Ни чем не примечательный день середины мая. В обеденный перерыв я выскочил за проходную, и в дверях натолкнулся на Димку.
— Куда так разогнался?
— Пожрать — надо купить. Потом, всё потом.
— Андрюха, ты не забыл?
— Что? Нет. — Отмахнулся я и побежал дальше.
У киоска быстрого питания «Ложка-Антошка» толпились люди. Приметив крайнего в очереди, я пристроился за ним. И начал вспоминать, о чем мог забыть. Так и не вспомнил.
— Что Вам, заказывайте. — Голос продавщицы выдернул меня из мира подсознания.
— А? Да, простите. Плов, один «Славянский», салат «Оливье» и два пирожка с повидлом. Не греть.
— Приятного аппетита.
Я схватил пакет и побежал обратно.
За вертушкой меня ждал Дима.
Я прислонил бэджик к считывающему устройству. Оно довольно «курлыкнуло» и зажгло передо мной зеленую стрелку.
— Ну, вот теперь, привет. — Сказал я, протягивая руку старому другу.
— И тебе. — Он улыбнулся.
— Ты чего такой взмыленный, Дрюха?
— Замотался. Середина месяца, с этими праздниками — план летит, а мы не успеваем. Тут еще неплановый ремонт — половина линии встала. И так народ в три смены гоняю, сам под станками сплю. В общем полный... дец.
— А Потоцкий где?
— В отпуске Славик. Сегодня четырнадцатое? Должен выйти, но нет пока.
— Вот тебе и «мастак». Ладно, я к тебе после работы заскочу. Иди, ешь. Приятного аппетита.
— Спасибо. — С этими словами мы разошлись, он к лифту, а я через двери во внутренний двор к себе в цех.
Уже в дверях цеха я услышал громкий свист и оглянулся.
— Всем стоять, меня бояться.
Откуда-то из-за восьмого цеха, с двумя большими пакетами, ко мне приближался, загорелый и довольный жизнью, вчерашний отпускник, а теперь снова мастер смены Вячеслав Вадимович Потоцкий.
Я вскинул руку в приветственном жесте.
— Андрей Игоревич, привет.
— И Вам, «наше — с кисточкой», как говорят у них в Одессе.
— Откуда сам?
— Да вот расслабляюсь, ресторанной пищи решил отведать, — улыбнулся я.
— А «Дьютифришного» коньячку не хотите?
— От чего же? Продегустирую, пойдем. Заодно о делах наших поговорим.
В комнате мастеров было пусто, из соседней раздевалки доносились голоса.
— Как дела?
— У меня отлично. Твои работать не хотят. Тут список с косяками, и фамилиями, хочешь — премии лишай, хочешь — увольняй. — Протянул напарнику бумагу — Я сор из избы не выносил сильно, но про тех, кто с «галочкой» — Константиныч в курсе, и ждет тебя.
Слава взял в руки лист и начал его внимательно просматривать, затем сделал несколько пометок ручкой.
— Это ясно. А в тех. процессе что?
— Уже намекнули? — Ухмыльнулся я.
Он кивнул.
— На второй линии полетел шлифовальный, и потянул за собой выходной конвейер. Вот акт от механиков. Еще неделю всё простоит.
— А план?
— Какой там план? «Залётчиков» в третью смену заставляю работать? Как у Летова сначала «Всё идет по плану», а потом «Всё летит в ПИЗДУ»
— В общем премии не будет. — Констатировал он.
Я только покивал, засовывая еду в микроволновку.
— Ну? — Я взглянул на Славу, — обещал коньяк? Выкатывай!
— На. — Он достал из пакета бутылку «Hennesy».
Я извлёк два граненых стакана и поставил рядом на стол.
Он налил по четверти, в каждый стакан, толкнул один мне. Я встал, и залпом выпил. Подцепил пальцами кусок мяса из плова, закусил.
— А тебе ещё смену принимать, так что — будь здоров. — И опрокинул второй.
— Ну, нахал.
— Не махал, а дирижировал, пока ты на солнечных пляжах Крыма грелся. — Рассмеялся я. — Теперь твоя очередь.
— Пошел ты.
— Да, я пошел, и тебе советую. Обед закончился.
Дожевывая бутерброд, я закрыл дверь в комнату мастеров, и крикнул:
— Все по местам, обед закончен.
— Все уже там, Игорич. — сказал, длинный и худой как спица, Лёша — бригадир участка подпрессовки.
И мы пошли вниз.
После осмотра рабочих мест, снова поднялись в К. М.
— Садись, разбирайся. Я минут на двадцать отскачу. Прикроешь. — И ухватился за трубку внутреннего телефона.
— Пятый цех, Буклевич, слушаю. — Ответили после двух длинных гудков.
— Света, привет. Это Жданов из десятого, Моська на месте?
— Привет, Андрюша. Вниз пошел минут десять назад, что-то передать?
— Нет, партия шестнадцать ноль восемьдесят три пришла с браком, «служебную записку» я написал, но вы внимательнее.
— Поняла. — Трубку повесили.
— К Моисеенко?
— Да. Я, правда, быстро. — Вышел из комнаты мастеров спустился вниз.
Из цеха направился — в дальний угол заводской территории, где находилась «Лесная биржа» и корпус окорочно-подготовительного цеха №5. Зашел в старую железную будку, отведенную под курилку, и наткнулся на главного технолога, начальника производства, и первого зама. генерального.
— Андрей Игоревич, что это в рабочее время по территории без дела шляетесь. — Обратился ко мне начальник производства Хамцов.
— Ну, для начала, добрый день, — я по очереди пожал им руки. — А толку? У меня всё равно половина оборудования стоит.
— Как так? — Нахмурился главный технолог.
— А... ну... — Хамцов замялся, — Я же отправлял письмо по почте. Механики уже разбираются.
— Сроки? — Жестко влез в разговор Сидорычев (заместитель ген. директора).
— У меня отписка — не менее четырнадцати календарных дней. Сегодня третий. — Объявил я. — И вообще я в «пятый» шел. У меня дел полно.
— Пиздуй отсюда.
Я картинно кивнул головой, развернулся и вышел из курилки. Через пять минут, наконец, вошел в двери цеха. Пройдя между «стиралками» нашел какого-то парня. В жутком грохоте и лязге похлопал его по плечу, и на пальцах, пытаясь докричаться, стал узнавать, где мастер смены Максим Моисеенко. Он мотал головой, а потом ткнул пальцем куда-то мне за спину и наверх. Я обернулся и увидел на металлических подмостках фигуру в спецовке, которая махала рукой. Похлопав парня по плечу, направился к лестнице на второй этаж.
Фигура начала перемещаться мне на встречу. Встретившись, мы обнялись, пожали друг другу руки, и Макс потащил меня по шатким железным конструкциям, протянувшимся в полумраке между колоннами бункеров для щепы, дровокольными станками, и стружечными измельчителями. Вокруг было пыльно, влажно и душно.
И вдруг перед нами предстала грязно-белая дверь из стандартного пластика. Моисеенко открыл ее, за ней оказался тамбур и еще одна дверь такая же, только чистая и с надписью на табличке из голубого картона, стилизованной под облака — «РАЙ». Когда я закрыл за собой первую, обратил внимание, что она изнутри черная и несет на себе нарисованные, в стиле горящих угольков, буквы «АД».
Внутренняя дверь распахнулась, и в глаза нам ударил яркий солнечный свет. Длинный коридор с окнами по всей длине упирался в огромное «французское окно» в пол с видом на Реку.
Челюсть моя отпала.
— Ни хуя себе, — присвистнул я.
— То-то и оно, себе — ни фига. — В тон мне, но как-то очень громко в повисшей почти мертвой тишине сказал Макс.
— Объяснишь?
— Конкурс «цех года» помнишь, кто выиграл?
— И?
— Приз семьсот тысяч, на всех. Мы и решили половину спустить на ремонт, но ушло всё.
— А «рай — ад» чья идея? Вообще очень круто.
— Это Танюшка Гололёдова. Там с начала одна дверь стояла «Райская», но шум проходил.
Я не любил к ним заходить, потому что всё тут напоминало ад, как есть, а «мастачка» больше была похожа на преисподнюю. Обычно я выманивал их вниз в курилку, или приглашал к себе.
Новая мебель, правда, самая дешевая, нашего же производства, но всё равно круто. Умывальник, уборные с белоснежными писсуарами и унитазами (отдельно мужская и женская), душевая на 8 кабинок. Помыл руки, и меня повели в раздевалку. Просторные вещевые ящики, удобные, скамьи со спинками. Столовая, «своя», ...