— Фуууххх! - Тётя Оля, можно просто Оля, потому как недалеко ушла по возрасту, смачно приземлила свою попенцию на диван. - Ну и душняк! Как вы только тут в городе живёте? Никакого кислорода, одна гарь. И народу, народу везде - не протолкнуться. И жара - сало плавится. Это точно, что плавится, потому что есть чему плавиться. Не то, что у меня. Как говорит бабуля: Дрыщ глистявый! Это она наговаривает. И не дрыщ, а вполне справный для своего возраста. И уж тем более не глистявый. Да у неё все, кто не подходит под её стандарты упитанности, глистявые и дрыщи. Ольга вот точно не дрыщ. А Ольга, усевшись на диван и поёрзав немного, спрашивает — Пашка, как вы тут только живёте? Нашла у кого спросить. Сам только на сессию приехал. А то она не знает, что я в деревне у бабки прописался. Одни плюсы вокруг: — Во-первых, деревенским всё же поблажка в учёбе. Преподы считают, что с нас взять нечего - вчера с кедры слезли, какие уж тут знания. — Во-вторых, сама только что озвучила чистоту экологии у нас в деревне. — В-третьих, парней в деревне мало, а девок много. Дальше пояснять? Не надо? Так и я о том же. И сама Ольга приехала в город по делам пару дней назад. Сегодня маман, уходя на работу, забрала Ольгу с собой, чтобы успеть протащить её по всем присутственным местам. Так в старые времена назывались кабинеты разных чиновников. Ольга ещё не старая, немного старше меня и уже соломенная вдова. Сбёг муж от неё с какой-то, как она говорит, сучкой городской. Не знаю даже, что за дурь ему в голову вдарила. Или моча. На А ударение. Ольга бабенция вся из себя: есть что пощупать, за что подержаться и к чему прижаться. Или это мне уже в подкорку впиталось бабкино виденье здорового человека? А Ольга вовсе и не толстая, всего у неё в меру. Вон вчера вечером из ванны шла, как у себя дома, то есть даже полотенцем не прикрыла ни зад, ни перед, так рассмотрел хорошенько. Сдобная и аппетитная женщина. Вообще-то что она, что маман маленько приборзели, вроде Пашка совсем маленький пацан. Ну ладно мать, с ней мы постель делим, любовники, как и с остальными родственницами, но с Ольгой-то мы ещё ни-ни, ни разу. Тиранулась пару раз задницей на кухне, вроде как пролезая в тесноте к столу, а так больше ничего. Ну за титьку разок взялся. А чего это она в одной маечке и без натитьника ходит? Сама виновата. Я же с целью придержать - вдруг упадёт, понимай потом с пола, обдувай да на место прилаживай. А ещё мам перед работой наказала, чтобы я Ольгу вниманием не оставлял, развеселил, что ли. Ага, сейчас нижний брейк станцую, потом стриптиз, ещё спою. Я когда пою, соседи на улицу выходят, чтобы не подумали, будто это они кого-то убивают самым жестоким образом. Развесели Оленьку. Как же. А за меня учить кто будет? Иван Фёдорович Крузенштерн - человек и пароход? Вот и сижу, уставившись в книгу под названием " Эксплуатация и ремонт сельскохозяйственных машин". Ага, если бы ещё в жизни было так, как в книге описано. — Чего читаешь? — Справочник по ремонту. Завтра сдаю. — Ааа. - Ольга протянула задумчиво, соображая, о чём это название ей говорит. - Не, я же на бухгалтера училась. Мне эти железяки вовсе не нужны. И взялась руками за подол, широко раздвинув ноги и будто веером обмахивая открывшуюся промежность. Бля, да она без трусов! Ну точно деревня. Решил обратить Ольгино внимание на сей факт. А вдруг просто забыла надеть. Или где-нибудь в городе резинка лопнула и трусы незаметно сползли с задницы и остались сиротливо лежать на асфальте, на радость нашедшему их какому-нибудь фетишисту-онанисту. — Оль, ты без трусов?! И вопрос и замечание. Ольга не удивилась, но на всякий случай посмотрела: а вдруг там что-то изменилось? Потом на меня глянула — И что? Я всегда без трусов хожу. Да ещё в такую жару. Я их только под штаны надеваю. Да и то потому, что швы трут. А так без них нормально. Сегодня вот иду, и всё проветривается. Смотри, даже не капли не вспотела. — Ты же сказала, что сало у тебя плавилось. — Ну да. А пизда-то не вспотела. Хочешь - проверь. Да чо ты, как маленький? Застеснялся, чо ли ча? А с матерью сегодня ночью дрозда давали, думала стенки упадут. До чего же Тонька горластая. Или продрал хорошенько? Паш, а со мной... Это самое, как его? Да что я, словно малолетка на комсомольском собрании? Паш, давай поебёмся. Вот так. Так просто. А что? У нас в деревне считают, что незачем сопли по стеклу размазывать. Хочешь - скажи. Это считается, что мужикам только лишь секс нужен, о нём одном только и думают. Да хрен там, жрать просят чаще. Вот бабы и перестали ждать милостей от этой "сильной" половины человечества. Да какая там половина, давно уж хорошо, если треть способных бабу удовлетворить. Вот и перестали скромничать, ожидая, пока мужик сам предложит. Вот и Ольга мигом стянула с себя платье, оставшись лишь в пояске и чулках. Модно стало носить такую деталь женского белья. Титькин дом вновь не надела. Да у неё титьки стоят, не отвисли. И лиф платья сшит таким образом, что сиськи поддерживает. — Паха, чего сидишь? — А что делать? — Как что? Быстро раздевайся и начинай меня совращать. Чего время тянешь? Вдруг Тоня придёт. Паш, хорош глазеть. Ты что, первый раз бабу голую увидел? Не тормози. — Я не торможу. Я любуюсь. — На что? — Ни на что, а на кого? — На кого? — На тебя. — Было бы чем любоваться: титьки висят, жопа толстая, пузо торчит. Вот ваши городские девки все прям модельки. — Ты не толстая, ты справная. А девки городские не мои, потому как я сам теперь деревенский. - Говорю, сам штаны снимаю. - Зато у тебя есть за что подержаться. А пухлая задница для женщины самая первая прелесть. Не люблю тощежопых. Ольга увидела член, выскочивший на волю из штанов. Замерла, разглядывая. — Ух, ты! Толстенький какой! Прямо гриб-боровичок. То-то Тонька горланила. Такой растянет, так заорёшь, пожалуй. Паш, а Паш, спрошу чего. — Спрашивай. — Паш, только без обид. Если чо, скажи просто, что я дура и всё. — Да говори ты чего хотела. И титьки подставь, целовать буду. Ольга уже поплыла, стонет, говорит с придыханием — Паш, а Паш. Я вот ни разу не пробовала. Ты только не сердись. Ты это...Точно не обидишься? — Да говори ты уже! Благо с мамой ноченьку прокувыркались и утром ещё она утреннюю дойку провела, а то бы уже на Ольгу влез. Организм молодой, питание в деревне хорошее, чего бы на баб не смотреть и пользовать их? — Паш, мне ни разу пизду не целовали. Паш, ты, если обиделся, то просто...Ай! Пашка! Ты что творишь? Аааа, мамаааа! Пока Ольга бекала, мекала, выпрашивая куни, завалил её на диван, раздвинул ляхи и к пизде присосался. А потом, после поцелуя, языком её, языком, да меж губ, да по клитору. Ольга орёт, поддаёт задом, за голову хватается, словно старается вдавить меня лицом в пизду. Да, первый раз, он и есть первый. Та же Идка воспринимает куни, как нечно само собой разумеющееся. Приятно, даже очень, но не заоблачное впечатление. Привычка. Правда от куни кончает в разы быстрее, чем от ебли. Да что Идка? Что мать, что бабуля, что Танюха. Да все, кому лизал пизду, кончают от этого быстро-быстро. И бурно. То ли сам факт, то ли языком им приятнее - не знаю. Только факт есть факт. — Оттолкнула — Паш! Паш! Всё! Паша, хватит! Я уже не могу! Паш, я всё! Я два раза всё! Пашшшаааа! Отдышалась, оттолкнув мою голову. — Пашка, паразит! Ну нельзя же так! Я чуть не сдохла: оргазм за оргазмом. Кончать устала. это, Паш, - притянула к себе, присосалась губами к губам, крепко целует, отпустила, - спасибо тебе. Теперь знать буду, почему Тонька орёт. Села, потрогала торчащий член — Паш, ты не кончил? Хочешь пососу? Я умею. — Нет. Давай лучше так. — Как? — В пизду. — Паш, дай отдохну немного, а потом сколько хочешь. Всё ещё отдышаться и отойти не могу. Будто девочка какая. Ох, бля, почащё бы так. Паш, а может ну её, бабку старую. Ко мне переезжай. Тоже деревня. — Оль, там ещё Идка, Танька... Ольга не дала договорить — Идку приму. А Танька зассыха ещё. Пусть к матери едет и там себе ёбарей ищет. И вообще, Паха-птаха, полетели в ванну. Не ебли, а с меня ручьём течёт. — Лети, мне пока не надо. Давай я чего поесть соображу. Оль, ты только чулки и пояс не снимай. — А что? — Возбуждает. К тому же тебе идёт. — Правда? - Ольга засмущалась, даже щёчки порозовели. - Я помоюсь и снова надену, если ты хочешь. — Хочу. Пожевали бутеров, запивая чаем. Ольга за столом сидела в поясе и чулках, сам тоже не стал одеваться. Перебрались на диван. Заставил Олю ещё и туфли в дополнение к чулкам обуть. Порнушка так порнушка по всем американским законам. Или по немецким? Да кто только сейчас порно не снимает. Даже домашнее снимают и выкладывают. — Паш, а мы всяко будем? Ольга, укладываясь на диван, решила спросить. — А что? — Мне наверху нравится. И ещё раком. Да и так тоде нравится, только чтобы мужик на меня не ложился. Успокоил — Не лягу. Упираться буду. И тут же продемонстрировал нависнув над ней и опираясь руками об диван. Ольга сама заправила член. Азартная женщина. Активная и не молчальница. Сразу видно, что ей приятно, а что нет. К слову сказать, неприятного не было, всё нравилось. Не лежала бревном на лесопилке, двигалась, подмахивала. И ногами то упиралась мне в поясницу, закинув их и скрестив почти на спине, то широко раздвигала их в стороны, то задирала к потолку да ещё и руками придерживала, прижимая к груди. И от этого казалось, что пизда выворачивается наизнанку. И течливая. Её влага заполняла влагалище ( вот уж точно от слова влага ), выдавливалась поршнем члена и стекала на диван по ложбинке меж ягодиц. — Пашка! Паш! Паш! Давай отдохнём. Я снова кончила. Я так не могу, мне перерыв нужен. Полежали просто обнимаясь и милуясь. Целовал Ольгины титьки, мял жопу, она ласкала руками член. — Паш, может пососать? — Нет. Ещё успеешь насосаться, не всё враз. Ты же у нас ещё дней пять будешь? — Сколько надо, столько и буду. — Ну вот и успеешь ещё пососать. Отдохнула? — Ага. — Раком вставай. — Щас. — Уммм! Пашкаааа! Как мне хорошо! Я сроду столько не кончала. И всё равно ещё хочу. Пашенька! - Ольга взвизгнула, быстро задвигала задом, насаживаясь на член. - Пашаааа! Выдохнула: Всё! - и упала на диван, распластавшись камбалой. То есть плоская и не шевелится.- Заебал! Упасть-то упала, только сжала ляхи так, что защемила член и пришлось вслед за Ольгой приземляться. Лежим. Оля отдышаться не может, я тоже воздух хватаю. Потные оба. Оля расслабилась. Ну так не зря же хуй в пизде будет лежать, ему работать надо. — Паш, ну полежи маленько просто так. Ну, Паш. Скотина! Дай тогда я сверху сяду.Фашист переодетый, а не племяш. Сама села, сама заправила и сама заскакала. — Пашка, в меня кончай. — А не понесёшь? — Дурак! Носилка заблокирована. Спираль у меня стоит, не ссы кипятком, в меня спускай. И когда Оля разрядилась в очередной раз, успев практически вместе со мной, навалилась своей тушкой, придавив слегка, присосалась, целуемся. Вот кто их учит целоваться? Помнится меня так тренировать пришлось. Хотя, честно сказать, Ольга всё же старше, значит практика богаче. Полежали, отдышались, Ольга сползла, села на диван. — Мать скоро придёт? — А чо? — А ничо. Придёт, а мы тут два голых голубка. И что скажет? — Спросит: Оля, ты кончила хотя бы разок? — Дурак! Прям так и спросит? — Может не совсем так, но и возгудать не станет. Дело житейское. К тому же родня. - Похвалился. - Мне её подруги дают, так мамка не слова не говорит. Честно сказать давала всего одна, да и то поддатая была, пизда чесалась. Так Ольга всё равно не проверит. Помылись, делись и к приходу матери вели себя так, будто ничего не случилось. Успели и комнату проветрить, чтобы не воняло смесью аромата пиздятины и спермы. Да и потом тоже весьма ощутимо пахло. Вот дали так дали с Олей стране угля. Хоть мелкого, но много. Вечером, когда легли спать, мама, удивившись моему спокойному поведению, спросила — Ольгу напялил? Ебаришка. И как она? — Ты лучше. И мама успокоилась. Любая женщина возгордится от таких слов, пусть даже заведомо зная, что ей в глаза врут.