а по горлу пробегали судороги. Из глаз текли слезы, из носа — кровь и сопли, и во рту крови было больше, чем слюны...
Вдруг раздался резкий хлопок, и член выпал из моего рта.
Еще два хлопка — и два тела придавили меня к полу, окончательно выбивая мне плечи. Но я не решился кричать — мало ли, вдруг эти новые пришли сюда за мной, а не за этими тремя.
Крепкие пальцы снова сжали подбородок и подняли мое лицо вверх. Но на этот раз прикосновения были другими, да и кожа на этих пальцах отличалась от той, что была раньше.
Я попытался открыть глаза, но у меня ничего не вышло.
— Вечно ты во всякие передряги встряешь, — сказал приятный низкий голос, так не похожий на голос моего насильника.
Я попытался съязвить, но ощутил тепло на своих щеках и невольно улыбнулся — боль прошла, исчез вкус крови изо рта, и даже из носа уже ничего не текло. Да и плечи перестали ныть.
Я открыл глаза и посмотрел на своего собеседника. Длинные черные волосы мягкими волнами спадают на узкие плечи. Ярко-желтые равнодушные глаза на бледном, но не болезненном лице. На тонких губах играет спокойная ухмылка. Он сидел передо мной на корточках и внимательно изучал мое лицо. Я тоже всматривался в его черты и никак не мог понять, отчего он кажется мне таким знакомым.
— Пойдем? — он помог мне встать и повел прочь из подвала, бережно, но крепко держа под руку.
Странный человек — он был намного выше меня ростом, при этом почти вдвое уже в плечах, но от него прямо веяло силой, такой огромной, что рядом с ним я чувствовал себя мелкой безмозглой букашкой. Однако я знал, что он не причинит мне вреда. Почему я так решил? Все просто — если бы он хотел меня убить, он бы не стал выводить меня из подвала и выручать из лап этой шайки.
— Почему вы помогаете мне? — спросил я, проморгавшись от неожиданно яркого света, когда мы вышли на улицу.
— А разве братья должны поступать иначе? — он сверкнул на меня глазами.
— Братья?... — и я задумался.
Я ведь ничего не знаю о его семье, кроме того, что у него раньше был отец, а теперь есть отчим. Он ведь мне ничего не рассказывал о себе. А тут получается, что у меня есть брат...
— Двоюродный, — будто отвечая на мои мысли, ухмыльнулся желтоглазый.
— Я и не думал, что у него есть братья или сестры, — задумчиво произнес я.
— Два брата и две сестры, — кивнул мой спаситель. А потом вдруг резко обернулся назад. — Ну, и чего вы там застряли?
Я тоже обернулся. Из черного провала входа в подвал появились две фигуры — два парня, похожие как негативные фотографии друг друга. Один с совершенно белыми волосами и настолько темными глазами, что нельзя было точно определить их цвет, одетый лишь в свободные светлые брюки, подпоясанные широким красным поясом. Второй с волосами черными, как смоль, и почти бесцветными глазами, одетый в узкие черные брюки и плотно облегающую идеальный торс черную шелковую рубашку. И кроме явного сходства между собой, эти двое были похожи еще и на моего спасителя, только явно моложе и несколько шире в кости.
Я обернулся к желтоглазому:
— Это тоже братья?
— Скорее, племянники, — он угрюмо передернул узкими плечами, отпустил мой локоть и уверенно зашагал вперед.
Я поспешил за ним.
Он мне нравился, несмотря на страх, который он мне внушал. Что-то в нем было такое притягательное, такое нежное и трогательное, что в какой-то момент мне даже захотелось прижаться к его крепкой узкой спине и поцеловать его тонкие, но такие соблазнительные губы.
Я мотнул головой и покраснел — мой спаситель брезгливо поежился.
Вскоре он свернул с дорожки и остановился на небольшой поляне, где паслись три лошади — черная, рыжая и белая с черным носом. Я почему-то ни секунды не сомневался, что себе он выберет именно черную.
Близнецы обошли меня с двух сторон, и беловолосый легко вскочил на рыжего скакуна, а его брат — на белого.
— Я никогда не ездил на лошади, — сказал я растерянно.
Все трое переглянулись.
— Я говорил тебе, что надо было брать машину, — укоризненно пробасил беловолосый.
— Ты знаешь, как я отношусь к этим мерзким тварям, — поморщился желтоглазый. А потом посмотрел мне прямо в глаза, и мне стало не по себе. — Гаэр, бери его к себе.
Беловолосый скорчил плаксивую рожу:
— Почему опять я?
— Разговорчики, — резко оборвал его мой спаситель.
Гаэр втянул голову в плечи и с ненавистью посмотрел на меня:
— Чего застыл? Залезай!
Я покорно приблизился к животному. Лошадь нервно перешагивала с ноги на ногу и косилась на меня черным левым глазом. Гаэр нежно гладил ее по холке:
— Тише, тише, он тебе ничего не сделает...
Он вынул босую ногу из стремени и сдвинулся чуть вперед. Я ухватился руками за седло позади него, оперся о стремя левой ногой, а правую перекинул через спину лошади. Животное недовольно всхрапнуло и замотало головой, пытаясь присесть на задние ноги.
— Ну, ну, девочка, перестань, — ласково шептал ей на ухо Гаэр.
Мой взгляд невольно упал на его ногу, которую он мимоходом поставил обратно в стремя.
Наверное, ступни это мой фетиш. Уж очень они мне нравятся. А у него ступни вообще идеальные — правильной формы с округлыми пропорциональными пальцами, выстроившимися аккуратным рядком, но не слишком плотно прижатые друг к другу, без искривлений и мозолей. Видимо, он не привык носить обувь. Однако у него такая нежная кожа на пятках, без трещин, уплотнений или других дефектов, что прямо хочется прильнуть к ним губами. Когда человек много ходит — неважно в обуви или босиком — его пятки ни за что не будут такими ровными и гладкими.
Я украдкой посмотрел на ноги его брата. Светлоглазый был обут в мягкие черные сапоги с отворотами. Их отец также был бос, но его ступни мне показались слишком широкими для его комплекции, а такое несоответствие не может быть красивым.
Гаэр чуть сжал пятками бока лошади и цокнул языком. Животное, мягко покачиваясь, двинулось с места. А я почувствовал, что начинаю медленно, но верно сползать. Рефлекторно я ухватился за край седла.
— За меня держись, придурок. Если вылетишь, дед мне шею свернет, — прошипел Гаэр, с опаской поглядывая на отца.
Я вздохнул и несмело приобнял его за талию.
Он немного напрягся, но меня не останавливал.
Держась за своего провожатого, я смог немного выровняться в седле и даже начать двигать бедрами в такт движениям лошади и Гаэра.
Помимо ощущения ирреальности и дикости всего происходящего, меня не оставляли мысли еще и другого толка — все эти движения, объятия, пусть я даже просто держался за него, запахи ...