День шестой.
Все утро я провалялась в постели в ужасной депрессии. По мне осторожно заглянула Анюта, осторожно поинтересовалась моим здоровьем, не нужны ли какие-нибудь лекарства. Я ответила, что просто вчера перележала на солнце и сегодня чувствую себя хорошо. Она, успокоившись, сказала, что они уже собираются уходить, чтобы я отдыхала сегодня. И я осталась в доме одна.
Я встала и прислушалась к своим ощущениям. Ноющая боль в глубине меня почти исчезла, но появился какой-то зуд в истерзанных губках и внутри. Синяки и царапины никуда не исчезли, поэтому я обработала ранки и попыталась нежными движениями втереть крем в свою истерзанную писюху.
Она отреагировала на вторжение неожиданно бурно. Несмотря на отсутствие возбуждения, моя киска исторгла порцию слизи и начала зудеть еще больше. И чем больше я пыталась пальчиками унять этот зуд, тем больше она исторгала влаги и зудела. В конце концов, я бросилась в ванную комнату, попытавшись струей воды из душа вымыть из себя попавший внутрь крем и обильно сочащуюся слизь. Получила короткий, но бурный оргазм и зуд прекратился.
Когда я позавтракала, время уже приближалось к обеду. На плите стояла кастрюля с кашей для собак. Я вспомнила, Анюта мельком сказала, что каша еще не остыла, нужно будет попозже их покормить.
Когда я вышла во двор, собаки дружно подняли головы и радостно бросились ко мне. Я положила им в миски каши, поменяла воду, но они даже не обратили внимания на еду, кружась вокруг меня, возбужденно поскуливая и обнюхивая. Я медленно отходила к дому, надеясь укрыться от них за дверями и больше не выходить, пока не появятся хозяева. На мне были надеты шорты и рубашка, поэтому я была уверена, что сегодня спокойно уйду от них. Как вдруг Рик оббежал меня очередной раз и остановился напротив входной двери в дом, отрезая мне путь к отступлению. Я ласково с ним разговаривала, пыталась обойти по газону и потянулась рукой потрепать его за ушком, как он вдруг зарычал. Я опешила и одернула руку. Остолбенело уставилась на него, пытаясь понять такую резкую перемену в его поведении, когда напрыгнувший сзади Дик повалил меня на газон. Не давая мне опомниться, он обхватил меня лапами и начал совершать движения, ясно дающие понять, чего ему требуется. Безуспешно потыкавшись в мои шорты сзади, он оббежал спереди и напрыгнул на мою голову, дергая тазом и тряся своим красным отростком, периодически появляющимся из мешочка. Я опустила голову на землю, чтобы избежать встречи с ним. Потом решила просто лечь на землю и свернуться калачиком, надеясь, что собаки потеряют ко мне интерес и уйдут по своим делам. Как вдруг над ухом раздалось рычание Рика и его челюсть чувствительно прикусила мое плечо. Я испуганно поднялась на колени и его хватка сразу исчезла. Я все еще надеялась на свою одежду. Все-таки в отличие от вчерашнего дня я была не обнажена. Рик напрыгнул на меня сзади, потом обнюхал мою промежность, спрятанную в плотные шорты. Сделал еще одну попытку оседлать меня, снова зарычал и я, холодея от страха, почувствовала на своей шее его зубы. Он почти не сжимал пасть, но его глухой рык и страх что эти звери могут сделать дальше, если не получат своего, полностью парализовал мою волю. Я торопливо начала стягивать с себя шорты, находясь в крайне неудобном положении. Тут же мне в промежность ткнулся мокрый и холодный нос. Горячий язык несколько раз скользнул по губкам, меня обхватили собачьи лапы и нетерпеливый острый конец начал свой танец в поисках моего лона. Стыдно признаться, но я сама помогла найти ему свой вход, поворачивая попу, чтобы избежать чувствительных ударов острого конца. Как и вчера, он быстрыми глубокими ударами забил свой конец глубоко внутрь меня и в этот раз я не стала ему мешать, обреченно чувствуя, как растет внутри меня его узел, распирая губки и пульсируя вместе с моей вагиной. Хотелось расставить ноги, чтобы было чуточку полегче, но шорты, опущенные до колен вместе с трусиками, не давали этого сделать.
Когда Рик наконец покинул мою дырочку, я даже с какой-то благодарностью приняла нежные вылизывания Дика. Его горячий язык скользил между моих половинок, вызывая сладостную дрожь. Моя дырочка истекала соками, и я поймала себя на мысли, что дико возбуждена и даже хочу, чтобы пес уже напрыгнул на меня.
Когда это произошло, я от накатившего возбуждения даже не сразу поняла, что его член попал не в то отверстие. Я дергалась, пыталась сбросить с себя пса, убрать свою попочку в сторону. Какой там! Псина почувствовала, что его остриё куда-то провалилось, и только глубже загонял его, с огромной скоростью тряся тазом. Я верещала не своим голосом, чувствуя, как его член начал увеличиваться в размерах упираясь где-то в недрах прямой кишки. Сделала еще одну попытку взбрыкнуть и все-таки сбросить с себя пса, как вдруг очередной раз на сегодня услышала глухой рык, и пес прикусил мне загривок. Бессильные слезы стекали в траву, а в моей девственной попочке раздувался шар, раздирая мой анус. Я даже не помню кричала ли я, или на время потеряла сознание, но когда я пришла в себя моя попа горела огнем. Задом к моему заду флегматично стоял Дик и пульсирующим членом сдаивал в мою попочку накопившееся семя.
Я думала, больнее быть уже не может, но когда Дику надоело стоять на месте, и он сделал шаг вперед, я заскулила как маленькая собачонка и поползла за ним, чтобы хоть чуть-чуть ослабить дикую боль от его огромного шара сидящего внутри меня.
Законы Мерфи говорят, что если у вас все плохо, то вскоре может стать еще хуже.
В тот момент я думала, что все самое плохое, что может произойти с молодой леди, уже случилось, но открылась калитка и во дворе оказалась изумленная Анюта. Она выпученными глазами смотрела на заплаканную жену своего брата, которая скуля, волочилась за здоровым догом, подвешенная задницей на его член.
Надо сказать, она достаточно быстро пришла в себя, и у нее хватило самообладания не только спокойно подойти к псу придержать его на месте, пока член не уменьшился в размерах и с моим вскриком не вывалился наружу. Пока я плакала, а она, не слушая никаких возражений, смазывала мою порванную задницу какой-то мазью в моей комнате, все, что она сказала, касательно увиденного было:
— Ну, по тебе видно было, что ты изголодалась, но чтобы настолько!?! Если так все плохо, давай я лучше тебе Кольку арендую. Не ожидала от тебя, подруга!
Плача от боли и обидных слов Анюты я пыталась рассказать, что псы меня просто изнасиловали. Но Анюта ни капли мне не поверила.
— Сучка не захочет, кобель не вскочит, — сказала она.
И вдруг добавила, что тоже пробовала с собакой, только ей не понравилось.
Я даже плакать перестала, удивленно уставившись на нее. Я бы сама ни за что не призналась в таком. А она прямо, как мой муженёк — не стесняется ничего:
— Ну, я-то по молодости с дворнягами нашими деревенскими пробовала, а ты себе элитных кобелей нашла.
Мы сидели за столом. Николай задерживался на ферме. Анюта с аппетитом поела, достала бутылку коньяка, как выразилась: «для поддержания беседы». Она разливала коньяк, а я вместе с ней пригубляла и, открыв рот, слушала, боясь прервать рассказ.
Для меня как будто открывался новый, доселе не изведанный мир. Мое загруженное кружками, репетиторами и походами на различные культурные мероприятия детство все больше казалось мне пресным и невыразительным. Вопросов связанных с сексом и мои родители, и друзья всегда избегали, как чего-то грязного и недостойного. Для меня сначала было дико. Я ужасно смущалась, слушая откровенные рассказы Анюты о своей жизни, и при этом не могла оторваться, глотая новые для себя знания. А та, видя мою реакцию и неподдельный интерес, с удовольствием рассказывала о сельской жизни. С количеством выпитого мои щеки горели от стыда и возбуждения, и я уже сама спрашивала, направляя беседу в нужное русло. Аня непринужденно опрокидывала очередную рюмку обжигающего напитка и начинала новую историю о своей жизни или жизни знакомых в обычной деревне из российской глубинки.
Я живо представляла себе, как двенадцатилетняя Аня с подружками подогреваемые гормональными изменениями и интересом пробирались на тогда еще колхозную ферму, чтобы посмотреть, как взрослые, обмениваясь сальными комментариями с доярками, приводят коров племенному быку Яшке и придерживают их. А тот, раздувая ноздри, раз за разом запрыгивал на коров, вонзая в них свой красный член.
Как однажды они следили за Аниным папой, который на сеновале имел маму ее подружки Светки, а буквально через несколько дней на том же сеновале сосед дядя Толя уже трахал ее маму, зайдя «на минутку за серпом», который они вместе пошли искать. Сначала подглядывающая Анюта испугалась за охающую маму, которую дядя Толя повалил в сено и залез сверху. Но мама зашла домой растрепанная и очень довольная. Как ни в чем не бывало начала бренчать посудой и напевать песенку.