Подкатегория: игрушки
Вот и начались эти дни! Как говорили в одной дурацкой рекламе - долгожданные летние каникулы, выстраданные на тысячах заунывных уроков, зубодробильных контрольных и в стыдобе торчания у доски, когда не выучен предмет (блин, как на панели в первый день). Всё это теперь осталось в прошлом. А впереди... Боже мой, а впереди свобода на целых три бесконечных, самых прекрасных месяца!
Знаете, чем мне запомнились со школы первые дни летних каникул? Просто-таки врезались в память на всю оставшуюся жизнь? Самое начало лета. Утро. С кухни плывёт и щекочет мозги обалденный запах молоденькой жареной картошечки (отчего-то мама всегда в начале лета по утрам жарила картошку). Вкрадчивый лёгкий сквознячок едва колышет тюлевые шторы и благоухает тонким ароматом летних цветов. Балкон распахнут, оттуда доносится беззаботное щебетание птиц (у них, наверное, тоже каникулы). И я почти физически всем телом ощущаю поток радости и счастья, вплывающий на солнечных лучах с улицы. Открываю глаза, сладко потягиваюсь, откинув одеяло (я ещё не спал в те годы голяком, как сейчас), и мне не стыдно моих любимых красных трусиков. Господи, неужели в раю лучше?! Ведь это утро и есть самый настоящий рай!
Гармонию нарушает базарный скандал собак во дворе. Блин, что за херня! Откуда они там пособирались? Выглядываю и вижу собачью свору прямо под окном. Ой, у них сегодня свадьба! Здоровый поджарый пёс яростно дрючит белую собаку неопределённой породы, а вся остальная собачья компания радостно подгавкивает. Ха-ха! То ли они советы участникам дают, то ли просто делятся свежими впечатлениями. Раздражение мгновенно улетучивается, уступая место азартному любопытству. Сколько энергии и экстаза в этом бешено дёргающемся теле кобеля! И мне самому, конечно, захотелось немедленно впихнуть кому-нибудь свой перевозбуждённый торчок. Чтоб с такой же скоростью и натиском! У-ух, аж яйца свело! Хватаюсь пригоршней за промежность и чуть ли не вываливаюсь, свешиваясь с подоконника.
А внизу тем временем ебля прекратилась. Но молодожёны почему-то не разбежались, они лишь развернулись жопами друг к другу и остались сцепленными. "Ха-ха, писюн заклинило", - осеняет меня. М-да, бедняги. Но что-то морды у них совсем не выглядят обречёнными. Они так же довольно щерятся и спокойно ждут. Чего? Преданная свита тоже невозмутимо окружает их, всё так же весело перелаиваясь. "Бля, как торговки на рынке", - приходит мне на ум.
- Сына, вставай и иди завтракать. Всё готово, - зовёт меня голос из кухни.
- Ща, мам! - отмахиваюсь я и напряжённо жду развития событий.
И сколько они так будут торчать с всосанным хуем?
- Эй! Мне уже надо идти хамать картошку. Скоро вы там?
Но внизу на меня - ноль эмоций, кило презрения. Ну и фиг с вами! Ща бы ведро воды на вас выплеснуть, тогда бы и хэппи-энд сразу случился. Не люблю я незавершённых действий... Кое-как засовываю стояк в тесные джины и бегу вприпрыжку на кухню, а после опять несусь к окну. Но там уже никого нет. Не дождались, упИздили, блин. Ну и фиг с вами, у меня и без вас полно всяких дел: переустановить "Windows", поменять батарейки в плеере, сходить на новый боевик, кинуть на мобилу...
Кстати, а чо в мобиле? Ага, три смс-ки. "Привет, дёрни, когда проснёшься", - это Васька. За что дёрнуть-то тебя, дорогой? Есть у тебя, конечно, одна выдающаяся штучка в виде ручки (в сокровенном месте), но ты ведь башку человеку снесёшь сразу, если за ту штучку помацать. Собственник хренов! Так, дальше. "Сеанс в пять. Ждём на фонтане тебя и три сотни", - это пацаны про кино. А почему триста-то? У нас чо, в стране инфляция случилась ночью? Или сюда входит квасик-пивасик? Всё равно дороговато. Блин, мне же Димка должен сотняшку - вот пусть он и трясет мошной. Не фиг!
Смотрю дальше. "Скучаю страшно! Обнимаю, целую, хочу-у! Скоро встретимся". Чо за херня?! Кто лепит мне такие перлы? Девки, что ль, прикалываются? Этого номера нет у меня в базе. Ошибка? Но какая приятная! Стучу в ответ: "Спасибо! Ты кто?" И смс-ка тормозится - баланс отрицательный. Вот блядь! А может, у меня свиданка срывается из-за вашего долбанного баланса! Девчонки не любят долго ждать. Всё, пора лететь к ближайшему автомату пополнять счет. Уже не могу ни о чём думать, кроме этой смс-ки от прекрасной незнакомки. А почему, собственно, "прекрасной"? Может, это какой-нить старый толстый козёл своей секретутке написал, но ошибся номером? Значит, ща этот дебилоид получит мой развёрнутый ответ!
Всё. Мани - на счёте, опять отправляю запрос, жду. Жду. Жду! "Блям-блям", - сигналит мобила. Читаю, и... мгновенно кровь бросается мне в лицо.
- Сёма-а-а! - ору я не своим голосом прямо на улице.
Тётка рядом шарахается от меня, как от прокажённого. Это же мой Сеньчик написал! Дрожащими вспотевшими пальцами лихорадочно щёлкаю по кнопкам: "Сёмочка! Когда встретимся?" Следующая минута просто-таки совершенно бессовестно растягивается на час, не меньше. От избытка чувств намотал вокруг дома десяток кругов, пока дождался заветного "блям-блям". Даже два этих коротких звука растянулись для меня на целое "бля-я-я-м - бля-я-ям". Читаю: "Буду с мутером в следующую среду в твоём городе. Она на целую неделю едет в командировку, и я с ней!". Вот это подарок! Глазам своим не верю!
Я не видел Семёна с прошлого августа, когда мы оба в слезах расстались у автобуса за воротами лагеря. Помню, что мы поклялись тогда никогда не забывать нашу дружбу и, кровь из носу, встретиться. Но минул почти год, а случая нам так и не представилось. Как же я тосковал по моему другану, особенно первое время. И он, конечно, тоже. Ведь не зря же я называл его братишкой. Ой, ну и устроили мы с ним блядство в лагере - стыдно вспомнить... Но очень приятно. После той бани, в которой Сёмка меня совратил, начался какой-то совершенно сумасшедший разгул. Мы использовали любую минутку и любое укромное местечко, чтобы кинуться друг на друга. Объятья, поцелуи, лапанья руками, бесконечная дрочка, минеты... Блин, помешательство сплошное!
Я ведь совсем не был развратным до прошлого лета. Да и вообще ещё зелёный был во всём этом, как петрушка. Мысли, конечно, всякие смутные гуляли, но мало ли какие мысли бродят у пацанов в головах? Я и раньше ловил себя на внимании к красивым нагим телам парней и мужчин, подолгу рассматривал подвернувшиеся мне репродукции, и в трусах у меня неизменно возникало желание. Желание чего? Да просто желание. Я списывал всё это на гормоны и на обострённое восприятие прекрасного. Ведь красивое тело - это не что иное, как утончённое искусство Природы по созданию своего совершенного венца. Неплохо сказанул, да? Это сейчас я могу так заворачивать, а в те годы выражался менее мудрёно: "просто классно, потому и нравится".
Сёмкино крепкое, пропорционально сложенное тело мне тоже очень понравилось. Нравился и сам обладатель этого тела, его приветливый мягкий характер, его неизменная открытая улыбка, солнечная прыгающая челка. Его тёплые ласковые руки, которые дарили мне столько желания, его губы... Никогда раньше не думал, что можно кончить от одних только губ, но так иногда случалось у нас с Сёмой. Да чего только у нас там не случалось?! Хотя, конечно, всего мы ещё не испробовали.
Потом в Интернете я узнал, например, об анальном сексе. Этого у нас не было, да и стрёмно как-то мне было бы пользоваться чужой жопой. О своей я и не говорю! Какое, скажите мне на милость, может быть удовольствие - совать писюн в говно? Фу! А разве можно представить кайф, когда в мою собственную задницу залезает что-то постороннее. Жопа ведь должна служить только на выход! Мне несколько раз в детстве делали клизму. Господи, какая это была пытка! Так ведь у клизмы кончик много тоньше, чем ствол хуя. Это ж какая боль, если в попу совать такой гигант, какой, например, у Сёмы! Разрыв всего, что можно, кровь с говном, неминуемая смерть, похороны, пирожки - бр-р-р! Но на запретных сайтах парни выглядят после всего этого вполне довольными. Странно. Фотомонтаж, наверное. Но зачем? Загадка, блин!
- Вот, мама, познакомься, - представил меня Семён, когда мы встретились с ним на вокзале.
Я прилетел туда на два часа раньше, боясь прозевать приезд своего лучшего "дружилы", и после сумасшедшего тисканья мы стояли сейчас в обнимку, намертво сросшись друг с другом.
- Миша, ты? - севшим голосом воскликнула Сёмина мама. - Не может быть!
- Мам, правда ведь похож на Мишаню? Я тоже купился вначале.
- Поразительно!
- Но моего дружбана зовут Валерчик.
- Извини, Валера. Непостижимо! Просто одно лицо с моим погибшим племянником!
- Да ничего. Мы ведь с вашим сыном потому и познакомились, а так бы он на меня даже не взглянул бы.
- Не пи... Неправда! Ну, конечно, верно, что я на тебя сразу обратил внимание из-за сходства с Мишкой, но подружились мы не поэтому. Просто ты... хороший. Вот!
- Спасибо, Сёма! Ты тоже.
- Ну что, ребята, поехали в гостиницу?
- Любовь Петровна, зачем в гостиницу? Я договорился с мамой о том, что вы остановитесь у нас. Я много рассказывал ей про друга, и она знает про ваш приезд. Места хватит. Да и уютнее в квартире, чем в этой казенной гостинице.
- То есть, как это у вас? Нет, Валерочка, это очень неудобно. Спасибо за приглашение, но мы лучше в гостиницу.
- Да вы не смущайтесь. Мама вас уже ждёт. Это решено. Вот сами поговорите, - и я протянул ей телефон с набранным номером.
- Алло! Здравствуйте! Вы мама Валеры? Очень приятно, а меня зовут Любовь Петровна. Я Сенина мама... Ой, но это как-то неловко. Зачем беспокоиться? Мы прекрасно расположились бы в гостинице... Ну, раз уж вы настаиваете... Спасибо вам огромное! Мы только на неделю. Да к тому же я все дни буду в учреждении. Вот Семёна брать с собой не смогу. Придется оставлять его на попечение вашего сына.
- Классно! - хором вырвалось у нас с Сёмкой.
- Ну хорошо. Ещё раз спасибо! Тогда мы едем.
Так началась ещё одна неделя моего счастья. Подарок к каникулам в виде Сёмы. Отец как раз отчалил в командировку, так что мы все прекрасно разместились в квартире - мамы в одной комнате, а мы с Сёмой в другой, у меня. Главное, что спать нас устроили тоже в одной постели! Такую возможность упускать было бы глупо, а ведь мы с ним не дураки какие-нить! В ванную вечером полезли тоже сразу вдвоём. Никто не удивился. Пацаны есть пацаны - у них свои причуды. М-да, знали бы мамы о наших причудах!
- Давай раздевайся уже. Что памятником встал? - зашептал мне Сёма, сняв с себя трусы и сияя своим повзрослевшим великолепием.
- Да я... просто торчу и всё, - сальные глаза и моя глупая улыбка (и не менее глупейший ответ) развеселили Сеньку, и он сам взялся меня разоблачать. Как я мечтал об этом долгими вечерами перед сном! Не просто о сбрасывании одежды, а о медленном эротичном разоблачении чужими руками. Нет, не чужими, а очень родными мне и желанными.
- Ты здорово вырос, Лерик. Худющий стал. Но попка не пострадала, ха-ха.
- При чём здесь попа? - меня даже обидело то, что Сёма заговорил о заднице, не оценив мой вытянувшийся за год писюн.
- Она ж твоя.
- И?
- И ни чо. Красивая она у тебя. Вон и писька тоже подросла ("Ну, наконец-то, заметил самое главное!") В кулак уже не помещается. Есть за что подёргать.
- Э-э-э! Осторожно, не оторви - пригодится ещё.
- Конечно, пригодится! - с придыханием подтвердил Сеня и тут же воспользовался предметом разговора, присев на корточки и обняв губами мою головку.
Хуй мой по-солдатски встал в штанах ещё со щелчка затвора ванных дверей, как только мы вошли.
- Сёмка, подожди. Мы же ещё не мылись, - попытался я отстраниться от друга, но его руки так сдавили мои холки, что там, наверное, остались синяки. - Ты чо? Жопу мне изомнёшь в хлам. Она мне тоже ещё пригодится.
Говоря это, я, конечно, думал о своих естественных надобностях, но Семён, хмыкнув, выпустил изо рта полированную залупу и согласился со мною по-своему.
- И попочка, конечно, пригодится. Она тоже у тебя страшно сексуальная, гы-гы.
- В смысле?! - меня стали одолевать нехорошие предчувствия, в животе заныло.
- Не пугайся. Я ничего конкретного не имел в виду. Просто мне в тебе всё нравится - и спереди, и сзади.
- Так зад-то на хуя?!
- Да как раз - "на хуЯ". В смысле - для хУя.
- Не-е-е, я на это не подписываюсь! Не хочу я этого... минета в свою жопу.
- Ха-ха, анала. Смешной ты. А в мою? - неожиданно парировал Сеня и застал меня врасплох.
Другие попы я ещё не рассматривал в качестве объекта вожделения.
- Ну, не знаю. Между ног я тебе в лагере совал - ничо, кайфово. Мне понравилось. А в попу как-то не заводит.
- Так ты просто ещё не пробовал!
- Не, Сень, давай обойдёмся передом.
- Лана, без проблем, - легко согласился Семён и тихо добавил, - Тогда позже.
Наше мытьё в ванной продолжалось до тех пор, пока в дверь не постучали.
- Эй, ребята, вы там жить остались, что ли? Нам с Любовью Петровной тоже ванная нужна. Валер, вы пол не залили, а то соседи сейчас явятся?
- Не, мам, всё в порядке. Сейчас выходим.
Пол - это единственное, что в ванной осталось нетронутым. Зато наши с Сенькой тела были "затроганы" чуть ли не до дыр и обсосаны по нескольку раз. Мы уже излились своими солёными соками раза по три каждый, и всё равно нам казалось мало. Однако два часа совместного мытья могли кому угодно показаться подозрительными, да и на ночь тоже надо было оставить силы. Пришлось выходить.
А вот и наша первая ночь... Лагерь не считается - там у нас не было целых ночей, когда мы могли бы остаться совсем наедине. Свет потушен, но темноты нет. Со столбов во дворе за нами подсматривают светильники, и громко поют цикады. Как же я люблю их вечернее стрекотание. Они, как заботливые няньки, поют свои незамысловатые песни, расслабляя и убаюкивая меня. Но сегодня мне не до сна. Мы стоим с Сёмой на балконе совершенно голые и открыто целуемся. Нас не видно снизу из-за густой листвы, да и кому есть дело до каких-то тихо целующихся - мы же не орём об этом на весь район. Горячий Сенькин елдак мусолит животы, размазывая нашу общую смазку. Прекрасно чувствую его и давно уже плыву. Да и как можно не чувствовать эту сарделину незнамо какого размера?! Его руки опять мацают мои холки, а пальцы то и дело нагло мнут дырочку. Я молчу. Странно, но мне сейчас даже клёво. Мне приятно любое действие моего Сенечки.
Однако на фига всю ночь торчать на балконе, когда нас ждёт хрустящая простыня на кровати? И мы ныряем туда. И опять сливаемся телами, как сиамские близнецы. Нас невозможно сегодня разлучить. Никто и не пытается. Эта ночь только наша! И только для любви! Её много сегодня у нас. И я говорю даже не о сексе, а о наслаждении близостью друг друга, об ощущении контакта высшего порядка, когда два тела - одно целое и когда одна душа на двоих и одно желание - никогда не расставаться! Невозможно описать всё это, и нигде я не читал точного и подробного описания проявлений любви. Не внешних и материальных, а в более широком смысле - во вселенском. Каждый воспринимает любовь по-своему. Сколько людей на Земле, столько и проявлений этого бессмертного и самого мощного чувства, когда теряешь голову и цепенеешь от простого прикосновения чьей-то руки, когда тихие слова могут вызвать лавину эмоций и ядерный взрыв адреналина...
Потные и совершенно обессиленные, мы отрубились только на рассвете. Простыня под нами к тому времени представляла из себя неоднократно использованную туалетную бумагу (не по "чистоте" - по изжёванности). Зато той - второй, которой мы, наконец, укрылись под утро, мы замаскировали весь внутренний кроватный бедлам.
Последующие совместные ночи особой оригинальностью не отличались. По утрам будить нас было некому - мамы уходили очень рано. Мы вставали уже в полдень, с трудом расцепляясь, устраивали бой подушками, гонялись друг за другом по всей квартире и щекотались, дико хохоча. Потом, уже мокрыми от пота, мы шли в ванную и там кое-как приводили себя в порядок. Происходило это довольно быстро - часа за полтора. Потом мы завтракали, обедали и полдничали одновременно. Очень удобно, на самом деле. Что ещё? Ах да. Ещё мы гладили измятую простыню и ревниво тестировали её на наличие подозрительных пятен. Но спермы нигде не было, так как она вся оказывалась в наших желудках. Уже ближе к вечеру мы выползали в город: просто пошляться по улицам, завалить на дискач или потусоваться с моими приятелями. Сеню там приняли "на ура". Он вообще легко со всеми сходился. Уже почти ночью, усталые и счастливые, мы возвращались в свою ванную. А дальше - опять по кругу. Скажете - скучно? Ни фига! Именно так мне и хотелось прожить до самой старости. Однако иногда всё проходило не так однообразно.
Где-то на четвёртое утро я проснулся первым. Сёмка тихо дрых рядом, широко раскинувшись на кровати. Вся простыня оказалась на мне, и голое тело моего любимого друга доверчиво подставилось летнему солнышку. Это было неповторимое творение Природы, туго обтянутое чистой нежной кожей. Волосы не росли на его теле, за исключением лобка и, конечно, головы. Да вот ещё на верхней губе, потешно задранной вверх, пробивался светлый пушок. Плоский живот, весь в мышечной броне пресса, мерно дышал, слегка приподнимая собой вытянувшуюся к пупку толстую колбасину члена. Я так и замер от всей этой завораживающей картины. Воспользовавшись случаем, я минут десять, наверное, внимательнейшим образом изучал тело своего друга миллиметр за миллиметром - не для того, чтоб запомнить его, а просто я не в силах был от него оторваться. Если бы он сейчас бодрствовал, я уже давно бы застеснялся своего интереса и принялся бы приставать к парню: целоваться, щекотаться, короче, всячески мешать себе пялиться на него. Но в то утро я не спеша наслаждался умопомрачительной картиной безмятежности юного тела.
Не раз мне встречалось в литературе выражение "бронзовый загар", но я не очень представлял себе это. Как живой человек может быть бронзовым? Но как раз Сёма именно таким и был. Ровный золотистый цвет разливался по всей поверхности его тела, лишь в районе паха он сменялся белой девственно-чистой полосой, что была под плавками. Изо всех сил я старался не задерживаться взглядом на этом месте, иначе моё подробное разглядывание могло тут же и закончиться. С сожалением перевёл взгляд выше, как раз по центральной ложбинке пресса к выпуклым блинам груди, к пуговкам круглых, словно монетки, сосочков... Они сейчас торчат так же, как и светлая сосиска члена, распластавшаяся по животу.
Не смотреть! Но нет, это выше моих скромных сил, и я впериваюсь жадными глазами в пенис, который пригревают солнечные лучи, и окаменевшее его тело немного пульсирует. Какой же искусный ваятель вылепил это совершенство?! А то, что писюн у Сёмы - совершенство, это бесспорно! Экземпляр, вполне достойный увековечивания на полотне или в мраморе. Рука так и чешется ухватиться за этот мощный ствол и пройтись по всей длине, ощутив ладонью выпирающие жилы, а потом освободить от закрывающей кожи светлую упругую сливу головки и заменить её "рубашку" на свои мягкие губы и сосать, сосать, пока не пойдут солоноватые соки из её щёлочки. Сёмке очень нравится, когда я забираюсь туда кончиком языка. Он при этом начинает скулить и просить ещё...
Сам не заметил, как рука уже оказалась там, где только что были глаза. Сеня заворочался и сонно повернул ко мне лицо. Не отвернулся, не скривил недовольную рожу из-за того, что я его разбудил, а лишь по-детски радостно улыбнулся и протянул руку к моей щеке.
- Привет, Лерунчик. Ты уже не спишь? А я тебя сейчас во сне видел. Как будто мы с тобой на море загорали совсем голыми, и у тебя... Ой, ты ща уссышься! Ха-ха-ха.
- Чо у меня? Не томи, блин! Рога на ушах?
- Гы-гы, нет, не рога. У тебя вместо писюна была пизда. Гы-гы...
- Че-е-во?! Какая, на фиг, пизда? Чем тебе мой письк не нравится?
- Очень нравится, ха-ха. Только не обижайся. Это же во сне было. Кроме письки, всё остальное было такое же, как обычно.
- Так чо, я у тя во сне был этим... германским фродитом?
- Нет, глупыш. Не гермафродитом ты был, а моим любимым парнем, но с девчачьей писькой. И я пытался тебя совратить. И даже, по-моему, у меня это получилось, гы-гы. Мы лежали на песчаном холмике. Я на спине, а ты начал садиться на меня сверху, и у тебя разошлись губки на пиздени, а там всё такое мокренькое, розовенькое открылось, гы-гы... У-у-уй, я аж заторчал, блин! Как ща помню. Потом ты берёшь мой писюн, сам суёшь себе внутрь и садишься... Чуть не обкончался, чес слово! Ты разбудил меня в самом интересном месте. Так я и остался неудовлетворённым. Теперь ты должен если не пиздой, так хоть... чем хочешь закончить начатое в моём сне.
- Не обязательно было сочинять всю эту ахинею, чтобы меня совратить. Я и так всегда готов.
- Лер, я не вру-у, - его оправдание уже не имело ровным счётом никакого значения, потому что возразить ему я всё равно не мог - мой рот был занят тем, чего мне хотелось с момента пробуждения.
Сеня безвольно откинул голову на подушку, и я слышал лишь его продолжительное мычание. Когда головка во рту начинала особенно напрягаться и появлялся характерный солоноватый привкус, я оставлял её в покое и перемещался к лицу друга - но не сразу, а путешествуя по той самой ложбинке, делящей моего друга на две зеркальные половины.
- Лерчик, ты настоящий изверг! - выдыхал Сёма перед тем, как накинуться на мои губы.
Обратный путь к его члену опять лежал по ложбинке. И всё повторялось. Елозя всем телом по телу товарища, я растирал наш общий пот и то, что сочилось из моего набухшего "краника". Кончилось дело тем, что Сенька окончательно потерял терпение и, опрокинув меня на спину, сам присосался к моему прохудившемуся "крану". Мучить меня он не стал и быстро получил свою утреннюю порцию спермы через тёплый пульсирующий шланг. А пока я валялся в отрубе, он без церемоний оседлал меня сверху и банально сдрочил, залив мне всю грудь своей спермой, и в эту же липкую лужу завалился сам. Всё, наша жизнедеятельность временно прекратилась.
- Сём, а, Сём? - я легко забросил ноги ему на спину и скрестил их, обняв друга. - Пока я тут тебя рассматривал, мне пришла в голову одна гениальная мысль.
- Ты не в меру скромен сегодня.
- Не прикалывайся, я серьёзно.
- Тогда я тем более прав.
- Ну, Се-е-ень. Я подумал вот о чём. Ты уедешь, и я больше не увижу твой классный хуй, не смогу подержать его в руках.
- Ты уже выпроваживаешь меня? Нам ведь ещё несколько дней друг друга терпеть. И про хуй я чо-то не совсем усвоил. Я, конечно, понимаю, что тебе он нравится, и всё такое, но, извини, оставить его я никак не могу. Самому позарез нужен. А вот твой бы я прихватил, гы-гы.
- Да дослушай ты сначала, едрит твою в уши. Мы могли бы оба подарить друг другу свои члены.
- Ты хорошо сегодня спал? Голова вроде не горячая.
- Сень, а давай мы с наших членов сделаем копии.
- На ксероксе?
- А-а-ай! - выдохнул я с силой, поражаясь Сенькиной недогадливости. - Нет. Мы их вылепим!
- Из глины, что ль, или из пластилина?
- Из навоза! Слушай меня, обалдуй! - и я стал в подробностях излагать ему свой план.
Идея понравилась. Да так, что мы понеслись сразу завтракать, минуя бой подушками и ванную. А идея, в общем, была совсем не новаторская. Заключалась она в том, что на эрегированный член натягивается презик, а потом сверху накладывается толстый слой алебастра, разведённого в горячей воде (чтобы быстрее затвердел). После этого "содержимое" осторожно вытаскивается из получившейся формы (это оказалось самое слабое место в плане, мы несколько форм разрушили, пока что-то получилось). Потом в форму заливается силикон, а в центр формы вставляется стержень для прочности. Всё. Дальше остается только подождать и, очистив форму, полюбоваться на новоявленную скульптуру.
Мы с Сёмкой страшно умаялись, пока (уже к вечеру) получили долгожданные дубликаты самих себя. Очистив и помыв моего двойника, Сеня тут же побежал в ванную, предупредив меня, что лучше на это не смотреть, если я стесняюсь. После таких слов уже ничто не могло остановить меня, и я хвостом, естественно, увязался за товарищем. А он одел игрушку в презик (был у нас такой потешный - с рожицей), вымазал её в первом попавшемся креме, присел и - о, ужас! - стал совать в свою задницу. Ну никак я не ожидал, что моему подарку не найдётся лучшего места! Пока я набирал в лёгкие воздуха и складывал в голове достойную случаю отповедь, Сёма начал эротично постанывать, всё активнее, с хлюпаньем двигая в себе фаллосом.
- Ты чо там, торчишь, что ли? - удивился я, забыв про спич.
- Ещё как! Ты же не хочешь сделать это настоящим хуем, вот и приходится пользоваться скульптурой. А-а-ах...
Дальше мне стало стыдно (за себя и за него), и я молча ретировался. Сенькину-то копию я собирался хранить для любованья и бережных ласк руками (ну, по крайней мере, мне так тогда казалось). Его фаллос и сейчас где-то лежит в дальней коробке. Не то чтобы и мне не приходила мысль воспользоваться ею для анального секса в одиночестве, но я её отметал, скорее из-за того, что думал, что вряд ли я всё-таки отважусь когда-нибудь засунуть подобного монстра внутрь себя.
Судьба всех праздников - кончаться. Промчалась и наша с Сёмой безбашенная неделя. Мой "подарок" уезжал. Мы опять расставались в соплях. Опять были обещания вечной дружбы (ну, про любовь при Сениной маме говорить было неудобно). А о последнем дне мне даже вспоминать неохота - это очень горько. Он приблизился с неотвратимостью траурной процессии к воротам кладбища. На душе у нас скребли кошки, и не хотелось ни о чём говорить. Мы с Сёмкой весь вечер просидели на лавочке в парке, крепко сцепившись, будто сейчас налетит ураган и навечно разнесёт нас по дальним странам. Были и слёзы, и бесконечные признания. Казалось, завтра уже не наступит, и солнце последний раз одарило лучами грешную Землю. В этом глухом закутке парка не было прогуливающихся, и нам никто не мешал изливать друг другу свои чувства. Мы взахлёб целовались, глотая слёзы, одурело вдыхали запах наших волос и тискались до хруста костей. Никто из нас не верил в следующую встречу, ведь мы стремительно взрослели, и жизнь наверняка уже приготовила каждому свой путь. Что нас там ждёт? И кто? Да и хер с ними - со всеми этими будущими путями и закоулками! Будут ли они вообще после сегодняшнего вечера? И нужны ли?
Уже поздно с красными глазами и опухшими лицами мы заявились домой. А там нас ждал праздничный ужин, приготовленный мамой. Они с Любовью Петровной давно уже сидели за накрытым столом и терялись в догадках, где нас носит (телефоны-то мы отключили, чтобы никто не мешал нашему необъятному горю).
- Сёма, Валера, что случилось?! Мы все переволновались. Уже и друзьям звонили, но никто не в курсе. Где вы были? И почему такие лица? Вы что, плакали? Валер, что произошло?
- Ой, мам, не трезвонь, всё нормально. Соринка в глаз попала.
- Сразу в четыре, что ли? Ладно, идите мойте руки и за стол, а то всё остыло уже. Мы тут с Любовью Петровной решили проводы устроить, кое-чего приготовили. Завтра наши гости уезжают.
- Мам, какие проводы? Ты говоришь, как о... покойниках.
- Что? Ну и мысли у тебя! В чём дело? Я не узнаю тебя, Валера.
- А я и сам себя сегодня не узнаю. Так не хочется с Сёмой расставаться! Я же его больше не увижу, наверное, никогда.
- Почему ты так думаешь? - вмешалась в наш разговор Любовь Петровна. - Я вот как раз перед вашим приходом предложила твоей маме отпустить тебя к нам погостить вместо лагеря. У нас небольшой городок и прекрасная природа. Рядом лес, горы, чистый воздух. Для жителя мегаполиса - это не хуже, чем побывать на море.
Я чуть не бросился Сенькиной маме на шею за такую сногсшибательную новость (вот был бы прикол!). Все проблемы разом испарились, и жизнь засияла ослепительными гранями! Хотелось петь, беспричинно смеяться и дурачиться, чем мы с Сёмкой с удовольствием и занимались весь оставшийся вечер. Какого хрена, спрашивается, мы не заявились домой раньше? Как два дурака излили где-то в парке океан слёз вместо того, чтоб порадоваться за наше будущее. М-да. Никогда не знаешь, где вильнёт тебе Судьба.
Весь следующий месяц я ежедневно "окучивал" предков, напоминая им про обещанную поездку. В конце концов, крепость пала под моим натиском, и меня со вздохом облегчения выпроводили с глаз долой.
Хотите знать, что было дальше? Ни за что не угадаете! Я и сам себе бы не поверил...