А тут еще решением старших подкинули мне в постель вполне замужнюю женщину - Ладу. Ее выпороли, как неродиху, которая не смогла забеременеть за два года супружества. К скамье Лада подошла с рубашкой, поднятой до пояса и плотно обернутой вокруг талии.
Муж ее Белян не ожидал такого поворота. Он думал просто посрамить, пристыдить нерожавшую жену. Да еще наказать розгами. А тут отдают ее на неделю чужому мужику. Пытался Белян возразить что-то старшим, но не посмел.
Стоит около меня Белянова жена Лада, трясется от страха и стыда. А Елена уже за моим плечом шепчет:
- Я ее уведу.
Одной заботой меньше стало. Не держать же Ладу возле себя во время пира. Женщин за стол не сажали. Да и дурня Беляна лишний раз злить не стоит.
Пир наш пошел своим чередом. Подростки обоего пола только успевали таскать на стол мяс? вареные, жаренные, копченые. Каши пшеничные с луком и салом, ячменные и гороховые. Для желающих рыжики соленые - каждый размером не больше советского рубля. Потом рыба пошла: караси жареные, щуки, судаки и (мечта советского человека!) стерлядь в ухе и осетрина. Мне не хватало обычных русских щей, но это уже ностальгия.
Мужатые женщины рады, что все вернулись живыми. Пиво-брагу наливают, следят, чтобы кружки не пустовали. Глаза у них светятся, каждая норовит своего муженька-ладу легонько погладить. А те уже в открытую своих жен за сиськи лапают, по задам шлепают. Жены готовы хоть сейчас ноги раздвинуть под своими героями. Если совсем не упьются мужики, этой ночью всем детишек новых заделают.
Я эту брагу терпеть не могу. Потому притворяюсь достаточно пьяным, а брагу сливаю в кружку Колоску. Он пьет, как бочка и, что важно, не пьянеет.
Пошло хвастовство - кто и сколько девок повязал, как от топоров отбивался. Те, кого через тын перебросили ворота открывать, героями воспарили и врут совсем бессовестно.
Наконец встал Медведко
- Повержен наш супостат, жадный Горобой и весь его поганый род уничтожен. Не пора ли наградить героев нежным мясом? - крики в парламенте "давно пора!".
- Самым нежным мясом потчуем Воина, который Горобоя ножом зарезал. Второе мясо получит Белян, он первый бой принял.
Вижу, мальчишки-подростки ведут ко мне из рабского загона голую девочку, ребенка лет двенадцати! Ножки как палочки, писька детская, гладкая. Титек и в помине нет! Она идет покорно, не сопротивляется. Может, еще не поняла, что ее ожидает? Подошла и встала около меня.
Боже ты мой! Статья за изнасилование несовершеннолетней! Как в нее член совать? Да я ее пополам разорву от попки до горла. Вспомнил слова Колоска, что ее продадут "если будет не сильно порвана". Какое тут "не сильно" - проткну насквозь и головка члена изо рта у нее вылезет!
Теперь к Беляну ведут "второй сорт нежного мяса". Девчонка постарше, титек нет, но груди уже припухли, между ног волосики редкие появились. Идет сама, но в газах страх - уже понимает, на какую пытку ведут. Ее детскую дырочку мужской уд тоже может порвать до смерти. Думаю: "третье мясо будет еще старше. А, была-небыла!". Встал и обращаюсь к Медведко:
- Мудрый вождь, старейшина рода! Я не достоин первого самого нежного мяса. Его должен получить ты! Ты проявил мудрость, поверил, что я, чужой для вас человек, уничтожу врага. Это самое главное в нашей победе. Мне же достаточно будет и третьего мяса.
Польстил старейшине, а он и доволен, что ему первую честь уступили. Повел бровями и малолетку от меня повели к нему.
- Скромному Воину с поклоном подносим третье нежное мясо.
Вот и подвели ко мне "третье мясо". Шла голышка сама, но от страха и стыда еле ноги переставляла, а парнишки еще норовят тихонько ей зад пощупать. Оглядел девочку - ладная, начала уже в бедрах раздаваться. Титечки чуть выступают, но соски хорошо торчат. На лобке волосики треугольник обозначили. Живот плоский, плечи детские, узкие. Однако коса уже до пояса достает. Повернул вокруг - зад осмотреть. Попка, конечно, маленькая, но ладно оттопыривается. Эх, не дурость бы вашего старейшины, не попади ты в рабство, стала бы кому-то хорошей невестой.
За столом опять брагу пить стали с криком:
- Нежное мясо! Хотим нежного мяса! - будто команду подают.
Не хочу вспоминать, как Медведко проткнул малышку. Она закричала под его тушей и несколько раз дернула тоненькими ножками. Наконец, он встал и надел штаны. А девочку уволокли. Мертвую или полумертвую - кто знает!
Белян не мучил свое мясо долго - сказывалась еще не зажившая рука. Девочка ушла сама на широко раскоряченных ногах, по ляжкам которых обильно текла кровь. Пока все с азартом следили за этим надругательством. Я тихонько притянул к себе "третье мясо" и шепотом наставляю.
- Слушай внимательно, делай, что буду говорить. Я постараюсь тебя не разорвать. Не бойся. Встанешь на коленки, голову на скамейку, ноги раздвинь пошире, зад высоко держи. Девичество все равно потеряешь, но будет не так больно. Не вздумай упасть подо мной на живот, когда буду в тебя втыкать. Хоть и больно будет, сама подавайся назад и насаживайся. Кричи громко - они это любят. Тогда быстрее закончим, и не придется долго мучиться. Ночью тебя трогать не буду, отведу в загон, там за тобой присмотрят. Если все правильно сделаешь, то тебя хозяин, пожалуй, не продаст за море, а оставит в поселении.
Не знаю, что она поняла, что нет - бледная, трясется, но головой кивает. А за столом опять кричат:
- Третье мясо!
- Сама сможешь к скамье подойти или отнести тебя? - спрашиваю.
Подошла к скамейке сама. Я рукой по краю похлопал - становись на колени. Встала на край скамейки, ноги широко поставила, голени в воздухе висят. Надавил на шею и опустил головой и плечи на широкую доску. Стоит, попу верх задрала. Розовые складочки кунки на меня смотрят. Бабы, что пиво подавали, притихли. Уж очень необычно девку поставили. Местные по простоте душевной такого не умеют - валят на спину и ноги раздирают.
Я похлопал по ее округлости.
- Хорошо стоишь. Снял штаны, а от ботинок я заранее освободился.
Подхватил за ляжки и надел девчонку одним движением на свой член. Она сразу завизжала:
- Ой! Ай!
Я глубже всунул - только бы матку ей не порвать! Начинаю качать ее за ляжки вперед-назад. Девочка по скамейке головой ерзает, пытается попой подаваться, на мой уд насаживаться. Но пока в ритм не попадает. Потом голову подняла и кричит, заливается:
- Ай-й! порвали мою целку! Ой, пропало мое девичество! Кто теперь меня в жены возьмет! Ай-Ай! До пупа достали! Ой, пропала моя кунка вместе с волосиками! Ай, мои маленькие титички! Для кого теперь они вырастут!
Страх страхом, но не потеряла ума девица, все запомнила, что я ей говорил. И сделала из своего крика целое представление. Уже плечи от скамейки оторвала, опирается на локти, голова в небо задрана. По щекам слезы текут (больно ей!) а она играет свой позор, как артистка. Можно только поражаться ее самообладанию.
- Бедная я, несчастная! Ни один господин на меня больше не ляжет, уд в меня не воткнет! Пусть он захочет каждый день мое тело красивое, молодое. Буду его в бане парить, в клетушке поджидать. Пусто воткнет в меня поглубже! Пусть ему в радость будут мои гладкие ляжки, мои титички, мой задочек!
Мужики пьяные такому концерту девочки-припевочки потешаются, подают советы. Спорят, для кого теперь ее титички вырастут. Очень быстро кончил, спустил в нее и отстранился. Застолье ревет:
- Вот это дал! Повторить еще! А нам можно?!
Дай им волю, до смерти затрахают, затопчут девчонку! Потом, когда протрезвеют, будут, конечно, искать ее и подминать под себя. Но зверства над ней уже не сотворят. Девчонка хитрая, где надо сумеет спрятаться, а где и сама телесами приманит.
- Нельзя. До утра она моя.
Поднял голышку со скамьи, обнимаю за талию, иначе упадет. И повел ее подальше от пира. Девочка-припевочка, как выжатая, на плече у меня плачет, порванная целка болит, еле раскоряченными ножками переступает. В рабском загоне попала она под опеку Ивы и ее бабки. Ива только глядит на нее со страхом, чувствует свою судьбу. А бабка молодец. Уложила на солому порванную девку, кровь между ног вытирает и какие-то заговоры нашептывает.
- Окажите помощь, последите за ней до завтра - говорю.
- Убережем, господин, - говорит бабка - а тебе спасибо.
- За что?
- За то, что мою жизнь от кола спас. Без тебя давно бы его конец у меня из горла торчал. А так, я тебе еще пригожусь.
Как в сказке. Пощадил охотник медведя, а тот "спасибо, я тебе пригожусь". И пригодился: Махнул рукой и отправился спать.
Ива, одна из жен Воина. (Рассказано много лет спустя.)
Вы просите рассказать, как я стала женой вашего отца. Об этом люди всякое болтают, но многое известно только мне.
Я росла в поселении нашего деда Горобоя. Не зря он носил такое имя, был строг с соседними родами, захватывал у них лучшие угодья, а иногда и людей, обращая их в рабов. За то нас не любили. Но и боялись многочисленных сыновей и внуков Горобоя. Только однажды обиженный сосед вышел против нас в поле. А все потому, что род старого Медведко приютил у себя неизвестного Воина-колдуна. Потом-то он и стал моим мужем и вашим дедушкой.
Дедушка Горобой захватил у Медведко сенокос. Если бы наши люди простояли на том поле два дня, это угодье стало бы нашим. Все наши мужчины вышли в поле, чтобы охранять захват. У них был запас харчей и большой котел для варки пищи. Никто не ожидал, что Медведко нападет. Но Медведко пришел, и Воин-колдун убил многих из нашего рода, а самого Горобоя зарезал на поединке ножом.
Только двенадцать наших мужчин остались живы и прибежали в поселение. Потому оборонять тын пришлось женщинам и подросткам. Но родовичи Медведко перелезли через него и в поселении началась резня. Боги наказали дедушку Горобоя за жадность, и это стало концом нашего рода и превращением всех нас в рабов.
Воин-колдун стоял среди нашего подворья и спокойно оглядывался по сторонам. Он наблюдал, как вязали детей и девушек; срывали с голов мужатых женщин платки - простоволосили их, а это страшный позор. Вы уже знаете, внучки, что позор открытых волос для мужатой страшнее позора заголения. Если мужчины сильно сопротивлялись, их убивали, а тех, кто не оказывал сопротивления, вязали. Мой младший брат, еще мальчик, ранил одного из сыновей Медведко копьем. За это у него вырвали из мошонки яйца, превратив в холостого мерина.
Я сражалась в мужской одежде, потому, что девушек и молодых женщин хватают в первую очередь. Медведко хотел набрать рабов и для себя, и для продажи на торгу. Нет, лучше было умереть! Даже коса у меня была спрятана под шапкой.
В этом последнем бою я, неразумная, напала с вилами на колдуна. Я была сильной и храброй девушкой. Такими вилами я убила бешеного волка, который забежал в поселение. Но Воин скрутил меня в один миг, повалил на землю и больно надавил на спину коленом. Потом начал, как и со всех пленных, срывать одежду и был очень удивлен, что под ним не парень, а девушка. Всех наших раздели до гола, а он придумал для меня более страшное унижение. Спущенные мужские штаны привязал веревкой у колен, а рубахой обернул связанные за спиной руки. Другие девушки и женщины могли прикрыть голый срам руками, а я была связана, моя срамница была всем открыта.
В словенских родах не стесняются наготы. Женщины парятся в банях не только с мужчинами-родственниками, но и с гостями из других родов. Когда разгоняют кровь девушкам, смотреть на их наготу приходят многие соседи. В такой день девушек часто стегают розгами соседские парни. Но у нас была другая, позорная нагота рабов.
Затем нас разделили. Честных девушек связали за косы и оставили под присмотром среднего медведковича - дураковатого мужика. Он со смехом ходил вокруг и стегал девушек прутом по задам и ляжкам. Меня привязали к коновязи, как кобылу, взнуздав рот ремешком.
Шеи детей и подростков связали единой веревкой и сбили в кучу к воротам.
А потом занялись мужатыми женщинами. Теперь нагие, без головных платков они не походили на гордых жен могучего рода. Большинство из них прижимало к себе маленьких детей. Победители мяли у них сиськи, проверяли, много ли молока. Им щупали зады, тискали волосатые кунки. Старых жен Горобоя хотели посадить на кол. Но тут в первый раз вмешался Воин. Опросив жен, он оставил себе самую старшую - мудрую травницу и настоял, чтобы двух других не сажали на колья, а отрубили им головы. Спасенную им бабушку под смех победителей привязали около меня. Теперь бабушка и внучка могли сколько угодно плакать у коновязи над своим позором.
Остальных мужатых жен насиловали все, кто хотел. Женщина, которую требовал победитель, передавала соседке своего ребенка и шла на середину двора. Там она покорно перегибалась через дровяные козлы, открыв всем свою кунку. Мужчина подходил, не стыдясь нас, спускал штаны и вталкивал в несчастную свой торчащий член-уд. При этом еще мял сиси, больно шлепал по поднятому заду. Мужатых женщин в нашем роду было много, больше, чем ратников Медведко. Потому не все женщины подверглись в этот день насилию.
Грабеж продолжался. За ворота выгоняли скот, выносили из сараев запасы. Хотели запалить поселение, но Воин не позволил. Он был мудр, и многое предвидел заранее. Не потому ли разглядел в голозадой рабыне свою будущую жену.
Я со страхом ждала, когда хозяин раздвинет мои ляжки и лишит меня девичества. Но он не обращал на меня внимания. Ни в этот день, ни на следующие, когда нас пригнали в поселение Медведко. Казалось, его внимание не привлекал и разгон крови у местных девок. Первые дни мы с бабушкой провели голодные в загоне с нашими родственниками-рабами. Только потом Воин взял нас к себе, где мы попали в подчинение его любимой рабыни Елены.