Лоррейн хорошо смотрится в чулках. Это было всегда. У неё великолепные ноги. Я предполагаю, что это может быть как-то связано с тем, что она пробегает около двадцати миль в неделю, неделю за неделей, что она делала со времен колледжа и на протяжении всего нашего брака, даже в наш медовый месяц. Местным жителям в Гоа нравилось наблюдать за белой женщиной с длинными, черными как смоль волосами, каждый день бегающей по пляжу в одних стрингах и спортивном лифчике, но и теперь она всё ещё бегает по нашему Лондону четыре раза в неделю, давая мне возможность написать это без её ведома. Поэтому, когда я говорю, что Лоррейн хорошо смотрится в чулках, это преуменьшение. Она выглядит потрясающе. Чулки действительно подчеркивают её ноги, с хорошо очерченной мускулатурой, идеальными икрами и бёдрами и тугой, потрясающей белой попкой. До того, как она начала носить их регулярно, я жалел, что они были зарезервированы для особых случаев, но мне нравились такие случаи, когда я ходил в рестораны, на концерты, в джаз-клубы, пил вино в спальне и занимался сексом с чулками и поясом для подтяжек. Чулки Лоррейн были тонким сигналом того, что в такие ночи она хотела быть сверху. В чулках моя жена любит всё контролировать. Не то чтобы я когда-либо возражал. Лежа на спине на нашей кровати, с Лоррейн, сидящей на члене, подстриженными чёрными лобковыми волосами, контрастирующими с молочно-белой плотью, обрамлёнными чёрным поясом для подтяжек и чёрными верхушками чулок, это чистый, сексуальный рай, такой же чистый и сексуальный, как и сами чулки. Это также обеспечивает лучший вид, который создал Бог. Забудьте все реки, озера и горы, и все прибрежные пейзажи на этой доброй земле. Нет лучшего вида, чем вид влагалища моей жены, растянутого вокруг твёрдого ствола моего члена, будь то когда она опускается над головой или когда она опирается на мой пах, и каждый дюйм моей эрекции находится внутри неё. Кладу руки ей на бёдра и ощущаю тугой нейлон, в то время как она приподнимается и опускается в том ритме и под тем углом, которые доставляют ей наибольшее удовольствие, - это одновременно блаженство и пытка. Невыносимо сдерживаться, и моя сперма неизбежно восстаёт против моей воли, пытающейся удержаться от затопления влагалища. Кажется, ей нравится, что я не могу контролировать свою эякуляцию, когда она сверху, в то время, когда она подо мной, я могу трахать её вечно. Но речь идет о том, что Лоррейн начала носить чулки по другой причине, не для того, чтобы быть сверху, не из-за о моей неспособности сдерживаться, когда это она трахает меня. Утром мы одеваемся в одно и то же время и вместе выходим из нашей квартиры. Я езжу на велосипеде в свой офис, десятимильная поездка туда и обратно поддерживает меня в форме, вместо того чтобы пробегать двадцать миль в неделю. Лоррейн едет на метро в город, в корпорацию, где она работает в сфере финансов. Она идёт на станцию пешком. К тому времени, как я вытаскиваю свой велосипед из подземного гаража, она уже на главной улице, и через несколько мгновений я проследую мимо неё, помахав рукой. Большую часть года Лоррейн носила колготки, иногда брючный костюм. В жаркий летний день она могла ходить с голыми ногами, игнорируя предположение о том, что ноги должны быть загорелыми, и оставаясь в тёмных деловых юбках, чёрных или сланцево-серых, которые подчеркивают белизну икр, но, кроме тех тёплых летних дней, моя жена всегда носила колготки. Это был осенний понедельник, когда её распорядок дня изменился. Было уже слишком прохладно, чтобы ходить с голыми ногами. Я принёс две кружки свежесваренного колумбийского кофе, совершенно голый - я, а не кофе, - а Лоррейн стояла у нашей кровати, поставив левую ногу на пол, а правую на наш пододеяльник, подтягивая чулок до конца бедра и закрепляя два ремешка для подтяжек спереди и сзади. Нейлон был чёрным, единственный цвет, который она когда-либо носила, если чёрный может быть цветом. Когда дело доходит до чулок, чёрный - это скорее отсутствие цвета, глубокая, эротическая темнота. Я поставил кофе Лоррейн на кожаный коврик на комоде рядом с ней. — Спасибо. — Чулки? Это что-то новенькое. Лоррейн поставила правую ногу на землю, сделала то, что делают женщины, осторожно перебирая пальцами, чтобы подготовить второй чулок к надеванию, и подняла левую ногу, надев нейлон на ступню, лодыжку и идеальную икру. Она посмотрела вверх сквозь свою чёрную как смоль гриву волос. — Что-то хочется изменить. Как впечатление? — Они хорошо выглядят. Особенно с такими прекрасными ногами, как твои. Я всегда был любителем ног. У Лоррейн стройный торс, тонкая талия, чётко очерченная грудная клетка и аккуратные груди, которым на самом деле не нужен спортивный бюстгальтер, который она носит для бега, или любой другой вид бюстгальтера, кроме как для того, чтобы смягчить очертания тёмных вишнёвых сосков под одеждой - но я действительно люблю её ноги, особенно когда они подняты и прижаты к моим плечам. Точно так же, Лоррейн, надевшая чулки в будний день, направляясь на работу, заставила зазвенеть мой будильник. Внесение изменений казалось не совсем достаточным объяснением. За девять лет, что мы были женаты, она никогда не надевала чулки на работу. Чулки в наших отношениях означали секс типа "Я хочу быть сверху", который я только что описал. Когда Лоррейн ложилась в постель в чулках, это означало, что она хотела передать всю нежную близость, нежные поцелуи и любящие прикосновения, которые были приквелом к осмысленному занятию любовью. Она просто хотела твёрдый член, на котором могла бы кататься для собственного, личного удовольствия. Не то чтобы Лоррейн надевала чулки только тогда, когда приходило время ложиться спать. Мы могли отправиться на концерт или поужинать с друзьями и провести романтический вечер в нашем любимом ресторане, и Лоррейн надевала чулки вместо своих дневных колготок, но даже тогда они были сигналом, сообщающим мне, чего она захочет, когда мы вернёмся, и заставляли меня напрягаться в ожидании в течение всего вечера. Так что Лоррейн, натягивающая пару чулок в понедельник утром, готовясь к работе, была возбуждающей, но также вызывала серьёзное беспокойство, потому что, если она не собиралась забираться на мой член и кататься на нём во все стороны в ближайшие несколько часов, просто, возможно, она одевала чулки для кого-то другого. Эта мысль доставила мне серьёзный дискомфорт, не только в голове, но и прямо в глубине живота. Я хотел что-то сказать, но выдвигать обвинения исключительно на основании пары чёрных нейлоновых чулок казалось слишком большим риском для наших отношений. Надо знать наверняка, прежде чем задавать такие вопросы. Может быть, это действительно было просто потому, что моя жена почувствовала потребность в переменах, именно так, как она сказала. Если это так, вопрос будет звучать как обвинение и может нанести серьёзный ущерб. Так что я пропустил это мимо ушей. Лоррейн отправилась на работу в одних чулках. Я сел на велосипед и поехал к своему месту работы. Я работал над тем, что мне было нужно, медленнее, чем обычно, представляя её в своем кабинете, думая о голой белой плоти над верхом чулок, скрытой юбкой, но, возможно, видимой, когда она сидела. Я думал не только об этом. Моя работа полностью остановилась, когда я представил её в кабинете какого-то парня с закрытой дверью, в то время как он трахал её у стены, или наклонил над своим столом и трахал её сзади, или усадил на стол, раздвинул ноги и трахнул её, подняв ноги в чулках, её лодыжки сцепились за его спиной. Я неподвижно уставился на монитор своей рабочей станции, держа руку на мыши, неподвижно, думая о том, как моя жена выходит из офиса этого парня, как его сперма вытекает из влагалища, пропитывает её трусики, и ей приходится пользоваться уборной, чтобы привести себя в порядок, чтобы вернуться к работе вместе с другими коллегами. Это был не самый продуктивный мой день. Затем, вечером, когда мы обнимали и целовали друг друга с любовью, как мы всегда это делаем, мои навыки криминалиста внезапно пробудились, насторожившись в поисках любого признака того, что она была с другим парнем, любой незначительной разницы в том, как она пахла, как она вела себя, что угодно вообще. Я не уловил абсолютно ничего. Если она была виновна, но притворялась невинной, моя прекрасная жена получила бы "Оскар". Некоторые пары остаются в рабочей одежде до тех пор, пока не придет время ложиться спать. Некоторые переодеваются в джинсы и топы. Некоторые принимают ванну и душ и надевают халаты, если они остаются дома. Мы поддерживаем в нашей квартире достаточно тепло, чтобы не требовались толстые халаты, и у нас есть подходящие чёрные атласные халаты в стиле кимоно с простыми завязками на поясе для наших ленивых вечеров в будние дни. Лоррейн не сняла пояс с подтяжками и чулки, её кимоно прикрывало верх чулок. Мне это понравилось. Это было сексуально на кухне, сексуально за столом, пока мы ели, и сексуально на нашем диване, когда мы расслаблялись перед некоторыми телевизионными шоу. Мне нравилось гладить внутреннюю часть её бедра, белую часть ноги над верхом чулка, хотя всё время, пока я наслаждался теплом её плоти, мне было интересно, если бы я коснулся её немного выше, смог ли бы я почувствовать затвердевшую сперму на её трусиках. Чего я не мог понять, так это того, как реагировало моё тело. Мысль о том, что она оделась для какого-то другого парня, позволила этому парню трахнуть её, даже хотела этого и планировала это, разрывала мой мозг на части, но моя рука была так близко к тому месту, где, похоже, побывал его член, и это делало мой собственный член таким же твёрдым и жёстким, как и всегда. На мне были боксёрские шорты под халатом. Боксёрские шорты не могут скрыть эрекцию. Легкие халаты-кимоно скрывают не намного больше. Моя палатка была очевидна ещё до того, как Лоррейн просунула руку под мою накидку и пощупала сама, спрашивая, для неё ли это. В понедельник вечером мы могли бы заняться любовью, а могли и не заниматься. Мы могли бы просто сблизиться, сказать друг другу, что любим друг друга, и заснуть. В тот вечер понедельника мы выебали друг друга до чёртиков. Дело было не только в том, что мой член врезался во влажную пизду Лоррейн. Это она использовала натянутые, натренированные мышцы своих ягодиц, чтобы встречать и приветствовать мой член каждый раз, когда я вонзал его в неё, ударяя по основанию члена своей тазовой костью, в то время как она вцепилась мне в спину руками и сжала ноги вокруг моей талии, как будто собиралась остаться там навечно. Наша сексуальная жизнь всегда была хорошей. В ту ночь она была невероятна. Что поразило меня, так это то, что это стало нормой. Это был не просто тот первый понедельник. Это было во вторник, среду и каждый день. Казалось, что Лоррейн купила достаточно чулок, чтобы открывать новую упаковку каждый день на этой неделе, и с вешалки в ванной каждый вечер свисали чулки. Кроме этого, казалось, ничего не изменилось, или, если уж на то пошло, всё улучшилось. Наша сексуальная жизнь всегда была хорошей. Болтая с другими женатыми друзьями, у которых был секс по выходным, наши четыре раза в неделю казались довольно частыми, во всяком случае, выше среднего показателя по Юго-Западу Лондона. Теперь же, мысль о том, что Лоррейн носит чулки в дороге и в офисе, явно повлияла на выработку моей спермы. Четыре ночи в неделю превратились в каждую ночь. Дело было не только во мне. Лоррейн, казалось, тоже была готова к этому. Мы снова стали ложиться спать так, как в первые шесть месяцев брака, сближаясь и переплетаясь, руки повсюду, её на моём члене, мои на её киске, пальцы пробегают по её лобковым завиткам, проникают между её нижними губами, чтобы исследовать влагу, которая, должно быть, была там ещё до того, как мы интимно сближались, прежде чем перевернуть её и переместиться между её ног и войти в ожидающую пизду. Итак, каждую ночь мы трахались, как кролики. Честно говоря, я не совсем понимаю, как трахаются кролики. Я никогда не видел, чтобы это происходило, даже в программах о дикой природе. Они кажутся нежными пушистыми созданиями, и мне трудно представить, как они самозабвенно занимаются этим. С их короткими маленькими лапками даже просто держаться, чтобы получить необходимую тягу, должно быть, тяжело. Забудь о кроликах. Они слишком милые. Было бы лучше сказать, что мы трахались как животные, как трахаются дикие собаки, самец с твёрдым членом на охоте за сучкой в жару, сучка издаёт свой запах, чтобы привлечь самца, обхватывает свою пизду вокруг его члена и наслаждается трахом. Я был как вожак стаи, давая моей сучке точно знать, кому она принадлежит, и трахая её так, как нужно было, чтобы запечатлеть мой член, который она будет помнить всю ночь и весь день, даже если будет какая-нибудь другая собака, которой она могла бы позволить трахнуть её. Ещё одна мелочь стала рутиной. Я проверял каждый вечер. Лоррейн оставляла свои трусики в корзине для белья в нашей спальне, прежде чем идти чистить зубы и делать всё остальное, что она делала, закрыв дверь нашей ванной комнаты для уединения. Это были трусики, которые она бросала в корзину. Она не снимала пояс с подтяжками и чулки, уходила в ванную и забиралась в постель. Я пользовался возможностью, предоставленной Лоррейн, и поднимал крышку корзины для белья, доставал трусики моей жены и тщательно их проверял. Там никогда не было никаких признаков спермы. Не то чтобы парень не мог пользоваться презервативом. Но отсутствие доказательств означало, что оправдательный приговор не может быть оспорен. У меня не было ничего осязаемого, что доказывало бы, что происходит что-то большее, только это ноющее чувство в животе. В первый четверг офисной жизни в чулках, после того как мы занимались любовью до тех пор, пока мы оба не почувствовали себя немного разбитыми, Лоррейн впервые прокомментировала происходящее. — Если бы я знала, что мои походы на работу в чулках так повлияют на тебя, я бы сделала это много лет назад. — Я ничего не могу поделать, если это меня заводит. — Я не жалуюсь, - сказала Лоррейн, прижимаясь ближе. - Люблю тебя, люблю твой член, люблю тебя ещё больше. — Я тоже тебя люблю, - сказал я, в очередной раз задаваясь вопросом, что спровоцировало изменение её многолетней привычки носить колготки, мне не нравилась возможная причина, но нравился эффект, который это производило, и нравилась наша близость. Стринги начали появляться через несколько недель. Лоррейн всегда была девушкой в трусиках или панталончиках. Я никогда не уверен, что есть что. Я всегда думал, что панталоны - это старомодные хлопчатобумажные вещи, которые носят для практичности, а трусики - более строгий крой, более оборчатая версия, которую носят, чтобы соблазнять и дразнить. Если так, то Лоррейн всегда была девушкой в трусиках. Лоррейн никогда по-настоящему не увлекалась более откровенными, более дразнящими стрингами. Когда-то давно она заметила, что стринги слишком сильно врезались ей в промежность, чтобы надевать их на работу, поэтому утром, когда я увидел, как она натягивает стринги поверх чулок и подтяжек, я немного удивился, почему она передумала. Лоррейн осталась верна чёрному цвету. Как и её чулки и пояс для подтяжек, стринги Лоррейн всегда были чёрными. Каждое утро чёрный треугольник тонкой ткани покрывал подстриженные чёрные лобковые волосы, с тонкой чёрной линией на нижней части спины чуть ниже более толстого чёрного пояса для подтяжек, с другой чёрной линией, исчезающей между белыми ягодицами, сохраняя этот чёрный треугольник натянутым. Мне пришло в голову, что ношение стрингов поверх пояса для подтяжек означало, что снять их будет легче, но я предположил, что посещение туалета может быть более невинным объяснением, а не облегчением доступа для того парня, который был причиной того, что она начала носить чулки, а теперь эти стринги. По опыту я знал, что ремешок, оставленный на месте, может вызвать раздражение, когда вы входите и выходите. Всё, что нужно сделать, если ремешок надет снаружи пояса для подтяжек, это потянуть его вниз. Это делает доступ к женской пизде быстрым и лёгким. Ты просто скользишь прямо внутрь и трахаешь её. Мне действительно не хотелось думать об этой другой причине, почему Лоррейн носила свои стринги поверх пояса для подтяжек. Я попытался вспомнить, как она носила трусики до стрингов. Теперь же стринги оставляют её задницу обнажённой под юбкой, и её подстриженная копна кудрей не особо скрыта, тем более если скрестить ноги на офисной встрече чуть менее тщательно, чем обычно. Даже с её стрингами я время от времени проверял, пока Лоррейн была в ванной, на наличие каких-либо признаков чего-либо вообще на них, но, казалось, ничего, кроме её собственных выделений, не мог обнаружить. У меня всё ещё не было материала, который можно бы быть рассмотреть в суде. Тем временем секс с Лоррейн продолжал быть очень хорошим. Жизнь с Лоррейн продолжала быть хорошей, в нашей квартире, с друзьями, в гостях у родственников, на свиданиях, во всём. Одно свидание вечером вызвало беспокойство. Я уверен, что это было просто совпадение. Реакция Лоррейн на его приход и комментарии по поводу нашего присутствия на одном и том же концерте на Южном берегу, безусловно, вызвала искреннее удивление. Его звали Ричард. Он был кем-то более высокопоставленным в её фирме, кем именно, я не уловил. Высокий, обходительный, симпатичный, если вам нравится зачёсанный назад черноволосый вид и очки без оправы. Его жена, Лора, была блондинкой, тоже высокой и хорошо сложенной. Им было за пятьдесят, может быть, лет на двадцать больше, чем нам по доходам и качеству жизни. Конечно, это была всего лишь светская беседа, и она длилась всего несколько последних минут антракта, но одно замечание, которое он тихо сделал мне, заставило меня задуматься. — Знаешь, она действительно довольно хороша, - сказал он. - Неплохой актив. Вторая половина беспокойства была слегка омрачена мыслями о Лоррейн в кабинете Ричарда, о том, как Ричард наслаждается активами своей компании, которые такой парень, как он, может считать своими по праву. Я догадался, что он из тех, кто предпочитают чулки колготкам, а стринги трусикам, и вполне могут сказать сотруднику, что ему, точнее ей, блядь, надеть. Я точно знал, что моя жена очень старательная. Она всегда была очень внимательна. Я был уверен, что если мои растущие подозрения верны, то этот Ричард будет наслаждаться имуществом моей жены так же, как и я. У меня всегда хорошо получалось называть людей по имени. Теперь я мог назвать имя и представлять лицо того, кто, как я думал, был причиной чулок Лоррейн, поясов для подтяжек и стрингов. Каждый раз, когда я задавался вопросом, что именно происходит, я видел лицо Ричарда. Мне это действительно не нравилось, особенно когда мы с Лоррейн целовались. Даже если бы эта мысль промелькнула мимолетно, я мог бы представить лицо парня, и я знал его имя, и я наслаждался той же мокрой пиздой, которой, вероятно, наслаждался и он. Это было не очень хорошее ощущение, вот где я, блядь, был. Тем не менее, мне не за что было зацепиться, кроме того, что Лоррейн сменила стиль одежды под платьем, и того факта, что её руководитель был уверенным в себе парнем, который высоко оценил её. Ни один адвокат не мог бы оспорить это дело и надеяться на твёрдое осуждение. Он не выдержал бы ни одной конфронтации. Кроме того, жизнь была хороша. Лоррейн была такой же любящей, как всегда, в постели и вне постели. Мне действительно не на что было жаловаться по существу. Прошло несколько недель, и что-то ещё изменилось. Там, внизу, между ног, она чувствовала себя совсем по-другому. Было около половины одиннадцатого, и мы лежали в постели. Мы повернулись друг к другу там, как мы всегда делаем. Это одна из вещей, которые я люблю в Лоррейн, - то, что она не скрывает признаков привязанности. Мы сближаемся каждую ночь, наслаждаясь телами друг друга. Я скользнул рукой по животу Лоррейн к лобку и сразу понял, в чём разница. Кожа была гладкой и свободной от волос на всём протяжении лобкового бугорка, вплоть до щели, которая уже была влажной и манящей. Мы женаты уже девять лет, и хотя Лоррейн аккуратно подстригала свой лобок, она никогда не стремилась выглядеть полностью обнажённой, гладкой и безволосой, главным образом потому, что не видела смысла проходить через боль. Восковая эпиляция причиняет боль, по крайней мере, так говорят. Я никогда не пробовал это для себя. Но теперь киска моей жены была лишена волос. Она чувствовалась новой, свежей и восхитительно доступной. Мой член уже был твёрд. Большинство ночей мы занимались любовью, так что он был подготовлен, но, почувствовав её безволосый лобок, он напрягся ещё больше, несмотря на невольную мысль, что, возможно, кто-то другой посоветовал ей посетить косметолога, а может быть, даже заплатил за это. Мне было интересно, нравились ли Ричарду женщины без лобковых волос. — Трахни меня, - сказала Лоррейн, возможно, заметив моё лёгкое колебание. И вот я трахнул её, задаваясь вопросом, когда я скользил своим членом в тугую, влажную пизду и выходил из неё, были ли мои подозрения просто своего рода сексуальной параноей, или кто-то другой, возможно, Ричард, трахал эту же пизду. Лоррейн перестала носить стринги в тот же день, когда ей удалили волосы на лобке. Вместо этого она не надела ничего другого. Она была одета только в свой костюм с юбкой, бюстгальтер, пояс с подтяжками и чулки. Под юбкой задница и ягодицы моей жены были обнажены, хотя сейчас был январь, и там циркулировал холодный воздух, когда она шла на станцию, прохладные бризы кружились и обнюхивали обнажённую пизду, свободную от ткани и естественной изоляции лобковых завитков. Не то чтобы я возражал против нового образа Лоррейн. Это шло к её стройной фигуре. Я наслаждался её новой наготой под халатом - кимоно в нашей квартире, отсутствием лобковых волос, обнажённой щелью с нежными розовыми половыми губами, только выглядывающими изнутри, и передающими подсознательное сообщение о том, что влагалище всегда доступно и готово к траху, что, конечно, так и было. Мне очень понравилось, как чёрный пояс и чулки теперь обрамляли белую чистоту её лобковой области. Наблюдать, как она одевается на работу, было удовольствием, омраченным только этим постоянно возникающим вопросом, который крутился у меня в голове. Мне всегда нравилось опускаться на мою жену, открывать её щель, чтобы обнажить внутренние поверхности и её аккуратно утопленный клитор, и лизать языком, пробуя её выделения, стимулируя и дразня кончиком языка. Новый, гладкий лобок Лоррейн сделали это ещё более восхитительным времяпрепровождением. Я мог целовать и лизать её между ног, выше и ниже щели, и ни один волосок не касался моих губ, не прилипал к языку и не застревал между зубами. Иногда я задавался вопросом, не было ли немного другого запаха, но я знаю, что моему обонянию не всегда можно доверять, и что, как и у любой женщины, запахи Лоррейн меняются и она пахнет всегда сильнее, перед тем, как принимает душ. Кроме того, Ричард, если это был Ричард, явно предпочитал презерватив, когда трахал чужую жену. Не оставляя никаких следов, никаких твёрдых улик, которые мог бы обнаружить подозрительный муж. По какой-то причине мысль о том, что я, возможно, лижу там, где трахался другой мужчина, никогда не отталкивала меня, когда я опускался на неё. Во всяком случае, это заставило меня глубже проникнуть между её нижними губами, желая доставить ей большее удовольствие. Когда мы трахались, ощущения были почти такими же. Мысль о возможности того, что там был ещё один член, только заставила меня трахать сильнее, как будто что-то глубокое и тёмное в моём мозгу говорило мне дать ей понять, кому она принадлежит, что она моя, чтобы трахаться так сильно и яростно, как я хотел. Затем, примерно через месяц после того, как у неё исчезли волосы на лобке, Лоррейн передала мне свой мобильный телефон. — Что ты думаешь? Я посмотрел на фотографию, появившуюся на сенсорном экране. Я видел похожие фотографии, просматривая их в Интернете наедине, но то, что Лоррейн показала мне, когда мы потягивали вино в постели, было чем-то новым. На фотографии была крупным планом женская киска. Как и у Лоррейн, там не было ни единого завитка, но, поскольку Лоррейн уже удалила свой, это было явно не то, о чем она спрашивала. Было что-то ещё, гораздо более смелое, чем иметь безволосую щель. Мне стало интересно, действительно ли Лоррейн говорила серьёзно. Это было то, о чём я никогда даже не мечтал. Я, конечно, видел киски на фотографиях, и мне нравился их вид, но я никогда в самых смелых мечтах не думал, что женщина, на которой я женился, зайдёт так далеко. — О чём речь? - спросил я, не совсем понимая, в чём именно заключался вопрос, и был ли это гипотетический вопрос, заданный, чтобы проверить, как я отвечу, или она действительно думала о том, чтобы так себя украсить. — Я имею в виду, ты не будешь возражать, если я сделаю такую? Казалось, она действительно думала об этом. Я снова взглянул на фотографию. У женщины не было выступающих половых губ, только щель, со сверкающим искусственным бриллиантом, расположенным на вершине щели, и золотым шариком на дюйм выше, закрепляющим то, что должно было быть изогнутым золотым стержнем, который пронзал самую интимную женскую плоть женщины. Я даже знал название пирсинга, вертикального капюшона для клитора, установленного через небольшой лоскут плоти, который покрывает клитор, когда он не возбужден, так что колокольчик упирается в клитор, стимулируя его при прикосновении. Я умею читать веб-сайты, а парню нужно самообразовываться. Одна из вещей, которую я усвоил, заключается в том, что, когда жена задаёт подобный вопрос, есть два возможных случая. Либо она уже решила, что планирует делать, и проверяет вашу реакцию, зная, что она пойдёт дальше и сделает именно так, независимо от того, что вы скажете, либо это ловушка, чтобы вы раскрыли то, что вы думаете, чтобы быть использованным в качестве доказательства против вас и использоваться либо сразу, либо позже, когда ей это удобно. Хитрость заключалась в том, чтобы избегать энтузиазма любого рода, даже если мой член выдавал то, о чём я думал. — Я бы не стал просить тебя об этом, - сказал я, - но если ты хочешь... — Я не говорила, что хочу этого. Я просто спросила, что ты думаешь. Я был рад, что перестраховался. Осторожность была мудрым решением. Это был всего лишь один из тех вопросов, которые были чисто гипотетическими, и дать неправильный ответ не было хорошей идеей. Слишком восторженный, и я мог бы оказаться извращенцем. Слишком пренебрежительный, и я, возможно, был ханжой. — Хорошо. Это интересно, я думаю. Что заставило тебя спросить? — Я только что наткнулась на это. Это всё. Это было далеко не всё. Я совершенно забыл об этом маленьком разговоре, когда три недели спустя Лоррейн извинилась. Мы оба вернулись с работы. Я пришел домой первым и поприветствовал Лоррейн нашими обычными объятиями и поцелуями. На самом деле, я был возбуждён и надеялся, что мы с Лоррейн потрахаемся до того, как поедим. Лоррейн сняла своё весеннее пальто, и я обнимал её в нашем коридоре, медленно задирая заднюю часть юбки, пока мы целовались, пока я не почувствовал теплую плоть голой задницы под ней. Я привык к тому, что под юбкой на ней ничего не было, и мне нравилось трогать пальцами обнажённую плоть упругих мускулистых ягодиц. Я действительно до сих пор часто задавался вопросом, по-прежнему ли этот Ричард, с которым я познакомился несколько месяцев назад, трахал её, но это просто сделало меня более возбуждённым и я страстно желал заполучить её в нашу спальню и на кровать. — Мне жаль, - прошептала Лоррейн мне на ухо. - Но не сегодня. Мой член мгновенно начал слабеть от разочарования. Он почувствовал, что не получится наслаждаться теплом, влажностью и теснотой безволосой пизды моей жены. — Что такое? - спросил я, прикидывая, когда у неё были последние месячные, и думая, что это было всего две недели назад. Она чуть отстранилась, она смотрела мне в глаза. — Мастер пирсинга сказал, что никакого секса в течение двух недель, - сказала она. — Ты серьёзно? Вопрос был двусмысленным, и я сам не был уверен, имел ли я в виду отсутствие секса или намёк на то, что она была проколота. — Я серьёзно. Он сказал, что это замедлит процесс заживления. — Ты уже сделала? - сказал я, не веря своим ушам. — Во время обеда. — Бриллиантовая шпилька? — Ещё нет. Стальной колокольчик, который он вставил. Как только она заживёт, через четыре-шесть месяцев, я смогу поменять на шпильку или растянуть пирсинг. — Это больно? — Это было больно. Но только когда он воткнул иглу, и ещё раз, когда вставил колокольчик. Теперь это действительно очень приятно. — И после этого ты вернулась в офис? Она кивнула. — Конечно. Это было приятно, знать, что там есть. Мне было интересно, показала ли она Ричарду. Тогда я подумал, что он, возможно, действительно назначил ей встречу. Он мог бы войти в комнату, когда всё было сделано, и посмотреть, как чужой жене прокалывают киску только потому, что он попросил её об этом. По правде говоря, мне это понравилось. Это действительно шло ей. У Лоррейн слегка оттопыренные половые губы, но пирсинг прекрасно дополнял их, даже если оба удерживающих шарика были стальными, и ни золота, ни искусственного бриллианта еще не было. Серьёзным недостатком было строгое правило "не прикасаться" в течение двух недель. Я хотел трахнуть её проколотую киску, как только увидел, но правила безопасности и гигиены пирсинга говорили, что я должен подождать. По крайней мере, ему тоже придется подождать. Так ему и надо. Вероятно, это была его идея. Он, без сомнения, был доволен собой, что убедил чужую жену проколоть свою киску, и с таким же нетерпением ждал возможности трахнуть её снова, как и я. По крайней мере, эти мысли приходили мне в голову снова и снова в течение двух недель, пока я ждал. По-прежнему не было никаких доказательств. Лоррейн не сделала абсолютно ничего, чтобы дать мне повод заподозрить, что что-то происходит, за исключением того, что она теперь ходила на работу, не только одеваясь так сексуально, но и с безволосой киской, теперь проколотой. Всё ещё могло быть какое-то другое объяснение, например просто моя жена захотела чувствовать себя более сексуальной исключительно из-за своей собственной самооценки. Тем временем Лоррейн следовала совету, который ей дали, не носить ничего, что могло бы натереть или натянуть её новый пирсинг. Она перестала носить на работу что-либо, кроме пояса с подтяжками и чулок под юбкой, но ей также пришлось перестать носить джинсы и вместо этого носить повседневные юбки. Время шло. Была осень, когда Лоррейн перестала носить колготки на работу и начала носить чулки. Была поздняя весна, когда она сделала свой пирсинг. Погода была достаточно тёплой, чтобы не нуждаться в пальто, а это означало, что Лоррейн ездила на работу на метро в юбочке. Моя жена ехала на эскалаторах и поднималась по лестнице голой под юбкой, её киска была голой, лишённой волос, с новым стальным пирсингом, примостившимся на вершине её щели. Эта мысль заводила меня. Она так расхаживала по своему офису, сидела за своим столом, посещала собрания, сидела на стульях и диванах в более формальной и менее формальной обстановке, её подол поднимался, возможно, обнажённая плоть над верхом чулок виднелась сбоку, ей нужно было скрестить ноги или держать их плотно вместе, чтобы никто напротив не видел того, что я видел, когда она одевалась и раздевалась в нашей квартире. Мне было интересно, встречался ли Ричард с ней наедине в своём кабинете. Через неделю был день рождения матери Лоррейн. В воскресенье нас было шестеро на праздничном ужине в ресторане. Её родители, её младшая сестра с парнем, и мы. На Лоррейн было платье цвета электрик с высоким разрезом сбоку. Она следовала правилам пирсинга. Под платьем Лоррейн надела бюстгальтер, чтобы сгладить неизбежный профиль сосков, и ничего больше. Еда была превосходной, но тот факт, что семья Лоррейн, в частности её родители, были бы шокированы, если бы знали, что скрывается под её платьем, делал ужин ещё более приятным. Было просто жаль и очень обидно, что я не мог трахнуть её, когда мы вернулись домой. Секс, когда мы наконец возобновили его через две недели, был просто невероятным. Лоррейн сказала мне, что, просто гуляя, она наслаждалась ощущениями, которые давал ей пирсинг. Изогнутый стальной стержень колокольчика был вставлен под капюшон клитора, прямо напротив клитора, и каждый её шаг, каждое движение напоминали ей, что он там, и стимулировали импульсами чувственного удовольствия. Ей это нравилось. Лоррейн всегда нравилось, когда я её трахаю, особенно сам вход и выход из неё. Она достаточно чувствительна, чтобы любить ощущение голого члена, скользящего глубоко, а затем выходящего, только для того, чтобы погружаться снова и снова. С пирсингом она любила это ещё больше, наслаждаясь моим членом так глубоко внутри неё, как только могла, потому что затем моя нижняя часть живота прижалась к её животу, колокольчик прижался к клитору, и она наслаждалась не одним, а серией продолжающихся оргазмов, которые, по её словам, непрерывно переходили один в другой. Это было хорошо и для меня. Пульсации влагалища, когда она кончила, ощущались невероятно вокруг головки члена и ствола. То, что сработало для киски, сработало и для члена. Как выразилась Лоррейн, мы действительно не могли понять, почему каждая женщина не прокалывает себе клитор. Три недели спустя мы пили Моэт. Лоррейн купила "Моэт" по дороге домой со станции метро. Она улыбалась от уха до уха, когда вошла. — Это для нас. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас отнёс меня в постель и трахнул, пока бутылка остывает, а потом мы сможем отпраздновать мои хорошие новости. Джентльмен никогда не отклоняет просьбу своей жены трахнуть её, даже если он заинтригован тем, в чём заключается хорошая новость. Я взял шампанское у неё из рук и положил его в морозилку, чтобы быстрее охладить. Лоррейн уже была в спальне. Она была без юбки-костюма, блузки и лифчика и лежала на кровати в чулках и поясе для подтяжек, её стальной пирсинг мерцал. Я разделся и присоединился к ней. Я двигался, чтобы немного переплестись, прежде чем забраться сверху и скользнуть своим членом в неё, но она вмешалась. — Ложись на спину, - сказала она. Это было сказано мягко, скорее просьба, чем инструкция, и я поплыл по течению. Лоррейн двигалась у меня между ног, облизывая мой уже возбуждённый член от яиц до кончика головки. Она посмотрела на меня, улыбаясь. — Я хочу, чтобы тебе это понравилось. Это мой способ выразить благодарность за то, что ты позволил мне делать всё то, что я делала. Затем она приступила к работе, используя свой рот на внутренней стороне моих бёдер, яйцах и члене, исследуя каждый уголок и щель своими губами и языком, взяла головку члена в рот, насколько это возможно. Она даже заставила меня приподнять задницу и скользнула своим влажным языком ниже моих яиц, обводя и прощупывая там, где никогда не светит солнце. Я лежал там, наслаждаясь всем, что она делала. Какому парню не понравится, что жена делает с ним всё это? Я также задавался вопросом, за что именно моя жена благодарила меня. В течение более чем шести месяцев я никогда точно не знал, чем она занималась. Я пытался понять, действительно ли удовольствие, которое я получал, было благодарностью жены за то, что муж позволил ей трахаться с парнем на работе, позволил этому парню указывать ей, как одеваться, сказать ей, чтобы она ликвидировала волосы на своей киске, а затем парень заставил её сделать самый аккуратный пирсинг на свете. Прямо тогда, со всем, что она делала, это, возможно, даже стоило того. Если потрясающий секс, которым мы наслаждались, и восхитительное обращение, которое она мне оказывала, были расплатой за то, что я не спрашивал, что происходит на работе, то, может быть, лучше было не спрашивать. Глядя на неё, когда она сосала мой член, а затем, когда она протянула обе руки, чтобы поиграть с моими сосками, пока я просто лежал там, принимая, я думал, сколько парней получают удовольствие от такого секса со своими жёнами. Я думаю, что не так уж много, по крайней мере, не после того, как первый период медового месяца прошёл, и всё стало более рутинным. Лоррейн, наконец, поднялась, опустилась на колени по обе стороны от моего туловища и потянулась между ног, чтобы наклонить мой член прямо перед тем, как опуститься на него. Её влагалище было красиво влажным и тугим. Это было очень сильно, слишком сильно. Она дразнила мои соски своими накрашенными красными ногтями, и я видел стройную соблазнительницу, которая любит меня и которую я так сильно люблю. Мои глаза остановились на киске. Я уже привык к отсутствию волос, и мне нравился вид молочно-белой плоти вплоть до аккуратных розовых губ, растянутых вокруг моего члена. Мне нравился контраст мягкой, уязвимой плоти с твёрдостью стали, проходящей сквозь эту плоть, и блеском закрепляющих её шариков, один больше другого. Я потянулся к вишнёвым соскам, но Лоррейн убрала мои руки, сказав, что она должна мне кое-что сказать. Я ждал, задаваясь вопросом, собирается ли она наконец открыться о том, что произошло, и как я должен ответить. — Ты помнишь парня, которого мы встретили на концерте в прошлом году, с женой? Я познакомила тебя с ним. — Конечно. Я помню. Ричард, не так ли? — Это верно. Ну, что я тебе не сказала, так это то, что примерно за месяц до этого он набросился на меня. Я почувствовал, как мой член дёрнулся внутри неё, но ничего не сказал, ожидая того, что должно было произойти. Я знал, как может работать офисная политика. Вокруг было много мужчин, которые считали, что женщины в их офисе - честная игра. Похоже, я был прав насчёт того, что Ричард был одним из них. — Это было в его кабинете. Он закрыл дверь и как бы прижал меня к стене, так что выхода не было. Я просто слушал. — Он обхватил одной рукой мою грудь. Другая была у меня под юбкой ещё до того, как я успела среагировать, и он говорил мне, что давно хотел меня трахнуть. Внутри я злился на этого парня, делающего это с моей женой, но мой член каким-то образом становился твёрже. — Так вот для чего были чулки и всё остальное? Это было для него? — В некотором смысле. Он, казалось, удивился, когда попытался дотронуться до меня пальцем и обнаружил, что на мне колготки. Он даже сказал, что они мне не подходят. Настоящие женщины носят чулки. Поэтому я подумала, что хорошо, тогда я могла бы также дать ему знать, что я настоящая женщина. — Хорошо, - сказал я, хотя на самом деле чувствовал себя совсем не хорошо. Думаю, до тех пор мне удавалось подавлять мысли об этом парне, трахающем мою жену, всякий раз, когда они приходили мне в голову, но то, что Лоррейн рассказала мне, что на самом деле произошло, сделало всё это слишком реальным. — Кажется, тебе тоже понравились мои чулки, - продолжала Лоррейн. - Мне нравится, как ты смотришь, как я одеваюсь, и как мы чаще стали заниматься любовью. Наверное, я зря пренебрегала этой стороной наших отношений. Она сжала свои вагинальные мышцы вокруг члена. — И я никогда раньше не одевалась сексуально для офиса. Это было приятно, особенно когда я поняла, что другие парни тоже заметили мои чулки. Слушая, как моя невероятно сексуальная жена говорит так, я посылал путаные сообщения от моей головы к члену и обратно. Это было и возбуждение, и выключение, и то и другое одновременно. Лоррейн выглядела потрясающе, сидя на члене, и ощущения, которые я испытывал, были восхитительными. Но мысль о том, что она надела чулки, потому что этот парень сказал ей это и регулярно трахал её, переключала член в другую сторону. Наверное, как и любой женатый парень, я хотел свою жену только для себя. Жена должна сексуально одеваться для своего мужа, а не для какого-то другого парня, который трахает её на стороне. Подозревая, что нечто подобное происходит уже более шести месяцев, я думаю, мне следовало бы подумать, как я буду с этим справляться, если это окажется правдой. Не помогало и то, что всё в наших отношениях было так хорошо. Наша сексуальная жизнь была замечательной, наша повседневная совместная жизнь была хорошей, спокойной и весёлой, и я просто любил эту женщину, даже больше, чем секс. Всё было абсолютно идеально. Я действительно не хотел, чтобы это было нарушено. Но теперь я знал, что на самом деле был этот другой парень. Я представил себе Лоррейн, склонившуюся над столом этого парня, дверь заперта, чтобы никто не помешал. Всё, что ему нужно было сделать, это приподнять её юбку. Её влагалище было обнажено и ждало его. Я подумал, был ли его член тоже голым, а потом вспомнил, что там никогда не было никаких признаков спермы. Может быть, она спринцевалась. Лоррейн всё ещё говорила. — Я думаю, то, как ты отнёсся к тому, что я делаю, удивительно. Я имею в виду, что позволить мне пойти на работу в таком виде - это одно. Позволить мне сделать пирсинг после того, как я избавилась от волос на лобке, это уже было что-то. Я взглянул на её безволосый лобковый холмик и на киску, на нежные половые губы, растянутые вокруг основания моего члена, и сверкающий пирсинг. Именно тогда все мои мысли собрались воедино, упорядочились так, что у меня появилась полная ясность. Я никак не мог согласиться с тем, чтобы другой парень трахал мою жену, не говоря уже о том, чтобы устроить ей пирсинг. Я посмотрел на левую руку Лоррейн, ту, на которой было обручальное кольцо, которое я ей подарил, и обручальное кольцо с бриллиантами. Теперь она планировала носить один бриллиант большего размера на клиторе, как только её пирсинг заживёт достаточно, чтобы перейти от хирургической стали к золоту. Бриллиант мог быть вставкой, но это означало бы, что её клитор принадлежал кому-то другому. Он мог бы заполучить её. Всё было кончено, и пришло время снять её с моего члена. — Что было действительно замечательно, - сказала Лоррейн, - так это выражение его лица, когда я мельком показала ему свой пирсинг. Он весь покраснел и выглядел так, словно у него чуть не случился сердечный приступ. Все остальные в комнате гадали, что с ним случилось. Это было почти так же хорошо, как когда я дала ему пощёчину. Она улыбнулась этой мысли. Я просунул руки ей под ноги, нащупал голени, чтобы правильно ухватиться, поднять её и отвести в сторону, когда дважды подумал о том, что она только что сказала. "Это было почти так же хорошо, как когда я дала ему пощёчину...." Это было так, как будто меня самого ударили по лицу, и я очнулся от кошмара. — Ты дала ему пощёчину? — Ну, ему не следовало засовывать руку мне под юбку. И это казалось единственным способом выбраться из его кабинета. Мой мозг гудел. Думая о том, что парень трахал мою жену в течение последних шести месяцев, я пытался перестроиться, чтобы понять, что Лоррейн, казалось, говорила мне, что она на самом деле отбивалась от него, что заставило меня задуматься о чулках, безволосой киске и пирсинге. — Так ты дала ему пощёчину? - повторил я. — Довольно сильно. В тот день он некоторое время не показывался. Это показало бы метку на щеке. — Значит, он так и не трахнул тебя? Это был довольно грубый способ спросить, но мне нужно было чётко понять, что именно произошло. Лоррейн посерьёзнела, обеспокоенная тем, что я вообще мог спросить. — Я дала ему пощёчину, - повторила она. - Он отступил, и я вышла из его кабинета, пока ему было больно. Если бы случилось что-нибудь ещё, я бы тебе сказала. — Извини, - сказал я, - я немного сбился со счёта. Итак, почему именно ты решила начать носить чулки вместо колготок? Я думал, что это была его идея. — Для того, чтобы он знал, что ему не досталось, - объяснила Лоррейн. - Я хотела, чтобы он знал, что я могу быть чертовски сексуальной. — Хорошо... Итак... — Итак, на следующий день мы были на собрании в зоне отдыха, и он сидел напротив. Я не была уверена, сможет ли он определить, ношу ли я чулки, поэтому я снова скрестила ноги, просто чтобы убедиться, что он заметил. Я заметила, что он смотрит, и просто скрестила ноги ещё несколько раз, пока продолжалась встреча. Это было весело. Я начал понимать картину и немного расслабился. Мой член тоже получал картину, но вместо того, чтобы расслабиться при мысли о том, что моя жена показывает свои белые бёдра этому парню, скрестив ноги, когда она сидела напротив него, мой член находил сценарий чем-то вроде возбуждения и снова становился жёстким. — Так ты дразнила парня? — Много раз. Я улыбнулся этой мысли. — Значит, чистка лобка, пирсинг - всё это было для того, чтобы подразнить этого парня? — Не только, - сказала Лоррейн. - Это было и для меня самой. Я обнаружила, что ношение чулок заставляет меня чувствовать себя действительно хорошо из-за того, как я одеваюсь. Ношение стрингов вывело мои ощущения на новый уровень. Это было похоже на своего рода силовую повязку. Некоторые другие мужчины тоже заметили это. Я могла бы сказать, что они посмотрели на меня по-другому. — Кроме того, - усмехнулась она. - Ты стал трахать меня ещё больше. — Хорошо... - снова сказал я, пытаясь понять её логику. — Поэтому я подумала, почему бы не пойти дальше. После того, как я сделала себе эпиляцию, было просто невероятно ходить по офису, зная, какая я голая под юбкой, особенно когда я ходила без стрингов. — И больше никто об этом не знал? — О, Ричард знал, - сказала Лоррейн. - Я показала ему! — Сидя на низком диване? - спросил я, задаваясь вопросом, действительно ли она это сделала. — Не совсем. — Что тогда? — Я пошла в его офис с отчётом, который я закончила. Он сидел и читал. Я прислонилась к двери и задрала юбку, чтобы показать ему, чего ему не досталось. Он поднял глаза и увидел, и я позволила своей юбке упасть и оставила его думать о том, что он только что увидел. Я чуть не рассмеялся от возникшего образа. Она была настоящей женщиной. — А пирсинг? — Это было для меня. В онлайн-журнале была статья. Это была та фотография, которую я тебе показала. Я не думаю, что сделала бы это, если бы не видела, как отреагировал твой член. Я вспомнил. Я пытался преуменьшить свою реакцию на фотографию, или, скорее, на мысль о том, что у Лоррейн может быть пирсинг на капюшоне клитора, но невозможно контролировать, как реагирует член. — Но... - она сделала паузу. — Но...? - спросил я. — Но я позволила ему это увидеть, - сказала Лоррейн. — В его кабинете? — На собрании, - ответила она. - Я говорила тебе, что мне нравится моя работа. Мне удалось превзойти всех остальных в моей команде вторую четверть подряд. Он сидел напротив меня, поздравляя меня, а я просто раздвинула ноги. Вот тогда-то он и покраснел. — И... — И...? — И ему всё равно пришлось сказать остальным членам команды, что меня повысили. Я говорила тебе, что чувствую себя хорошо, и это видно по моей работе. Моё выступление было настолько хорошим, что мне дали возглавить собственную команду, вот почему я хотела поблагодарить тебя за то, что ты не спрашивал меня, в чём дело, и доверял мне. Теперь шампанское обрело смысл. Празднование было посвящено повышению моей жены. Заслуживал ли я благодарности Лоррейн за доверие - это был другой вопрос. Я мог бы и не расспрашивать её, но у меня определённо были подозрения.... Кроме того, я не был уверен, что хотел, чтобы моя жена знала, что иногда мысль о том, что другой парень трахает её в своём кабинете, возбуждала меня. Сказать ей, что это было возбуждающе, могло бы побудить её попробовать сделать это по-настоящему. Поэтому я сдержался. Я всегда мог сказать ей об этом в другой раз. А пока я довольствовался тем, что напрягся, чтобы снять её с моего члена, перевернуть её на спину, засунуть свой член обратно во влагалище и дать моей дорогой, смелой, успешной жене то, что она заслужила.