— Уж не чаяла и свидеться! Мыслила – порешили табя…
— В лазарете лежмя лежал… - горячо отвечал Федот, между тем обхватив, через сорочку, тёплую, спелую грудь жены, которую стал жарко мять.
- Ручищи у тябя, ровно клешни! Полегше тискай, а то ан вороч
уся в избу…
Супруг чуть сбавил хватку.
— Ладныть вот, хоть тятенька нежил, пока табя ни было… - продолжала Настя.
- Срамота то, кумекаю! Паскудство, грю, одно!.. – посуровел муж.
Но разбираться с женой детально было недосуг… Болт упрямо вставал под штаниной и рвался в бой!
— Дак по нашей вере - благодать, тятенька грил!.. – оправдывалась Настенька.
Не желая больше тянуть время, здоровяк Федот завалил Настю в мягкое сено, попутно задрав, почти до шеи, сорочку. Спелые, как дыни, груди призывно развалились по голому телу, белея в слабом свете лампы, и маня их попробовать на вкус…
Мужик глянул вниз и почти обезумел от страсти, увидев между полноватых бедер жены её роскошное, кудрявое богатство. Не помня себя, он собрал своими широкими ладонями нежное тело грудей и сведя вместе, стал целовать и покусывать вмиг вытянувшиеся соски супруги.
Настя томно застонала, и обхватив голову мужа, посильнее прижала к себе. Её стала колотить сладкая дрожь возбуждения от ласк, доселе почти незнакомого, мужчины.
Не в силах больше сдерживаться, Федот накрыл своим широким телом, Настеньку, уже раздвинувшую ноги и готовую принять его в себя. Затем чуть поднаправил свой немалый, голодный болт и резко вошел в теплую пещерку жены.
Сочащееся влагалище женушки жалобно хлюпнуло и по самый корень заглотило мужнин конец.
Вскрик Насти перепугал, пристроившихся на ночь, курей, и они недовольно заквохтали.
В хлеву раздалось:
— А-а-х-х!... Ко, ко, ко….
Порядок в хлеву наконец навел петух, сказав свое грозное:
— Куда-а, куда, куда!..
Сквозь сладкую пелену затуманенного мозга, Насте послышалось:
— Туда-а, туда, туда!..
— Ох, любо! Ох и хмельно мине! Кочет… и тот смекает! Туда-а, да-а-а…. Токо туда-а, Федя… Ишшо… Шибче! – шептала, как в бреду, Настя.
Его здоровый член пpоник непривычно глубоко для Насти, и победителем упеpся в лихоpадочно подрагивающий зев матки, вызвав у неё протяжный, завораживающий стон.
Федот, имея жену, тоже стонал от избытка чувств… Но чувства его были двойственные. С одной стороны он вдоволь наскучался по бабе на фронте, а с другой – его пожирала ревность, что годами до него, тут вовсю хозяйничал хуй тятеньки!
Он засаживал жене по самые яйца, наслаждаясь процессом, и словно пытаясь выместить, таким образом на ней, всю свою накопившуюся, за день, злобу…
Настя, подстраиваясь под мужа, умело подмахивала ему, встречая пиздой резкие и глубокие движения его члена. Она, напротив, еблась так, словно пыталась вымолить у мужа прощение, за всё свои вольные и невольные грехи.
Пизда жалобно чафкала, пытаясь дополнительно выделить, и без того заливающий ее, сок.
Куры порой раздраженно квохтали, а за стеной мычали телята, никак не желающие смириться с изменениями, произошедшими в их царстве-государстве…
***
Не находящий себе покоя, Андреич, встал с палатей, стоящих за печью и осторожно направился к двери.
— Ты ента куды? – тихонько раздался голос Ивановны с палатей.
— Никшни старая… До ветру!.. – раздалось в ответ.
Подглядывающий в щель хлева, Андреич, возбудился не на шутку, увидев совокупление сына со снохой.
— Заездит Настюху! Право слово заебёт, благостную! От ить супостат, от ить поганец!... Кабы харю мому сынку набок свернуть! От ить славно б стало! – думал старик – Ан силища в ём, обормоте, эвон какая! Жоманет, каналья, по мусалам и – и поминай как звали…
***
Но тут вдруг «благостная не сдюжила» и взвизгнув тоненьким голоском, поймала оргазм, забившись под мужем в мощном экстазе…
Федот, уже будучи на самом краю, громко рыкнул при этом, и догнал супружницу.
Мощная струя семени, так непомерно долго ждавшая выхода, как разрушающий всё на своем пути, поток, хлынула в пизду Настеньки, заливая всё ее потаённые местечки…
***
Андреич, чуток запыхавшись, вбежал в избу с раскачивающимся хуем. Не раздумывая более, он прилёг на палати, задрал сорочку и засадил елду под широкие ягодицы Ивановны. Та даже ото сна и опомниться не успела!
— Эк, тебя сызнова разобрало, батюшка!
А Андреич, лишь двинув тазом пару раз, уже облегчённо застонал…
— Тихо, старый, тихо! Малые спять…
В избе наступила тишина, а за окном сверкнула молния, и чуть спустя раздался гром – предвестники летней грозы.
Свят, свят, свят! – истово перекрестилась испуганная Ивановна…
***
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Уважаемый читатель! Если рассказ Вам понравился – не забудьте лайкнуть!