Литература больше не удовлетворяет. Она перестала вызывать доверие. Она не решает тех задач, которыми забрасывает жизнь, которые своей нерешённостью вызывают судороги и кровавую рвоту. Речь, конечно, идёт об "изящной словесности". Сначала была магия, затем - точные науки; сначала - живопись, затем - фотография. Время литератур проходит. Всё это вполне могут заменить практические руководства, инструкции по использованию. А литература станет чем-то вроде мастурбации для мозгов. Она уже в это превратилась.
Константин Костенко. "Педерасты"
Что-то вместо Пролога
Собственно, для чего я пишу? Нужно ли оно вообще, подобное спермогонное писательство? Бесспорно! Кто бы что ни говорил. Пусть далеко не всё написано на "уровне", но, как говорится, не искусства ради, а получения удовольствия для. Может, и мои, похабные, с точки зрения простого обывателя, строчки не оставят кого-то равнодушным к собственным... нет, не душевным качествам, а хотя бы к гениталиям. Кто-то (опять же - возможно) что-нибудь для себя почерпнёт в качестве информации к размышлению. Был бы несказанно рад этому. Только сразу скажу, что ни на оригинальность жанра, ни на первенство за звание "Писатель-мастурбатор года" я ни коим образом не претендую. Я очень уважаю творчество Д. Бушуева с его "Арлекином", А. Уленова и его "Свободную любовь", К. Костенко... Да и ещё есть немало авторов... Это хорошая литература! Но авторы эти всё же - писатели по призванию, я же в этой сфере - дремучий дилетант! Так что не обессудьте!
Хочется сказать несколько слов о прочитанных мной на разных тематических сайтах интернета рассказах, менее "литературных", чем указанные выше, моих коллег-"писателей", чтобы уж потом не возвращаться к этой теме. Просто "умиляют" рассказы молодого поколения! Юноши! Милые и хорошие, да не останутся нецелованными все ваши заветные места! Уж не знаю, может, акселерация так влияет на рост, и я совсем отстал от жизни?
Но поверьте, стараюсь не отставать! Но вот за достаточно продолжительный срок общения с лицами одного со мной пола и различного возраста не встречал я такого количества владельцев просто-таки гигантских половых органов. Уверяю, что и срок этот достаточен - больше тридцати лет, да и количество лично осмотренных и ощупанных мной тоже не так уж мало.
А тут, что ни рассказ, так - кому за тридцать! Вернее, у кого за тридцать. Да ещё и герою-то всего ничего лет, ещё и волосиков у него не появилось там, где они не сразу появляются, а вот пиписка у этого юнца даже в состоянии невинно-блаженного покоя уже никак не меньше двадцати двух сантиметров, а головка даже в гранёный стакан не помещается! И авторы искренне уверяют нас, читателей, что паренёк-то, несмотря на тяжёлое в стране и мире положение, ещё растёт, и вместе с ним, естественно, растёт и пиписка. Вот счастье-то!
Мне, "увы", не доводилось встречать эдаких гигантов, да ещё и в таком количестве. Что поделаешь - судьба, знать, такая! И сейчас не доводится. Юнцы попадаются. И ростом они вроде как не малы, и тело у них дай Бог каждому, а вот в трусах - всё так, как оно и было до периода акселерации. Ничего нового там, по большому счёту, не обнаруживается. И это видно даже в "порнухе", куда актёров отбирают не за наличие актёрского таланта, а в большей степени за фотогеничность наружных данных.
Конечно, я понимаю, что молодым авторам свойственно ещё в рамках самоутверждения себя как личности, созревающей или созревшей для половой жизни, быть максималистами во всём. Ничего страшного. С годами это проходит. Всё постепенно встаёт на свои места, и становится ясно, что ни пьяная мордашка, ни сигарета в руках, ни батон "Докторской" колбасы в трусах не делают человека взрослым. Конечно, у каждого свои пристрастия, но лично мне 20-30-сантиметровые "писи" вряд ли добавят радости к общению. Ничего смешного, кроме проблем, я в этом не вижу. Лично у меня как выросло к отроческим годам хозяйство на шестнадцать сантиметров, так до сих пор с этим и живу. И самому нравится, да и жалоб ни от кого не поступало. Хотя, надо заметить, остальные части тела изменениям ещё подвергались. Да и у других, с кем мне доводилось встречаться намного ближе, чем это обычно бывает при простых приятельских отношениях, всё было примерно то же самое, ну, плюс-минус сантиметра два.
Но, наверное, хватит уже о размерах! Не главное это! Был бы человек хороший!
Ещё буквально несколько слов, относящихся именно к этому повествованию. Как я уже говорил в самом начале, ничего нового я тут открывать не собираюсь. Просто мне захотелось собрать в кучу остатки моих воспоминаний о прожитой жизни и её моментах. Я даже не без доли юмора отметил про себя: старею, наверное, если уже на мемуары потянуло... Ну, а мемуары - жанр всё же эпистолярный, посему и на высокую литературность, как мне кажется, не особо претендующий. Так что и я на эту "литературность" не претендую никоим образом. Как смог, так и написал. Всё же делать и описывать, что и как ты делаешь, - вещи разного порядка. Делать, уверяю вас, я умею гораздо лучше, чем рассказывать, да и нравится мне первое куда больше!
Естественно, нельзя не заметить, что в моих историях встречаются повторы. А как же без этого! Всё в жизни повторяется. Меняются лица, меняются ситуации. Мы сами, в конце концов, тоже меняемся! Но если, как я уже сказал, писать всё же больше о сексе, а не о философских переосмыслениях жизни и душевных переживаниях, тут мало чего нового можно придумать. При кажущемся разнообразии способов их количество всё же не столь велико. Есть молоток для забивания гвоздей, и существует лишь один способ, как этим молотком этот самый гвоздь вбить куда-то. Если кто-то получает оргазм, забивая эти пресловутые гвозди членом, и считает это оригинальным способом, что ж, может, так оно и есть. Однако я обычно использую собственный член по его прямому назначению. Да, в разных, но, повторюсь, не таких уж и многочисленных вариациях. Отсюда возникают и повторы.
А вообще, как писал уже упомянутый мной Константин Костенко в "Дневнике одного Г.": "Чтобы найти подлинного друга, с которым хорошо не только спать, но и просыпаться, требуется читать порнографию - то есть тексты, вызывающие похоть". Вот это, наверное, и есть основной мотив, побудивший меня к написанию данного повествования. Глядишь, и прочитает его кто-то, оставшись в вынужденном тяжком одиночестве. Но я всем желаю в жизни всего, о чём можно было бы потом вспомнить без сожаления! Перефразируя известного писателя, можно сказать так: "Жизнь даётся человеку только один раз, и прожить её надо так, чтобы... от члена осталась одна шкурка!".
Итак...
Этот нехитрый рассказ я решился написать по той лишь причине, что, общаясь со многими людьми, понял: мой жизненный путь, в той или иной мере, достаточно зауряден. Ничего нового под солнцем, как известно, нет. Я не пытаюсь в этом повествовании давать оценки, заниматься "выкапыванием корней", предаваться глубокому копанию в причинах и следствиях, ну, и так далее... Я просто описываю то, что происходило, а интересно это кому-то или нет - пусть каждый определит для себя сам.
Начало
Вначале речь пойдёт о сексуальном опыте, который я получил в мои самые юные годы. Ну, скажем так, не совсем традиционном опыте, с точки зрения рядового обывателя, заражённого проказой ханжества и предрассудков. Как я убедился, подобные истории случались раньше или позже с подавляющим большинством пацанов и юношей и имели в дальнейшем большее или меньшее развитие в зависимости от ситуации или предрасположенности.
Однако говорить о предрасположенности во времена пробуждения и бурного развития сексуального влечения вряд ли будет правильным. Зов плоти, когда и разговора не может быть о каком-либо опыте, куда сильнее, чем поверхностные теоретические знания, кстати, полученные зачастую не из тех источников, которым всегда можно слепо доверять. К тому же во времена моей юности, по глупому стечению обстоятельств, о сексуальной грамоте намеренно умалчивали, решив, что в нашей стране секса просто не существует. И если у тебя по утрам и не только трещат по швам трусы, то это, скорее всего, именно с тобой что-то не так! Что ж, страной управляли те, кто уже позабыл, что членом можно пользоваться не только для того, чтобы пописать.
Как бы то ни было, а трусы "трещали", приглашая залезть в них рукой, а то и снять их совсем, чтобы не мешали. И тут уж не обязательно было иметь какой-то опыт. Руки сами "помнили", что им нужно было делать в такие моменты. Да и результат, независимо от того, как подобные действия кто называет, не давал повода к разочарованию в содеянном.
Вряд ли кто избежал этого. Говорю это с такой уверенностью, потому что вспоминаю своё прошлое и своих друзей-пацанов. Вспоминаю наши игры и наши, практически ежедневные, уединения в каких-либо укромных местечках, куда никогда не проникал посторонний глаз, а таковых у пацанов, сами знаете, всегда имелось в достатке! Мы ещё не стеснялись своих незрелых голых тел и своих упруго торчавших пиписок. Без всякого стеснения мы говорили об "этом" и без всякого стеснения делали "это". Тогда всё было просто: девочки играли с девочками, ну, а пацаны, соответственно, с пацанами. Вот мы и играли так, как могли. Конечно, был у нас и футбол, и "казаки-разбойники", но та, ещё маленькая штучка в трусах вызывала у нас большой интерес и требовала к себе всё большего и большего внимания. Наша пацанская пытливость не давала нам возможность оставить это внимание неудовлетворённым. И делалось это нами просто и естественно, как сейчас модно говорить - легко!
***
Время шло, менялись и мы. Увеличивался размер наших трусов, а вместе с ними и того, что они прикрывали. Мы уже начинали стесняться друг друга, вернее, стеснялись предстать друг перед другом возбуждёнными. Конечно, где-нибудь на речке, когда мы уходили в кусты, чтобы выжать там мокрые трусы, преодолевая смущение, мы всё же, где-то в глубине нашего сознания, испытывали гордость от того, что другие в этот момент видят доказательство нашего взросления. А кто не хотел в отрочестве быстрее повзрослеть?!
Вместе с тем появились и некоторые неудобства. Если раньше у нас практически не было проблем с тем, чтобы, не вставая с кровати, подрочить, то теперь конечный результат этого процесса оставлял, в самом прямом смысле, следы. Сдерживать испускание спермы я научился, но полное успокоение мне это не всегда приносило. Хорошо, если дома никого из родственников не было, иначе мне было бы просто невозможно пройти мимо них, скрыв своё возбуждение. Во времена моей молодости мы ходили в обычных сатиновых или, как их ещё называли, "семейных" трусах. Они так назывались, наверное, потому, что вся семья, действительно, могла в них поместиться. Нынешних трикотажных трусов тогда попросту не было. Даже плавки, которые могли бы хоть как-то прижать непокорную плоть к телу, имели не все. Но стояло-то во все времена! И мы, так или иначе, решали свои проблемы.
Вместе с тем у нас постепенно проявлялась ещё одна составляющая секса. Не зря же называют секс влечением! Подспудно нам хотелось поделиться с кем-то своими проблемами и радостями, получить эту радость от другого, а главное - доставить её другому. И в этом многие из нас преуспели, каждый по-разному, но говорить, что подобные вещи являются каким-то отклонением от нормы, значит, признаться в изначальной ненормальности чуть ли не всех! Доказательств тому - великое множество. Сколько уже проводилось различных исследований, бесед, анкетирований!
Но я не буду заниматься оправдыванием или, наоборот, обличением подобного явления. Я просто расскажу, как всё сложилось в моей жизни и жизни тех, кто был со мной рядом.
Знаю, что найдутся ярые противники всего, описанного ниже, но, уверяю вас, эти самые ярые противники в своё время "наяривали" не слабее, чем даже самые отъявленные сторонники этого явления. Хотя касаться так называемых перверсий я, естественно, не буду. При всей моей "жаркой" юности у меня сложилась вполне достойная и пристойная жизнь, а всё, описанное мной здесь - лишь одна из составляющих этой жизни, причём, надо отметить, не самая главная! А если, как говорят, нужно за "ошибки юности" расплачиваться, то изменить уже ничего нельзя! Как же далека уже она - эта юность!
В своём дворе мы были дружной компанией. Но как это водится, среди всех обязательно бывает самый-самый лучший друг - тот, которому можно доверить всё самое тайное, самое сокровенное. И с кем же, как не с ним, можно поделиться мыслями об "этом". И не только поговорить, как это и произошло у меня впоследствии. Но не будем забегать вперёд.
Шумно было во дворе, когда там резвилась наша многочисленная ватага. В своих играх мы частенько гонялись друг за другом, ловили, "зажимали" в объятия, и конечно, в этой шуточной борьбе поймавший старался ухватиться за самое "интересное" место "жертвы". Думаю, не надо объяснять, какое. Естественно, объектом "нападения" были пацаны помоложе. С ровесниками такие шутки мы позволяли себе редко в силу всё той же стеснительности.
Был у нас один паренёк, который чаще других попадался в наши руки. Частенько мне удавалось поймать его и "пощупать". Естественно, он пытался вырваться из наших объятий, но если бы это его желание было настоящим, ему, несомненно, удавалось бы вырваться из этого плена. Несколько раз, несмотря на всё его сопротивление, мне удавалось даже расстегнуть гульфик на его брюках и проникнуть рукой внутрь. Тогда его упруго торчащая пиписка оказывалась в моей руке. Это были недолгие прикосновения, но мне самому приходилось потом сидеть, положив ногу на ногу, чтобы скрыть то, что творилось в моих брюках. А учитывая возбуждение паренька, не думаю, что ему были так уж неприятны мои прикосновения.
В первый раз
В один из летних вечеров мы вновь оказались в подобной ситуации, сидя в беседке. Она была хорошо огорожена кустами. Да, растительности во дворах было в те времена куда больше, чем сейчас! Бабушки-старушки на лавочках, мужики, вбивающие в стол костяшки домино вместе с матюками даже не обращали внимания на шумную ватагу пацанов. Ну, резвятся пацаны, и пусть себе резвятся, лишь бы не хулиганили! Здесь же, напротив, сидел и мой лучший друг и тёзка, Андрюха. Мне, после нашей долгой беготни, в очередной раз удалось "поймать" того самого паренька. И едва мне удалось проникнуть в жаркий уютный мирок в его трусах и ощутить в руке его пиписку, как паренька позвали домой. Мне ничего не оставалось, как выпустить его из своих объятий. Быстро оправившись, естественно, без всяких обид на мои действия, он удалился на зов родни, и мы остались вдвоём с другом. Может, мы о чём-то и говорили, не помню, но вдруг Андрей произнёс:
- Может, пойдём посидим?
Что мой друг подразумевал под словом "посидим", я понял сразу. Зачем куда-то идти посидеть? Мы и без того неплохо сидели! Кровь ударила мне в голову, и в поведении Андрея чувствовалось огромное стеснение. Но этот зов плоти! Он оказался сильнее и стыда, и запретов. Я согласился, и мы отправились в одно из тех укромных мест, какие могут найти или оборудовать только пацаны, и куда ни один взрослый незаметно попасть уж точно не сможет. На улице уже темнело, а в нашем заветном местечке так и вообще был непроглядный мрак.
Мы долго усаживались, о чём-то говорили, всё никак не решаясь на то, зачем, собственно, и пришли сюда. Наконец, поборов смущение, мы обнялись. Руки наши устремились к запретному и вожделенному месту друг друга. В моей руке оказалась упругая плоть Андрея, скрытая от меня тканью одежды. Но эта преграда нисколько не помешала мне убедиться в том, что это уже не маленькая пиписка нашего паренька. Естественно, и мою плоть не пришлось долго уговаривать. Я чувствовал такое напряжение члена, что, казалось, он сейчас прорвёт мои брюки!
Кровь стучала у меня в голове и ещё более сильными толчками пыталась пробиться в мой переполненный член. Всё это вызывало у меня даже некоторую боль в члене и промежности. Но разве это могло остановить меня, когда за непрочной преградой ткани так же билась в наплыве возбуждения чужая тайна!
- Ну, что мы себя мучаем? - спросил вдруг Андрей и убрал руку с моего члена.
Сначала, я не понял, в чём дело, но тоже убрал руку с члена тёзки, хотя делать мне этого совершенно не хотелось. Какое-то время я слышал лишь громкое дыхание друга и непонятное шуршание. Потом рука Андрея снова коснулась меня, но вместо поглаживаний он занялся теперь моими брюками. Когда гульфик был расстёгнут, между рукой друга и моим членом осталась ещё более тонкая преграда - трусы. Андрей переместил руку ко мне под рубаху. Погладив соски, он стал опускать её всё ниже и ниже. И вдруг... С живота эта рука медленно продвинулась дальше, и вот мой член оказался в ней. Не мешали уже никакие преграды. Это первое прикосновение чужой руки к моей тайне мне никогда не забыть! У меня бешено колотилось сердце, кружилась голова, а рука друга в это время властвовала в моих трусах, ощупывая мошонку и заставляя крайнюю плоть двигаться.
Это не шло ни в какое сравнение с самовозбуждением!
Утопая в ещё не знакомых мне собственных ощущениях, я совсем забыл про друга. Но вот, протянув руку к нему, я ощутил ещё один сильный толчок крови. В моей руке, не прикрытый ничем, оказался член Андрея - твёрдый и упругий. Я едва не отдёрнул руку от неожиданности. Вот в чём, оказывается, заключалась тайна непонятного шуршания!
Дальше всё было как во сне. Я встал и приспустил до самых щиколоток брюки вместе с трусами, расстегнул рубашку. Судя по доносящимся до меня звукам, Андрей понял суть происходящего и повторил мои действия. Так что, когда мы вновь сели, это стало для нас уже более чем сном. Я не могу сказать, сколько времени это продолжалось, потому что само понятие времени покинуло нас, но думаю, что это было недолго, и наступил финал. Можно ли описать словами то, что нахлынуло на нас тогда и увлекло в водоворот, в омут!
Даже если бы вокруг не было бы так темно, вряд ли наши глаза были бы в силах хоть что-то разглядеть. Но... Было одно "но". И этим "но" было, естественно, опять же наше стеснение. Не знаю почему, но я не решился спустить, однако скольких трудов мне стоило удерживать сперму в себе! Меня трясло, я не дышал. Казалось, ещё немного, и тело моё разлетится в клочья от адского напора изнутри...
Захваченный своими ощущениями, я не мог продолжать заниматься членом Андрея с тем же рвением, как и раньше, но когда волна напряжения спала, его член вновь оказался в моей руке. И вскоре до меня донеслись звуки тяжёлого дыхания паренька, вернее, одни его резкие вздохи. Друг мой тоже вступил в борьбу со своей бушующей плотью. Когда эта борьба была окончена, одна маленькая капелька жидкости всё же сумела пробить себе дорогу наружу, преодолевая противодействие воли юнца. Головка у Андрея тут же стала скользкой.
Мы ещё какое-то время приходили в себя, даже что-то говорили друг другу, и всё это мы делали для того, чтобы побороть нахлынувшее на нас смущение.
- Ну что, может, по домам? - спросил Андрей.
Я согласился, тем более что реальное время могло оказаться куда более поздним, чем мы могли предположить.
Мы оделись, выбрались из своего укрытия и, попрощавшись, отправились по домам. Мы не договаривались о том, чтобы повторить ещё раз подобную встречу, но оба, я думаю, надеялись на это, тем более что позади осталось самое трудное в таких отношениях - начало.
На улице никого не было, иначе скрыть своё состояние от посторонних взоров мне бы не удалось. Впереди на брюках у меня выступал большой бугор. Возбуждение всё не проходило, так как я не получил полную разрядку.
Мои домашние уже спали, когда я вернулся домой. Наши поздние гуляния не были под запретом, поэтому мне не грозил скандал по этому поводу или что-нибудь подобное. Представляю, как бы я предстал перед семьёй во всей своей красе и как бы объяснил, почему в некоторых местах мои брюки вдруг стали мне малы!
Первым делом я, естественно, направился в ванную. Мне необходимо было не только помыться. Едва закрыв за собой дверь, я тут же разделся. Член, с багровой от возбуждения головкой, мгновенно оказался у меня в руке. Буквально несколько движений, считанные секунды - и горячая влага с бешеным напором вырвалась из моего члена. Я еле сдерживал в этот момент громкое дыхание, больше похожее на стон. Всё закружилось у меня перед глазами...
Слегка оправившись и подмывшись, я пошёл было на кухню, но есть мне совершенно не хотелось. Снова и снова в памяти моей всплывали те ощущения, которые ещё недавно владели мной.
Я отправился в постель. Член мой так до конца и не успокоился. Он стал менее упругим, склонился вниз, но оставался наполненным, и едва мои мысли возвращались к пережитому, он вновь становился твёрдым. Но больше я его беспокоить не стал. Полежав какое-то время, я всё же уснул. Уснул с надеждой на продолжение.
Тот самый паренёк
Мои надежды оправдались, и наши встречи с Андреем стали довольно частыми. Я, возможно, ещё вернусь к описанию некоторых из них, а пока расскажу об одном эпизоде.
Произошло приятное событие в моей жизни: мне купили магнитофон. Это сейчас этим никого не удивишь, а тогда, как бы дико это не звучало на сегодняшний день, не только магнитофон, но и телевизор был далеко не в каждом доме. Я уже не говорю о цветных телевизорах, которых просто не существовало. Поэтому покупка магнитофона была событием приятнейшим. И хотя хорошие записи тоже были в ту пору редкостью, за деньги во все времена продавалось всё.
Встречаю я на улице того самого паренька, только теперь гоняться за ним ради недолгого прикосновения к его телу мне не было никакой необходимости. Мы немного поболтали, и, естественно, я не мог не поделиться с ним своей радостью! Я рассказал о магнитофоне, и парень выразил желание послушать что-нибудь. Я пригласил его к себе.
Дома у меня никого не оказалось, и мы спокойно расположились на диване, что-то слушая. Паренёк сидел рядом со мной так соблазнительно, что мои мысли вдруг унеслись очень далеко от того, что доносилось до нас из магнитофона. Словом, я обнял его и попытался проникнуть в его тайное место. Конечно, он пытался мне сопротивляться, но уже не так настойчиво, как он делал это на улице, а скорее делал вид, что ему это не нравится.
- Ну, перестань, - с ненатуральной плаксивостью в голосе проговорил он. - Я же тебя не хватаю!
- А ты тоже хватай, если хочешь, - предложил я ему.
Искорка любопытства промелькнула в глазах паренька, и он, недолго думая, достаточно больно схватил мою мошонку.
- Ну, кто же так делает? Я же тебе больно не делаю. Надо вот так, нежно.
Мне безо всякого труда удалось расстегнуть брюки паренька, и рука моя, не встречая никакого сопротивления, проникла вглубь маленького тёплого райка. Пиписка паренька упруго торчала. Нежная кожа, мягкий комочек мошонки - всё это просто сводило меня с ума! Паренёк уже не сопротивлялся мне и даже приветственно раздвинул ноги. Он был полностью занят тем, что разбирался с пуговицами на моём гульфике. Наконец, ему удалось справиться с этим.
- Ух ты! - буквально выдохнул из себя паренёк, когда извлёк на свет мой член.
- А ты раньше никогда такой не видел? - спросил я.
- Один раз, на картинке, а так - ни разу.
Глаза у паренька буквально светились восторгом. Я же не терял времени даром. Мне удалось приспустить брюки и трусы пацана. Его гениталии были теперь в полном моём распоряжении. Он, в свою очередь, занимался моими, что-то постоянно говоря и о размерах и о наличии волос.
Но тут из прихожей послышался звук, который заставил нас быстро вскочить с дивана и привести себя в порядок. Кто-то открывал входную дверь. Я едва справился со своим хозяйством и тут же сел на диван. Бугор на брюках выдавал моё состояние.
- Ты дома? - послышался из прихожей знакомый голос.
- Да! Но я сейчас пойду на улицу! - крикнул я в ответ.
- А пойдём ко мне? - проговорил паренёк. - У меня до самого вечера никого не будет...
Идти к нему я отказался. Ещё не хватало, чтобы нас с ним кто-то застукал! Пусть даже его домашние и хорошо знали меня.
Я предложил пацану найти на улице подходящее место, а таких, как я уже говорил, было немало. Туда если кто и придёт, то только наши пацаны. Даже если бы мы и не успели привести себя в порядок, никто нас за то, чем мы тут занимались, не осудил бы, ведь большинство из пацанов сами собирались вместе, чтобы подрочить. На том мы и порешили.
Оказавшись на месте, мы не стали тянуть с раздеванием. Я сразу приспустил брюки и трусы и сел. Паренек, не отрываясь, смотрел на меня, не забывая при этом расстёгивать свою одежду. Наконец, наши руки принялись за дело. У паренька, опыта в подобных вещах ещё не имеющего, получалось всё как-то неуклюже, но это нисколько не помешало тому, что вскоре я почувствовал приближение финала. Сдерживать себя мне не хотелось, поскольку с Андреем мы уже перешагнули порог ложной стыдливости, но нужно было подготовить паренька.
- А ты видел, как спускают? - спросил я его.
Глупее вопроса я, конечно, и придумать не мог. Если он впервые видит крупный член, откуда же он мог видеть, как кончают другие.
- А ты покажи. Ладно?
Глаза у паренька снова зажглись огоньком любопытства.
- Если ты будешь продолжать делать то, что делал, то увидишь.
Пацан ничего мне не ответил, но принялся возбуждать мой член с ещё большим усердием. И оно вскоре было вознаграждено. Струйки спермы с силой стали вырываться из моего члена наружу, приводя паренька в неописуемый восторг.
- Ну, вот и всё, - сказал я, переводя дыхание. - Тебе понравилось?
- Ага! - только и сказал юнец, не переставая глядеть на мой член, понемногу теряющий недавнюю упругость и твёрдость.
Я взялся за член рукой, водворяя крайнюю плоть на её законное место. Из отверстия на головке показалась капелька спермы.
- Вот, видишь? Скоро и у тебя так будет.
- Ух ты! - повторил своё коронное изречение паренёк.
Я покрепче сжал член, надеясь выдавить из него ещё немного спермы. Хотя и ненамного, но капелька стала больше. Смочив ею пальцы, я взялся за открытую головку у пацана. Он даже вздрогнул от этого прикосновения. Его головка приятно заскользила в моей руке.
- А так хорошо? - спросил я у паренька.
- Здорово!
И тут он резче задышал, как-то заёрзал. Нетрудно было догадаться, что с ним сейчас происходило.
- Здорово! - ещё раз произнёс паренёк, когда приятная волна отхлынула. - Особенно, когда ты... ну... намочил. А мы ещё раз как-нибудь придём сюда?
- А тебе хочется?
- Ага!
- Вот видишь, а ты всё вырывался... Ладно, там видно будет. Ты только никому не говори об этом!
- Ладно.
Затем мы расстались с этим пареньком, и через некоторое время он уже беззаботно бегал по двору с другими пацанами. Будто и не было ничего. Пацаны есть пацаны, не важно, во что они только что играли, они всё равно остаются самими собой! В этом я ещё много раз потом убеждался. Да я сам разве не был пацаном?! Это потом, с годами, начинаешь всё переосмысливать, анализировать, сомневаться, убеждаться, разочаровываться... Словом, постепенно уходит самое дорогое, данное только пацанам, качество: беззаботность...
Время по-прежнему неустанно бежало вперёд. Мы с Андреем находили любое, удобное для наших встреч место и, уже не стесняясь, спускали, что приносило нам ещё больше удовлетворения от этих встреч. Но я так и не признался другу в том, что произошло между мной и тем пареньком. Не потому, что не доверял ему. Просто это была не только моя тайна.
***
Прошло несколько лет с той, самой первой нашей встречи с Андреем. Мне исполнилось столько лет, сколько ко многому обязывает. И к не совсем приятному тоже, в том числе, к военной службе. Неприятное в этом, конечно, не сам факт службы со всеми её лишениями и трудностями, которые нечаянно выпадают на долю, по сути, ещё пацанов. Самое неприятное - это расставание с близкими тебе людьми, с тем маленьким миром, в котором только ты сам устанавливаешь свои законы и живёшь по этим законам, пусть для кого-то они и кажутся не совсем правильными...
Но, так или иначе, в армию меня призвали, естественно, не спросив меня ни о моём согласии, ни о моём желании. Андрей где-то учился, и его призвали вскоре после меня. Так что, в общей сложности, мы несколько лет не видели друг друга. Но прошли и эти три года, и мы встретились, но об этом я расскажу позже, чтобы не быть непоследовательным. Ведь всё это время жизнь продолжалась, а вместе с этим продолжал стоять и член. Более того, он властно требовал к себе пристального внимания с моей стороны.