Люк Абрамс припарковался на своем рабочем месте и подождал, пока песня Grаtеful Dеаd Ripplе закончится, прежде чем выключить мотор и открыть дверь. Он посмотрел на неоновую вывеску над входом в здание и почувствовал гордость, увидев над дверью надпись "Производство Абрамcа". Охранник у двери приветствовал его, когда Люк направился в свой угловой кабинет на верхнем этаже. Его финансовый директор сказал ему, что стоимость компании сейчас составляет 20 миллионов, и не проходило и месяца, чтобы какая-нибудь фирма или венчурные капиталисты не хотели обсудить покупку бизнеса. Люка это не интересовало, так как он любил свою работу, свой бизнес, свою команду людей, и он не видел причин в этом молодом возрасте обналичивать деньги. Жизнь была хороша. Все эти годы его семейная жизнь была прекрасной. Он и Бекки, его жена уже 14 лет, сначала боролись, когда он начал свой бизнес, но теперь жили очень комфортно. Бекки работала неполный рабочий день консультантом по маркетингу и часто работала дома. Она была высокой, ростом 5 футов 8 дюймов, с огненно - рыжими волосами и невероятным телом. Её грудь и задница были идеальными, и у неё были бонусные ноги, которые "тянулись на мили". Их сексуальная жизнь была действительно хороша, хотя Люк заметил определенное сокращение за последние 6 месяцев с 3-4 раз в неделю до всего лишь 1 раза в неделю. Бекки также, казалось, была более привязана к своему телефону, посылая сообщения Бог знает кому, и однажды, когда он поднял его, чтобы проверить результаты матчей, он заметил, что теперь он был защищен паролем; чего не было в прошлом. Он говорил с ней о сексе и о том, что она стала более сдержанной и тихой в их общении, но она сказала, что она чувствует себя старше и устаёт больше, и он должен просто знать, что она любит его больше, чем он когда-либо мог себе представить. Они говорили о детях, она пока не хотела, но он сказал ей, как это важно для него, и она согласилась, что в течение 6 месяцев она откажется от контроля над рождаемостью. Она не была так взволнована этим, как он, но ему казалось, что она была в восторге от этой идеи. Пока Люк сидел в своем кабинете, размышляя об этом, его друг и вице-президент по продажам, Чад Уорвик, вошёл в его кабинет с застенчивым видом. Чад дружил с ним в колледже, а в старших классах они вместе играли в футбол и хоккей. Он не был его лучшим другом, но Люк считал его близким. Теперь отношения были смесью дружбы, но также Люк был боссом, и хотя он относился к своим сотрудникам как к партнёрам, в конечном итоге Люк решал, чем им следует заниматься. Чад заглянул в дверь и сказал: - Босс, я сегодня чувствую себя дерьмово. Кажется, у меня грипп или что-то в этом роде, так что, если ты не возражаешь, я пойду домой спать и вернусь либо позже, либо завтра. Я закончил с предложением о новых системах управления климатическими системами. Увидимся завтра. — Ладно, Чад, держись и надеюсь, что тебе станет лучше. Люк решил больше работать над новой бизнес-линией, которую он собирался создать, и открыл свою рабочую станцию, чтобы вытащить файлы. Он заметил, что у него старая версия, и вспомнил, что работал над ней в выходные и сохранил файлы на своем домашнем компьютере вместо того, чтобы загрузить её на сервер компании. Он решил, что попросит Бекки отправить файл по электронной почте, вместо того чтобы ехать домой. Он попытался дозвониться до домашней линии, но телефон переключился на голосовую почту. Он попытался дозвониться до телефона Бекки, но тот был выключен, что показалось ему странным, учитывая, что у неё был рабочий день. Ну, ничего, он доедет домой за 20 минут. Люк наслаждался погодой и хорошими мелодиями на MPR, когда свернул к своему кварталу и подъехал к дому. Он заметил на подъездной дорожке машину, которая показалась ему знакомой, и ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что это был Лексус его друга Чада. Люк припарковался на улице, прошёл по подъездной дорожке и тихо открыл входную дверь. На первом этаже было тихо, не горел ни свет, ни радио. Бекки не было в кабинете за письменным столом. Он прошёл на кухню и тут услышал стоны и голоса, доносившиеся из хозяйской спальни. Умом и сердцем он не мог поверить в то, что уже знал нутром: кто - то трахает его жену в его постели. Он схватил с полки длинный нож "Вустхоф" и медленно пошёл вверх по лестнице. Он стоял в коридоре, заслонённый дверным косяком, так что они не могли его видеть, но он мог слышать, о чем они говорили. Они обнимались и разговаривали, и он услышал, как Бекки сказала: — Чад, мы можем сделать это ещё несколько раз. Я думаю, что Люк начинает подозревать мою отчуждённость и мои постоянные сообщения по телефону. И я занимаюсь с ним любовью не чаще одного раза в неделю, потому что чувствую себя такой виноватой, и это так неправильно - заниматься любовью с тобой, а потом с ним на следующий день. Мне очень нравится наша маленькая интрижка в течение последних 4 месяцев. Это моё потворство своим желаниям - заниматься грязным и незаконным сексом, прежде чем я откажусь от таблеток чтобы завести детей. Итак, я хочу, чтобы ты трахнул меня так, как никогда не трахал, потому что здесь это будет последний раз, а потом Денверская конференция, и тогда мы закончим. Люк вспомнил, что Бекки сказала ему, что через две недели собирается на конференцию по маркетингу в Денвере, и быстро сообразил, что она совпадает с конференцией по продажам, которую Чед посетит в Денвере в те же выходные. Люк был раздавлен услышанным. Он вытащил телефон и включил видео, медленно выглядывая из-за дверного косяка. Его жена Бекки теперь сидела верхом на его друге и сотруднике Чаде, скакала на нем, как на брыкающейся лошади. Она кричала: — Давай, Чад, трахни меня. Трахни меня сильнее. Заставь меня кончить! — Тебе нравится, когда я трахаю тебя в твоей брачной постели, не так ли? Ты не можешь насытиться моим членом, и никто не может трахнуть тебя так, как я. Скажи это, чёрт возьми. — Да, Чад. Никто не трахает меня так, как ты. А теперь дай меня кончить! В этот момент в комнату ворвался Люк, снимая телефоном в одной руке и с ножом в другой. Он схватил Бекки за волосы, оторвал её от Чада, развернул и толкнул на кровать. Она закричала и увидела, что это Люк, её глаза расширились, рот распахнулся, и она завопила: — Люк, это ничего не значит... В этот момент она попыталась встать и подойти к Люку, а Чад попытался отодвинуться к краю кровати и встать, но Люк протянул нож и крикнул: — Вы оба сядьте на кровать и заткнитесь, чёрт возьми, или вы найдете 12-дюймовое лезвие в своей груди! Быстро! Они оба сели и натянули простыню. Бекки начала безудержно рыдать, а Чад начал говорить Люку: — Босс, на самом деле это ничего. Просто секс. Просто отвлекающий маневр для нас. Это ничего не значит. — Люк, я люблю тебя. Это был всего лишь бессмысленный секс с Чадом. Это ничего не меняет в моих чувствах к тебе. Это был просто последний раз, когда я посеяла немного дикого овса, прежде чем мы с тобой остепенимся с детьми. Пожалуйста, Люк, это ничего. Отошли Чада, приходи и обними меня, и я всё исправлю. Люк посмотрел на неё так, словно она сошла с ума. — Бекки, это ничего не значит? Ну, я думаю, ты доказала, что наш брак ничего для тебя не значит. Ты продемонстрировала, что не уважаешь меня и что я был дураком, когда поверил, что ты любишь меня. Как ты можешь говорить, что любишь меня, когда ты месяцами трахаешь Чада в моей собственной грёбаной постели? Ты хочешь, чтобы я обнимался с тобой; чёрт возьми, я едва могу смотреть на тебя и никогда больше не прикоснусь к тебе; это уж точно. Чёрт возьми! А теперь просто сиди и заткнись, жалкий мешок дерьма. Бекки отшатнулась при виде его гнева и боли. Он никогда не говорил с ней так; он практически боготворил её и относился к ней с любовью и уважением, и его ответ врезался прямо в душу. С этими словами Люк сделал быстрый звонок, посмотрел на Чада и сказал: — Джейни, это Люк. Я посылаю тебе видео, на котором Чад трахает мою жену Бекки в моей постели. Я не знаю, знала ли ты, что он издевается над тобой и детьми, и мне просто очень жаль, что приходится тебе это говорить. Люк помолчал несколько минут, прежде чем повесить трубку, а затем сказал Чаду: — Она говорит, чтобы ты не беспокоился о возвращении домой. Очевидно, это не первый раз, когда ты предаёшь свою жизнь и своих детей. Теперь добавь, что предал своего друга и своего босса и разрушил два брака. Какой же ты никчемный мешок дерьма. Я дам тебе один шанс спасти свою работу. Скажи мне точно, когда это началось и сколько раз вы двое трахались. Бекки посмотрела на Люка и сказала: — Не заставляй нас переступать через это, это не имеет значения, это ничего не значит, и это прекращается прямо сейчас. Пожалуйста. Взгляд Люка, полный ненависти и боли, заставил её ещё сильнее отпрянуть назад, вжаться в спинку кровати, и отвести глаза. Она продолжала плакать и рыдать, пока Чад отвечал Люку. — Люк, пожалуйста, не бросай нашу дружбу из-за этого и не позволяй этому повлиять на хорошую работу, которую я делаю для компании. Бекки ничего не значит для меня, и я ничего не значу для неё. Нас соблазняла только сексуальная похоть незаконного романа. Мы встречаемся уже в 4-й раз. В первый раз мы оба были в Денвере на разных конференциях, и я знал, что она будет там. Я позвонил ей в первый же вечер, чтобы пойти на ужин. Ну, мы ели, много пили и танцевали, и действительно почувствовали искру друг к другу, так что в тот вечер и на следующий мы поднимались в мою комнату и трахались. Затем, примерно через месяц, Бекки позвонила мне и сказала, что ты уезжаешь из города на целый день, чтобы посетить новую строительную площадку, и попросила меня приехать. Мы кончили тем, что трахались в твоей комнате, и она, казалось, получала удовольствие, делая это в твоей брачной постели. 3 недели спустя мы сняли номер в отеле "Хилтон", встретились за обедом в полдень и занялись там сексом. И вот теперь, она позвонила мне и попросила заболеть, приехать и трахнуть её, потому что она была невероятно возбуждена. — Мы собирались встретиться на следующей конференции в Денвере в следующем месяце в последний раз и провести 3 ночи, трахая друг друга, пытаясь завершить это. Мы оба чувствовали себя виноватыми и дерьмовыми из-за того, что сделали это с тобой и моей семьей. Бекки знает, что вы хотите иметь детей, и она откажется от таблеток, поэтому мы решили, что это всё, и мы собираемся снова стать хорошими супругами. Мне так жаль, Люк. Оглядываясь назад, я знал, что это было так неправильно, и теперь я разрушил свой брак и, возможно, ваш брак и свою карьеру, если ты не сможешь простить нас. Бекки посмотрела на Люка и сказала: — Да, Люк, я была так увлечена этой тайной. В тебе не было ничего такого, Люк, я люблю тебя. Я никогда никого не любила, кроме тебя, и я хочу твоих детей и стареть вместе с тобой. Ты обращался со мной как с королевой. Секс с Чадом был забавным, но это было ничто по сравнению с любовью с тобой. Пожалуйста, не бросай меня и наш брак из - за ошибки. Это ничего не значило. — Это ничего не значит? Ты хоть меня, блядь, знаешь? Как ты можешь думать, что позволение другому мужчине быть близким с тобой ничего не значит для нашего брака? Как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь пережить боль от того, что меня обманули? Пройти мимо лжи и когда-нибудь снова довериться тебе! Как ты могла подумать, что я когда-нибудь захочу снова прикоснуться к твоему изменяющему грёбаному телу? Как, по-твоему, у меня может быть та же искра, та же связь и та же любовь, что была у меня к тебе, после того, как ты так меня оскорбила? Как ты можешь не видеть, какое напряжение это уже наложило на наш брак? Отсутствие разговоров и общения. Сокращение занятий любовью и превращение просто в механический секс. Ошибкой может быть одна пьяная ночь, но планирование и проведение встреч на съездах за городом и у нас дома - это грёбаное дело, а не ошибка. Да что с тобой такое, чёрт возьми! Бекки впервые начала понимать, что она сделала. Она убедила себя, что это бессмысленный секс, и он не повредит её отношениям, может быть, даже сделает их сильнее. Но когда Люк заговорил, она поняла, что эмоционально и физически отдалилась от него. Она не понимала почему, ведь любила и хотела только его. Может быть, это было чувство вины, которое она пыталась похоронить, разъедавшее её и их отношения. Она думала, что её интрижка никогда не раскроется, Люк так доверял ей. Она видела, что это доверие уже никогда не будет прежним. Она думала, что Люк так сильно любит её, он простит, и она быстро заставит его забыть, будучи любящей и заботливой женой и имея детей. Теперь она поняла, как обманывала себя. Она обманывала себя, думая, что заслужила это, и это сделает её лучшей женой. Теперь она видела, сколько боли и неуважения она вылила на человека, которого так любила и хотела иметь от него детей и долгую и счастливую жизнь. Боже мой, подумала она, неужели я всё испортила? Как мне пройти через это? Всё, что она могла сделать, это посмотреть на Люка и сказать: — Пожалуйста, Люк. Пожалуйста, прости меня за то, что я причинил тебе боль. Я мало думала о том, что делаю. Я не знала, что это будет так разрушительно. Я никогда не хотела проявить к тебе неуважение. Я никогда не хотела причинить тебе такую боль, как сейчас. Люк поднял телефон и прокрутил ту часть видео, где она кричала: «Да, Чад. Никто не трахает меня так, как ты. А теперь заставь меня кончить!» — Как, чёрт возьми, ты могла подумать, что не проявляешь неуважения ко мне, когда делаешь такие комментарии и трахаешь этот никчемный кусок дерьма в моей собственной постели. Ты мне противна! Люк посмотрел на Чада и сказал: — Нет никакого способа спасти твою грёбаную работу. Не трудись приходить завтра, ты уволен! А теперь убирайся к чёртовой матери из моего дома. Чад начал вставать, и Бекки тоже, но Люк закричал на неё: — Оставайся там в этих покрытых спермой простынях, шлюха, и не двигайся! — Она вжалась в кровать, увидев, как боль и обида на лице Люка сменились гневом и чистой ненавистью. «Боже мой, что я наделала, чтобы обидеть такого хорошего человека и превратить его любовь ко мне в ненависть?» Чад схватил свою одежду, слетел вниз по лестнице, выскочил за дверь и умчался на своей машине. Люк посмотрел на Бекки и заплакал. Она встала с кровати и попыталась подойти к нему и обнять, но он с отвращением посмотрел на её киску, отвернулся и поднял нож, чтобы она не приблизилась к нему. Она посмотрела вниз и увидела, как сперма Чада капает и стекает по ноге, и увидела себя в его глазах, как грубая, обманывающая, лживая шлюха, которая предала всё, что было священным в отношениях. Она разрыдалась и побежала в ванную, заперла дверь, включила душ и опустилась на пол. Она надеялась, что, возможно, если она даст Люку пространство, он успокоится, и они смогут поговорить. Это была её единственная надежда. Она полчаса плакала и мылась. Умывшись, вытершись полотенцем и надев халат, она тихонько открыла дверь ванной, опасаясь очередного яростного крика Люка и зная, что заслужила его. Но в комнате было тихо. Она выглянула в коридор, и дом показался ей тихим. — Люк, я приготовлю для тебя свободную спальню и буду держаться от тебя подальше столько, сколько ты захочешь, пока ты не успокоишься настолько, чтобы позволить мне поговорить с тобой, объяснить свои действия и попросить прощения. Ответа она не услышала. Она увидела, что ящики комода открыты и пусты, а большая часть одежды в его шкафу исчезла. Два больших чемодана из шкафа исчезли. Затем она обернулась и увидела 12-дюймовый мясницкий нож, по самую рукоять вонзившийся в подушку и матрас. Она поняла, что Люк ушёл, и могла только надеяться, что он останется в безопасности, не причинит себе вреда и ответит на её звонки, когда успокоится через день или два. Она вошла в свободную спальню, бросилась на кровать, свернулась калачиком в позе эмбриона и плакала, пока не заснула. Люк отправился в свой кабинет и провел очень беспокойную ночь на диване в смежном конференц-зале. Он уведомил HR и службу безопасности о прекращении работы Чада. Позже тем же утром Чад действительно появился на месте, предполагая, что Люк остыл, но охрана взяла его значок, проводила до машины и сказала, что, если он снова появится, вызовут полицию. Люк провел пару часов за своим столом в одиночестве, размышляя, куда идти дальше. Он чётко понимал, что, несмотря на всю глубину своей любви к Бекки, их браку пришёл конец. Он никогда не сможет почувствовать ту же искру радости, доверия и глубокого сочетания своего сердца и души с нею, и это означало, что брак потерпел фиаско. Гордость, обида, гнев, ревность - неважно, как это называть. Она больше не была его спутником жизни. Не могло быть и речи о рождении детей. Всё было кончено. Люк позвонил своему финансовому директору, и они провели 4 часа очень подробного обсуждения стоимости компании и того, что Люк решил сделать. Его правая рука, финансист, был ошеломлён, услышав о Чаде и Бекки. Он умолял его не делать ничего опрометчивого, позволить своему гневу и боли утихнуть на несколько недель, а затем решить, что он хочет сделать. Но Люк уже принял решение. Бекки проснулась утром, и боль и обида, которые она видела на лице Люка, быстро обрушились на нее, когда она полностью пришла в себя. «Боже мой, как я могла быть такой глупой. Какой-то посредственный секс с кем-то, кто мне едва нравится, а тем более нет никакой любви, возможно, разрушил мой брак с единственным мужчиной, которого я действительно люблю. Что, чёрт возьми, со мной не так?» Она была полна решимости исправить это, вернуть Люка, вернуть их обоих такими, какими они были, прежде чем она была настолько глупа, чтобы завести роман. Она была уверена, что Люк любит её так сильно, что никогда не оставит. Она не могла удержаться, чтобы не позвонить ему на мобильный. Он тут же перешёл на голосовую почту, поэтому она оставила ему сообщение. «Люк, мне очень жаль. Я так люблю тебя и знаю, что причинила тебе боль, и мне так стыдно. Но Люк, ты любишь меня, и я люблю тебя, и мы можем пройти через это. Я сделаю всё, что ты захочешь, чтобы это прошло. Я обещаю, что буду самой лучшей женой и матерью, на какую только можно надеяться. Пожалуйста, приди ко мне или позвони. Ты мне нужен. Пожалуйста, поговори со мной, Люк.» Ответа от Люка не было ни в тот день, ни на следующий. На третий день она позвонила в офис его администратору Бренде. Бренда была очень близка с Люком, фактически боготворила его, и Люк рассказал ей о том, что произошло между Чадом и Бекки. Бренда ответила на звонок Бекки и недвусмысленно сообщила ей, что Люк занят, проинструктировал её не позволять звонить ему лично и что он будет рад, если его оставят в покое, пока он не будет готов. Бекки предположила, что она имела в виду готовность поговорить, но на самом деле Бренда этого не сказала. Что ж, на данный момент Бекки предполагала, что Люку нужно время. Бекки позвонила Чаду и теперь знала, что Люк действительно уволил его с работы. Она также слышала, что жена Чада выгнала его, и он вернулся к родителям. Он намекнул, что хотел бы приехать и поговорить с Бекки о том, чтобы Люк простил их, но она сказала ему, чтобы он отвалил, и что она никогда больше не хочет с ним разговаривать. Она возлагала большую часть вины на него, хотя подсознательно понимала, что обманывает себя, и чувствовала себя такой же виноватой, если не больше, чем Чад. Она не могла понять, почему на самом деле сделала это и как это глупо было рисковать всем, что у них было с Люком. Бекки дала Люку неделю, а потом не выдержала. Она позвонила ему на сотовый, но номер больше не обслуживался. Она позвонила в его офис, и ей сказали, что Люк не будет доступен, и она должна прекратить звонить. Это было слишком много для неё. Она должна была пойти на всё. Она хотела сохранить свой роман в тайне, надеясь и предполагая, что Люк не захочет, чтобы семья и друзья узнали, что она ему изменила; но теперь она начала обзванивать всех его друзей и спрашивать, знают ли они, где он остановился и о чём думает. Все они ответили, что им нечего ей сказать, и что Люк сказал им, что это их личное дело. То, с каким пренебрежением они относились к ней, заставило её понять, что Люк, вероятно, рассказал им о романе, и это добавило ей стыда и печали. В конце концов Бекки позвонила родителям Люка, чтобы узнать, не остановился ли он у них, но когда они сняли трубку, она представилась и поздоровалась, они повесили трубку. Она позвонила ещё раз, и они переключились на голосовую почту. Она поехала в компанию Люка и уговорила охрану пропустить её в вестибюль. Они позвонили Бренде, та подошла к Бекки и прямо спросила, что ей нужно. Бекки была близка к слезам и сказала: — Я хочу, чтобы мой муж спустился вниз и поговорил со мной. Он должен уважать свою жену достаточно, чтобы говорить со мной и позволить мне объяснить. — Он должен уважать свою жену так же, как она уважала его и их брак? Может быть, вам нужно больше думать о том, что вы сделали. Как бы то ни было, Люк здесь больше не работает. Он продал компанию и уехал из этого района и очень чётко дал понять, что не передаёт вам никакой информации о своем текущем состоянии, благополучии или местоположении. А теперь, пожалуйста, уходите, или я попрошу охрану вывести вас из помещения. Бекки бросилась домой в полном смятении. Продал компанию? Он никогда этого не сделает. Покинул этот район? Почему бы ему не поговорить с ней? Она села на свою электронную почту и попыталась написать ему длинное письмо с извинениями, но когда она отправила его как на его личный, так и на рабочий адрес электронной почты, оно вернулось - адреса недействительны. Она снова позвонила его родителям, но они заблокировали её номер. Она вернулась в свободную спальню и рухнула на кровать. В течение следующих 4 недель Бекки жила как зомби. Она ничего не слышала о Люке, ни слова о том, где он и как справляется с их браком. В отчаянии она наняла частную детективную фирму, и в конце концов ей прислали отчёт с ограниченной информацией. Они сказали ей, что Люк продал свою компанию, и хотя точная цена не была обнародована, она, по оценкам, ушла более чем за 20 миллионов долларов. Они сказали ей, что он закрыл все счета Бекки и совместные счета и кредитные карты, аннулировал свой телефон, интернет и электронную почту, продал все свои ценные вещи и, очевидно, покинул город. Они сказали ей, что Люк оплатил закладную на дом и оформил купчую на её имя. Они не смогли заставить кого-либо из его друзей, коллег по работе или родственников рассказать им что-либо о его местонахождении или о том, как с ним связаться. Через 8 недель после того, как Люк ушёл, мужчина подошёл к входной двери и вручил Бекки конверт. Она увидела, что на этикетке с адресом написано имя Люка, и вскрыла конверт, надеясь получить хоть какую-то информацию. Первое, что выпало, когда она открыла конверт, было его обручальное кольцо. Потом какие-то документы, а потом фотография, которую разрезали на полоски. Собрав по кусочкам фотографию, она увидела, что это их свадебный портрет, который был пропущен через измельчитель. Она не выдержала и несколько минут плакала, пока смогла открыть остальное содержимое конверта. Там были юридические документы и письмо. В конверте лежала флешка. Она схватила письмо и принялась читать. «Бекки, я знаю, что ты хотела увидеть меня, поговорить со мной и была уверена, что мы сможем покончить с твоим романом. Ты считала, что это просто бессмысленный секс, ошибка, что-то, что я должен просто забыть, и что мы вернёмся к нашему браку, как было до того, как ты решила нарушить наши свадебные клятвы и моё доверие. Я был поражён тем, что ты могла обманывать себя, думая, что когда-нибудь возможно то же самое или хотя бы близко к тому, что у нас было. Я знаю, что ты никогда не любила меня, по крайней мере так, как я любил тебя, поскольку смогла обманывать меня. Ты, кажется, не понимала, какую боль причинила. Никто никогда не причинял мне такой боли, и то, что она исходила от женщины, которую я любил больше жизни, было слишком, чтобы когда-либо простить. Я никогда больше не смогу доверять тебе, никогда не смогу прикасаться к тебе и заниматься с тобой любовью. Может быть, ты не помнишь, что было, или это было для тебя неважно. Если так, то я приложил видео, на котором вы с Чадом разрушаете наш брак. Одних твоих слов достаточно, чтобы разбить моё сердце каждый раз, когда я думаю о них. Из звонков, которые я первоначально получил от наших очень близких друзей и родственников о том, как я мог оставить тебя и почему я был так жесток, чтобы исчезнуть из твоей жизни, мне стало ясно, что ты никогда не брала на себя ответственность за свои действия. Мне очень жаль говорить, что это же видео, с другим письмом, было отправлено этим людям, чтобы они поняли глубину предательства и то, что с этим ничего невозможно поделать. Я был так опустошён и уничтожен тобой, что решил отомстить. Я не доволен своими действиями, но считаю, что они были единственной дорогой, открытой для меня. Я решил, что с этого дня ты больше никогда обо мне не услышишь. Ты больше никогда меня не увидишь. И я никогда не вернусь в наш дом, в наш город, может быть, даже в наш штат. Наверное, я никогда не пойму, зачем ты это сделала. Что привело тебя к этому? Я надеюсь, что ты поймёшь это до того, как у тебя появятся ещё одни серьезные отношения, и я надеюсь, что ты вспомнишь мою боль, прежде чем снова начнёшь кому-то изменять. Я надеюсь, что когда-нибудь в ближайшем будущем я смогу преодолеть боль, унижение и неуважение, через которые прошёл, и смогу вспоминать прежние времена в наших отношениях, которые были наполнены любовью. Я надеюсь, что когда-нибудь вместо ненависти, которую я испытываю к тебе, я смогу почувствовать хотя бы безразличие, или смогу найти прощение или понимание. Как бы то ни было, ты этого никогда не узнаешь. Возможно, тебе это безразлично, но я об этом никогда не узнаю, и с этим я буду жить. Гудбай.» Последний пакет документов в конверте был озаглавлен "Расторжение брака", но в этот момент Бекки ничего не видела сквозь слёзы и рухнула на пол. ЭПИЛОГ Прошло 5 лет с тех пор, как Люк исчез, и, как и было сказано в письме, Бекки ни от кого не слышала ни слова о его здоровье, его духе, его местонахождении или его жизни. Люк был весьма щедр в решении о разводе, предложив ей 1 миллион долларов, дом и имущество вместо любой постоянной финансовой поддержки. Адвокат сказал ей, что это лучшее предложение, которое она может получить, поскольку 22 миллиона долларов, за которые Люк продал компанию, не хранятся в Соединенных Штатах и никогда не будут доступны для какой-либо судебной компенсации. Бекки действительно было всё равно, по её мнению, она ничего не заслуживала и никогда не будет бороться с тем, что Люк считал справедливым. Сначала её жизнь была очень тяжёлой, так как друзья и семья увидели разрушительное видео, на котором она трахалась с Чадом в своей супружеской постели. Она понимала, как сильно ранила Люка и как сама заставила его сделать ей больно, отправив видео. Она также понимала, что это был способ помешать кому-либо расспрашивать о том, что произошло и могут ли они снова быть вместе. Она чувствовала крайнее унижение, смущение и боль от того, что друзья и родственники видели это; но понимала, что это было ещё не так плохо, как то, что она сделала с Люком. Она жила со своим стыдом и по настоянию родителей решила пойти к психотерапевту, чтобы поработать над своим горем и депрессией и попытаться изменить свою жизнь. У неё было несколько свиданий, но она, похоже, никогда не получала удовольствия и никого не впускала в свои личные мысли и боль, так что ничто никогда не продвигалось дальше нескольких болезненно неловких встреч. Было несколько ночей, где она пыталась найти утешение в сексе, они были такими неловкими, такими унизительными и служили таким мрачным напоминанием о том, что когда-то было, и как она опустилась до этого, что она больше не могла выносить мысль о бессмысленном сексе. Когда Люк уехал, он забрал фотоальбомы, и у неё не осталось фотографий, на которых они были вместе, и с каждым годом воспоминания о его внешности, голосе, его духе и личности, его любящих прикосновениях постепенно исчезали из её жизни.