В тот вечер мне не спалось. За окном лил осенний дождь, временами сверкала молния, а ветер был такой сильный, что пару раз ветки берёзы, растущей рядом со окном, ударили в стекло так, что я испугался.
Говорят, что в дождь хорошо спится, но, во-первых, когда он не такой сильный, а во-вторых... Вот если бы я был сейчас не один! Эх, что за жизнь! За последнее время из всех живых существ со мной спит только кошка, да и та порой вырывается, так что мне приходится удерживать её силой, а стоит уснуть и ослабить хватку, она тут же убегает.
Звонит телефон, и от неожиданности я подпрыгиваю на кровати. Кто бы это мог быть так поздно? Глянув на дисплей, я вздрагиваю, и у меня тут же начинает бешено колотиться сердце.
- Здорово, брат! Ты не спишь ещё? Слушай, у меня к тебе просьба... Можно... я приду к тебе переночевать? А то у меня тут дома опять такое...
1.
Канат переехал в посёлок несколько месяцев назад и вскоре устроился работать на нашу фабрику, где я трудился водителем. В первый же день, когда я столкнулся с ним в коридоре, у меня заколотилось сердце. Нет, парень не был красивым; обычный казах, да ещё и прыщавый немного. Но было в нём что-то такое... Словом, мне сразу же захотелось не только познакомиться с ним, но и... Первая часть моего желания осуществилась в тот же день, когда мы оказались за одним столом в заводской столовой и разговорились. Я узнал, что он живёт с пьющим отцом, который нигде не работает и проводит всё время в компании с бутылкой, заменяющей ему и работу, и друзей, и жену.
- Ничего себе! И давно он так? - присвистнул я, немного удивившись тому, что парень стал рассказывать мне про свои семейные проблемы спустя десять минут после нашего знакомства, обычно ведь о таких вещах не говорят первым встречным и знают о них, как правило, только лучшие друзья.
- Давно, - со вздохом ответил тот. - Уже лет пять наверное - с тех пор, как мама умерла.
- Ой, прости, я не знал... Когда ты сказал, что с отцом живёшь, я подумал, что они просто в разводе.
- Да ладно, ничего.
Не знаю почему, но уже тогда, во время нашего первого совместного обеда, я проникся какой-то нежностью и жалостью к этому парнишке, которого непонятно за что так наказала судьба, лишив его матери и наградив таким вот отцом. Мы стали общаться, причём не только в рабочее время - вечерами часто гуляли вместе по посёлку, несколько раз он приходил ко мне в гости, а на прошлой неделе мы даже съездили в город. Покатались на метро, выпили пива в кафе, а потом поехали в парк первого президента, где я не был уже несколько лет - с тех пор, как закончил школу. Мы как раз фоткались около Золотых ворот, когда у него вдруг зазвонил телефон. Достав простенький дешёвый аппарат, предназначенный только для звонков, Канат глянул на экран и вдруг изменился в лице.
- Это отец, - со страхом в голосе произнёс он и, прежде чем снять трубку, отошёл от меня на несколько метров.
Не знаю, о чём они говорили, но через пару минут он вернулся ко мне с таким выражением лица, что мне стало страшно.
- Денис, мне домой надо... Акем (мой отец) опять бухает, вот сейчас звонил, просил, чтобы я ему арак (водка) купил. Если я ему бутылку не принесу, то... Короче, пошли быстрее!
Мы быстро направились к выходу из парка. По дороге Канат молчал, а я всё гадал, что же будет, если его отец останется в этот вечер без алкоголя. Судя по всему, ничего хорошего. Неужели он его бьёт?
Мои опасения подтвердились на следующий же день, когда парень пришёл на работу в тёмных очках, несмотря на то, что день был довольно пасмурный и всё утро накрапывал дождь. А когда он не снял их даже в цеху, я понял, что одел он их совсем не для красоты. Я позвал его в туалет (типа, покурить) и, как только мы оказались наедине, спросил:
- Ты зачем очки эти нацепил? Не говори только, что что глаза от света болят.
- Болят, - со вздохом ответил Канат. - Но только не от света.
Когда он снял очки, я вздрогнул, увидев здоровенный синяк под правым глазом.
- Ничего себе! Это отец тебя так, да?
- Ну, а кто же ещё? - грустно улыбнувшись, ответил он. - Типа, я слишком поздно домой пришёл и ещё не ту водку ему купил. Вот он и взбесился.
- Ну, дела! Слушай, как ты это терпишь? Ушёл бы от него, нафиг! Тебе же уже двадцать с хвостиком, ты ведь взрослый и запросто можешь жить отдельно.
- Да это уже не первый раз такое... А куда я пойду? - обречённо продолжил он. - Сам же знаешь, что зарплата тут такая маленькая, на еду-то еле хватает, а если ещё квартиру снимать или комнату, это же очень дорого.
- Дорого, - эхом отозвался я, и у меня тут же мелькнула мысль - а что если предложить ему пожить у меня?
Комнат у меня две, а живу я один, так что он совсем не помешает мне, даже наоборот. Конечно, это может выглядеть немного странно, мы ведь не такие уж прямо и друзья, чтобы я приглашал его к себе жить, да и знакомы мы всего несколько недель, но ведь парня надо же как-то спасать, иначе этот монстр его просто в инвалида превратит! Да и потом, молодой симпатичный казах будет жить со мной в одной квартире - разве не об этом я мечтал уже столько времени!
Правда, в тот день я так и не осмелился предложить ему это, но твёрдо пообещал себе, что обязательно сделаю это, как только представится удобный случай. И вот, пожалуйста - Канат звонит мне среди ночи и сам просится переночевать - это ли не наилучший момент, чтобы сказать ему, что он может прийти ко мне не на одну ночь и даже не на две?
- Да, конечно, приходи, я буду только рад, - ответил я, и это была чистая правда.
Положив трубку, я вскочил с кровати и быстро оделся, навёл порядок в обеих комнатах и пошёл на кухню, чтобы разогреть еду, так как почему-то был уверен в том, что в этот вечер парень остался без ужина. Так оно и было - через полчаса он появился на пороге с пакетом в руках и, достав из него буханку хлеба и пакетик с лапшой быстрого приготовления, купленный по дороге в ночном магазине, извиняющимся тоном попросил кипятка.
- Блин, да ты чего! Пойдём, я тебя нормальной едой накормлю! А от этой лапши только расстройство желудка получишь, - сказал я и потащил слабо сопротивляющегося парня на кухню.
- Что, отец опять забухал, да? - осторожно спросил я, когда мы уже пили чай с печеньем.
- Так он и не останавливался! Неделю уже целую, наверное, пьёт, а может, и больше! А сегодня я с работы пришёл, даже поесть не успел, он на меня прямо с порога кинулся, стал кричать, типа я работаю, а денег мало приношу. Ему, видите ли, на арак (водка) и на хорошую закуску не хватает! Говорит, типа тошнит его уже от огурцов солёных и селёдки из того ларька, ну, что на нашей улице стоит.
- Вот скотина! - в сердцах воскликнул я. - Что же ему надо? Икры чёрной, что ли? Ой, прости, он же твой отец, а я его так назвал!
- Да ладно, ты правильно говоришь, скотина он и есть, самая настоящая! Он и маму на тот свет отправил, это ведь она из-за него умерла! Он тогда хоть и не бухал так, как сейчас, но не работал, дома сидел, всё боевики смотрел, и ругались они из-за этого почти каждый день, а иногда и по нескольку раз за день. Вот у неё сердце и не выдержало. Врачи так и сказали - от стрессов инфаркт случился.
- Бедный ты мой! Как же ты живёшь! - вырвалось у меня, и, позабыв о своей стеснительности, я подсел к нему и обнял его за плечи.
До меня тут же донёсся запах его тела, и, сообразив, что он, судя по всему, даже не принял душ после работы, я страшно возбудился, но тут же разозлился сам на себя за это. Как можно думать о сексе, когда у бедного парня в семье такие вещи творятся? Ну я и развратник! Прости, Господи! Но что мне делать, если он очень нравится мне, нравится так, что порой сердце заходится, когда его вижу, а стоит ему протянуть мне руку или по-дружески приобнять меня, как по всему телу разливаются волны желания, и меня начинает трясти, как при высокой температуре? Вот и сейчас, положив руку ему на плечо, я чувствую, что меня начинает лихорадить.
- Ой, Дениска, ты только не переживай из-за меня, ладно? Мне, наверное, не надо было тебе это всё рассказывать... зачем тебя своими проблемами загружать! Я тебя и так среди ночи разбудил и в гости напросился. А ты меня ещё и ужином накормил. Спасибо тебе! - в ту же секунду его рука легла на моё плечо.
- Кана, да ты чего, не надо так говорить! Ерунда всё это! Я имею в виду, что совсем ты меня не загружаешь, я, наоборот, рад тому, что могу помочь тебе. Мы же с тобой друзья, разве нет?
- Да, конечно, - поспешно ответил он таким тоном, что я вдруг понял - наша дружба действительно существует, и для него это не просто громкое слово, которое можно произносить всуе, не задумываясь о его смысле.
- Ты, можно сказать, мой единственный друг теперь... Я когда и в городе-то жил, у меня особых друзей не было, так, приятели одни, а уж после того, как мы сюда переехали, так мне вообще общаться не с кем стало. Тут, в посёлке, я так ни с кем и не познакомился, а с прежними товарищами только созваниваемся, да и то очень редко. И о своих проблемах я им уже не расскажу. Не поймут они, да ещё и посмеяться могут. А ты вот понимаешь. Так что спасибо ещё раз, - всё ещё обвивая руками мою шею, Канат притянул меня к себе и, уткнувшись носом мне в плечо, вдруг заплакал. - Как мама умерла, никто меня не понимает! И не жалеет! Вот только ты! - сказал он сквозь слёзы.
Я сидел и, растерянно поглаживая его по голове, совершенно не знал, как себя вести.
- Ну, ну, успокойся, всё будет нормально, - пробормотал я.
- Да ничего не будет! Сегодня да, я останусь у тебя, а завтра? Как мне теперь домой возвращаться? Отец знаешь как злиться будет, что я на всю ночь ушёл! Да я ещё и поругался с ним... Обозвал его алкашом, сказал, что устал от всего этого и что больше никогда домой не вернусь!
- А ты и не вернёшься, - старясь скрыть радость в голосе, ответил я, мысленно благодаря судьбу за то, что она дала мне такой шанс. - Теперь ты будешь жить у меня!
Канат вытаращил глаза.
- Как у тебя?
- Да очень просто. В той комнате будешь жить, она всё равно пустует. Будем вести совместное хозяйство, ну, на еду там скидываться, за квартиру пополам платить, одежду по очереди стирать и мусор выбрасывать и всё такое. Или ты не хочешь?
- Ты это серьёзно? Но...
- Никаких "но"! - отрезал я, стараясь придать голосу твёрдость. - Мы же с тобой друзья, а друзьям надо по возможности помогать, или я не прав?
- Прав, но только...
- Кана, хватит, а? Это уже решено и обсуждению не подлежит. Или... ты не хочешь жить со мной? - с трепетом спросил я, не веря, что в моей такой одинокой, скучной и серой жизни настал момент, когда я задаю такой вопрос молодому и жутко симпатичному парню. - Ты только ответь мне: хочешь или нет?
- Хочу.
2.
Как я и сказал ему в тот вечер полушутя-полусерьёзно, мы действительно начали вести совместное хозяйство: по очереди покупали еду в магазине, по очереди готовили и по очереди прибирались в квартире... Всё это постоянно наталкивало меня на мысль о том, что мы не просто друзья, но самая настоящая пара, которая живёт вместе. Правда, для этого не хватало ещё кое-чего - порой, когда он переодевался в моём присутствии или выходил из душа и подолгу растирался махровым полотенцем, это настолько возбуждало меня, что желание становилось нестерпимым, и, стиснув зубы до боли, я отворачивался, чтобы не смотреть на его красивое и такое манящее тело, хотя уже через секунду снова поворачивал голову к парню и начинал буквально пожирать его взглядом.
- Что ты так на меня смотришь? - спросил он однажды, когда мы вернулись с работы и стали переодеваться.
- Да не смотрю я на тебя, нафиг ты мне сдался! - нервно хохотнув, ответил я, а сам вперил взгляд на небольшой бугорок на его трусах. - Ты ещё скажи, что я хочу чего-то...
- Я такого не говорил, ты что! - с испугом сказал он. - Что за мысли у тебя в голове! Мы же друзья, как ты можешь от меня чего-то хотеть?
- А что, если бы мы ими не были, то можно было бы, что ли?
- Да пошёл ты! - шутливо послал он меня и, взяв полотенце, отправился в душ.
Этот разговор сильно взволновал меня. Я закурил прямо в коридоре, хотя раньше всегда делал это только на балконе или на кухне, стоя рядом с открытой форточкой. Несколько раз пройдясь по коридору, я подошёл вплотную к двери ванной и припал к ней ухом. И что я надеялся услышать?
Изнутри доносился только шум воды, и я уже хотел было отойти от двери, как вдруг послышался лёгкий стон, от которого я вздрогнул и по всему моему телу пронеслась волна возбуждения. Нет, конечно, я знал, что, как и все парни, Канат дрочит, но он всё время делал это так незаметно, что я никак не мог поймать его за этим занятием, хотя специально несколько раз входил в его комнату без стука, а на прошлой неделе, когда он принимал душ и у него зазвонил телефон, набравшись смелости, я ураганом ворвался в ванную, но снова потерпел неудачу - в тот момент парень с самым невинным видом стирал носки под краном, да к тому же был уже одет, так что мне даже не удалось увидеть его полностью голым, но что я очень надеялся.
Через несколько секунд стон повторился, и моё воображение тут же стало рисовать мне такие возбуждающие картины, что моё достоинство моментально затвердело и упёрлось в ширинку, отчаянно просясь наружу. Не в силах справиться с нахлынувшим возбуждением, я потянулся рукой к молнии на джинсах и, достав колом стоящий пенис, прикрыл глаза и принялся поглаживать пальцами головку, представляя, что делает по ту сторону двери Канат, стоя под душем.
Неожиданно дверь распахнулась, и так резко, что я не успел ничего сообразить и так и остался стоять напротив ванной со спущенными до колен джинсами и с членом в руках.
- Ой! - только и смог вымолвить Канат, который, увидев меня, замер, словно впал в ступор.
Немая сцена из известного гоголевского произведения затянулась на несколько секунд, в течение которых я, не мигая, смотрел на него, продолжая правой рукой держать свой пенис, готовый в любой момент к извержению.
- Я... хотел на кухню выйти, чтобы воду прибавить, а то слишком холодная пошла, - пробормотал он наконец почему-то извиняющимся тоном и вместо того, чтобы пойти на кухню, попятился назад, продолжая смотреть на меня.
С меня наконец спало оцепенение и глупо хихикнув, я попытался убрать член в трусы, но нечаянно задел рукой головку, отчего низ живота вдруг свело судорогой и уже через секунду из меня вырвалась мощная струя семени, которая попала ему прямо в живот. Неожиданно сам для себя я расхохотался до слёз, чем, естественно, напугал парня.
- Денис, ты чего? - он вытаращил глаза. - Что тут смешного?
- А что, плакать, что ли? - давясь от смеха, спросил я, и тут мой взгляд снова упал на его мокрые трусы, плотно облегающие тело.
Бугорок на них казался больше обычного, и я понял, что у него если и не стоит, то стоял совсем недавно и ещё не успел упасть. Ну, правильно, он же ведь только минуту назад удовлетворял себя рукой. А что ещё мог означать тот стон?
- Канат... ты ничего такого не подумай, просто... Ну, встал у меня, вот я и решил подрочить, что в этом такого? Ты же тоже это делаешь!
- Откуда ты знаешь? - тут же спросил он. - Ты видел, что ли?
- Нет, но... я думаю, что все нормальные парни в нашем возрасте дрочат, и ты в том числе. Мне вот кажется, что ты сам только что занимался этим в душе, или я не прав?
- Нет, то есть да... Я... - он страшно смутился и опустил глаза.
- Блин, да что стесняться-то? Это ведь нормальное явление! А знаешь, некоторые ещё делают это вместе - типа, так прикольней! - я, сам того не замечая, поведал ему об одном из своих потаённых желаний, терзавших меня уже много лет.
Как же мне хотелось хотя бы подрочить вместе с таким вот симпатичным парнем!
- Я никогда ни с кем этого не делал и не хочу! - тут же отозвался он.
Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг спросил:
- Даже со мной?
- Да!
- Ой, Кана, а мы ведь с тобой друзья, причём лучшие! Разве не так?
- При чём здесь это? Ну да, ты мой самый лучший друг, я не спорю, ты для меня вообще как брат, и для тебя я на всё готов! Правда! - вдруг выдал он, заставив моё сердце всколыхнуться от радости. - Ты ведь для меня столько всего сделал, я уже почти целый месяц живу у тебя. И не только в этом дело... Да, ты не просто мой лучший, но и единственный друг! И ты понимаешь меня и не смеёшься над моими проблемами, но...
- Что?
- Но это не значит, что я должен с тобой дрочить!
- Погоди, тебе неприятно, что ли? Или ты стесняешься меня, а?
- Не знаю, я никогда не думал об этом... Слушай, Денис, а может, тебе парни нравятся, а?
- Может, - резко ответил я и, развернувшись, ушёл в комнату.
Блин, ну зачем я так повёл себя? Не нужно было ему всего этого говорить! А то сейчас испугается, подумает, что я хочу его изнасиловать, и убежит. И буду я опять жить один-одинёшенек. Хотя, бежать-то ему некуда - с тех пор, как он живёт у меня, его отец чуть ли не каждый день приходит на фабрику и устраивает скандал, требуя, чтобы сын вернулся домой, а когда тот отказывается, отец практически кидается на него и говорит, что убьёт его, как только ему представится такая возможность. И если бы не охранник, который всегда выводит его за ворота проходной... Нет, домой он точно не пойдёт, это было бы самоубийством.
Неожиданно я поймал себя на мысли о том, что сам недалеко ушёл от его отца-алкоголика. Да, я не бью его и не угрожаю ему, но ведь получается, что я хочу воспользоваться тем, что ему некуда идти и он вынужден жить со мной. Воспользоваться, чтобы... Нет, я на такое неспособен! Я был бы последней тварью, если бы стал требовать от него секса взамен на то, что он живёт у меня. Господи, как же это низко! Да и потом, я ведь, можно сказать, люблю его, а разве можно заставлять страдать того, кого любишь? Разве можно ставить его в такое положение?
Лишь только Канат вышел из ванной, я кинулся к нему.
- Кана, ты прости меня! Прости, пожалуйста!
- За что? - он вытаращил глаза и быстро заморгал своими пушистыми ресницами. - Ты вроде ничего такого не сделал!
- Как это за что? Я ведь... - не договорив, я отвернулся и замолчал.
Что я собирался сказать ему? Что он страшно нравится мне и что весь этот месяц я только и жил, что мыслью о том, как бы соблазнить его и получить воистину райское наслаждение, которое обещало мне его тело? Что секс - это не единственное, что мне от него нужно, и что я мечтаю стать его парнем и жить с ним как пара? Да разве он поймёт всё это, если даже просто подрочить с другом - для него это дико?
В ту ночь я долго не мог уснуть и всё ворочался в кровати, думая о наших непростых отношениях и о том, как они будут развиваться дальше. Несмотря на поздний час, Канат тоже не спал - я слышал, как он листает какую-то книгу и временами что-то бормочет, как он всегда делал, когда читал что-то интересное. У меня снова встал, и я, просунув руку под одеяло, начал медленно двигать шкурку, не переставая думать о нём, а другой рукой, как всегда, обнял подушку, которая в моём воображении была далеко не мешком из перьев... Эх, если бы он сейчас лежал тут, рядом со мной! Если бы я мог поцеловать его в губы и отсосать у него или хотя бы потрогать его котак (пенис)!
Когда оргазм был уже на подходе, я вдруг подумал, что если сейчас не решусь пойти и сказать ему правду, то, скорее всего, смогу сделать это очень не скоро. Вскочив, я вышел в коридор и в первый раз за всё это время постучал в дверь соседней комнаты.
- Денис, ты чего стучишь-то? Всегда же так заходил! - ответил он.
Войдя в комнату, освещённую тусклым ночником, стоящим у изголовья кровати, я сделал несколько шагов и остановился.
- Мне что-то не спится...
- Мне тоже, - отозвался он, откладывая книгу.
- Можно... я тут присяду?
- Конечно, ты чего спрашиваешь? Это же твоя квартира, и ты можешь делать тут всё, что хочешь.
- Кана, не надо, не говори так, пожалуйста! Да, квартира моя, но мы живём с тобой здесь вместе, поэтому...
Присев на край кровати, я одёрнул футболку, чтобы она прикрыла мой всё ещё стоящий член и смутился, когда заметил, что он проследил взглядом за движением моей руки.
- Ты что за книжку читал? - спросил я, просто чтобы что-то сказать - на самом деле сейчас меня это волновало меньше всего.
Он ответил, что это какой-то детектив, и показал мне обложку. Мы немного помолчали, потом я сказал:
- Я хочу поговорить с тобой... Кана, ты только послушай меня и не перебивай, это очень серьёзно.
- Что случилось?
- Нет, ничего не случилось, просто... я тут всё думал о том случае и о нашем разговоре...
- А, ты об этом? Да ладно, я про это уже забыл!
- А я нет, - тихо ответил я и пристально посмотрел на него.
- Блин, не пугай меня так! А то я подумаю, что ты сейчас на меня кинешься и... Денис, так ты гей, что ли?
- Если я скажу "да", что это изменит?
- Не знаю... Но если ты правда такой, значит тебе нравятся парни и значит ты чего-то хочешь от меня, так ведь получается?
- Так.
- Да ну тебя на фиг! Пришёл ко мне среди ночи, сел на кровать и такие вещи говорит! И как я должен себя вести?
- Кана, я что хочу сказать: что бы ни было, ты меня не бойся. Я никогда не сделаю тебе плохо, я лучше умру, чем заставлю тебя страдать или причиню тебе боль. Но мне очень хочется...
- Чего? - затаив дыхание, спросил он.
- Сам догадайся.
- Ты хочешь меня в зад, да? - упавшим голосом спросил он. - Денис, ты меня прости, но я этого не хочу. Это же больно очень, наверное, да и потом... Я не могу! Мне будет очень неприятно!
- Нет, я хочу совсем не этого, - ответил я.
- Тогда чего? А, понял! Ты хочешь, чтобы я у тебя в рот взял? Но... Ты прости меня, конечно, но мне это тоже противно! Не именно с тобой, а вообще, чтобы я у пацана сосал...
- Ты опять не угадал, - дрожащим голосом ответил я.
- Ну, я не знаю тогда, чего тебе ещё может хотеться! - искренне удивился он. - Если только... Но я никогда не поверю в то, что ты хочешь сам у меня отсосать!
- Почему? Что в этом такого?
- Что, это правда? Ничего себе!
- Кана, ты даже не представляешь, как я этого хочу! Если бы ты только знал!
Он немного помолчал, потом сказал:
- Если только это, то я, в принципе, согласен. Правда, не могу понять, зачем тебе это нужно.
Ничего не ответив ему, я откинул одеяло и, положив руку на трусы, погладил заветный холмик, который не давал мне покоя с того самого дня, когда я в первый раз увидел его. Канат вздрогнул и прикрыл глаза.
- Тебе не противно?
- Да нет, нормально.
Я поласкал его пенис ещё некоторое время, отчего тот затвердел и увеличился в размере, оставаясь при этом достаточно маленьким. Сняв с парня трусы, я уставился на его небольшой тёмный стручок, потом осторожно провёл пальцем по головке.
- Ну как, приятно?
- Да, - ответил он, и по его голосу я понял, что он говорит правду.
Наклонившись, я почувствовал лёгкий запах мужчины, от которого у меня зашлось сердце. Я ткнулся носом в волосы на лобке, отчего Канат хихикнул и сказал, что ему щекотно. Открыв рот, я заглотил его достоинство целиком и принялся жадно сосать его, забыв обо всём не свете. Не прошло и минуты, как парень со стоном сказал, что сейчас кончит, и спросил, хочу ли я, чтобы он сделал это мне в рот. Я молча кивнул, и через несколько секунд в меня хлынул поток тёплого кисловатого семени, которое я с наслаждением проглотил.
- Тебе понравилось? - тяжело дыша, спросил я.
- Очень.
- Ну вот, видишь, как здорово: и мне хорошо, и тебе! Я так и знал, что тебе понравится. И вообще, говорят, что парни сосут лучше, чем девушки...
- Да у меня никто никогда не сосал до этого! Ты - первый! - сказал он, натягивая трусы.
Само собой, отсосать у него было далеко не единственным моим сексуальным желанием, но в тот вечер я не осмелился предложить ему ещё что-то, хотя мне ужасно хотелось лечь рядом с ним, обнять его и, прижавшись к нему, сказать, какой он хороший и как я его люблю. Да, теперь уже люблю, как ни смешно и наивно это звучит. Он ведь и раньше очень нравился мне, но до этого вечера чувства словно дремали где-то внутри меня, а сегодня, стоило мне прикоснуться к его плоти, они разом проснулись и завладели мной целиком и полностью.
И теперь этот парень, который лежит передо мной под одеялом и смущённо смотрит на меня своими восточными глазами, стал для меня самым любимым и самым дорогим человеком на свете.
3.
На следующий день всё повторилось, словно кто-то перемотал назад плёнку кинофильма - вечером я опять пришёл к нему в комнату, и, как и вчера, его писька снова оказалась у меня во рту, который он не замедлил наполнить своим соком любви, постанывая и дёргая ногами от наслаждения, когда к нему пришёл оргазм. Всё, как и вчера, с той лишь разницей, что в этот раз мне не пришлось говорить ему, чего я хочу, и долго упрашивать, чтобы он согласился. И, как и в первый раз, после секса я почти сразу ушёл в свою комнату и, рухнув на кровать, кончил, едва прикоснувшись к своему перевозбуждённому члену.
Две последующих недели пролетели, словно один день, и у меня появилось ощущение, будто время остановилось. Каждое утро мы ходили вместе на работу, вечером ужинали на кухне, а перед сном я неизменно шёл в его комнату, точнее не шёл даже, а летел на крыльях, опьянённый предвкушением предстоящего удовольствия, которое мне дарила его молодая плоть. При всём своём желании расширить наш сексуальный опыт я никак не решался сказать, что помимо простого отсоса мне очень хочется чего-то ещё, а он, если и догадывался об этом, то не подавал вида. В разговорах мы почему-то старательно обходили всё, что было связано с этим; тема секса стала для нас словно табу, которое каждый из нас боялся нарушить.
Не знаю, как он, но я настолько привык к тому, что каждый вечер происходило между нами в той маленькой комнатке при свете ночника, что уже не мыслил свою жизнь без этого. Наш секс стал для меня ежедневным ритуалом, таким же, как чистка зубов перед сном или первая сигарета, которую я всегда выкуривал натощак, пока готовил кофе. И каждый раз, обхватывая губами его член, я клятвенно обещал себе, что, как только он кончит, мы поговорим о том, что происходит между нами, и что я скажу ему о своих чувствах, но мне никак не хватало смелости на это, и, злясь на самого себя, я желал ему спокойной ночи и возвращался в свою комнату.
Неизвестно, сколько бы ещё всё это продолжалась, но, наконец, настал день, который многое изменил.
Суббота. Сегодня ему исполняется двадцать один. Именно столько свечей я умудрился засунуть в огромный торт, купленный накануне в городе и с вечера спрятанный мной в холодильнике. В Алматы я ездил не только за тортом - я долго думал, что ему подарить, и наконец-то остановил свой выбор на одном флагманском смартфоне известной марки. Несмотря на то, что аппарат продавался по акции с неплохой скидкой, обошёлся он мне достаточно дорого, но так хотелось сделать ему что-то приятное, что я, не колеблясь, расстался с суммой, практически эквивалентной моим двум месячным зарплатам на фабрике.
И вот, с трудом держа в одной руке торт, а в другой коробку с телефоном, упакованную в подарочный пакет, я стучусь в его комнату.
- Туган кунин кутты болсын! (С Днём рождения!) - произнёс я с порога фразу, которую ещё вчера нашёл в Интернете, зная, что ему будет приятно услышать это на родном языке.
Так оно и вышло. Услышав поздравление, Канат расплылся в улыбке.
- Спасибо, Дениска! Это ты для меня специально выучил, что ли? Ой, ты и торт купил! И свечи!
- Ну конечно, у тебя же ведь день рождения! Я тебя поздравляю и желаю всего самого-самого! На, это тебе! - и я протянул ему пакет.
Я знал, что он обрадуется, получив такой подарок, но не думал, что настолько. Когда он открыл пакет и на кровать выпала коробка со смартфоном, его глаза засияли таким счастьем, что у меня ёкнуло сердце.
- Это мне? Блин, да это же дорого! Я представляю, сколько он стоит! Я о таком телефоне даже мечтать не мог! - воскликнул он и, кинувшись ко мне, обнял меня с такой силой, что я едва не выронил торт. - Спасибо! Мне ещё никто никогда не делал таких подарков! Ты - настоящий друг, Дениска! Вообще, ты - самый лучший!
- Ты тоже, - пробормотал я, чувствуя, как от прикосновения его рук по всему телу разливается сладостная нега, а от лёгкого запаха пота, исходящего от его футболки, сердце начинает бешено колотиться.
- Да ладно тебе! Я-то почему лучший? Я самый обычный! А вот ты... - со смехом сказал он, прижимая меня к себе ещё сильнее.
Мы пошли на кухню, где съели по кусочку торта, запивая его вином. Пить с утра и практически натощак не самая лучшая идея, так что нас почти сразу развезло, причём Канат почему-то опьянел сильнее меня, хотя мы разделили бутылку поровну. До этого дня я никогда не видел его пьяным и, признаться, немного удивился, когда он вначале стал напевать что-то на своём языке, а потом включил музыку на полную громкость и запрыгал по кухне, угрожая своим импровизированным танцем разбить всю посуду. Танцевать он не умел совершенно, впрочем, как и я, но это было совсем не важно. Главное, что ему было хорошо, что он радовался подарку, торту и тому, что я устроил ему праздник. Я невольно залюбовался его резкими, хаотичными движениями и выражением его лица, которое буквально светилось счастьем.
- Дениска, ну ты чего сидишь? Давай танцевать, что ли! Сегодня же праздник! У меня день рождения! - прокричал он и, подойдя, вдруг схватил меня за руку и заставил подняться.
Стоило мне встать, как он положил руки мне на плечи, и не успел я опомниться, как мы закружились в танце, непохожем ни на один из существующих. Но разве это было важно? Когда мои руки тоже легли на его плечи, а наши лица оказались так близко друг от друга, словно мы собирались поцеловаться, мне стало так хорошо, что я чуть не потерял сознание от ураганом нахлынувших на меня чувств. Забыв обо всём на свете, я, как зачарованный, впился взглядом в его глаза, с пьяным задором, смотрящие на меня, и вдруг понял, что теперь, только теперь, впервые за двадцать пять лет своей жизни узнал, что же такое счастье. Чувствуя под своими руками тепло его тела, аромат которого я вдыхал с таким наслаждением, я буквально упивался нашей близостью, как измождённый путник, нашедший в степи вожделенный источник, и эта самая близость пьянила меня куда сильнее, чем недавно выпитое вино. В какой-то миг мне показалось, что ещё немного, и я закричу, закричу в полный голос о том, что рай, тот самый рай, о котором столько говорят верующие, действительно существует, и я могу это доказать, ибо я уже попал в него.
Словно во сне, я опустил руки ему на талию и, прижавшись к нему, уткнулся носом в его макушку, вдыхая аромат его волос.
- Кана, какой же ты... - прошептал я плохо слушавшимся меня языком.
- Какой? Ну скажи, какой я, а? - неожиданно бодро отозвался тот.
- Хороший... и милый, - только и смог ответить я, хотя он заслуживал куда более экспрессивных эпитетов, но в тот момент я ни за что бы не смог подобрать нужные слова, чтобы описать то, каким он выглядел в моих глазах, каким он стал для меня в то утро.
- Дениска, а ведь обычные жигиты (парни) такое друг другу не говорят! - шутливо укорил он меня.
- Ну, значит я необычный.
- Это как понять?
- А вот как хочешь, так и понимай. Да ты ведь и так сам всё знаешь.
- Знаю, - ответил он. - Только не говорю. Ха-ха! - его смех зазвучал, как колокольчик. - Я как та собачка: всё знаю, но ничего не говорю! Вот так!
- И что же ты знаешь? - вздрогнув, спросил я, чувствуя, как мы незаметно подобрались к той самой теме, которую так избегали последнее время.
- Всё! Давай мы с тобой ещё выпьем сейчас, и я тебе расскажу!
Нетвёрдой походкой Канат направился к холодильнику, а я втайне порадовался тому, что вчера на всякий случай купил две бутылки вина, хотя был уверен, что мы и одну-то не разопьём. Не успел я опомниться, как он залпом выпил свой бокал, поморщился и тут же снова наполнил его.
- Сейчас я тебе всё расскажу, что знаю! - пообещал он, потом зачем-то помахал мне рукой и одним махом снова опустошил свой бокал.
Блин, если так и дальше пойдёт, то он просто свалится под стол, и мы не успеем ни о чём поговорить, а ведь это такой шанс сказать ему всё!
- Канат, хватит уже пить, - мягко сказал я, отстраняя от него бутылку и присаживаясь рядом. - Что ты хотел мне рассказать?
- Ты любишь меня, Дениска, ты меня любишь! Вот что я знаю! - вдруг выдал он и, посмотрев на меня, почему-то засмеялся, чем жутко обидел меня.
- Вот ты как! Я, значит, тебе тут праздник устроил, подарок купил, свечки эти в торт тыкал всё утро, а ты надо мной смеёшься, да? - мне стало так грустно, что захотелось плакать.
Схватив бутылку, я залпом допил её содержимое и закашлялся.
- Дениска, ну ты чего, я же не со зла смеюсь! Я так просто! От радости!
- Чему же это ты радуешься, интересно?
- Ты ведь любишь меня, да? А меня ещё никто и никогда не любил, совсем никто. Вот жил я себе, жил, дожил до двадцати одного года, и никто меня не любил, ну вообще, ни капельки, а ты любишь! И очень сильно!
- С чего ты это взял? - хмуро спросил я, понимая, что он уже слишком пьян, чтобы его слова можно было воспринимать всерьёз.
- Блин, да это и так понятно, я же не дурак! Ты каждый вечер сосёшь у меня котак (пенис), и я вижу, как ты тащишься от этого! А раз так, значит тебе нравятся парни. А раз сосёшь ты у меня, то, значит, я тебе и нравлюсь, - я невольно улыбнулся его логике.
- Ну а почему ты думаешь, что сильно люблю?
- Ба, да если бы не так, разве бы ты подарил мне такой дорогой смартфон, а? Простые друзья такие вещи не дарят! А ты подарил! Потому что я не просто твой друг! И если ты меня так любишь, то что из этого получается?
- Что? - со вздохом спросил я, уже жалея, что мы затеяли этот разговор, и вдруг представил, что сейчас он скажет что-то такое обидное, ну, типа назовёт меня геем или чем-то в этом роде.
- Я тебя тоже люблю, Дениска! Вот что получается! - закричал он и полез ко мне через стол обниматься.
Его слова сразили меня, как удар грома, и пару секунд я сидел, как оглушённый, но потом сообразил, что сказаны они были человеком, находящимся в такой стадии опьянения, что грош им цена, и огромная радость, начавшаяся было зарождаться во мне, сменилась такой грустью, что у меня из глаз брызнули слёзы.
- Кана! Никогда больше так не говори! Слышишь, никогда! Если ты ещё раз такое мне скажешь, я тебя выгоню нахрен, и будешь жить на улице. Как ты можешь такими словами кидаться? Ты хоть представляешь, что для меня это значит? Вот если бы ты мне их по-трезвому сказал...
- И скажу! - тут же заверил меня он и, оставив свою попытку дотянуться до меня, плюхнулся на табуретку. - Ты не думай, что я пьяный! Да, выпил немного, но я ведь правду говорю! У вас же вроде как поговорка есть: что у трезвого на уме, у пьяного в языке!
- На языке, - машинально поправил я, чувствуя, как от последней порции вина у меня начинает кружиться голова и к горлу подступает тошнота.
И зачем я столько выпил? Хотя говорить на такие темы по-трезвому - это было бы ещё хуже!
- Я тебе всё равно не верю, - ответил я и с вызовом продолжил: - Как ты можешь это доказать?
4.
В тот день, плавно перешедший для нас в вечер, а потом и в ночь, Канат столько раз и с таким рвением доказывал это, что я не просто поверил ему, но настал момент, когда я сам попросил его прекратить и, вырвавшись из его объятий, вскочил на ноги, тяжело дыша и чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. И было от чего! Мы провели в кровати часов восемь, не меньше, и за это время между нами было всё, что только можно себе представить.
Ещё там, на кухне мы начали со страстного поцелуя, длившегося, как мне показалось, целую вечность. От вкуса его губ, смешавшегося с винным духом у меня словно выросли крылья, и я снова взлетел к вершинам рая, изнемогая от блаженства. Потом мы переместились в зал, где быстро раздели друг друга и, упав на диван, предались неистовым, сводящим с ума ласкам. Канат начал сверху: он снова впился губами в мой рот, а затем стал медленно спускаться вниз. Шея, грудь, живот... На груди он задержался, чтобы покусать мой правый сосок и пройтись по нему своим шершавым языком, от чего я стал дёргаться, как в припадке. Засмеявшись, он пошёл дальше, и вскоре его лицо оказалось на уровне моей вздыбившейся плоти, которую он, недолго думая, погрузил в свой рот и, придерживая у основания одной рукой, начал неумело, но быстро сосать. Сказать, что в тот момент мне было хорошо, - это сказать ничтожно мало и несправедливо. Но где найти слова, чтобы описать целую гамму ощущений, испытанных мной за то короткое время, пока он сосал мой пенис? Короткое, потому что буквально через минуту я почувствовал сильное томление внизу живота и инстинктивно подался вперёд, стараясь полностью погрузиться в его рот. Канат закашлялся и попытался отстраниться, но я не дал ему этого сделать и, схватив его за затылок, придвинул к себе. Почти сразу в мозгу вспыхнуло пламя оргазма, даже отдалённо не похожего на те, что испытывал я прежде, удовлетворяя себя рукой. Это пламя обожгло моё сознание и быстро пошло вниз через всё тело, заставляя меня ужом извиваться на скомканной простыне. Поток семени, вырвавшийся из меня, больше напоминал извержение вулкана, проснувшегося после многолетней спячки.
- Ой, Кана, я тебе прямо в рот! - прохрипел я после первого толчка.
- Да пофигу! - отозвался он уже после последнего и, размазав рукой по лицу остатки моего семени, те, что не успел проглотить, довольно улыбнулся и посмотрел на меня.
- Ну что, теперь ты веришь мне?
- Да, - только и смог ответить я.
- А мне кажется, что ещё нет... Ну ничего, мы сейчас ещё по-другому попробуем! Ты ведь этого хочешь, да?
Не успел я подумать, какой смысл вкладывает он в это простое указательное местоимение "это", как он вдруг перевернул меня на спину и, раздвинув мне ягодицы, резко засунул в тело указательный палец. От неожиданности я вскрикнул, хотя больно не было.
- Тебе нравится? - спросил он и, расценив моё последующее нечленораздельное мычание как утвердительный ответ, принялся быстро трахать меня пальцем, засовывая его до конца в тело.
Я уже стонал в полный голос, не переставая, а он наклонился и стал покусывать мне ухо, обдавая его своим жарким дыханием.
Так продолжалось несколько минут, и я уже снова чуть было не кончил, на этот раз без рук, как он вдруг вытащил палец, и через секунду в меня упёрлось что-то твёрдое.
- Дениска, я сейчас тебя трахну! Как девочку! - возвестил он и подался вперёд.
Острая боль обожгла анус, заставив меня стиснуть зубы и вцепиться ногтями в подушку.
- Больно, да? Но ты ведь этого хотел, или я ошибаюсь?
- Да, то есть, нет, не ошибаешься, - промычал я, чувствуя, как его плоть проникает в меня всё глубже, пока, наконец, не упирается во что-то, заставив меня вскрикнуть от неземного удовольствия.
Канат трахал меня недолго: не прошло и минуты, как он, заревев раненым на корриде быком, навалился на меня, и в ту же секунду я почувствовал мощную пульсацию у себя внутри. Возбуждение, охватившее меня, достигло предела, и вот тогда я впервые и кончил, не прикасаясь к своему члену.
После оргазма он какое-то время лежал на мне, не вытаскивая член, и продолжал ласкать мою шею языком.
- Понравилось? - спросил он наконец.
- Кана, ты... ты стал моим первым парнем! - чуть не плача от восторга и нахлынувших эмоций, сообщил я ему и, перевернувшись, впился губами в его губы.
Мы целовались так долго, что у меня заболели передние зубы, а его пенис, снова наполнившись кровью, упёрся мне в живот. Не отрываясь от его губ, я протянул руку вниз и, нащупав его набухшую головку, принялся щекотать её пальцем. Постанывая, он стал целовать меня ещё более страстно. Потом его писька снова оказалась у меня во рту. На этот раз он не кончал очень долго - наверное, потому что после первого оргазма прошло так мало времени, а может, потому что сосал я медленно и с перерывами, специально, чтобы растянуть удовольствие. Я то заглатывал его плоть целиком, то жадно обсасывал только головку, то ласкал языком его маленькие, покрытые чёрным пушком яички, а потом просунул под них указательный палец и, нащупав анальное отверстие, осторожно надавил на него.
- Ай, не надо! - закричал Канат. - Я тебя трахал, но меня не надо! Я этого не хочу!
- Ну уж нет! Ты там что-то говорил про доказательства, так вот, придётся доказать! А то я ведь могу и не поверить!
- Блин, неужели тебе этого мало? Ты всё ещё не веришь мне? Дениска, да люблю я тебя, не волнуйся!.. А! - последнее явно относилось не к чувствам - как раз в этот момент я погрузил в него свой палец и начал продвигать его вперёд.
Он слабо сопротивлялся и просил прекратить, но я понял, что на самом деле это нравится ему, и, нащупав орешек предстательной железы, я стал поглаживать его пальцем. Парень стонал, не переставая, а когда я снова взял в рот его головку и крепко сжал её губами, Канат закричал.
- Хватит! Я больше так не могу! У меня такое ощущение, что сейчас обоссусь! И почему-то даже по-большому в туалет охота! Дениска, ну хватит уже, а!
Всё это возбудило меня ещё больше, и, заглотив весь его пенис, я начал неистово трахать его пальцем. Мощный оргазм не заставил себя долго ждать - заскулив, как щенок, он зацарапал меня ногтями и стал кончать, вздрагивая и охая при каждом толчке.
- Всё, хорош! Доставай уже, мне в туалет надо! - закричал он и, вскочив, выбежал из комнаты, даже не одев трусы, а я остался лежать на диване с одной только мыслью в голове: "Канат любит меня! Теперь в этом уже нет никаких сомнений!"
Вернувшись в комнату, он лёг рядом и обнял меня.
- Если после такого ты мне не веришь, то я уже не знаю, что ещё надо сделать.
- Теперь верю, - со смехом ответил я. - Но не мешало бы эту веру чем-нибудь подкрепить.
- Например?
Вместо ответа я привстал и, наклонившись к его груди, начал ласкать губами его сосок, чувствуя, как пьянею от запаха его пота, а правой рукой потянулся к его упавшей письке и начал ритмично сжимать пальцами головку.
Вскоре Канат снова овладел мной, причём на этот раз боли практически не было - всё, что я чувствовал, пока он двигался во мне, это сплошное, безграничное, как космос, удовольствие, от которого перед глазами плясали разноцветные круги и в горле рождались бесстыдные хриплые стоны, звучавшие на всю квартиру.
Не знаю, сколько оргазмов испытал каждый из нас в тот день, но их было так много, что любой бы сбился со счёта. Иногда это происходило с большим перерывом, а иногда мне казалось, что они следуют один за другим, обрушиваясь на нас, как камни в мощном селевом потоке, который недавно сошёл в Малом Алматинском ущелье, сметая всё на своём пути...
Под вечер мы настолько устали, что у нас не было сил даже дойти до кухни, чтобы подкрепиться ужином. Измождённые, измотанные, как после многочасового боя, но бесконечно счастливые, мы лежали на кровати в обнимку, не в силах пошевелиться. Правда, я ещё иногда делал попытки встать, а когда у меня это не получалось, тыкался носом в его грудь и, вдыхая аромат его тела, ставший к вечеру таким терпким и интенсивным, бормотал слова любви и даже пытался говорить что-то на казахском, вспоминая скудные школьные познания в языке, но моей бедной лексики катастрофически не хватало, чтобы описать всё, что я испытывал в тот момент.
- Жаным (дорогой мой, милый мой), если бы ты знал, как я люблю тебя! Если бы ты только мог почувствовать то, что испытываю я к тебе!
- Да, я знаю. И чувствую к тебе то же самое, - заверял меня Канат, лениво теребя рукой мои растрепавшиеся волосы.
- А мне кажется, что я всё же люблю тебя сильнее - в сто, в тысячу раз сильнее, чем ты меня! Вообще, есть ли на свете кто-то, кто бы любил так сильно, как я люблю тебя?
- Есть, - уверенно ответил он. - Это я.
С того самого дня прошёл почти год, ставший самым счастливым в моей жизни, и не только потому, что каждый его день был под завязку наполнен сексом. Счастье переполняло меня через край каждый раз, когда я думал о том, что сбылась моя мечта - я живу в одной квартире с самым лучшим парнем на свете, и мы не просто спим на одной кровати, где делаем друг с другом такие вещи, о которых я прежде и мечтать не мог... Счастье было в том, что мы вместе и любим в друг друга, в том, что теперь мы живём как настоящая пара. Счастье было в его раскосых восточных глазах, в его звонком, похожем на серебряный колокольчик, голосе, в его улыбке, которой он неизменно одаривал меня каждое утро, когда я приносил ему в постель поднос с завтраком и говорил: "Карагым, турсайшы!" (Проснись, милый!) А потом что-то случилось, и я никак не мог понять, что именно.
Люди говорят, что Канат погиб. Ещё они говорят, что я должен просыпаться по утрам, вставать с постели, что-то есть, одеваться и зачем-то идти на работу. Потому что я - живой. Только они не правы, и я им не верю. Это я умер в тот день, когда мы стояли на пешеходном переходе на проспекте Аль Фараби, и он вдруг закричал и с силой толкнул меня в плечо, отчего я отлетел в сторону, краем глаза успев заметить, что прямо на нас на огромной скорости несётся чёрный "Мерседес". Это не его, а моё сердце навсегда остановилось, когда я вскочил и, подбежав к нему, лежащему ничком на тротуаре, стал трясти его за плечи и умолять, чтобы он встал. Пожилая женщина на остановке почему-то стала плакать, какой-то мужчина схватил меня за руки, пытаясь оттащить от Каната, а я вырывался, как мог, и кричал, что ему так неудобно и что его надо повернуть на бок...
Люди говорят, что моего Каната больше нет, но это неправда. Я-то знаю, что он живой. Ведь каждый день я вижу его в зеркале, откуда он смотрит на меня своими грустными глазами и молчит, хотя я умоляю его сказать мне хоть слово. А сегодня он наконец-то заговорил со мной.
С вечера я никак не мог заснуть, хотя выпил две или даже три порции снотворного, которое выписал мне доктор. Проворочавшись в постели больше часа, я пошёл на кухню и, налив полный стакан водки, залпом выпил его, надеясь на то, что алкоголь поможет мне уснуть. Однако стакана мне показалось мало, и, припав к бутылке, я сделал несколько больших глотков, после чего принял ещё несколько таблеток - для надёжности, потому что очень боялся, что меня ждёт ещё одна бессонная ночь. Думая о том, что теперь я точно усну и наконец-то, впервые за всё это время, нормально отдохну, я сел у окна и закурил.
Вскоре мне очень сильно захотелось спать, и я, пошатываясь и зевая, пошёл в комнату, но не в свою, а в ту самую, где жил Канат до того, как мы начали спать вместе в зале на диване. Я присел на кровати и, откинув одеяло, вдруг увидел его. Он лежал там, на белой простыне в горошек, улыбался своей неповторимой улыбкой и подмигивал мне.
- Дениска, я так люблю тебя! - сказал он чуть хриплым голосом.
Я кинулся в его объятия и стал покрывать всё его тело страстными поцелуями, а потом прижался к его щеке и, обняв его за шею, задремал, думая о том, что скоро у него день рождения, ему исполняется двадцать два и что мне нужно будет выбрать достойный подарок для него. Уже проваливаясь в сон, я подумал, что в этот раз подарю ему планшет, так как телефон у него уже есть, и улыбнулся, представив, как он будет радоваться этому подарку.