Все описанное правда, ну почти что все. Некоторые моменты романтизированы, но куда же без этого. Соавтором моего рассказа является моя обожаемая супруга, хотя части где действие повествуется от ее лица, так же написаны мной,
Максим
Всем привет, давно не виделись. Сегодня хочу рассказать вам еще об одном нашем сексуальном приключении, а именно о сексе с гастарбайтерами. Фантазия заняться групповым сексом с представителями славных экс-советских республик появилась у нас давно. Точнее появилась она у моей дражайшей. Иногда в моменты подпития, при исполнении мной кунилингуса она начинала фатазировать своих хриплым сексуальным шепотом, о том, как славные таджики найдется другая баба, которая сделает ее как минимум бисексуальной. Варианты в иных случаях стремятся к нулю, но не абсолютному. Мы с заей иногда любим затащить молодую и симпатичную к нам в койку, особенно на отдыхе, но бывают случаи, когда третий лишний. В этом случае лишним точно оказался Зая, он же Максим. Когда я увидела Алину, меня как молнией ударило. Конец 80-х, закавказская республика, работа по распределению на заводе ХРЕНТЯЖСБЫТНАШКАВКАЗ имени Серго, сами понимаете какого Серго. Молодая мастер-приемщица, постарше меня лет на 5—6. Женская душевая после смены. Домашнее вино вечером. Много вина. Попытка снять напряжение сперва пальцами, а потом купленным днем на базаре огурцом. Опять смена в жарком, душном цехе, опять душевая после смены. Кончился шампунь. Попросила. Познакомились. Зарплата. Поход в кафе. Шампанское. Танцы с какими-то горячими парнями под жалобный голосок сироты Юры Шатунова. Белые розы, белые розы... беззащитны шипы. Опять вино. Много вина. Море вина. Истина в вине. Потом было плохо. Очень плохо. Вывернуло наизнанку раз десять. Большой дом, с большим внутренним двором. Суровый, ворчащий что-то на своем языке кавказский дед, открывший нам калитку в тяжелом заборе, когда мы заходили, а точнее меня почти заносили.
Руки, которые раздели, положили на мягкую кровать, а потом накрыли легкой простыней. Как кружилась голова, а где-то в засыпающем мозгу «Ласковый май» пел все еще про Розовый вечер. А утром холодная ладонь на моем, поправляющая мне волосы. Какая божественная холодная ладонь на моем лбу, она была просто дланью Бога, которая одним прикосновением вылечила мне утреннюю головную боль. А потом помню холодные и сладкие губы на моих губах, такие же холодные как и ладно, но такие сладкие. Ничего не было слаще этих губ в моей жизни, ни тогда, не потом. Я не открыла глаза. Я мне было стыдно, но больше я боялась, что если я открою глаза, все это кончится. Кончится этот дивный поцелуй, это утренняя нега, эти уже более настойчивые поцелуи которые спускались от моей шей, к моей груди, а потом все ниже, ниже и ниже... а я все поднималась выше и выше... высоко-высоко, пока несколько касаний чего-то горячего, нежного и чуть шершавого до места, которого еще не никогда касалось подобное, не взорвало мою вселенную на миллиарды пылающих звезд, растворив каждый атом моей сущности в море наслаждения.
И тогда я открыла глаза, и увидела ту милую мордашку перепачканную чуть моей влагой, озорно поглядывающую поверх чуть моего припушенного лобка... Помню полгода, которые пролетели как один день. Как обессилев от ласк, мы потные лежали обнявшись и шепотом строили планы по угону советского лайнера в скандинавскую страну, чтобы жить там вместе и никогда, никогда не расставаться, но мы никогда не успевали договорить, т. к. опять начинали целоваться и все повторялась по кругу... Я помню тот дождливый сентябрьский день, когда твой брат увозил тебя в родовое село куда-то, где тебя выдали замуж за сына друга семьи. Я помню, что жизнь моя тогда кончилась. Я умерла. И мертвая, пьяная выла в своей общаге от звериной тоски, а на мне елозил очередной кавказский мачо, а мне хотелось только одного закрыть глаза и больше никогда их не открывать.
Аля, любимая, СУКА ДРАНАЯ, НЕНАВИЖУ ТЕБЯ — ГДЕ ТЫ БЫЛА ЭТИ СРАНЫЕ 22 ГОДА? ГДЕ?!!!
(продолжение следует)