23.
Если на встрече все стояли по группам, то теперь разместились ещё и по землям. По традиции, установленной ещё на первом таком турнире в 302 году, первыми шли представители Севера, за ними Речные Земли, потом Долина, Железные Острова и Западные Земли. Завершали список Штормовые Земли, Простор и Дорн. Король установил этот порядок, исходя из географии, и не допускал обид. Впрочем, за эти без малого тридцать лет все земли привыкли к этой очередности и даже видели плюсы и почёт в том месте, что они занимают. Да и потом, это только так звучало - лорды и рыцари чего-то. На самом деле эти влиятельные особы были из разных земель и временно представляли их. Только рыцари, пожалуй, в большей степени представляли титульные земли, да и то, они жаждали получить высокое назначение, что неминуемо приводило их за границы родных краёв.
Возле лордов каждой земли пыхтели лорды-предводители, так как именно им предстояло представить своих подчинённых. И если с лордами-знаменосцами больших проблем не возникало, то имена лордов-вассалов и особенно простых рыцарей запомнить было сложно, и они их записывали в длинный список.
Медленно шла эта змея. Пока Горм с сыном продвигались вперёд, обитатели Дорна ещё даже не вышли из своих шатров, они знали, что у них есть минут сорок, что было и возможностью показать свою спесь.
Но вот и заветное крыльцо, по которому пару дней назад Лейф уже поднимался. Но на этот раз все поворачивали налево и тут же оказывались в большом пиршественном зале. Могучие колонны, поддерживавшие сводчатый потолок, были искусно украшены резьбой, с боковых кронштейнов свисали люстры - большие и очень красивые позолоченные круги, сплошь уставленные свечами, от чего зал был просто наполнен светом.
В глубине зала на небольшом возвышении восседал король с сыном и невесткой. За его спиной стояли десница лорд Сэмвелл Пристли и наместник Речных Земель лорд Дэнил Стоукс, мастера над монетой лорд Сирил Карпентер и законами лорд Трой Сиварн, лорд-командующий лорд Джоффри Хоуптон и Верховный красный жрец наипреподобнейший Лиллонд и ещё множество видных людей королевства.
Но вот к Горму подошёл сэр Марлен.
- Ты первый от Долины, - едва слышно произнёс он. - Не подведи.
Душа Лейфа затрепетала, всё его естество так и сжалось. Вот сейчас он увидит короля совсем близко, практически на расстоянии вытянутой руки. Меж тем Марлен и Горм замедлили шаг, и расстояние до последних соискателей рыцарства Речных Земель увеличилось. Наконец, откланявшись, те свернули влево и направились к небольшому боковому выходу, а Лейф увидел монарха во всем величии прямо перед собой.
На короле был дорогой тёмный, практически чёрный атласный кафтан, на плечах возлежала пелерина из белого меха, и из-под неё струилась не накидка - мантия дорогого тёмно-синего атласа, отороченного белым мехом. На голове у монарха сияла золотая корона, переливавшаяся драгоценными камнями.
По правую руку от него сидел принц в роскошном красном кафтане, и на груди у него было изображение трёхглавого дракона. Его лицо было очень приветливо, и, возможно, Лейфу показалось, но он улыбнулся юноше, хотя, возможно, он улыбался всем. Лейф смотрел на Эддарда всего каких-то пару секунд, но так много всего подметил. И среди прочего то, что тёмно-бордовые штаны на принце были достаточно узки, что означало - такова новая мода.
На Юнис Лейф взглянул мельком. Она была красива, ей ещё и тридцати не было, у неё было невероятно красивое, просто сказочно прекрасное лицо, томный взгляд, пышная, в меру, грудь и тонкая талия. Её синее платье, расшитое синими цветами и блестящим синим и голубым бисером, было просто восхитительно и так шло её голубым глазам. Но... Лейфа не интересовали женщины, а Юнис не интересовало происходящее. Она чуть улыбалась, но смотрела словно поверх всех.
- Сэр Горм Гринстоун, лорд Холодного Ручья, - торжественно произнёс сэр Марлен Трот. - И его сын, Лейф, соискатель рыцарства.
Горм поднялся на нижнюю ступень и преклонил колено перед королем. Тот протянул руку и произнёс:
- Горм! Я помню тебя. Мои шептуны говорят, ты хорошо справляешься.
- Ваша Светлость, я стараюсь во славу вашего имени и нашего королевства, сколь есть моих сил.
- Что ж, твои усилия не остались от нас скрыты. Позднее я хочу переговорить с тобой, - при этих словах Горм склонил голову и отступил, чуть пропустив сына, который приклонил колено возле первой ступени трона. - Прекрасный юноша. Кажется, внешне он пошёл в тебя, - словно задумавшись, произнёс король. - Надеюсь, он так же смел.
- Мы сможем убедиться на турнире, - из-за трона произнёс Сирил Карпентер, Мастер над монетой.
Горм стал отступать вправо от трона, ведь король хотел с ним переговорить, а Лейф, поклонившись монарху, направился влево.
- Полагаю, вам стоит присоединиться к своему отцу, - неожиданно произнёс принц голосом не мягким, но и не твёрдым, а скорее красивым, как он сам, как и всё, что его, должно быть, окружало.
Лейф немного смутился, взглянул на отца, который едва заметно кивнул, и юноша, ещё раз поклонившись, юркнул за спину отца, заметив перекошенное от зависти лицо Лораса, ведь его отца король не удостоил приветственного слова.
Лейф стоял за спиной отца и смотрел за церемонией с очень близкого расстояния. Поначалу было волнительно и интересно, хотя и не очень уютно, так как все обязательно глазели на них, совершенных новичков, гадая, для чего они стоят рядом с могущественными людьми королевства. Лейф с интересом наблюдал, как Пол прошёл пред взором монарха, склонив перед ним голову. Пол, конечно же, увидел своего лорда и Лейфа, и кончики его губ так и прыгнули вверх.
Но, по большей части, было скучно - вереница совершенно незнакомых людей, со своими молодыми отпрысками, большая часть которых парню как-то была не симпатична. Для себя он заключил, что по-настоящему красивых было человек десять. Зато он постоянно чувствовал на себе взор принца, который нет-нет, да и смотрел на него своим тёплым взором.
24.
Через час, а может, и чуть более, когда вереница, наконец, иссякла, король громко выдохнул.
- Да! Подустал сидеть не двигаясь, - весело произнёс он, и все лорды заулыбались.
Оживилась даже Юнис.
- Я говорила, что надо подложить валик, так много легче, - произнесла она с лёгкой улыбкой.
- Да, надо было тебя послушать, - согласился король, спустившись с трона и потирая спину.
Принц помог супруге сойти с возвышения, и Лейф неожиданно понял, что она ждёт прибавления в семье - четвёртого отпрыска!
- Дэнил, мне сказали, ты устроил пир для нас? - спросил он наместника.
- Да, мы чуть обождём, а тут установят столы. Четверть часа, и всё будет готово, - заверил наместник, и все прошли в соседний зал, внушительную комнату со сводчатыми потолками.
Она также была залита светом.
- Чудесно, - немного рассеянно ответил монарх, подойдя к окну, откуда открывался вид на Трезубец, должно быть, совершенно чудесный, но в ночи совершенно неразличимый.
Король молча смотрел в черноту окна, словно размышляя о чём-то своём, тяжёлом, ведь бремя монаршей власти так тяжело.
- Горм, пойди сюда, - произнёс король, и тот вмиг оказался подле своего господина. - Я знаю, скоро исполнится семь лет, как ты... в Холодном Ручье. Какие твои планы?
- Ваша Светлость, - волнуясь, произнёс Горм. - Хоть я и стар, да и здоровье уже не то, но готов служить вам, как вы сочтёте нужным.
- Стар?! - весело хмыкнул король. - Да мы с тобой ровесники!.. Нет! Нам на покой рановато, вот ещё лет семь-восемь, а потом можно и передать эстафету сыновьям, как?
Лейф ответа отца не расслышал, так как к нему подошёл принц.
- Вы не кажетесь очень сильным, - словно констатировал он.
- О, Ваша Светлость, я хорошо владею мечом и недурственно сижу на лошади, - заливаясь краской, ответил парень, боясь даже взглянуть на принца.
- Что ж, тогда вам должен будет сопутствовать успех. Ведь, если я правильно помню, Лейф означает "счастливый".
- Вы совершенно правы, - с восхищением ответил юноша, смотревший на принца, словно зачарованный.
- Турнир начнётся в полнолуние, то есть через два дня.
- Завтра пройдёт жеребьёвка, и я узнаю, в какой день мне сражаться.
- Глупости, - Эддард был весел, но не надменен. - Сэр Трой Сиварн мне шепнул по секрету, что вы выступите в первый день, значит, так оно и будет, - Лейф от неожиданности даже рот приоткрыл. - Даже отец не спорит с ним.
- Я готов сразиться, - ответил Лейф, взяв себя в руки.
- Полноте, не стоит верить всяким глупым россказням, - успокоительно произнёс принц и положил ладонь на плечо юноши. - Это соревнование, а не сражение. Соискатели дерутся деревянными мечами. Это больно, но не смертельно. Хотя... порой встречаются отчаянные головы, кто заходит слишком далеко в риске, ради славы и почестей. Такие, порой, гибнут, но не более. Полагаю, тебе стоит подготовиться к омовению. Оно состоится уже через день.
Король Джон успел переговорить только с Гормом, как сообщили, что столы накрыты. И в самом деле, вернувшись в пиршественный зал, они увидели столы, ломившиеся от снеди. Король с семьёй, а также наместник должны были восседать за главным столом, в торце. Тут опять Лейф сидел отдельно. Его окружали скучные клерки из Королевской Гавани, сопровождавшие монарха. Король Джон был в отличном расположении духа. Он весело общался с сидевшими рядом леди Морин Стоукс и её невесткой, леди Зои.
А вот положение Горма сильно изменилось. Он оказался среди сильных мира сего, и те общались с ним на равных. Можно было подумать, что те слухи, от которых захватывало дух, оправдывались - его отец станет лордом-наместником.
Уже очень поздно они шли в лагерь в сопровождении четырёх гвардейцев, как полагалось самым главным людям королевства во время похода, для защиты, но не столько от коварных врагов - ведь они в мирном королевстве, сколько от пьяных рыцарей, могущих в угаре наделать массу неприятностей.
- Сейчас спать, - мрачно сказал отец; он всегда мрачнел, когда выпивал чуть больше, чем был способен переварить без видимых последствий. - Утром отпишу матушке, пусть собирает вещи, такое не делают в последнюю минуту.
- Пайк? - только и спросил Лейф.
- Да, - столь же кратко ответил отец.
- Кем? - поинтересовался Лейф, а у самого всё так и воспарило к небесам.
- Предводителем, - ответил Горм.
Услышав такое, Лейф захлопал ресницами. Ему показалось, что он ослышался. Никто не спорит, что быть лордом-предводителем очень почётно, но, сказать по правде, этот пост не больно-то и властный. Лорд-предводитель ведёт учёт всем рыцарям земель и их семьям, отсылая нужные сведения в Гавань. Ну, и ведёт войско земли в поход, что нереально, если учесть, что стоит мир и войны ждать неоткуда.
Горм лёг на лежак, отвернулся к полотняной стене. Лейф разделся и тоже лёг. Сон приходить не хотел, мешали то яркие воспоминания, то тяжёлое разочарование в назначении отца. И вот что интересно - кто же станет наместником Островов?
25.
Утро выдалось хмурым. По небу плыли низкие серые облака, и казалось, что вот-вот пойдёт дождь, но всё ограничивалось несколькими каплями. Лагерь просыпался нехотя, после вчерашних пиров многие знатные особы предпочли провести в постели больше времени, чем следовало. Даже жеребьёвку решили перенести на пару часов, что было условностью, так как без солнца часы не действовали. Мейстер определял время на глаз. Оказалось, что его помощники, не сумев совладать с искушением выпить вина вместе со всеми, забыли зажечь особые свечи, с отметинами по часам, так что даже такой способ оказался недоступен.
Фанфары прогремели далеко за полдень, но Лейф остался в шатре, ему ужасно не хотелось идти. Он неожиданно ощутил какую-то слабость, словно ноги становились... нет, не ватными, а чуть мягкими. Казалось, что даже самое простое действие столь тяжёлое, что приходилось идти через силу. Лейф не мог понять, что с ним. И, только услышав фанфары, поймал себя на мысли: "Скорее бы послезавтра. Как бы уснуть сейчас, а проснуться потом, когда всё закончится".
Эта мысль показалась ему сродни трусости, он тут же устыдился её. Как так!? Он, сын рыцаря, столько лет готовился к этому испытанию, и вот... Он видел, как многие возбуждены предстоящим турниром. Другие, их было совсем немного, демонстрировали равнодушие. Но трусость не показывал никто. Конечно, может, они и боялись, но скрывали это. Лейф решил пересилить себя, но у него ничего не получилось. Так он и просидел в шатре.
Только ближе к вечеру - так казалось, судя по совсем серому небу - в шатёр вошел Пол. Он был немного взволнован.
- Я бьюсь в первый день, - произнёс он.
- Как и я, - чуть рассеянно заметил Лейф; возникла пауза, парень это почувствовал и решил задать какой-нибудь вопрос. - И кто твой соперник?
При этом Лейф с неохотой решил, что ему нужно будет узнать, с кем сражается он, хотя, возможно, этого лучше было бы не знать, так спокойней. В общем, на этот счёт ответа у него не было. Пол же пристально взглянул на парня.
- Ты, - коротко произнёс он.
- Что я? - удивился Лейф.
- Ты мой соперник.
У Лейфа глаза так и расширились. Это казалось просто нереально странным. Жребий мог выпасть каждому, но чтобы так?! Здесь определённо должен был быть умысел. Пол же, дёрнув головой, вышел из шатра. Лейф точно понял: они больше не друзья, всё, что между ними было - это приятное воспоминание из прошлого. Если Пол на турнире глупо проиграет - его никогда не сделают рыцарем. Для него единственный способ преуспеть - победить Лейфа. Гнева своего лорда можно было не опасаться, главное будет сделано, и потом, король, как правило, давал лены таким рыцарям совсем в других владениях.
Испугался ли Лейф? Скорее нет, но внизу живота стало тяжело, и что-то горячее окатило всё тело. Он лёг на лежак и уткнулся в стену. По счастью, отец весь день был в замке - будь он рядом, парню было бы совсем нелегко.
Но отец, конечно, всё узнал, возможно, одним из первых. Войдя в шатёр, он понял состояние сына.
- Ты волнуешься? - спросил он.
- Да, нет... - уклончиво ответил парень.
- Кажется, неделю назад ты был совершенно уверен в себе, - заметил Горм.
- Тогда до турнира была неделя, - криво улыбнувшись, заметил он.
Хотелось пошутить легко, но не получалось.
- Страх - это нормально, - заметил Горм.
- Я не боюсь, - выпалил юноша, но получилось не слишком убедительно.
- Страх, он живет в каждом из нас, просто каждый поступает с ним, как умеет, ну, или может.
- Ты тоже боишься? - спросил Лейф, скорее для проформы.
- Конечно, - совсем буднично ответил Горм. - Перед каждой битвой я ощущал страх. Но я точно знал, что мне придётся в них участвовать, а потому... я просто старался вспомнить всё, чему меня учил отец и дядя. Быть шустрым, смотреть по сторонам, не подставляться. Я просто сводил к самой малости шанс быть убитым. Может, это и глупо, но мне помогало.
- А я...
- Ты просто глупый юнец, чьи битвы ещё впереди. Вот ответь, ты можешь не участвовать в турнире?
- Нет.
- ?
- Нет, тогда я перестал бы уважать себя.
- Неплохо сказано. Ну, раз так, то вспомни всё, чему тебя учили, вспомни всё, что знаешь о противнике, каков он в бою. Пойми, через день тебя никто не убьёт, но ты должен показать всё, на что способен. Я уверен, король это оценит.
26.
Разговор с отцом, казалось, смог наладить душевное равновесие, но следующий день был гаже предыдущего. С утра зарядил дождь, не проливной, а затяжной. Он шёл всё время, не усиливаясь и не прекращаясь.
Все юноши, кто должен был сражаться в течение следующих двух дней, направились к Трезубцу, там была построена купальня. Парни раздевались донага и входили в холодные воды реки. Они омывали свои тела, а Верховный красный жрец произносил вполголоса молитвы. Потом, когда каждый сочтёт, что очистил тело и душу, подходил к наипреподобнейшему Лиллонду, и тот, возложив длань на голову, благословлял.
Лейф совсем не дрожал, в отличие от многих других, для кого холодные воды были непривычными. Он даже не смотрел по сторонам, хоть это было и нелегко, ведь подле него было пара десятков роскошных голых тел - не момент, а сказка. В глубине души он мечтал об этом миге, мечтал полюбоваться телами.
Но теперь юноша был погружён в свои мысли. Он молился.
"О, Владыка Света! Прости меня, если я грешен. Прости меня, если я оступался и мог попасть под власть тьмы или тени, её верной приспешницы. Я каюсь в том, что обесчестил ту девушку, это мой грех, прости меня. Я каюсь, что не пришёл на помощь сэру Бриану, не подсказал, что с ним, это мой грех, прости меня. Ночь темна и полна ужасов, но ты, Владыка света, путеводная звезда. Веди меня, и я пойду за тобой. Храни меня, ты мой оберег".
Окунувшись, он направился к жрецу, тот возложил руку на его мокрую голову, что-то прошептал и легонько шлепнул по плечу, мол - свободен. Лейф поднялся по ступенькам на помост, от его тела исходил лёгкий пар, и мокрая кожа блестела в свете больших костров, что жгли рядом для света и тепла. Он, скорее, почувствовал, что кто-то следит за ним или за ними. Но ему было всё равно. Он обтёрся простынёй и побрёл к своим вещам.
Он решил вообще до турнира воздержаться от всего плотского, даже не стал ублажать себя рукой. Просто лёг на лежак и постарался заснуть как можно раньше. Кажется, ему ничего не снилось, а потому он проснулся легко.
27.
Небо по-прежнему стояло серым. С утра шёл дождь, но вскоре прекратился. Основательно позавтракав, Лейф стал надевать доспехи - сначала кирасу, потом поручи, наплечники. Они были тяжеловаты, хотя к их весу он привык, последний год он фехтовал только в них.
Взобравшись на Ястреба, своего коня, Лейф направился к месту турнира.
Трибуны для зрителей, ложи для важных гостей - всё это соорудили чуть выше по реке. Деревянные конструкции так и сияли новизной. Дерево ещё не успело обветриться и потемнеть. Всюду развевались знамёна, но выше всего развевался алый стяг с трёхглавым драконом - штандарт короля.
Воины выстроились в ряд напротив королевской ложи. Людское море шумело и колыхалось, на воинов показывали пальцами, их обсуждали. Лейф легко разглядел надменное лицо Теона, который мило беседовал с Мастером над законами. Парню показалось, что он посмотрел на юношу с ненавистью. Размышлять над этим не было ни сил, ни желания, а потому Лейф повторил молитву Владыке Света.
Но вот грянули трубы, и в королевскую ложу вошёл Джон с сыном и невесткой. Они сели на свои места, и командующий королевской гвардией дал сигнал. Турнир начался. Лейф отъехал в правую часть, вместе с ещё двадцатью всадниками.
По сигналу центрального герольда первая пара всадников поскакала навстречу друг другу с выставленными вперёд копьями. Лейф предпочитал туда не смотреть, так было легче. Он думал о прекрасном - кому посвятить своей поединок. Он очень хотел бы посвятить его принцу, но по правилам, хоть они и неписаные, посвятить его можно было только даме. Посвящать Юнис не хотелось. Во-первых, ей всё равно, во-вторых, добрая половина воинов так и поступит, а в таких мелочах поступать, как все - глупо. Потому он решил выбрать леди Флору Гастинг, фрейлину принцессы. Ей было за тридцать, Лейф смело бы сказал, что она старая, но выглядела она очень очаровательно. Что ж, значит, ей он и посвятит свой бой, ей и своей матушке.
- Эй, парень, - сильный толчок по ноге вывел его из задумчивости; он увидел седовласого герольда, пытавшегося растормошить парня своим посохом. - Сейчас твой черёд.
Вот миг и настал. Лейф опустил лёгкое забрало, опустил копьё, покрепче сжал щит с ещё чистым полем. Впереди взмахнули флагом, парень пришпорил коня и помчался вдоль разделителя. Он не смотрел по сторонам, не смотрел на отца. Он просто нёсся во весь опор. Когда до Пола оставалась пара метров, он чуть выпрямил руку со щитом в локте, сохраняя напряжение мышц.
Удар был сильный, парня качнуло в сторону. Помогло то, что он обхватил ступнями бока Ястреба, и благодаря его уловке затупленное копьё с силой чиркнуло по щиту. Лейф тоже не смог выбить всадника из седла, его копьё также пришлось по щиту, но толкнуло всадника куда как основательнее.
- Второй заход, - крикнул герольд, и всадники направились к противоположным концам оградки.
И вот опять сигнал, и лошади опять мчат к середине, и на этот раз Лейф, кажется, увидел настоящую ненависть в глазах Пола.
Удар был сокрушительным, дух перехватило мигом, в глазах потемнело. Может, он и отключился на мгновение, но почувствовал, что просто валится вниз, в грязь, уже активно взбитую двумя предыдущими парами воинов. В последний миг он сумел ухватиться за седло, потому и удержался.
Открыв глаза, он увидел, что конец его копья разбит в щепки, а щит Пола треснул и имеет приличную вмятину.
- Спешиться! - крикнул главный герольд.
Лейф был не против. Погладив Ястреба по гриве, он сказал ему: "Спасибо! Дальше я сам". Шлёпнув по крупу коня ладонью, он пустил его в сторону, к слуге, что готов был взять лошадь под уздцы.
- Сходитесь, - крикнул герольд, и Пол, уже обнаживший меч, двинулся на него.
Лейф успел только скинуть шлем, в таком бою он мог только помешать, и выхватил свой. Мечи были деревянные, но в них был вставлен металлический прут, от чего оружие становилось тяжелее, а удары куда как ощутимее.
Пол решил действовать быстро. Натиск вообще был его любимой стороной. Лейфу приходилось всё время отступать, то и дело прикрываясь щитом. Дело было плохо. Так рыцарства не заслужишь. Но что поделать. И тут словно что-то кольнуло парня.
Пол, стоя вплотную, просто дубасил Лейфа по щиту, и с каждым ударом парню приходилось всё хуже, оттого Пол забыл об осторожности. Собрав все силы, юноша ребром меча ударил по колену обидчика. Пола словно подкосило, он так и рухнул на левое колено, удивлённо уставившись на противника, а тот уже с силой бил по руке с мечом. Только реакция спасла Пола - он выдвинул щит, и меч проехал по его неровной поверхности, с силой ударившись о меч противника.
Часть трибун радостно воскликнула, часть огорчительно угукнула. Но Лейфу было всё равно. Он отскочил и смог за пару секунд перевести дух. Конечно, он мог бы добить противника, но это могли счесть не рыцарским поступком, потому он подождал, пока Пол встанет.
Волевое бледное лицо Пола выражало решимость победить и злобу на обидчика, способного разрушить его мечту. Всей силой он обрушился на парня, но тот отскочил в сторону и мазданул, уже плашмя, по спине "врага".
Пол не был глупцом, а потому стал осторожнее, теперь он не шёл напролом, а всё больше старался орудовать мечом, но тут помогли уроки фехтования. Лейф получил преимущество. Теперь он лупил мечом в разных направлениях, а Пол то и дело подставлял щит или отбивал удары, но при этом был невероятно выжат.
И тут Лейф поскользнулся на грязи и грохнулся навзничь. В тот же миг чёрная тень метнулась к нему, инстинктивно парень крутанулся, трибуны ахнули, но вот свой меч он выпустил из рук. Вскочив, парень тут же отбил два удара щитом, что крепко сидел на его руке, а потом кинулся в атаку - не от геройства, какое там, просто нужно было подобраться к мечу, а Пол, не дурак, этому пытался помешать. Цели Лейф не достиг, а Пол с гадкой ухмылочкой отшвырнул ногой меч ещё дальше.
"У-у-у", - было ему ответом трибун.
Делать было нечего, и Лейф, что есть сил, кинулся на Пола со щитом наперевес. Тот атаки не ждал и немного опешил, будучи решительно отброшен назад. Второй удар был не столь успешен, но путь к мечу открылся. Пол взмахнул грозным деревянным клинком, готовясь ринуться вперёд.
Откинув щит, Лейф, словно кошка, кинулся на землю, вернее, плотную грязь, перевернулся вокруг себя и схватил меч. Развязка наступила мгновенно. Пол просто склонился над ним, готовясь совершить вертикальный удар, и с силой схлопотал мечом по шее, кажется, плашмя, но удар был отменный. Выпучив глаза, Пол рухнул на колени, схватившись за шею. Совершенно не раздумывая, Лейф вскочил и что было сил саданул парню по холке, да так, что тот рухнул.
Трибуны одобрительно взревели, а он, грязный, мокрый от воды и пота, стоял рядом с поверженным соперником и пытался отдышаться. Кажется, он подумал - не убил ли я Пола, и мурашки пробежали по его телу, но тут трибуны взорвались ещё сильнее. Лейф устремил свой взор на короля, который радостно воздел свою руку, давая понять, что поединок закончился и Лейф победил. На его лице играла приятная азартная улыбка. У Лейфа чуть ноги не подкосились - он выдержал, он победил!
Горм сидел чуть поодаль от монарха и радостно взирал на сына. Весь поединок он просидел, закрыв глаза, иначе сердце выпрыгнуло бы из его груди. Иначе он не смог бы совладать с собой, то осуждая парня, то ярясь на его противника. Только после одобрительного возгласа короля он открыл очи и увидел усталого сына, что стоял над телом поверженного противника. Слуги уже бежали к лежавшему, чтобы оттащить его, коли встать не сможет, и мейстеры попытались бы ему помочь. Судьба Пола его занимала слабо, в душе его было место только для радости за сына.
Лейф сделал пару шагов к центральной ложе.
- Кому ты посвятил свою победу? - спросил главный герольд.
- Наиблагороднейшей леди Флоре, - уже чуть отдышавшись, произнёс Лейф.
Собравшиеся одобрительно закричали, а леди Флора чуть смутилась и, подойдя к краю барьера, передала храброму юноше свою ленту светло-зелёного цвета, которую тот, по обычаю, поцеловал.
Теперь настала очередь короля. Он быстро сошёл с трибуны, ему подали меч, на вид невзрачный, но все знали, что это "Луч света", один из старейших мечей, выкованных из валерийской стали, меч, которым по праву мог гордиться даже самый благородный воин.
Лейф опустился на левое колено, чуть опустил голову и почувствовал, как холодная сталь коснулась сначала его правого, потом левого плеча.
- Встаньте, сэр Лейф Гринстоун, - произнёс Джон в пронзительной тишине.
Едва ощущая себя, Лейф поднялся и взглянул на великого монарха, его спокойное и добродушное лицо. Парень поклонился королю, и губы сами расплылись в улыбке.
- Ты уже решил, что за герб возьмёшь? - спросил король.
- Если Ваша Светлость позволит, я просил бы разрешить пользоваться гербом отца.
Король Джон кивнул.
- Какой у них герб? - спросил он у главного герольда.
- Белый лебедь на лазоревом фоне, мой король.
- Красивый герб, - произнёс Джон, зрительно представляя его себе. - Тогда добавьте ламбель, как положено.
Герольд кивнул, а вконец счастливый Лейф ещё раз поклонился монарху.
- Что с ним? - спросил Джон слуг, уже поднявших Пола, взгляд которого был чуть туманный.
- Очухался, - презрительно ответил слуга, и Пол вырвал свои руки из тесных объятий.
Правда, так его шатало чуть сильнее, но он сам, едва не навернувшись, опустился перед королем на колено, ожидая решения.
- Что скажешь? - спросил Джон у Лейфа, совсем растерявшегося от такой чести.
- Я... я... Ваша Светлость... я знаю Пола хорошо, он смелый и верный...
- Он чуть тебя не прикончил, - перебил парня король с лукавинкой во взоре.
- Да, но и я чуть его не пришиб...
Король хохотнул. Он пристально смотрел на бледного юношу, что склонился пред ним. Бог весть, о чём он думал, стоя так с минуту, а потом выставил назад руку, и ему подали "Луч света". Не зная, что нужно делать, Лейф просто отступил чуть назад, оставив монарха в центре внимания. А тот взмахнул мечом и коснулся плеч парня.
- Встаньте, сэр Пол, - произнёс он, и юноша совсем ошарашенно взглянул на монарха.
Его губы стали беззвучно что-то произносить, тело слушалось плохо, а потому ему помогли встать. А король спросил:
- Как твоя фамилия?
- У меня её нет, - сдавленно и растерянно произнёс Пол.
- У рыцаря должна быть фамилия, - спокойно произнёс король. - Откуда ты родом?
- Из деревушки Дрейдон, что близ Холодного Ручья.
- Что ж, отныне ты сэр Пол Дрейдон. Ну а с гербом всё решишь в герольдии, - сказал король, решив, что и так уделил незнатному рыцарю много времени.
Лейф и Пол прошли через узенький и малоприметный проход под трибунами, чтобы выйти с другой стороны и отправиться к своим шатрам. Им нужно было отдохнуть, привести себя в порядок, ведь вечером должен был состояться пир. В этот, первый день его организовывал наместник Севера, и присутствовать на нём должны были только король, наместник и новоиспечённые рыцари.
28.
Скинув одежду в шатре, Лейф увидел тёмные, практически чёрные синяки по всему телу. Да, ему досталось, но оно того стоило. Накинув лёгкую рубашку, он зашёл в соседний шатёр, где сидел Пол.
- Как ты? - спросил Лейф.
- Оклемался, - спокойно ответил Пол. - Не думал, что ты так силён.
- Ладно, то уже прошло. Я рад, что ты рыцарь.
- Я до сих пор в это не верю... сижу тут и думаю...
- О чём?
- Как я, парень из низов, смог... мой отец пас свиней, моя мать... - его голос дрогнул, а глаза увлажнились.
- Пойдём к реке, окунёмся, а то мы грязные, как те свиньи.
- Не, - вяло ответил Пол.
- Пошли-пошли, - настаивал Лейф, даже начав поднимать парня. - Обещаю на дырочку не покушаться.
Пол только хмыкнул, но согласился, и они пошли к реке. Народу в лагере было совсем мало, практически все отправились смотреть турнир. Даже если им не хватило места на трибунах, он стояли в проёмах и выспрашивали, кто сейчас там бился, кто брал верх...
Вода была прохладная, бодрящая, Лейфу такая нравилась. А вот Пол немного ёжился, но шаг за шагом входил в реку. Они стали омывать свои тела водой, и грязь уходила.
- Сильно я тебя, - произнёс Лейф, разглядывая посиневший загривок парня.
- Знать, от всей души, - хмыкнул Пол.
- Ладно, до свадьбы заживёт.
- Не успеет.
- Брось, синяк сходит за пару недель, а такой большой... - только тут Лейф понял смысл сказанного. - Ты... женишься?!
Пол лишь потупил взор, омывая плоский живот.
- Кто она? - Лейфу было интересно.
Странно, но его не сильно печалила эта новость, вероятно, он переболел Полом, а может, его душа уже жаждала новой любви.
- Ты её не знаешь, - начал нехотя Пол.
- Кто-то из Ручья?
- Нет. Из Красных Врат.
- Дочь перчаточника? - удивился Лейф.
- А что?! Она меня любит, обещала ждать. И потом, всякие там леди всё равно мне не светят, а она хороша.
- Поздравляю! - крикнул Лейф и окатил водой приятеля.
Пол засмеялся и ответил тем же. Так они стали дурачиться, обхватывали тела друг друга и старались кинуть их в воду. В этом не было ничего особенного, просто радость и отдых.
29.
Вечером в замке прошёл пир. За столами сидело не так много народу. Практически никого из молодых людей Лейф не знал. Джек должен был сражаться только в третий день, а Лорас на седьмой, последний - таков жребий. Молодые рыцари были крайне оживлёнными, чувствовалось, что они всё ещё под впечатлением от своих побед, от того, что сумели доказать свой статус.
Король мог произвести в рыцари и проигравших. Кто-то говорил, что он так отмечает сынов именитых отцов, хотя, как правило, жребий выпадал им биться с соискателями из простых. Другие говорили, что король любит простой люд и потому так жалует в рыцари именно простолюдинов, позволяя им подняться к вершинам власти. Такие, как Горм, были примерами равенства отношения короля ко всем воинам.
Истина, как всегда, лежала где-то посередине, но она была скучна и не так хорошо расходилась в балладах и сплетнях на рынках. Впрочем, за этим пиршественным столом о таких вещах думали мало; веселье и вино - вот что правило тут бал.
Уже под самый занавес, когда все подустали, а Лейф, захмелев, подошёл к открытому окошку, чтобы холодным ночным ветром выдуть хмель, к нему подошёл Эддард.
- Не думал, что ты будешь столь хорош в поединке, - мягко произнёс он. - Ты прекрасный всадник, так уверенно держался в седле.
- Я часто охотился, оттого и привык к седлу, - ответил Лейф, чувствуя, что вино подразвязало ему язык и он может ляпнуть что не надо.
- Разве ты охотишься верхом? - удивился принц.
- Да, охота на лис... верхом... мои псы...
- Ты охотишься на лис? - принц был просто поражён.
- Да. Отец приобрёл несколько породистых собак специально для этого.
- Я обожаю охоту на лис! - вырвалось у принца. - Увы, таких, как мы, мало...
- Да... увы...
- Послушай, Лейф! - глаза принца горели. - Ты должен поучаствовать в охоте!
- Как? - у парня рот так и открылся.
- Завтра второй день турнира, а потом будет небольшой перерыв, так что... этим мы и воспользуемся. Как?
- Хорошо, - просто ответил Лейф, не веря в своё счастье: сам принц приглашает его на охоту! - Но... Ваша Светлость...
- Что? - принц немного смутился.
- Мои собаки... они остались в замке отца.
- Ерунда! - вырвалось у Эддарда с облегчением. - Я привёз с собой аж пятерых. Мы справимся.
- Почту за честь, Ваша Светлость, - ответил Лейф.
От такой чести у парня просто голова пошла кругом, он не знал, как правильно реагировать на подобную милость, потому всё время смущался, но Эддард облегчил ему жизнь, мило улыбнувшись и отойдя к Теону Грейджою, который тут же расплылся в сладкой улыбке.
Следующий день был похож на предыдущий, с той только разницей, что Лейф сидел вместе с отцом, чуть поодаль, справа от ложи короля. Голова была немного тяжела, но прохладный ветерок приятно трепал волосы и очень освежал, так что парень с удовольствием втягивал носом прохладу.
Сам турнир оказался и скучен, и интересен одновременно. Раз за разом повторялось одно и то же. Всадники на полном скаку бились на копьях, и часто это не давало ответа, кто победитель. Тогда воины спешивались и начинали биться на мечах. Это могло бы заставить приуныть, но Лейф выбирал кого-то одного, за которого он начинал болеть, а потому поединки становились куда как интереснее. Лейф часто отдавал голос либо звонкому имени, либо прекрасной лошади, так как лица воинов были скрыты забралами. Только начиная биться на мечах, многие воины снимали их, демонстрируя удаль или просто расширяя обзор и убирая тяжёлый и не всегда удобный предмет, и тогда можно было судить об их красоте.
Во второй день состоялось тридцать битв. Они были разбиты на три части, и между раундами разносили снедь и напитки. Из тридцати схваток только в восьми удалось выбить всадников из седла и только три пары не смогли биться на мечах. Лейф ошибся с победителем в тринадцати случаях, и из-за каждого проигрыша он сокрушался так, словно, подобно простолюдинам и развратившимся рыцарям, делал ставки. Эта публика сидела на противоположной стороне, кричала громче, топала ногами основательней.
Лишь один раз Лейф пожалел проигравшего. Это был молодой парень, кажется, Милс, сын мелкого рыцаря из Дорна, хотя, как и во многих нынешних воинах из этого края, дорнийского в нём ничего не было. Он так отчаянно сражался, хотя опыта было слишком мало, даже Лейфу пришлось это признать, но он был красив, даже мил, и паренька всё равно было очень жаль.
Вечером, находясь в шатре, Горм был в приподнятом настроении. Он вообще после победы сына был невероятно счастливым, и даже поездка на Острова его не так огорчала. Но в этот раз его глаза искрились особой радостью.
И вот в шатёр заглянул слуга, передавший ему внушительный плоский предмет, завёрнутый в холстину. У Лейфа сердце забилось учащённо.
- Ну, вот и всё, - сказал Горм. - Я вырастил тебя, воспитал. Я научил тебя всему, что должно сопутствовать жизни благородного господина. Теперь ты рыцарь, слуга нашего короля. Теперь перед тобой извилистая дорога жизни, по которой придётся идти самостоятельно. Я могу лишь помочь тебе советом, да и то в письмах.
- И я с радостью приму их, - вставил Лейф.
Горм чуть шмыгнул носом.
- Это, - и он показал на свёрток, - мой последний подарок тебе.
Лейф дрожащими руками развернул тряпицу и увидел свой новый щит. Но теперь это был не просто железный щит на деревянной подложке. Он был рыцарским, ибо на нём был запечатлён его герб - на лазоревом фоне плыл белый, то есть серебряный, лебедь с золотым клювом. А над ним был помещён ламбель - серебряная полоса с тремя квадратными зубцами, что означало - он сын благородного человека.
- Однажды ты унаследуешь его, - произнёс Горм. - Я старался прожить жизнь честно, и пока у меня это получалось. Постарайся не опозорить наш род. Я в тебя верю.
С этими словами он обнял сына, крепко-крепко. А потом они выпили горячего вина со специями, как любят в Штормовых Землях.
30.
Охота началась с восходом солнца, который определить удалось весьма условно, так как тучи опять заволокли небо и всё казалось серым. Постоянно накрапывал дождик, но Эддарда это не смущало, а раз он был доволен, то хорошо было и Лейфу.
Они направились в глубь леса, подальше от лагеря, тем более что всё равно вся живность близ Риверрана или была убита, или, перепуганная, просто ушла в глубь лесов. После двух часов дороги собаки были спущены и всадники полетели по лесу. Их было немного, человек семь, придворные принца. Никого из них Лейф не знал, и все они смотрели на выскочку чуть свысока, а некоторые несколько сочувственно.
Скромная свора собак (это в Гавани у принца штук двадцать, сюда он и так, преодолевая сопротивление отца, взял пятерых) с весёлым лаем носилась по лесу в поисках лис. И хоть рыжие бестии были увёртливы, от таких проворных и хорошо выученных псов уйти было сложно, и через пару часов возле седла главного ловчего уже болталось семь или восемь изодранных зверьков.
Когда день достиг своего пика, всадники подустали. Как оказалось, на красивой полянке был разбит небольшой лагерь. В центре находился красивый белый шатёр, расшитый серебром. Ещё семь шатров, куда как скромнее в размерах и убранстве, для каждого из аристократов, возвели чуть поодаль.
- Ты составишь мне компанию? - спросил Эддард, едва они подъехали к лагерю.
- Конечно, если вы этого желаете, - ответил Лейф, быстро поняв, что вопрос имеет не отвлечённое значение, ведь для него шатра не было, их готовили личные слуги, которых у парня тем более ещё не имелось.
Все разбрелись по шатрам, а юноша не мог не восхититься роскошью этого временного пристанища принца. Внутри он был столь же ослепительно белый, и роскошный полог разделял его на две части. В первой стоял изящный стол и пара стульев на тонких ножках, каких Лейф ещё не видел, во второй находилось большое ложе, устланное белым мехом, столь мягким, что даже снег бы позавидовал.
- Надо умыться, - произнёс Эддард и начал раздеваться, он легко снимал вещи, и красивый юноша-паж только и успевал подхватывать их. - А ты чего ждёшь?
Лейф смутился. Он едва привык быть рядом с принцем, чуть-чуть позволял себе свободно говорить и не смущаться, но теперь... Он начал скидывать одежду, стараясь не смотреть на принца, на его белоснежную чистую кожу. Успокаивало то, что Эддард стоял спиной, но, когда он совсем оголился, Лейф не смог оторвать взор от упругой попы.
- Ты готов? - спросил принц и повернулся.
Лейф тут же опустил глаза и густо покраснел.
- Ты не скромник, но краснеешь, значит, я не красив? - спросил Эддард.
- Что вы, сэр, вы прекрасны, я просто не решаюсь...
- Глупости, - отрезал принц, и Лейф поднял взор.
Принц был восхитителен. Стройный, с красивыми развитыми плечами, спортивной грудью, на которой алели два аккуратных соска, плоский натренированный живот и пах, совершенно лишённый волос. Только ноги были покрыты редкими тёмно-жёлтыми волосками.
Лейф скинул одежду, представ в своей естественной красоте. Принц, не таясь, осмотрел его, и по красивой улыбке и постоянному интересу было видно, что юноша ему нравится.
Они вышли из шатра с тыльной стороны, где стояли высокие ширмы, и слуги начали поливать их из леек, смывая грязь и пот. Эддард работал руками очень энергично, было видно, что ему нравится чистота и он хочет поскорее добиться желаемого. На компаньона он особого внимания не обращал, чему Лейф был несказанно рад.
Вернувшись в шатёр, они обтёрлись бархатистыми простынями, и на плечи каждого одели длинные атласные кафтаны, запахнутые и застёгнутые на изящную серебряную пуговицу с алмазом.
- Я проголодался, но угостимся мы фруктами, ты их любишь? - спросил Эддард.
Лейф только пожал плечами. Возле Холодного Ручья росли только яблоки и груши. Всё остальное привозили, и оно стоило дороговато. Как и все, Лейф чаще ел овощи и недоступное в изобилии беднякам мясо.
- Попробуй - это виноград. Его выращивают на юге Простора. Там делают также отменные вина. А это финики и апельсины. Они из Дорна. Поразительно, как такая скудная земля способна взращивать такие чудесные плоды!
- Наверное, всё дело в воде, её проводят по каналам и акведукам...
- Глупости, - махнул рукой Эддард. - Всё дело в желании и трудолюбии. А это земляника из Западных Земель. Она очень вкусна, особенно со взбитыми сливками.
И он, взяв пунцовую ягоду, обмакнул её в воздушную белую массу и поднёс ко рту парня. Тот хоть и смутился, но принял подношение, немного неловко, отчего край губ запачкался, и Эддард, подцепив эту каплю пальцем, облизал его.
- Ваша Светлость... - начал было Лейф, но его перебили.
- Эдд, просто Эдд, или Эдди, но только наедине, хорошо?
- Конечно... Эдд.
- Кстати, говорят, ты купался нагишом с тем рыцарем, который тебя чуть не прикончил. Это правда? - и он посмотрел на юношу не как обычно, весело и беззаботно, а властно, как будущий король.
- Пол - воин моего отца, служит верой и правдой, хотя готов идти прямым путём к своей заветной цели, стать рыцарем.
Он немного тщеславен, но очень мил... у него невеста. Я был поражён, когда жребий выпал нам драться, хотя просить его проиграть мне было стыдно, да и он не согласился бы...
- Вы любовники? - спросил принц напрямик.
- Нет, - скромно ответил Лейф.
- Брось, сейчас не времена этих ужасных семи идолищ. На это теперь смотрят правильно, спокойно и не осуждают.
- Нет, мы не любовники. Он, конечно, мил, но нет, он не мой герой.
- А кто герой? - весело спросил Эддард.
Лейф вспыхнул и опустил очи.
- А вот и Гилберт, - неожиданно произнёс Эддард, когда вошёл его паж.
Он был наг, но на его бёдрах красовался белый атлас, а волосы были мокрыми, как после омовения.
- Иди на ложе, мы сейчас присоединимся.
Лейф чуть смутился, но самого стало бить невероятное возбуждение.
Они пили сладкое красное вино, заедая его приторными и сочными грушами, а Эдд смотрел на него так бесстыдно, что нужно было либо провалиться со стыда, либо кинуться на него с ласками. Ни того, ни другого Лейф не делал, он лишь ждал.
- Пошли, - сказал принц, вставая. - Потом доедим.
Лейфу пришлось повиноваться, хотя и не через силу. Он чувствовал, что погружается в особый мир, мир частного столь сильного и могущественного человека, что порой мурашки бежали по спине. Гилберт уже лежал на ложе, на животе, совсем голый. Принц преспокойненько устроился рядом, и так получилось, что Лейф оказался возле упругой попки пажа.
- Правда, он прекрасен? - спросил Эдд, и его рука нежно поскользила по бархатистой коже спины и остановилась на розовом возвышении ягодицы. - Я люблю всё красивое, необычное, а ты?
- Да, - сдавленно ответил Лейф.
Голова шла кругом.
- Гилли, перевернись, - мягко попросил Эдд, чмокнув парня в плечо.
Паж, словно неохотно, повиновался просьбе, он перевернулся и лёг набок. По первости Лейф не мог понять - вместо пениса у того было всё как у женщины.
- Не бойся, он настоящий, - шёпотом произнёс Эдд. - Можешь потрогать.
Не дожидаясь реакции парня, он сам начал нежно массировать эту щёлку любви.
Прочь стыд, прочь скромность. Что бы его не ждало, это было приятным, по крайней мере, не хуже, чем с Марджери. И Лейф коснулся розовой плоти. Гилберт сладостно облизал губы и прикрыл глаза.
- Их называют "отпрыски Квиберна". Старый подонок кроил людей для поживы сладострастников. Гилли был его последней жертвой. Говорят, они наняли безликих, чтобы те убили гадину и он не искалечил больше ничью жизнь.
Лейф нежно ласкал чисто выбритый пах; пусть он не мог похвастать, что видывал много женских укромных местечек, но и это было впечатляюще.
- Ах ты, сучка! - неожиданно выпалил Эдд, и Лейф весь сжался, не понимая, что он сделал не так, но быстро сообразил, что виноват не он, а Гилберт.
Эдд запустил пальчики ему внутрь, и вот теперь они были в чём-то прозрачном.
- Понюхай! - скомандовал Эдд, поднеся пальцы к носу молодого рыцаря. - Чем пахнет?
Лейф принюхался, хоть и посчитал, что это глупо, но тут же ощутил пусть и слабый, но до боли знакомый запах - сперма!
- Ну, и кому ты дал?! - властно спросил Эдд и шлёпнул парня, а Лейф думал о Гилберте именно как о парне.
Паж вздрогнул, покраснел, но не вымолвил ни слова.
Вместо продолжения разговора Эдд расстегнул кафтан и скинул его. Он властно взглянул на Лейфа. Тот немного смутился, но подчинился, так же скинув кафтан. Его пенис уже вовсю стоял, и смазка медленно стекала с пунцовой головки. Эдд протянул руку, и его нежные пальчики начали массировать головку юноши, от чего смазка стала просто струиться, а у парня просто перехватывало дыхание.
Гилберт сполз с ложа, пристроившись на ковре, пристально наблюдая за этими ласками. Лейф же сидел как в тумане. Сладостное чувство разрывало его, оно словно стрелами проносилось по всему его телу, но проявить инициативу он боялся. И тут Эддард лёг на спину, широко разведя ноги. Его пальчики, блестевшие от смазки, стали разминать дырочку. Лейф не мог сдерживаться, да и потом, принц сам разрушил барьеры, отделявшие их. Парень стал ласкать себя, не отрывая своего взора от красивого тела нежданного любовника.
- Войди в него, - мягким голосом произнёс Гилберт.
Эдд на это только улыбнулся, и Лейф подполз на коленях поближе. Теперь головка его пениса тёрлась о дырочку, которая начала приоткрываться, когда принц расслаблял сфинктер. Наконец, Лейф немного надавил, и головка проскочила внутрь. Он придвинулся ещё ближе, и член углубился в укромную плоть ещё глубже.
Лицо Эдда было несколько сосредоточено, он жадно облизывал губы, а то и закусывал нижнюю. Наконец, когда пенис был в нём практически полностью, он откинул голову. Всё это Лейф счёл согласием и начал двигаться всё быстрее и увереннее. Его сильные юношеские руки начали скользить по бёдрам принца, ласкать его сильный живот. Наконец, он осмелел настолько, что обхватил пенис, что уперся головкой в живот, и стоило по нему провести рукой, как Эдд выгнулся и чуть слышно простонал: "Да! Да!".
Не раздумывая, Лейф усилил движение бёдрами. Его и самого наполняла эта невероятная истома, сладкая, тягучая, словно сироп. Она завладевала всем телом, каждая часть его стонала и жаждала соития. От пениса волны наслаждения растекались по всему телу, было очень приятно. Но тут он почувствовал, что вот-вот может разрядиться. И тогда парень замер и решил поцеловать Эдда в губы, но, едва приблизившись, он наткнулся на пальчик возле своих губ.
- Нет, - мягко произнёс принц, и его рука легко, без большого принуждения заставила парня спуститься ниже и сомкнуть сочные губы вокруг соска, небольшого, но сильно набухшего, от того такого манящего. Его можно было пососать, лизнуть, и тогда он словно прочерчивал борозду на язычке.
Ладони парня скользили по сильным плечам принца, по его красивой безволосой груди. Ему нравилось доставлять наслаждение, особенно этому человеку. Ещё пару часов назад он видел в нём только своего сеньора, а теперь прекрасного мужчину, жаждавшего любви. Его невероятно возбуждало, что он овладел им, хотя, казалось, всё должно было случиться наоборот.
Оторвавшись от груди, Лейф чуть приподнял ноги любовника, и его бёдра с удвоенной силой стали вгонять пенис всё быстрее и быстрее. Он знал, что сейчас в паху у самого основания члена начнёт зарождаться особое, приятное чувство, вмиг овладевающее всем его естеством, и тогда он изольёт своё семя в него, он сделает его своим.
Эдд обхватил пенис рукой и начал скользить по нему, очень быстро достигнув оргазма. Лейф это почувствовал, когда анус принца сжался, и пришлось на несколько секунд прервать фрикции, так как он боялся повредить мужчине. А потом перламутровые капли полетели на живот и грудь, украшая это поистине мужское тело. От увиденного кончил и Лейф. Его сперма наполнила анус любовника, и стоило высвободить пенис, как капли стали выплёскиваться и стекать по ягодицам.
Они лежали на белом шелковистом меху и старались прийти в себя. Эдд смотрел вверх, на едва трепыхавшийся купол шатра, а Лейф на любовника, всё ещё не в состоянии поверить в случившееся.
31.
В лагерь они вернулись затемно. Лейф, выбитый из сил сначала охотой, а потом любовью, сразу оказался в шатре. Горм сидел и читал письмо.
- Как охота? - спросил он между делом.
- Семь лисиц, - ответил Лейф, снимая сапоги.
- Это много или мало?
- Если учесть, что дичь распугана на десятки лиг вокруг, - очень хорошо.
- Как принц? - спросил отец, и по тону, по тому, как отец напрягся, было понятно, что именно это его и интересовало.
- Кажется, он мне благоволит, - стараясь быть как можно естественней, произнёс Лейф.
- Будь осторожен, - коротко произнёс отец.
- Я ничего предосудительного не делал, в конце концов, это принц меня пригласил на охоту...
- Дело не в поступках, а порой... - кажется, он хотел сказать что-то важное, но задумался, пару раз вот уже начинал, но сам себя прерывал; наконец, заговорил. - Пойми, там, на самом верху, места очень мало, и всякий, кто там оказывается, неминуемо спихивает оттуда кого-то, и это не всем нравится... Просто обещай, что будешь осторожен.
- Хорошо, - ответственно заявил Лейф, не очень сильно принимая слова отца.
Ему порой казалось, что Горм уж больно перестраховывается, что не любит рисковать. И, к тому же, любит морализаторствовать.
- Я получил письмо от мамы. Она сообщает, что всё благополучно. Я ей отписал о твоей удаче, но, думаю, ты и сам должен написать. Ей будет приятно.
Лейф кивнул. Он сел за маленький столик и начал выводить буквы на небольшом пергаменте, пытаясь рассказать матушке о своих успехах. Ну а потом отправился спать, ведь завтра опять турнир, новые состязания.
Однако сон не шёл, сказывалось волнение от пережитого. Он скорее впадал в дрёму, но потом опять просыпался, ворочался и опять засыпал. Наконец, под утро он не выдержал и, накинув старенький, но очень тёплый кафтан, решил пройтись.
Лагерь никогда не спал. Вернее, многие, конечно, спали, но допоздна суетились слуги, а утром, ещё до зари, торговцы привозили снедь и вина. А ещё особые пропойцы, что путали день и ночь, пили не просыхая и голосили похабные песенки, пока стража не заставляла их утихомириться.
Так что Лейф шёл не по пустынному лагерю, хотя стояла темень, и редкие костры лишь порождали полутени и малиновые отблески. Юноша направился к реке, чтобы умыться, возможно, взбодриться. Там было тихо, и только где-то рядом едва слышно потрескивали под ногами сучья и раздавались тихие стоны. Да, секс в ночи был частью жизни лагеря, и не Лейфу было причитать по этому поводу.
Однако любопытство взяло своё, и тихонько, стараясь не шуметь, расчищая перед собой путь, Лейф раздвинул кустарник. Он увидел полуголого Джека, усиленно работавшего бёдрами. Его пассия уткнулась ему в плечо и скрестила стройные ножки на пояснице любовника. "А ещё скромник - с дружком", - весело подумал Лейф. Ни зависти, не разочарования он не испытывал, так как сам пережил один из прекраснейших моментов своей жизни.
Он уже хотел было уйти, но тут Джек завершил свой акт любви и, одарив пассию парой трескучих и страстных поцелуев, решил уйти. Попадаться парню на глаза не хотелось, а потому Лейф решил переждать.
Вот раздался хруст веток и шелест кустарника, а пассия, так некстати, направилась к самой кромке воды, чтобы обмыть свои чресла. Только тут Лейф понял, что это Гилберт. Он звонко зачерпывал воды в ладошку и освежал свою ещё страстную плоть. Он так был занят, что даже не обратил внимания на то, что невдалеке, с другой стороны, едва слышно треснула сухая ветка. Лейф впился во мрак взором, но ничего не увидел, лишь лёгкое колыхание ветвей; то ли и в самом деле там кто-то прятался, то ли это был ветер.
32.
Третий день турнира начался с того, что на востоке появилось солнышко, озарившее огромный лагерь медово-янтарным светом. Облака по-прежнему обильно плыли над землёй, некоторые казались устрашающими, но погода явно выправилась. Бодрый и счастливый, Лейф направился на трибуны. Отец немного простыл, что немудрено, если всё время дожди и слякоть, а потому предпочёл остаться в шатре. Слуги разожгли жаровню, и палатка наполнилась теплом, которое Лейфу показалось чрезмерным, хотя он переживал за отца - как тот сможет жить на Островах, ведь климат там сырой и холодный.
Сам турнир был стандартным, разве что парню казалось, что принц постоянно смотрит на него, а не на сражающихся, впрочем, это было очень лестно. Главное, чтоб не заметили окружающие, особенно король, почему-то его Лейф сильно боялся.
Джек выступал ближе к вечеру, когда солнце залило ристалище ярким светом. Он вышел в красивом укороченном шёлковом кафтане, какие носили истинные дорнийцы, а приезжие подражали этому стилю. Из доспехов на нём были лишь поручи, на груди красивый диск на кожаных ремнях.
Так как у дорнийцев рыцарские бои на лошадях особо не были приняты, то у таких ревнителей своего края был лишь один способ заслужить высокую честь, хотя способ этот не всем нравился - сражаться с соискателем рыцарства из простых, кто либо не мог купить лошадь, либо не умел сражаться верхом.
Вот и на этот раз против красавца вышел угрюмый детина, квадратный, неуклюжий. У него и доспехов-то не было, так, один камзол из дублёной свиной кожи. Джек только ухмыльнулся - все знают, какие они шустрые парни.
Бой начался предсказуемо - детина попёр всей тушей на хрупкого юношу, но тот легко отскочил, перевернулся и ударил ногой по лодыжке, так что дурак чуть не упал. Как и следовало ожидать, чем больше тумаков получал простак, тем злее становился, тем безудержнее рвался в бой и получал ещё сильнее.
В это время на плечо Лейфа легла мягкая ладонь. Обернувшись, он увидел Гилберта. Тот с совершенно бесстрастным лицом протянул записку и тут же откланялся, едва адресат её взял, и, кажется, он мельком взглянул на бой. Лейф развернул письмо: "Сегодня после пира приходи к вдовьей башне. Э.". Конечно, он понял, кто это, его лицо обжёг лёгкий румянец, кончики пальцев едва задрожали, а пенис стал вытягиваться в предвкушении страстного соития.
Занятый приятными мыслями, Лейф так и понял, как всё произошло: но вот уже детина стоял над поверженным юношей. Тот бьёт его кинжалом в ногу, вернее, пытается ударить, но рука перехвачена, а потом... Детина, ухватившись за руку, с невероятной силой так крутанул, что раздался страшный звук хруста костей и сухожилий, а детина, полный животной ненависти, не способный остановиться, провернул руку ещё раз, практически оторвав её.
- Нет! - вырвалось у какого-то мужчины.
- Стоп! - выкрикнул король.
Его лицо было искорёжено гримасой омерзения.
Детина тупо уставился на монарха, ожидая своей участи. Король зло смотрел прямо перед собой, а наместники и принц высказывали своё мнение. Трибуны замерли в ожидании решения. Слов говоривших было не разобрать, и только одна фраза отчётливо долетела до сидящих на ближайших местах:
- Это не война, это турнир! - произнёс наместник Западных Земель, и все трибуны закивали ему в такт.
- Унесите раненого, пусть его посмотрят мейстеры, - промолвил король, добавив совсем тихо: - Хотя вряд ли бедолага выживет.
На детину он даже не взглянул, а лишь презрительно махнул рукой, чтобы тот убирался. Трибуны одобрительно загудели, и турнир продолжился.
Лейф решил кинуться к парню. Пусть они были не очень дружны, но тому в столь трудную минуту, вероятно, хотелось увидеть знакомое лицо, услышать слово утешения. Он уже хотел было встать, но сидевший рядом сэр Теодор Блэк положил свою руку на колено юноши, и того словно пригвоздило к скамье.
- Не стоит, - едва слышно произнёс он. - У того парня такой жребий, который, впрочем, он выбрал сам. У тебя другой путь.
Лейф не очень понимал, о чём тот говорит, но спорить не решился, в конце концов, сэр Тео был вдвое старше новоиспечённого рыцаря и к тому же был стюардом двора принца. Он решил довериться опыту человека, куда как более искушённого жизнью, знающего все правила, хотя, ей-ей, не помнил, чтобы там числился запрет на сострадание к раненому товарищу, да ещё во время турнира.
Последующие четыре сражения Лейф особо не помнил, он всё время слышал в ушах этот ужасный хруст. Едва состязания завершились и главный герольд огласил их итог, Лейф одним из первых спустился с трибун и подошёл к небольшому тройному клёну, под которым колдовали мейстеры.
Джек лежал на спине с плотно привязанной повреждённой рукой. Его лицо было неестественно бледным, что казалось очень странным, ведь парень всегда был чуть смугл. Он словно спал, ибо ни один мускул его лица не шевелился, ни один член его тела не дёргался.
- Как он? - раздалось у Лейфа за спиной.
Он повернул голову и с ужасом увидел короля.
- Готов, - спокойно ответил мейстер Паскаль, Великий мейстер королевства. - Этот дурень порвал артерию, мы не смогли остановить кровь, да и кто бы смог...
- У него есть отец? - спросил Джон, и только через пару секунд Лейф понял, что вопрос адресован ему.
- Нет, - запинаясь, начал Лейф. - Вернее, тут нет. Его отец, лорд в Сером Камне, что является вассалом Чаячего города, болен...
- Печальная весть для хорошего человека, - заметил король Джон и пошёл прочь.
Его свита смотреть на поверженного не захотела, так и стояла несколько поодаль.
33.
- Как ты? - спросил Эддард, протягивая Лейфу кубок с приятным лёгким вином. - Ты, видать, хорошо знал парня?
- Не очень, - отозвался Лейф. - Мы вместе ехали от Гнезда, общались...
- М-да, такое бывает, - сардонически заметил принц. - А я рассчитывал на милый вечер, - со вздохом произнёс Эдд.
- Почему рассчитывал?
- Ну, как, ты такой печальный...
- Не такой, чтобы отказаться от радости быть с тобой, - нежно улыбнувшись, произнёс Лейф.
Эдд улыбнулся в ответ, отпив вина.
Они стояли в небольшой комнате одной из башен донжона, где располагались парадные комнаты, хотя... На каждом этаже была только одна пара комнат плюс небольшой клозет и широкая винтовая лестница, соединявшая все этажи. Король жил на парадном, втором этаже, принцессе отвели третий, ну а Эдд оказался на четвёртом.
Спальня была красива - резная деревянная кровать имела полог, на полу лежал толстый шерстяной ковёр, а на стенах висели роскошные гобелены. Эдд уже снял парадный кафтан, и теперь Лейф мог рассмотреть его новомодные узкие штаны. А они и в самом деле стали событием, многие состоятельные юноши шили себе такие же.
Но не из-за штанов он сюда пришёл.
Он подошёл к принцу и обнял того за стройный стан. Помня урок, он не стал целовать его в губы, а лишь стал покрывать лёгкими поцелуями шею, мочку ушка. Он чувствовал, как млел Эдд, как его тело становится податливым, словно глина.
Его пальчики стали расстёгивать прозрачно-белую шёлковую рубаху, оголяя безволосую грудь. И опять лёгкие поцелуи, словно летние бабочки, едва касаясь кожи, запорхали по груди, чтобы губы парня сомкнулись вокруг бурых сосков. Сильные руки Эдда обняли юношу и начали скользить по его плечам, спине, но всё время натыкались на швы рубахи. Наконец, не утерпев, они залезли под тонкую ткань и стали ласкать бархатистую кожу.
А Лейф стал спускаться всё ниже и ниже, и вот он уже проводит кончиком язычка по небольшой кнопочке пупка, лаская его, а на лице Эдда играет блаженная улыбка и его пальцы нежно перебирают локоны юноши.
Сообразив как, развязав шнурки и освободив крючки, Лейф стягивает штаны, высвобождая горячую плоть. Пенис принца, словно нос корабля, вынырнул из штанов, словно из пучины волн, такой же влажный от смазки, так что Лейф не утерпел, и его губы тут же сомкнулись вокруг розового навершия.
Головка была чуть солоновата, что делало её невероятно притягательной. Парень стал скользить по ней губами, а его пальчики нежно массировали упругие шарики в очень аккуратной мошонке, время от времени едва сдавливая их, сознательно или случайно, и всё тело принца тут же пронзала приятная молния наслаждения, он шумно выдыхал и едва не сгибался пополам. А Лейф тем временем скользил губами по стволу, заставляя головку тереться о кончик язычка.
- О! Нет-нет! - неожиданно выпалил принц, чуть отстраняя парня. - Я ещё не готов. Ложись на кровать.
Лейф повиновался, устроившись прямо на мягких подушках. Эдд вмиг спустил его штаны и стал массировать знойный член. Всякий раз, как его кулачок упирался в лобок, Лейф ощущал приятный тупой удар, словно внутри, из мошонки в тело.
Эдд устроился у его ног, наклонился, и в тот же самый миг его губы коснулись головки пениса юноши. От такого поворота у парня аж дыхание перехватило, он боялся вдохнуть, а принц продолжал, и его сочные поцелуи покрывали каждый миллиметр этой глянцевой плоти. Потом он начал теребить кончиком язычка уздечку, и Лейф просто провалился в сладостный мир наслаждения. Он парил в заоблачных высях, не замечая, как его ладони стали скользить по широкой спине принца, как стали ласкать его плечи, шею, как перебирали короткие пряди волос.
Эдд был куда как более искушён в искусстве любви. Он мог скользить губами по железному стволу члена, вбирая его практически до основания, и жёсткие волоски лобка щекотали ему нос. А мог скользить губами по поверхности, вверх-вниз, словно надраивая стальной ствол, и юноша стонал от удовольствия. Эдд начинал проводить кончиком язычка по тыльной стороне пениса, и, к удивлению парня, у него от такого дух перехватывало.
Но Эдд продолжал скользить ладонью по стволу члена, а его губы касались мошонки. Он обхватывал яички и нежно сдавливал их или теребил кончиком язычка. Все это вызывало невероятное наслаждение у юноши. Это был акт соития, каким его, пусть и без деталей, представлял юноша. Но чтоб вот так, в постели, не спеша, совершенно нагие, они ласкали друг друга, наслаждаясь каждым мигом близости, каждой частицей тел друг друга! Голова шла кругом от восторга, Лейф тонул в приятном море неги, обволакивавшем его, и из этого сладостного состояния очень не хотелось вылезать.
- Перевернись, - прошептал Эдд.
Лейф, не понимая к чему, перевернулся, устроившись на животе, но принц поставил его на четвереньки, и тут же тёплые пальцы Эдда стали скользить по промежности, всякий раз задерживаясь у заветной дырочки.
Эдд облизал пальчики и начал массировать дырочку, чуть усиливая натиск, и тогда пальчики начинали проникать внутрь, и спина юноши прогибалась, словно у кошки, и с уст его слетали сладостные стоны. А Эдд вводил пальчик чуть глубже и начинал массировать стенки ануса, особенно той, что обращена к мошонке. Он сидел на корточках и видел, как полуувядший пенис любовника вновь начинает набирать силу, вытягиваясь что есть мочи, практически касаясь влажной от смазки головкой живота.
Лейф просто блаженствовал, все его потаённые желания начинали реализовываться. Он ни о чём не мечтал, но каждый новый поворот ласк доставлял ему несказанное удовольствие. Его глаза были прикрыты, он весь сосредоточился на ощущениях, но не в попытке отгадать, что и как, а на приятных ощущениях, что, словно нектар, растекались по всему телу, затуманивали разум.
И тут он почувствовал, как что-то влажное и шершавое начало ласкать его дырочку. Это было невероятно приятно и необычно. Это "что-то" то совершало круговые движения по самой кромке сфинктера, то начинало ласкать его своим властным, но мягким остриём таинственного орудия, то просто пыталось проникнуть внутрь. Лейф нагнул голову и посмотрел под себя. Первое, что он увидел, - пенис, практически прислонившийся к животу, даром что был на весу, с кончика которого свисала серебряная нить. А ещё он увидел, а может, и почувствовал, как подбородок принца с маленькими шелковистыми волосками трётся о промежность. И только тогда Лейф догадался, что Эдд вылизывает его дырочку, догадался и испугался, но сил протестовать не было, хотелось лишь одного - продолжения акта любви.
- Как тебе? - прошептал Эдд.
- Я... я... - Лейф пытался подобрать слова, но ничего не получалось, а Эдд так и светился от удовольствия.
- Теперь войди в меня, - прошептал он.
Принц лёг рядом на живот, широко разведя ноги, и Лейфу только и оставалось, что накрыть собой тело любимого. Он наощупь приставил головку пениса к дырочке и надавил. Она, такая сочная, вмиг проделала себе путь, член медленно стал входить в мужчину, который издал что-то вроде приятного урчания.
Обхватив мужчину за грудь, Лейф начал медленно двигать бёдрами, вводя член, и с каждой новой фрикцией движения становились всё приятнее и быстрее, истома начинала просто струиться по всему телу, и глаза сами собой закрывались. Лейф опустил голову принцу на плечо, и его губы стали целовать шелковистую кожу. И вот уже через несколько мгновений он сильно лупил лобком об упругие ягодицы, и кровать весело поскрипывала в такт любви.
Лейф запустил руку под тело принца, и его пальчики вмиг ухватились за возбуждённый пенис, и тот стал скользить в пятерне любовника. Эдд сдавленно стонал, стараясь делать это как можно тише, но Лейф этого не слышал. Его бёдра, казалось, сами собой вбивают член в упругую попку, а сам он находился в невероятно тёплом и светлом месте - царстве наслаждения.
Он даже не обратил внимания на то, как пенис любовника стал пульсировать в его пятерне, источая влагу жизни. И только свой собственный ураган страсти, зародившийся в паху и с силой выплеснувшийся в чрево партнёра, заставил парня замереть, уткнувшись тому в плечо.
34.
Лейф полулежал на роскошном ложе, а принц пристроился в противоположном конце, сидя, опершись на стойку балдахина, и их ступни были соединены, и они играли пальчиками ног, стараясь продлить очарование их интимной встречи. Было невероятно хорошо, и Лейфу совсем не хотелось уходить, покидать человека, которого он, кажется, полюбил, покидать уют этой комнаты.
- Ты о чём-то задумался? - спросил Эдд.
- Да, - спокойно ответил Лейф. - Есть кое-что, но я не знаю, как правильно поступить.
- Что же это? - настороженно спросил Эдд.
- Понимаешь, там, в Гнезде, я кое-что случайно услышал, и... я не уверен, как правильно поступить...
- Рассказывай, - куда как спокойнее произнёс принц.
35.
Король сидел в роскошном кресле, обернувшись в подбитый мехом плащ, и его босые ноги выглядели немного странно, словно у битой птицы, что лежит на кухне перед разделкой. Короля подняли с постели, и он выслушивал неуверенный рассказ юноши, который не ожидал столь стремительного поворота событий.
- Так почему ты молчал? - спросил Джон.
- Я... Ваша Светлость, не знал, как вам сообщить. Я боялся... лорд Теон, прознай он, что это я случайно услышал, обязательно приказал меня прикончить, а я не осмеливался...
- Вы рыцарь! - раздражённо выпалил король. - Прекратите мямлить!
Впрочем, его скорее раздражал очередной заговор, чем этот робкий юнец.
- Да, Ваша Светлость! Когда принц оказал мне милость и приблизил, я постарался, не привлекая внимания, сообщить ему о заговоре.
- Ладно... Так ты не знаешь - с кем наш Теон сговаривался?
- Нет, я его только слышал, а по голосу определить не смог. А теперь, кажется, и этого сделать не смогу - столько всего произошло, и время...
- Ладно, - король махнул рукой, и Лейф замолчал, чуть попятившись.
- Неужели Теон мятежник?! - задумчиво произнёс Эдд. - Он всегда был слишком осторожен, помнил о своей утрате...
- Хм, - Джон хмыкнул. - Видимо, шрамы затянулись, и его опять потянуло на приключения.
- Так где, ты говоришь, они решили на напасть на короля?
- На Севере, Ваша Светлость.
- Глупость. Чистой воды глупость. Если тебе не привиделось... вернее, послышалось, возможно, нашего скопца подбивали руководители заговора, чтобы, в случае чего, сдать на законное растерзание. Этакий фат, глупый честолюбец, за спиной которого стоят куда как более опасные люди.
- Так, может, не ехать в Замок? - задумчиво произнёс Эддард.
- А смысл? Сынок, пойми - заговор от этого не исчезнет, наоборот. Эти змеи поймут, что мы знаем, и затаятся. Поди потом, дознайся - кто и что! Нет! Надо ехать как ни в чём не бывало... А что они сказали о принце? - неожиданно изрёк Джон, и спина у Лейфа похолодела.
- Они рассчитывали, что принц проявит рассудительность, иначе его ожидает столь же печальный конец...
- Суки! - вырвалось у короля, и лицо его исказила злоба. - Неблагодарные твари! - и он ударил кулаком о стол. - Сколько я для них сделал, как я был справедлив!.. Чего?! Чего им не хватает!? Придётся опять биться, как встарь... Лейф, да? Ступай, я тебя услышал. Никому ни слова. Я сам позабочусь обо всём.
Эдд подал знак, и парень, кланяясь, вышел из комнаты. Это было то, чего он так боялся - его затягивал омут интриг; страшные и неумолимые силы вершат свои тёмные дела, а кто для них он, пусть теперь и сэр Лейф Гринстоун? Да никто, так, мелкая щепка, которой легко пожертвуют при случае. Но не меньше чёрных интриг Лейф боялся потерять Эдда, и вовсе не от того, что тот принц, а потому что начал испытывать к нему сильное чувство - любовь.
Последующие дни турнира, четвёртый и пятый, прошли спокойно, Лейф посещал их исправно, вместе с отцом, хотя многих на трибунах можно было не досчитаться. Эддард вёл себя приветливо, но не более того, и Лейф впервые по-настоящему стал переживать муки разбитого сердца. Он готов был расплакаться от обиды, корил себя за то, что не удержался, рассказал о заговоре. Промолчал бы, придумал какую-нибудь глупость и, глядишь, сейчас был бы в объятиях принца. И тут же он начал себя укорять, что это трусость и измена - знать, что короля хотят убить, и не донести!