Это был секс в чистом виде - по-своему загадочный и непредсказуемый, поскольку нас ничего не связывало кроме него... С этим парнем мы были знакомы давно, и он никогда не казался мне подходящим партнёром. Потому и отношения были проще, чем с теми, кто мне, действительно, нравился и кого я любил. Он откровенно предлагал мне "сделать это по быстрому", я откровенно отказывался. Или соглашался - и тут же забывал об этом.
Иногда мы гуляли по городу, отделываясь банальными фразами о семье (он был женат) или надоевшей работе. Коренастая фигура, молчаливый стиль, - только глаза иногда отливали внезапной голубизной, если он неожиданно улыбался. Иногда он звонил на мобильник - слегка нетрезвый, - как правило, в дни командировок своей "половины", - и бывал настойчив.
Впрочем, у него был повод - редкие эпизоды, которые нас всё-таки связывали, но которые моментально стирались из памяти - вместе со спермой с наших возбуждённых тел.
Как-то летом мы от нечего делать завернули к руинам ещё не снесённого дома и по пролётам без перил взобрались на верхний этаж. Крыши уже не было - только битая штукатурка под ногами и матерная копоть на стенах. В бойницы окон на нас с интересом поглядывал город, - с тротуаров мы были почти что видны. Но выбирать особенно не приходилось, да и само место - грязное и с пубертатными "хуями" на стенах - толкало нас к грязному сексу - "бессмысленному и беспощадному"...
Встав вплотную к стене и осторожно оглянувшись, я спустил замок его молнии, сунув руку в горячие плавки, и нащупав стоящий член... Шею обдавал порывистый ветерок его дыхания, а запах был тёплым и домашним, каким пахнут семейные парни с устойчивым бытом. Между тем, он позволил мне взять инициативу (и член) в руки и заняться любимым делом: обхватив оба ствола, словно единый супер-агрегат, я увлечённо навязывал парню самую грубую дрочку, с замиранием чувствуя, как эта тугая конструкция в руке, две эрекции, умноженные друг на друга, - колотятся между разгорячёнными бёдрами, словно единое сердце...
Так легко ощутить себя "сексуальным гигантом", если личность парня, которого ты обнимаешь, случайна и стремится к "вычитанию", а его член "плюсуется" и присваивается, как собственный. И только чужая сперма, прицельно заливающая мошонку, вдруг напоминает тебе о присутствии второго хуя в руке...
Соло вдвоём... Или почти теория "стакана воды", когда кончить вместе - не более важное событие, чем выпить с парнем по чашке капучино. Странно, что этот случайный секс начинает иногда вспоминаться, а тактильные ощущения его члена в руке - или его члена во рту - остаются в интимных глубинах памяти, хотя лицо уже - расплывчато и приблизительно.
Это всё равно, что помнить интимный запах человека, которого не узнаешь, случайно встретив на улице...
Примерно так же я помню наш первый секс в зимнем парке, хотя лицо, одежда, год и месяц - прочно остаются за скобками сознания. К десяти вечера только редкие лыжники поскрипывают здесь лыжнёй, рассекая морозные сумерки. Мы свернули с тропы в снег и стояли среди бурелома - двумя силуэтами в темноте.
Это был район дальней аллеи, у замёрзших прудов, - любимого гейского места для случайных встреч - но, конечно, не декабрьских. Сквозь волнистые туманы сюда пробивалась лишь луна и редкие лыжники, шелестевшие за стволами... Возможно, такие же отцы семейств, пытающиеся в зимнем одиночестве поддерживать на лыжне физическую форму, а заодно мужскую независимость от любяще-навязчивых семей.
За воротник сыпался снег от задетых веток. Замёрзшими пальцами я долго пытался справиться с его ремнём, - подгоняемый не только возбуждением, но и желанием отогреть занемевшие руки на его горячем хуе...
Странно, но как только я тронул его за обжигающе-тёплую мошонку, а его язык настойчиво раздвинул мне обветренные губы, - мороз перестал существовать, несмотря на спущенные джинсы. Парень стоял, опираясь на мёрзлый ствол перед собой, и его обнажённые ягодицы, доверительно выставленные для меня, странным живым пятном белели в лунном свете посреди этого мёртвого, зимнего леса... Вопреки всему, ему хотелось, чтобы я трахнул его прямо здесь, - несмотря на декабрьский мороз, - видимо, в качестве "зимней сказки"...
С трудом вспоминаю уже последовательность наших действий. Ни один секс давно не кажется мне полноценным без орального экстирима, - наиболее интимного из всех способов близости. Поэтому был и он, - пока ревнивая рука Морозко задорно хватала нас за яйца ... Когда я сегодня вижу "Целующихся милиционеров", - скандально-знаменитых после запрета их экспозиции, - то вспоминаю иногда тот странный эпизод в зимнем парке,.. две целующиеся тени,.. его возбуждённые ягодицы у меня в руках и тугой член, обжигающе-упирающийся в живот...
Мы кончили почти одновременно - во время поцелуя, - уже не оборачиваясь на опасно скрипящую за стволами лыжню. И жаркая волна его спермы восхитительно обожгла мне изрядно замёрзшие пальцы...