Говорят, внешностью меня Бог не обделил. И при моей длинной, счастливой, двадцатипятилетней жизни еще не успела отнять остатки ума, которые она по крупицам, а где-то и целыми булыжниками, складывала в большую гору моего жизненного опыта.
Вырос я законченным эгоистом, исключающим манерность в поведении и с любовью к натурализму. Некогда меня волновали женщины, но именно они разрешили мои сомнения в познании Высшего наслаждения с лицами, генитально схожими с моей физической биомассой.
В душе я остаюсь извечным "АКТИВистом", тайным возжелателем, скрывающим свои изощренные желания, но это не мешает моим "закомплексованным" требовать предельных откровений и предания от моих ягодичных полушарий. Дыра в моей жопе еще не достаточно разработана, что бы безболезненно осуществить Enter.
Обхватив правой ладонью блестящий от естественной течки, либо от синтетической смазки, самовлюбленный толстый хуй, а левую подложив под отягощенные скупой жизнью, крупные яйца моих "закомплексованных", обладающих единственным Счастьем в жизни и то, временно и безвозмездно снятым в аренду моим похотливым эго, я пытаюсь направить все это в жопу. Дыра не готова. Невозможность искупать моих "закомплексованных" в лунной реке, искрящейся серебряными брызгами от света и падения наших пошлых масс не возмущает моего сознания.
Я мерно ввожу хуй в свой вегетарианский рот, естественно изголодавшийся по естественной для нашего климата пище. Медленно начинаю красивыми губами, благодаря которым создаются слова для моих друзей, знакомых и им подобных, никогда не подумавших обо мне того, что описывается в этом рассказе, пережевывать мясной хуй (генная инженерия еще не на том уровне, что бы вырастить соевый, шутка).
Под стук колес пражского поезда я набирал скорость и ловил ритм. Высокий, тридцатилетипятилетний проводник с внешностью, не заслуживающей работы обслуживающего персонала, на мое ебаное дорожное счастье, стоял в проходе в купе, спиной к "зрителям", с восставшим хуем, предварительно и неожиданно для него вынутым из мною же расстегнутой ширинки синих брюк. Наполовину он стоял в проходе вагона, а другая половина была предоставлена моим жестоким рукам и проголодавшемуся рту.
Его хуй я не мог ввести полностью из-за его длины, поэтому у основания, где он намечает плавный переход в скрытые брюками яйца, я обхватил его ладонью и сильно спрессовал, а залупу и оставшуюся длину стал быстро ебать ртом. Слегка грубовато, думаю что он хотел большей грубости, но приятное и юношеское лицо (о себе совершенно искренне) не позволяло ему дать волю всем его желаниям, пока я не дал знать что готов к этому, он взял меня за волосы и продолжил самостоятельно доставлять удовольствие своему хую, насаживая мой рот на залупу. Я боялся зубами повредить его ткани, поэтому сильно были напряжены губы и сама челюсть.
- Сань, хватит, нас могут засечь, – достал он член из моего рта.
- Не ссы, все в порядке, - не выпуская хуй из руки, я попытался успокоить его.
- Сань, мне не удобно, что парень у меня отсасывает.
- Да ладно тебе, куда уже деваться, я сам себе удивляюсь, - нагло, с наивным взглядом соврал я, глазами отправляя его внимание на его член, скрывшийся наполовину под моей ладонью.
- Сань, тебе че, баб мало? – задал он обычный вопрос, от лени не предугадываемый мною.
- В том-то и дело, что предостаточно, - оторвал я язык от залупы, что бы его успокоить.
- Тогда соси быстрее, я скоро кончу, - он подал резко торс навстречу моему лицу.
- Давай не так быстро, у меня это тоже впервые, - снова я соврал с актерской искренностью. - Надо все попробовать, сейчас свобода во всем и не познать ее... надо же успокоить мужика.
- Сань соси, бля, не мучь! – смирился он с тем, что я такой же мужик как и он, испражняющий его желания вслух и осуществляющий их на его хую.
- Достань яйца, - наглея приказал я, выплюнув хуй.
- Ща, только не выпускай хуй, - быстро и нервно он запустил левую руку в ширинку, подхватив яйца, привычным движением вывалил их перед моим ртом.
- Супер, ща я поработаю языком по волосне, хочешь? – с вопросительным смущением взглянул я в его кобелиные глаза.
- Да, пацан, работай для моего кайфа, - прищурил он правый глаз.
Я обхватил правой рукой его хуй, левой приподнял яйца и начал вылизывать их с яростью страшного и старого пидораса которому перепало за последние тридцать лет впервые (не в обиду пожилым, все там будем).
- Хочешь, можешь оскорблять меня, тебе нравится мой ебальник? – захлебываясь словами воскликнул я.
- Да, пидор, соси яйца! Возьми сначало одно в ебло, можешь полностью, потом второе, да... вот так... молодец... аааа... охуеть... пидорское твое ебло... аааааа... я еще не ебал пидора... соси бля, сука... сосиии, блядь, яйца... уууу.... аааа... ебло, бля... супер... хуй, бля, надаивай, пида... аааа...
- Схвати меня за голову и еби мой рот! Дай мне насладиться мужицким хуем, еби мое ебло! Я хочу хуй! Я хочу отсасывать его, родного! – бился я в одурении от хуя, надавливая на него во всех местах, не выпуская его не на секунду из своих цепких рук.
- Пидоры, сука, тебе родня, конченный ублюдок... работай бля, на мой хуй... залижи, бля, мою залупу, хуесос ебаный... аааа... супер... молодец... нравится? – с надеждой на утвердительный ответ всхлипнул он, глядя в мои глаза и рот, переполненный его хуем, взирая, с каким вожделением я обрабатываю его мошну с залупой.
- Да, кончи меня хуем, пожалуйста, я прошу тебя, кончи... - я уже успел достать свою дубину и яростно надрачивать ее.
- Спрячь, блядь, сука, не хочу видеть тебя в кайфе. Сам, сука, вызвался работать, паши, бля, пидор, потом, сука, сам в туалете кончишь... аааа... бля, работай... ща спускать в ебло буду... аааа...
Я начал яростнее сосать и давиться... не получая уже удовольствия. Что-то в сознании изменилось и я ощутил в реальности его хуй во рту и в руках, немного стало не по себе. Минуты две механично я сосал, уже желая, что бы он кончил. Я вспомнил о моем любимом. Стало грустно и стыдно за себя. На мгновение я представил его лицо, а хуй продолжал долбить мое. Зачем я это делаю?
- УУУ... сука, я кончаю... рот открывай шире... ща спущу, готовься, - стонал он, закатив свои глаза туда, где должна быть луна.
Я открыл рот, не отпуская хуй, и струя спермы ударила в мое небо. Я понял, что не смогу все это проглотить, поэтому преградил путь языком в пищевод. Сперма стекла по подбородку на свитер. Еще некоторое время член пульсировал в моей руке. На прощание я взвесил в ладони его опустевшие яйца, погладил их и поцеловал.
Встав с колен, без особого стеснения и со спермой на лице, я взглянул на проводника. Глазами он направил меня в сторону туалета. Молча попрощавшись с ним, я скрылся за дверью.