Ло было жаль, что проникновение оказалось не столь невыносимым, как она себе воображала. Она тщетно старалась уцепиться за неприятные ощущения, но они, как назло, отступили. Ее снова захлестнул жар.
Когда Уш брал Ло в щель, она едва не достигла края, и теперь это сказывалось. Она снова шумно задышала. Бедра заколотило крупной дрожью. Разум ничего не мог противопоставить таким сильным ощущениям.
Тогда Уш поднял ее на четвереньки и стал настойчиво прочищать. Его пальцы нежно поглаживали складочки покоренной девицы, как бы в награду за послушание. Скользили умело, приятно, и от того еще более противно.
Бедняжка Ло заскулила:
— Не хочу, не хочу, убери руки! Аааахххх, охх!
Уш с кряхтением продолжал ее насаживать:
— Все ты хочешь, глупая самка! О тебе же забочусь!
Ло невольно забралась на вершину болючего удовольствия по стволу Уша. И теперь металась между виной, стыдом и непереносимым желанием спрыгнуть с высоты.
Мужчина заохал позади нее и стал все больнее тыкаться в кишку Ло. Его пальцы уже теребили ее губки неистово, будто в припадке.
Ло пронзило острое незнакомое доселе наслаждение, она выгнулась, закричала. И потеряла себя в конвульсивном содрогании, словно рыбка на костяном рыболовном крюке. Гортанный низкий вой раздавался из таких глубин, о которых она прежде не подозревала. Сливался с вибрацией, охватившей все тело.
Уш всунул ей, уже бессильной и обмякшей, еще раз и еще. А затем с радостным ахом схватил ее за ягодицы и впился в нее клещом. Он залил ее второй раз, наплескал ей внутрь и теперь томно дышал в ухо, навалившись всем весом. Ло задыхалась, не столько от тяжести, сколько от слез раскаяния.
После огонь-листьев Ло всегда ревела, а здесь иначе и быть не могло. Он забрал навсегда целость ее дырочки. Взял ее в запретное отверстие. Мало того, он заставил ее достичь наивысшей точки телесной радости от этого грязного соития.
— Вот теперь — верю! — довольно хрюкнул Уш, глядя, как она рыдает. — Так уж и быть, покамест старейшинам про тебя не расскажу. Долг исполнен, девственность я забрал. Боги пошлют мне удачу!
Он встал, обратил лицо к потолку и сложил на лбу руки в знак благодарности высшим силам. Обернулся к распростертой на земле Ло и добавил:
— Но за тобой я буду приглядывать и к тебе еще наведаюсь! Страсть мне как любопытно, что за забавник твое девичество себе взял!
***
Два дня Ло пряталась от брата, да и ото всех остальных — зализывала раны. Теперь она ходила в разноцветной тунике и привыкала к новому статусу. Племя выделило ей небольшую отдельную лачугу, чтобы к ней могли приходить мужчины. Ей пришлось покинуть дом у прохладного источника, в котором она прожила всю жизнь. Теперь ее обитель была за оврагом, где вместо плеска воды слышался стук топоров дровосеков.
Коршун Кипо летал за ней, укоризненно киикал. Садился на плечо, словно бы просил ее прийти в охотничье логово Хроха за деревенской оградой. На третий день Ло собралась с духом и отправилась к нему. Меж ними не было секретов, и она знала, что придется все рассказать. Если она что и утаит, брат все равно почует.
Но Хроха не было в охотничьем шалаше. Не было его ни в пещере за водопадом, ни в других облюбованных ими укрытиях. К вечеру Ло сбилась с ног, ища брата. Сидя на высоком обрыве с видом на долину, она догадалась поискать на тонком плане. Прикрыла глаза и ушла в медитацию.
Она прогнала навязчивые образы и тревоги и стала глубоко и медленно дышать. Мысленный фон очистился. Скоро она ощутила горячий толчок в груди. Словно тетива лука, их крепкая связь с Хрохом натянулась и выпустила ее стрелой. Ноги сами встали и зашагали по серпантину в горы.
Интуиция вела ее по извилистой тропинке. Туда, где Ло слышала, когда-то жил безымянный отшельник и мудрец. Легенда гласила, он был первым старейшиной, что измыслил правила племени цимпан. Но потом оставил других управлять людьми, а сам ушел жить в одиночку.
Лучи закатного солнца касались только верхушек гор, когда Ло набрела на бамбуковый домик. Тот стоял на высоких деревянных сваях. За долгие соляры заросли поглотили его целиком. Он был сплошь покрыт темно-зеленой лианой и только квадратный черный провал окна и лесенка выдавали в нем жилище.
Ло забралась по шатким деревянным ступеням наверх и оказалась в тесной комнатушке. Желтый свет масляного фонаря с фитилем из мха рисовал на стенах жутковатые тени. Хрох сидел спиной ко входу и снимал шкуру с пойманного им серого кролика. Целая охапка других зверьков ожидала своей очереди поодаль. В углу домика прежний хозяин сложил из камней подобие печушки с дымоходом. Теперь там искрились угли.
Хрох не обернулся на шаги. Не удивился тому, как она нашла его. Махнул на печку рукой с ножом:
— Очень мудрое творение рук человечьих. — пояснил он. — Старик-отшельник явно был не дурак, что здесь поселился. Немало любопытных вещей я тут у него нашел!
Ло нерешительно приблизилась, окинула взглядом улов брата.
— Ты поймал так много кроликов, что хватит до следующего солнцестояния.
— Это про запас, — буркнул Хрох, так и не обернувшись.
— Даже не взглянешь на меня? — тихо спросила Ло.
— Я тебя за версту чую, чего мне на тебя глядеть, — хмуро отвечал он.
— Хрох... — Ло присела рядышком и положила дрожащую ладонь ему на плечо. — Прости меня. Я думала, так будет лучше. Мне так больно...
Тот отложил нож и приобнял ее окровавленной рукой. Поцеловал в висок. Красный след его пятерни затерялся в пестроте красок новой туники сестры.
— Все равно ты моя, поняла? — тихо сказал Хрох.
— Поняла, — прижалась к нему Ло. — А ты — мой?
— Со всеми потрохами.
Он вытер руки тряпицей. Взял ее лицо в ладони. Всмотрелся до самой глуби, до ощущений, знакомых каждому живому существу, но не имеющих названий в человеческой речи. Кивнул. Теперь он знал все, что Ло довелось прочувствовать за время их разлуки. Таково было свойство его чутья. Оставалось высказать, как это выглядело в зримом мире.
— Теперь я тебя послушаю, — он снова взялся за нож и принялся снимать шкуру с нового кролика, — говори.
Ло тяжело вздохнула, скрутила руками край подола.
— Сначала все шло, как заведено порядком. Я съела огонь-лист, чтобы не было так гадко. Мне достался земледелец Уш, знаешь такого?
И Ло, запинаясь, поведала брату, как Хитрый Уш взял ее в первый раз. К финалу истории голова безвинного кролика была оторвана и улетела в оконце. Раньше Хрох никогда не поступал с добычей так непочтительно. Но Ло была рада, что не оказалась на месте зверька сама.
— Значит... ты не достигла края? — с надеждой в голосе спросил Хрох. Он выглядел болезненно возбужденным ее рассказом, как будто тот одновременно будоражил и мучил его.
Ло потупилась. В тишине громко застрекотали цикады.
Хрох сдвинул брови:
— Это еще не все, правда? Что было потом?
— Он догадался, Хрох. Догадался, что у меня не первый. Я отпиралась и доказывала ему как могла, но он... Ублюдский уродец! — Ло в сердцах стукнула кулачком по деревянному полу.
Хрох отложил от беды подальше нож, остервенело протер руки и сплел пальцы.
— Что он тебе сделал?
— Стал угрожать. Сказал, расскажет старейшинам, что ему досталась не девочка. Сказал, они узнают все к рассвету, если я не сделаю, как он хочет. А он... Нет, я не могу!
— Чего. Он. Хотел? — Хрох старался держать себя в руках. Ему это было намного проще лицом к лицу к хищным зверем. В схватке, угрожающей жизни. Но только не когда дело касалось Ло. Охотник уже знал, что ответ ему не понравится.
Его сестра отвела глаза и уставилась в стену:
— Он сказал, что все равно заберет девственность, раз за ней пришел. Хрох, он силой взял меня меж ягодиц. Смазал маслом и...
— И ты достигла края, — холодно и нарочито спокойно закончил он за нее.
Ло закрыла лицо руками:
— Я не хотела, клянусь! Все из-за действия огонь-листа!
— У тебя не было девичества, чтобы ему отдать, но ты умудрилась сделать это. Ты — моя! Ты отдала ему то, что принадлежит мне! — Хрох сжал побелевшие кулаки. В нем пробудился дикий животный гнев, который пока не вышел из берегов и клокотал внутри.
— Он угрожал все рассказать! Старейшины бы страшно меня наказали! Что я могла поделать? — тихий голос Ло звучал так жалобно, что на какой-то миг ему хотелось придушить ее, чтобы не мучилась. Хрох вытянул из охотничьих штанов широкий кожаный ремень и саданул им по полу с таким хлопком, что сестра вздрогнула.
— Ты... — произнес он тихо с холодной и оттого еще более пугающей яростью, — ты дала ему взять себя как козу. Как собаку.
Ло сжалась в комок. Брат напирал на нее медленно и неотвратимо. Ло отползала в угол, как загнанная добыча, не сводя испуганных глаз с ремня в его руке.
Хрох повысил голос:
— И эта случка довела тебя до самых звезд!
Ло вдруг увидела, что тот страшно возбужден. Штаны в его паху были натянуты, словно кожа на барабане.
— Я был с тобой бережен, как с нежным цветком, — он уже кричал, — а ты повела себя как похотливая сука!
Не в силах сдержать гнев, он схватил сестру за загривок и та запищала испуганным щенком. Он пригнул ее тельце к полу и стал охаживать по бедрам кожаным поясом.
— Прости меня, прости! — Ло визжала, а брат держал ее за волосы так крепко, что вырваться было невозможно. Хрох перекинул ее через колени и лупцевал по ляжкам и ягодицам. Разорвал на спине новую разноцветную тунику, обнажил дрожащее тело. И продолжил покрывать нежные вздрагивающие выпуклости красными следами.
Жар прилил к ее губкам. Таким диким Хрох не был никогда. Вместе с испугом она ощутила, что между ног у нее стало горячо и клейко. Она заерзала животом по его коленям.
— Так я прав, а? — загрохотал он, смотри-ка, я тебя стегаю, а ты течешь? Так, значит, надо с тобой обращаться?! Так?!
Он с удвоенным жаром стал лупить ее поясом. Заставил развести бедра ужалил ее промежность. Ло взвизгнула как ошпаренная, но потекла так, что закапало на пол.
Хрох довел себя этой вспышкой до крайности. Он бросил сестру на плетеную циновку, грубо придавал своим весом. Спустил штаны и без жалости стал пропихивать ей свой корень.
— Ааааа-аааа! — завопила Ло, и брат зажал ей рот.
— Чего голосишь, тебе же такое должно быть по нраву?!
Хрох засадил ей быстро, одним рывком, совершенно не думая на сей раз о том, чтобы пощадить ее нежность. Он тут же погрузился в целое озеро ее соков. Это взбесило его еще больше. Как смеет она течь? Как может наслаждаться, когда он так зол?!
Он имел ее бешено и надрывно, хлопая по ягодицам ремнем, доводя сестру до воя. Потчевал все новыми шлепками. Сквозь марево желания и жжение на коже, в голову Ло не могло проникнуть ни единой мысли. И это было изумительно. Ее воплей здесь, в глуши, никто не мог услышать, и она орала. С каждым шлепком и каждым надсадным криком из нее уходила душевная боль.
Хрох врывался в нее с влажным хлюпаньем, поучая ремнем.
— Говорил я тебе не ходить на праздник?! Ну?!
— Ааааайй! Говори-иил!
— Слушай меня, женщина, делай впредь, что говорю! Ясно тебе?!
— Уху-ухуууу!
Брат терзал бы ее и дальше, но от ярости быстро дошел до пика. Не раздумывая, наплескал в щель Ло своего семени. Затих.
Ло, размазывая по личику сопли, забилась в угол и тщетно пыталась подвязать разорванное одеяние. А потом плюнула на это дело, легла на спину и принялась ублажать себя рукой. Брат довел ее почти до вершины и бросил там. Она не собиралась сидеть на краю вечно.
Хрох наблюдал за тем, как она себя ласкает, постанывает и наконец перекатывается на бок и сжимает бедра с безумной полуулыбкой на зареванном лице.
«Может, Хонна не шутила, когда говорила о темных духах? — мелькнула у Ло мысль. — О тех, что вселяются в дев, когда их берут, как животных?»
Она встретилась с изумленным взглядом Хроха.
— Чего смотришь? Ты сам сделал меня такой, братик, — демонически ухмыльнулась ему Ло.
— Ки-киии! — подтвердил коршун Кипо. Он влетел в криво вырезанное оконце с дохлой лягушкой в белом клюве. Сделал круг и гордо водрузил добычу на полу в центре комнаты.
— Славно, малыш, — сипло похвалил его Хрох и нежно погладил перышки. — Ты настоящий охотник.
***
Ло прекрасно знала, какие травы истолочь в пасту, чтобы к утру от розовых полос на коже не осталось и следа. По чести сказать, она совсем не держала обиды на Хроха. Ей даже стало легче. Как будто принятое наказание сняло груз вины.
На другой день они с Хонной варили отвар успокоения. Ло осторожно рассказывала о своих бедах. Она не упоминала брата, но уже давно делилась с наставницей своими тревогами и переживаниями, не называя имен.
— Ты сама не своя, с тех пор как надела цветное, дитя, — заметила Хонна. — Давай-ка мы сегодня с тобой пошалим!
С этими словами она капнула в травяной отвар, от которого исходил мятный пар, незнакомое Ло желтое маслице. Заговорщически прижала палец к губам. Ло жестом показала, что рот ее зашит и не раскроет эту тайну никому. Из котелка с варевом потянуло кисловато-травянистым, густым и уютным ароматом. Через несколько мгновений они стукнули чарками друг об дружку. И вскоре уже смеялись до слез, держась за животы. Они сползли на пол, присели спиной к стене лачуги травницы и заливались от хохота.
— А я... а я лежу и говорю ему, это, мол, ты меня такой сделал, а он глядит на меня и глазами хлопает, как индюк, — Ло сделала глупейшее лицо, кривляя своего брата.
Хонна захохотала с новой силой. Отдышавшись, сказала:
— Когда-нибудь ты будешь доверять мне настолько, что поведаешь, кто он, герой твоих историй? Жуть как любопытно, что за смельчак связался с такой дикаркой.
— Когда-нибудь... — проговорила Ло, и улыбка быстро растаяла на ее лице. — Хонна?
— Ммм?
— Помнишь, ты говорила, что жила в других племенах с иными порядками. Скажи, есть ли такое племя, где можно жить парой? Только вдвоем?
Наставница разгладила на коленях складки легкой шерстяной тоги.
— Есть и таких немало. Но они все далеко к северу отсюда. В таких племенах двое называют друг друга «муж» и «жена». Они рожают общих детей и вместе их воспитывают.
— И что, живут вместе всегда-всегда? — Ло сжала в кулачке подвеску с жемчужиной, что висела на ее шее. Она не снимала подарок Хроха уже много лун.
— По-разному бывает. — вздохнула Хонна. — Кто-то несколько соляров, другие, если сделали правильный выбор — подольше, иногда всю жизнь.
— Скажи, Хонна, — Ло взглянула на смеющееся лицо наставницы, — почему ты ушла оттуда? Почему присоединилась к цимпанам?
— Я люблю разнообразие! — она сладко потянулась, — одна и та же рожа надо мной изо дня в день? Ну уж нет, это не по мне. Зато здесь — раздолье! Самые разные мужчины будут приходить ко мне сами, пока я окончательно не превращусь в сухонькую старушонку.
С этими словами Хонна поднялась, стала ковылять, шамкать и кряхтеть, будто тысячелетняя шаманка, и Ло снова не могла удержаться от хохота.
— И знаешь, что я тебе скажу? — обернулась она к ученице, — даже тогда найдется старик, что наестся дурман-листьев и придет ко мне!
— Ох, даже не хочу об этом думать! Фу! — хихикнула Ло.
— Во-оот! А если бы я осталась у северян, мой единственный муж давно мог быть съеден хищниками. Или ослабеть жезлом. Или сойти с ума. Зато без мужа все мужчины племени цимпан мои! — Хонна затанцевала какой-то нелепый танец гурии-соблазнительницы, больше походящий на колыхание осьминога под водой. Ло каталась по полу от смеха.
Вдруг наставница прекратила плясать, откашлялась, посерьезнела. И пронзительно глянула на Ло.
— Шутки-шутками, милая, но крепко подумай, прежде чем связать себя с одним.
Ло привстала с деревянных досок, поджала пятки и уселась в позу ученицы. Положила раскрытые ладони на колени в знак принятия и доверия.
— Я уже все решила, матушка, — она впервые так назвала Хонну.
Та тепло улыбнулась:
— Тогда вот тебе мое благословение, дочка.
Ло отправилась домой кружным путем, чтобы поразмыслить. Она шла по утоптанной тропинке через рисовые поля, любуясь, как в лучах закатного солнца розовеет вдали вулкан. Дышала запахами трав и свежего ветра, пришедшего с гор. Посмеивалась от Хонниного зелья.
Вдруг она услышала позади топот копыт. Дорожка укуталась пылью. Брат настиг ее верхом на гнедой лошадке. Поцокал языком, и скакун замедлил шаг, спокойно пошел вровень с Ло. Животные слушались охотника, как завороженные.
— Откуда лошадь? — удивилась Ло, разглядывая глиняного цвета окрас и длинную угольную челку коня.
Хрох был немногословен:
— Промыслил. Запрыгивай сюда, — брат наклонился вниз и опустил руку, чтобы Ло могла встать на его ладонь. Подхватил ее легко как пушинку, усадил впереди себя. Присвистнул, и коняга пошла рысью.
Ло с тревогой осмотрелась, но по рисовым полям гулял только ветер. Взволнованно заметила:
— Не стоит нам разъезжать вдвоем вот так, нас же издали видать.
— Сейчас найдем неприметное место, — странным чужим голосом отвечал брат. Ло почувствовала запах браги.
— Ты что, обпился шипучей дряни? — она растерялась, — тебе же никогда не нравилось это пойло.
Хрох не ответил, только прицокнул языком, и конь пошел галопом. Ло вцепилась в черную гриву у холки, пригнулась и едва держалась от тряски. Только руки Хроха на поводьях не давали ей улететь с высоты конского крупа прямиком в оросительный канал. Вскоре тропинка сузилась, и они въехали на скрытую от глаз зарослями поляну. Смеркалось.
Хрох бережно ссадил Ло с кобылы и помог ей оказаться на земле. А сам к изумлению сестры чуть не свалился с лошади, и сел, пошатываясь, в траву. Только теперь Ло поняла, что тот был мертвецки пьян. Она прежде не видела его таким, ведь брат всегда брезговал пить броженые соки. Говорил, они притупляют зрение и чутье. Ло догадывалась: обостренное восприятие нынче доставляло Хроху больше мук, чем пользы.
Она присела рядом с братом. Конь без указаний отошел в сторонку — ему куда интереснее было пастись, чем слушать разговоры людей. Хрох улегся и положил тяжелую голову сестре на колени.
— Ты сам на себя не похож, — Ло склонилась к нему и легонько обняла.
— Прости, малышка Ло, — произнес он негромко, обхватив ее ноги, — я не должен был так жестоко с тобой обходиться. Это никак не давало мне покоя.
Ло гладила голову Хроха, лежащую на ее подоле. Прежде он всегда держал маску самообладания. Впервые доверился ей настолько, чтобы не скрываться от нее в минуту слабости. Она заметила, что в его темных волосах, собранных в косицу на макушке на охотничий манер, появилось несколько седых.
— Нечего прощать. — сказала она ласково. — Я ведь... стала такая мокрая, когда ты хлестал меня своим ремнем. Странно, но меня это ужасно распалило. Я знаю, ты ни за что не причинил бы мне вред по-настоящему. Это была просто игра. Грубая и не самая добрая, но все же игра. Я права?
Он приподнялся, нашел ее руки и стал целовать ладони. Трогать губами колени. Зыркнул на нее красными после бессонной ночи глазом.
— Моя мудрая сестренка. Ты права, я не объяснил бы лучше. Наши с тобой игры всегда были за гранью добра и зла. Но вчера я совсем обезумел. Не могу тебя ни с кем делить.
Будто отлегло от сердца, Ло выдохнула:
— А я не могу ни с кем делить тебя.
— И не придется.
Ло откинулась спиной на траву и смотрела на темнеющий полог неба с первыми белыми дырочками звезд. Сквозь эти просветы на них смотрели боги. Если они до сих по не испепелили обоих за привязанность друг к другу, значит хотели, чтобы так случилось. Значит страшный запрет племени цимпан не казался богам столь значимым.
Хрох тоже, казалось, расслабился после слов сестры и уже меньше корил себя. Он жевал травинку, силясь поскорее разогнать хмельной туман в голове. Издалека повеяло дымом костра. Ло всегда нравился этот запах. Она глубоко вздохнула и сказала:
— Знаешь, моя наставница, Хонна, рассказывала... К северу отсюда есть племена, где мужчина берет себе только одну женщину и называет ее женой. А она отдается только ему и называет его мужем. Я понимаю, почему они так делают. Может и мы с тобой найдем племя с такими порядками? Там никто не будет знать, кто мы и откуда.
Хрох мягко и медленно стал приподнимать подол Ло и целовать ее бедра. Она захихикала от щекотки.
— Моя нежная Ло. Ты знаешь, как сильно мне дорога. — сказал Хрох. — Конечно, мы найдем с тобой такое племя. А не найдем, так создадим. Чую, нужно уходить. Не станем ждать еще пол луны. Отправимся в путь завтра же на рассвете. Теперь у нас есть резвый конь. Я выменял его, отдал свои охотничьи трофеи.
— А ты успеешь проспаться к рассвету? — усмехнулась Ло, и сердце ее громко стукнуло об ребра от странного предчувствия.
— Разберусь. Ты со мной?
— Да, — просто ответила она. — Я сейчас же поговорю с сестрами. И соберу припасов в дорогу. Хрох обнял ее так, что что заслонил собой весь мир. Сказал:
— Я знал, но хотел это услышать. Никуда тебя не отпущу прямо сейчас. Шаманки учили, если женщина подарила тебе сына, спустя время можно сделать ей ответный дар. Но какого беса нам слушать шаманок! Будет тебе такой дар сегодня. Раздвинь свои дивные ножки, хочу сделать тебе хорошо.
Ло помотала головой.
— Поищем другое место, здесь холодно...
— Делай, что велю! — брат мягко, но настойчиво потянул тунику Ло наверх и раздвинул ее колени.
Ло ощутила на своей щелочке его горячее дыхание, и это действительно было невероятно хорошо. Его борода мягко защекотала чувствительную кожу ее губок. Шероховатый горячий язык осторожно лизнул, а затем еще и еще. Ло тут же забыла о прохладе ветра и колючей траве. Задохнулась от упоения и притянула ладошками голову брата ко своему входу.
_________________________________________________________
Закинь мне на счет двадцатку на леденцы. Я буду сосать их в мыслях о тебе. И продолжение сказки появится быстрее;)
Номер QIWI-кошелька: 79957957157