Наверное, проще всего было бы затеять с Расимом шутливую борьбу, какую-нибудь возню, повалить его на кровать, непринуждённо смеясь, дурачась... собственно, именно так началось всё у него, у Димки, с Игорем - в то лето, когда он гостил у бабки в деревне: они боролись, сопели-пыхтели, поневоле вжимаясь один в другого... никто не хотел уступать, силы были примерно равные, и когда у обоих случилась эрекция - у обоих от борьбы члены вскочили-затвердели, борьба их сама собой перешла в сладострастное ёрзанье друг по другу... классное было лето!
Но, во-первых, им было тогда по тринадцать лет, а потому т а к о е воспринималось совсем по-другому... по-детски воспринималось; а во-вторых, если б Димка затеял нечто подобное сейчас, то член у Димки подскочил бы буквально в первую секунду, так что тут же пришлось бы или отваливать в сторону, или объясняться, открывать свои чувства, свою любовь, не зная, опять-таки, как это воспримет Расим, - сейчас никакой шутливой борьбы, никакой нейтральной возни у него, у Димки, просто-напросто не получилось бы... да, они жили вдвоём в одном номере, и Расим уже был почти другом, но это, как ни странно, нисколько не облегчало Димке задачу; наоборот, Димке начинало казаться, что секс с Расимом - по мере того, как они сближались - становился всё более проблематичен... не в плане желания, потому как желание Димкино было уже на пределе, а в плане объяснения - в плане открытия своих подлинных чувств...
- Посмотрите, как он прекрасен! - донёсся до Димки голос тётки-экскурсовода, и Димка, отчасти повинуясь этому голосу, отчасти делая это на своей волне, лишь мельком взглянув в ту сторону, куда показывала указкой экскурсовод, посмотрел на Расима... весь день Димка избегал встречаться с Расимом взглядом - весь день стремительно отводил свой взгляд в сторону, едва у него возникало ощущение, что Расим может повернуть голову в его сторону, а в этот раз они повернули головы друг к другу синхронно, посмотрели друг на друга одновременно - взгляды их встретились...
И на лице Расима тотчас обозначилась неуверенная, как будто вопрошающая, улыбка, как если бы он, Расим, не знал, чего ему от Димки ждать-ожидать, - улыбка Расима мгновенно отозвалась в Димкиной душе новым всплеском горячей нежности, и Димка в ответ, на миг позабыв про осторожность, улыбнулся Расиму так, как улыбаются влюбленные любимым: он улыбнулся в ответ открыто, щедро, горячо, не в силах спрятать, скрыть, сдержать прорвавшиеся чувства, пылавшие в Димкиной душу...
И хотя Расим не понял, не распознал и не расшифровал и с т и н н о г о смысла Димкиной улыбки, он, Расим, совершенно определённо увидел-понял, что Д и м а на него не злится, что он его не игнорирует, что ничего в их начинающейся дружбе не изменилось, а это для Расима было самое главное, - Димка, улыбнувшись Расиму, одновременно с этим весело, хитро подмигнул правым глазом, и в ответ улыбка у Расима вмиг сделалась теплой, благодарной, совершенно счастливой - как если бы он, Расим, всей душой рванулся навстречу Димке... "елы-палы... я сейчас кончу - кончу здесь, в Музее Изящных Искусств... кончу в плавки себе - не дотяну до вечера", - подумал старшеклассник Димка, ощущая-чувствуя, как от улыбки Расима член у него в плавках стал невидимо и вместе с тем стремительно затвердевать, наполняясь-наливаясь нестерпимой сладостью... шутливо нахмурившись - сделал строгое лицо, Димка, глядя на Расима, чуть двинул подбородком в сторону тётки-экскурсовода, тем самым как бы говоря, шутливо приказывая Расиму: "слушай - не отвлекайся!"
Сколько длились эти взгляды-улыбки? Две-три секунды... не больше! Но Димки, увидевшему, как осветилось лицо Расима в ответ на его подмигивание, как искристо вспыхнули у Расима глаза, вполне хватило, чтоб совершенно отчётливо, со всей определённостью неожиданно твёрдо подумать: "сегодня... сегодня будет в с ё... я признаюсь Расику, откроюсь ему, и мы... или мы будет любить друг друга, или... " Чем могло быть второе "или", Димка не додумал, потому что второго "или" для страстно влюблённого Димки просто-напросто не могло быть!
В принципе - не могло быть! И хотя было совершенно непонятно, к а к и м е н о он, Димка, собирается открываться, потому как никакого конкретного плана-сценария у него ещё не было, а он хотел, чтоб всё было для Расима и естественно, и ненапряжно, как нечто само собой разумеющееся, однако, неожиданно твёрдо подумав о том, что "сегодня будет в с ё", Димка, не имея на то никаких оснований, никаких т е м а т и ч е с к и х предпосылок, тут же поверил в это, как если бы это было то же самое, что, например, восход солнца... разве не глупость - сомневаться в том, что солнце взойдёт, что утро настанет? Солнце зайдёт, и вечером... всё у них будет, и всё у них будет - сегодня!
Любимый Расим был рядом, а это значит... нельзя, невозможно так долго скрывать, прятать-таить от Расима свои настоящие чувства! Что в его чувствах плохого?! И потом... у него, у Димки, уже не было никаких видимых сил это делать - изображать из себя не влюбленного! Слушая тётку-экскурсовода, Димка думал: "Я выключу свет, подойду в темноте к кровати Расима, сяду на край его постели... он, наверное, удивится - не сразу поймёт, но я... я ему всё, всё, всё скажу! Честно скажу, ничего не скрывая... скажу, что люблю его... что не могу без него... что он - самый лучший пацан на свете!
Я в темноте протяну к нему руку - я обниму его... прижмусь к нему - крепко-крепко... прижму его крепко к себе, и мы... почему Расим должен мне не поверить - должен меня оттолкнуть? Если я всё ему объясню... я найду самые нежные, самые лучшие, самые искренние слова - он услышит меня, он поймёт меня, он поверит мне, и всё... всё у нас будет сегодня!" Слушая, но не слыша тётку-экскурсовода, Димка сосредоточенно - снова и снова! - крутил-прокручивал в голове план-сценарий, уточняя его деталями, жестами, словами...
На ужин девушка эмо, она же девушка Петросян, снова невозмутимо опоздала: ни на кого не глядя, уткнувшись в телефон, она неспешно прошла к своему месту, когда все за столами уже сидели, весело позвякивая вилками... и после ужина в холле Ленусик и Светусик энергично подрулили к Димке - подошли-подскочили сказать, чтобы он через тридцать минут был в их номере, куда также придут Вовчик, Серёга и Толик и где они все, вместе объединившись, с Леркой серьёзно поговорят о её напряжном поведении.
- Совсем, бля, охуела! Корчит из себя хуй знает кого! - не в силах сдерживать себя в амплуа "гламурной девочки", на самом что ни на есть понятном наречии в сердцах выдохнула, резанула-выдала возмущенная Ленусик, так что в этот момент проходивший мимо них парень-африканец в приятном удивлении весело, одобрительно заулыбался, растянув толстенные, но вполне симпатичные губы на сильно смуглом лице. - У меня тоже есть телефон... но я ж не хожу, в него уткнувшись... кошка драная!
- Короче, Дима, через полчаса... будем её прорабатывать! - серьёзно, чуть ли не скорбно проговорила Светусик, всем своим видом подчеркивая неоспоримость их общих с Ленусиком чувств, пусть даже выраженных Ленусиком не без помощи нескольких экспрессивных слов.
- Стоп! Вы её будете прорабатывать... - хмыкнул Димка. - А что сама Лерка? Она что - явится на вашу проработку?
- Мы ей сказали... и придёт, и явится! Куда она денется? - живо отозвалась Ленусик, глядя вслед прошедшему парню. - Ой, Светусик... глянь, Светусик, какая у негра фигурка!
- Тише, Ленусик! Какая ты... - Светусик запнулась, подыскивая слово.
- Не политкорректная, - подсказал Димка, не глядя на Светусика. - Расим! Ты домой идёшь? - окликнул Димка Расима, проходящего мимо в компании братьев-близнецов.
- Да... не знаю, - остановился Расим. - Переодеться нужно, и к пацанам потом... Гера приставку купил... покажут мне.
- Какую приставку купил, Героин? - Димка перевёл взгляд на братьев-близнецов, которые при близком рассмотрении, хоть и были близнецами, всё-таки малость друг от друга отличались; того, который был чуть-чуть мордатей братьев, звали Герой, и в группе его сразу же, ещё в аэропорту, окрестили, не мудрствуя, Героином.
- Да... как сказать? Не совсем приставка...
- Ладно, потом расскажешь! - оборвал Димка Героина. - Расик, возьми ключ! - он протянул Расиму ключ. - Подожди меня пять минут - не уходи. Я сейчас перетру - поднимусь тоже... хорошо? Подождёшь меня пять минут? Я быстро...
- Конечно! - кивнул Расим, с трудом удерживая себя, чтоб благодарно, признательно Димке не улыбнуться; потому как... коротко и властно оборвал Героина, даже не став его слушать, старшеклассник Д и м а одновременно с этим у него, у Расима, спросил, подождёт ли Расим его пять минут... да ещё при этом назвал Расиком - назвал просто, совсем по-дружески! Для него, для Д и м ы, всё это было мелочью, ерундой, а для Расима... в присутствии братьев-близнецов такой расклад дорого стоил!
Расим, взяв ключ, направился вмиг окруженный братьями-близнецами к лифту, и Димка, с трудом оторвав взгляд от удаляющегося Расима, перевёл взгляд на Ленусика-Светусика... "сегодня... сегодня у нас будет в с ё!" - подумал Димка, чувствуя, как томительно сладко отзывается на эту мелькнувшую мысль в плавках член.
- Значит, что у нас получается? - Димка, изобразив на лице шутливую строгость, посмотрел на Ленусика, на Светусика. - Вас мамы отправили за духовностью - в музеи, в картинные галереи... дали вам денег на жвачку, на разноцветное мороженое... а вы?
- А мы... а что мы? - Ленусик, не поняв, куда Димка клонит - к чему говорит всё это, недоуменно хлопнула ресницами.
- А вы... "глянь, Светусик, какая у негра фигурка!" - поговорил, и даже не проговорил, а, подражая голосу Ленусика, пропел Димка, с трудом сдерживая смех. - Вы же хорошие девочки... ну, и что теперь думать про вас? Пацана назвали негром... как это всё понимать?
- Ой, Дима! - с едва уловимой досадой в голосе проговорила Ленусик. - Можно подумать, что вы на девчонок не смотрите - не обсуждаете...
- Мы африканских девушек не обсуждаем! - назидательно проговорил Димка, и снова... снова сама собой у него мелькнула мысль: "сегодня... всё будет сегодня!"
- Это мы, Димочка... мы тебя проверяли! - игриво повела глазами Светусик. - Проверяли: будешь ты ревновать своих одноклассниц к мальчику-африканцу или нет?
- Ой, девчонки... - делая вид, что он поверил, Димка обескуражено развёл руками. - Какие вы... какие коварные!
- А то! - игриво проговорила Светусик. - Мы такие...
Они перебросились ещё двумя-тремя фразами и, условившись, что Димка через полчаса придёт к девчонкам в номер, разошлись: Димка поспешил к лифту, а Светусик с Ленусиком остались в холле, чтоб дождаться еще не вышедшую из ресторанного зала Лерку - "чтобы напомнить ей, овце, что её, овцу драную, будут ждать". .
На всех четных этажах, начиная с четвертого, были мини-бары: кофе, бутерброды, соки, минералка и еще масса всяких съедобных мелочей, иронично называемых Димкой "разноцветным мороженым"; Димка вышел на восьмом этаже, достал телефон и, открыв в телефоне адресную книгу, щелкнул пальцем по сенсорному экрану, вызывая Расима; номерами они обменялись еще вчера, когда Димка диктовал Расиму номер Зебры.
- Да, Дима? - отозвался Расим, едва Димка поднёс телефон к уху.
- Я в баре, - проговорил Димка, входя в небольшое уютное помещение всего на четыре столика. - Я возьму себе минералку... если она есть. Что взять тебе?
- Мне? - отозвался Расим, и в голосе его Димке послышалась едва уловимая растерянность. - Мне... ничего мне не надо, Дима, спасибо!
- Смотри... - проигнорировав отказ Расима, Димка пробежал глазами по узким полочкам с выставленными на них разными разностями. - Есть "пепси", "спрайт", "минералка"... соки разные... есть вино, - улыбнувшись, проговорил Димка, и улыбка эта мгновенно отозвалась в интонации его голоса. - Будешь пить вино?
- Вино на вынос не продаётся! - глядя на Димку, встряла в разговор Димки с телефоном средних лет барменша с пухлыми, ярко накрашенными губами. - Вино продаётся лицам...
- Понял! - Димка, на этот раз улыбнувшись барменше, кивнул головой. - Расик, с вином облом... да, обломайся! Его, во-первых, нельзя выносить - его нужно пить нужно здесь...
- Дима, я не хочу вино! Я вообще вино не пью! - донёсся до Димки голос Расима.
- Знаю, что хочешь - что любишь и пьёшь... а что я сделаю? - Димка, дурачась, энергично заговорил дальше, как если б Расим произнёс-сказал нечто совсем противоположное: - Да, Расим, да - нельзя выносить... говорю, что нельзя... это в нашем городе можно, а здесь - нельзя... это не я говорю - это мне сказали... да, так сказали - именно так сейчас сказали... при чем здесь администратор?
Расик, я старше тебя, и я лучше знаю, что можно делать, а что нельзя... это во-первых, а во-вторых, я ещё маленький... я говорю, что я ещё маленький - малолетний... ну-да, мне всё равно продать не могут... это в нашем городе всем продают, а здесь - не могут... да, и на вынос нельзя, и возраст не тот - хоть так, хоть этак... да, однозначно - с вином пролёт! Говорю, пролёт - вина не будет! Не кина, а вина... говорю: вина не будет, а кино будет... обязательно будет! Расик, смотри: есть ещё соки, тоники разные... что тебе взять - вместо вина?
- Ну, не знаю... бери, что хочешь! - ответил Расим, и Димка, мысленно видя Расима перед собой, по голосу понял, что он, Расим, сейчас улыбается. - Возьми, что себе будешь брать.
- Я минералку пью... может, "спрайт" тебе взять? Или сок какой-нибудь... ты что хочешь?
- Ну, можно "спрайт"... если можно, - отозвался Расим, и в его голосе Димка уловил... во всяком случае, Димке послышалась - показалось-почудилось - в голосе Расима что-то мягкое и тёплое, отзывчиво благодарное, почти интимное... а может быть, не почудилось это Димке, не показалось? Может быть, он уловил-услышал то, что было на самом деле?"Если можно... " - подумал Димка, ощущая-чувствуя, как волна горячей нежности, вновь всколыхнувшись, в один миг наполнила и сердце, и тело...
- Можно, Расик, можно! Это у них, может быть, нельзя, а у нас - всё можно! Сейчас я приду... - весело, уверенно проговорил Димка, вкладывая в слова свой - потаённый - смысл... "сегодня... - подумал Димка, завершая вызов - прерывая с Расимом телефонный разговор, - сегодня у нас будет в с ё... всё-всё! Потому что, Расик, я люблю тебя... если б ты только знал, как я тебя люблю!"
И снова - сами собой! - вдруг всплыли, возникли-вспыхнули в голове Димки слова... те самые слова, которые он сегодня уже вспоминал: "пятое время года" - но на этот раз Димка совершенно не удивился этим словам, потому что... "пятое время года - время любви моей... " - подумал Димка, невольно добавив к трём предыдущим словам три новых... и снова он ничуть, нисколечко не удивился, уловив во фразе их шести слов послышавшуюся ему музыку, потому что сама любовь - его любовь! - была для него нескончаемой музыкой... "я люблю тебя, Расик, - подумал Димка, - и эта любовь... это и есть пятое время года - время всех тех, кто любит, как я... "