Исмаэль
Было уже довольно поздно, когда звонок разбудил меня. Я ссутулился на диване, сжимая телефон в руке и закинув ноги в ботинках на подушки. Я не заметил, как заснул, но когда вскочил, то сразу вспомнил, почему ждал здесь.
- Алло? - спокойно произнёс я в трубку.
Я уже видел номер, который высветился на экране, и прекрасно знал, кто звонит. Прикрыв глаза, я попытался вернуться в состояние полного самоконтроля - маску, которую я всегда использую, когда дело касается его.
- Привет, - он говорил тихо, и я слышал шум на заднем фоне, громкие голоса и музыку.
- Что? - спросил я ровным тоном, поджав губы.
Я глубоко вздохнул в ожидании ответа.
- Эээ... Я... Эээ... Я просто хотел спросить, не мог бы ты... гмм... забрать меня? - спросил он сбивчиво, удерживая оптимистическую ноту.
Он не сразу решился на этот звонок - боялся моих слов, боялся возможного осуждения.
Я позволил его вопросу зависнуть в воздухе на минуту, представляя, как он ёрзает там, на другом конце линии. Наконец я произнёс:
- Думал, ты не хочешь, чтобы я появлялся там.
- Да, это так, но... - его голос замолк, после чего он кинулся в сложные объяснения о своей поездке, которые внезапно прервались оглушительными звуками, однозначно указывающими на то, что вечеринка вокруг вышла из-под контроля.
Мне стало всё понятно. У него просто не было другого выбора, кроме как позвонить мне - он не должен был находиться там, тем более без личной охраны.
- Хм... - я сделал паузу.
- Исми, ну давай! - настаивал он, становясь всё нервознее от моего молчания, разрывающего его на куски.
- Ок, хорошо, - наконец, беззаботно произнёс я. - Я заберу тебя, и ты расскажешь мне, как ты повеселился, - я положил трубку, не дав ему сказать ни слова в ответ.
Мудак. Я бормотал себе под нос, выражая свою обеспокоенность, пока никого не было вокруг, чтобы её увидеть.
Поднявшись с дивана, я прошёл в ванную, чтобы убедиться, что прилично выгляжу, перед тем как выйти за дверь. Я точно знал, где он находится, и я направил машину в том направлении, полностью сконцентрировавшись на управлении.
Подъехав к клубу, я припарковался недалеко от выезда. Я покрутился на сидении, бросив взгляд на заброшенный переулок, осмотревшись вокруг и убедившись, что никто не наблюдает за мной. Здания стояли слишком тесно и были слишком высокими, чтобы я смог рассмотреть всё тщательно, не выходя из автомобиля, и я понадеялся, что удача будет на моей стороне.
Вытащив телефон, я снова набрал его номер.
- Я здесь, - произнёс я, как только он взял трубку, и сразу же отключился.
И ухмыльнулся, представляя, как раздражён он на то, что я дважды сбросил его звонок.
Через минуту дверь клуба распахнулась, и я увидел фигуру своего брата, его лицо было скрыто в тени, но он всё равно выглядел расстроенным. Он быстро взглянул на меня и тут же опустил глаза, после чего подошёл к автомобилю и дёрнул ручку, чтобы открыть дверь, ведущую на заднее сиденье. Он скользнул внутрь, захлопнул за собой дверь и сердито уставился в окно.
Я ждал, смотря на него в зеркало заднего вида.
- Что? - огрызнулся он, наконец, поднимая тёмные миндалевидные глаза на меня.
Его брови были нахмурены, а челюсти крепко сжаты.
Я медленно облизал губы, воодушевлённый его ответом. Я люблю дразнить его, провоцировать, доводя до точки кипения. Я знаю, иногда ему хочется меня ударить, но он никогда не сделает это.
Всё моё раздражение испарилось, когда я остановил свой взгляд на нём и вдохнул его запах.
- Что не так с пассажирским сиденьем? - спросил я наконец.
Он заскрипел зубами и сощурил глаза.
- Отъебись, - пробормотал он, снова отвернувшись к окну.
- Как только, так сразу, - кивнул я.
- Может, поедем уже? - его голос почти дрожал, и я почувствовал искорки возбуждения, которые пронеслись по моим венам.
- Расскажи, как ты провёл вечер, - сказал я, игнорируя его предложение.
- Охуенно! - рыкнул он, бросив взгляд сверкающих карих глаз в мою сторону.
Наши взгляды сцепились в зеркале заднего вида, и я не прерывал зрительный контакт.
- Встретил симпатичную девчонку? - спросил я дразнящим тоном, сложив губы в усмешку.
Я действительно хотел прижать его к стенке и заставить выложить всё.
Его ноздри раздувались, он быстро отвернулся, сползая ещё ниже по сиденью, пока почти полностью не скрылся от моего взгляда за подголовником моего собственного кресла.
- Ну, - сказал я негромко, но в голосе уже слышались стальные нотки.
- Может быть, - в конце концов выплюнул он.
- Ты не знаешь? - я приподнял брови.
- Ага, и тебе не надо знать, - ответил он, вызывающе взглянув на меня.
- А я уже знаю, - глухо рассмеялся я.
Его щёки вспыхнули мгновенно, да так ярко, что это было заметно даже в тусклом освещении. Он был крайне взвинчен, сидел напряжённо, скрестив руки на груди, сжав челюсти так, что побелели губы. Он выглядел, как бомба с часовым механизмом, готовая вот-вот взорваться.
- Почему бы тебе не перебраться на переднее сиденье, чтобы я мог видеть тебя, - велел я, - и не начать, наконец, говорить.
- Нет, - незамедлительно ответил он.
- "Нет" - не значит, что тебе нечего рассказать, - моя улыбка стала шире.
- Просто заткнись, Исми, - он, наконец, сел ровно на сидении, красный, как помидор.
- Ммм... - промычал я довольным тоном. - Я заткнусь. А ты начнёшь говорить.
Он откинулся назад, тяжело дыша.
- Нечего особо рассказывать, - проворчал он.
- Я уверен, что ты справишься, - снисходительно подбадривал его я.
- Почему? - резко спросил он. - Почему ты хочешь знать?
- Потому что я знаю, что ты трахался сегодня, Валерка, - я посмотрел на него торжествующе.
- Пошёл на хер, - пробормотал он.
- Так, - это уже переставало быть смешным, если он продолжит так себя вести; я хотел, чтобы он сдался и рассказал мне, а не продолжал быть таким чертовски раздражающим. - Я не пойду на твой хер, - я развернулся в кресле так, что теперь мы оказались лицом к лицу, и наши потемневшие глаза сверкали, как раскалённые угли. - Это ты подставишь свою голую задницу, и не только для моего члена, - я пытался держать свой голос под контролем, но даже если бы он перерос в гневный, я не думаю, что это что-то бы изменило.
Он уже унижен и приближается к контрольной точке. Я увидел вспышку страха в его глазах, там, где прятались остатки гнева и неповиновения... а ещё глубокая, отвратительная похоть...
Желание вперемешку с яростью курсировали по моим венам, и этот адский коктейль напрочь сносил крышу. Удовольствие вспыхивало внизу живота, когда я смотрел в его глаза, ощущения оглушали. И внезапно больше всего на свете мне захотелось отвезти нас домой, закрыться с ним ото всех, забыв игру, которую планировал разыграть здесь.
- Хорошо, - сказал он дрожащим голосом, и я понял, что он сдался.
Я взглянул на него и, развернувшись, сел в своё кресло, пытаясь восстановить дыхание, пока он не видит. Я должен пройти через этот допрос, чтобы он не думал, что легко отделался.
- Как она выглядела? - тихо спросил я.
- Длинные тёмные волосы, - прошептал Валера. - Голубые глаза. Невысокая, но с симпатичными сиськами и задницей.
- Как мило, - пробормотал я себе под нос.
- И ещё у неё был пирсинг, - добавил Валера после недолгого молчания.
Я поднял глаза и встретился с ним взглядом. Мне захотелось ухмыльнуться. Даже когда Валера решает трахнуть девушку, он выбирает ту, которая имеет, по крайней мере, одно сходство со мной.
- Продолжай, - сказал я вполголоса.
- Ты хочешь знать... - голос Валеры затих.
- Ты трахнул её, ведь так? - спросил я, подняв бровь.
- Ага... - он шептал, опустив голову.
- Как? - я продолжал давить.
- Нагнул её и трахал сзади, - его голос стал ещё тише, глаза упёрлись в одну точку на полу.
- А в процессе ты чувствовал силу и власть? - спросил я, крепко сжимая руль своими руками и глядя на него в зеркало.
Моё сердце колотилось в груди, от возбуждения сводило низ живота. Я хотел отвезти его домой, показать ему, у кого тут на самом деле власть, кто здесь всё контролирует...
- Думаю, да.
- А сейчас ты её чувствуешь?
Он облизал губы, по привычке прошёлся языком по пирсингу:
- Нет, - наконец, выдавил он из себя.
Я медленно кивнул, мой взгляд не отрывался от него в зеркале заднего вида. Мне хотелось стереть его гордость и уверенность, пока под моими касаниями не покажутся обнажённые нервы, когда у него больше нечего будет взять, кроме его тела.
Я резко выдохнул, когда живот скрутило от удовольствия просто смотреть на него.
- Снимай штаны, - произнёс я низким хриплым голосом, не оставляющим места для споров.
Я увидел, что его глаза широко распахнулись, щёки и шея пошли красными пятнами.
- Чт... Что?! - он попытался оставаться агрессивным, но я знал, что он уже почти сдался.
- Хочу посмотреть, насколько сильно ты можешь возбудиться для меня, - холодно ответил я. - Если возбудился для той тёлки, когда ты вставлял ей, значит, у тебя встанет и для меня... Здесь. И прямо сейчас.
Его глаза забегали, язык нервно теребил кольцо в губе. Я почти видел пот, бегущий у него по вискам, в тусклом свечении светодиодных лампочек. Наконец, его широко распахнутые глаза сфокусировались на моём лице, губы задрожали, и он произнёс на удивление сильным голосом:
- Нет... Не здесь...
- Да, именно здесь, - я немедленно обернулся, подняв бровь, удивлённый тем фактом, что он стал перечить мне.
Он шумно вздохнул, и я увидел, что в глазах у него появилось отчаяние.
Никаких больше матов и плохого поведения...
- Пожалуйста... - прошептал он, наконец, сдвинув брови.
- О, - охнул я в притворном удивлении. - Так вежливо, Валерка! Чего ты хочешь? Награды? - в моём тоне зазвучал сарказм, потому что он не получит ничего подобного. - Давай, снимай свои грёбаные штаны, - мой голос стал громче, и я почувствовал свой бешеный пульс.
Мои руки всё ещё сжимали руль так сильно, что жёсткая поверхность до боли врезалась в ладони.
- Ненавижу тебя, - я услышал, что Валера шепчет, начиная подчиняться, спуская вниз свои широкие штаны, пока они не собрались у него на коленях.
- Если б только я мог поверить тебе, - ответил я тем же тоном, плавно переходя к своему дразнящему голосу. - Боксёры тоже, Валерка. Ты знаешь, что именно я хочу увидеть.
Валера сжал зубы, в его глазах сверкали стыд и гнев. Я не чувствовал ни капли жалости к нему после всего, что он сделал и продолжает делать на регулярной основе, сопротивляясь мне.
Он поднял зад с сидения и стащил боксёры, освободив свой член. От этого зрелища я закусил нижнюю губу. Я находил какое-то извращённое удовольствие в том, как он показывает мне себя. Подняв руку, я отрегулировал зеркало заднего вида, чтобы увеличить угол обзора. Облизав укушенную губу, я просто наблюдал за тем, как прекрасен был мой брат в данный момент. Он был наполовину возбуждён, но даже малейшее возбуждение с его стороны подпитывало моё желание.
- Я знаю, ты можешь лучше, чем сейчас, - сказал я скрипучим голосом, чувствуя тянущую пульсацию в своём паху, моему собственному члену становилось тесно в узких брюках.
- Исми, прошу тебя... - попытался он ещё раз.
- Потрогай себя, - прошептал я.
- Исми... - жалобно прошептал он, и я знал, что он готов просто разреветься сейчас.
Возможно, это удовлетворило бы меня больше, чем его скрытое желание.
- Давай, Валерка. Ты ведь знаешь, что уже заработал порку. Не делай всё ещё хуже.
- Иди на хер, - бормотал себе под нос Валера, но голос его дрожал, и глаза блестели.
- Сам пойдёшь, - отмахнулся я, радуясь игре слов, которая намекала на двойной смысл нашей перепалки.
Он взглянул на меня, тут же отвернувшись. Наконец, я увидел его красивую длинную руку, поднявшуюся, дрожащую и неуверенную. Он положил её на себя и закрыл глаза, его щёки пылали, выражения лица сменялись одно другим. Я улыбнулся в ответ на его движение и продолжал ждать, когда он, наконец, прикоснётся к себе так, как только он может. Прошла пара секунд, прежде чем он начал двигать ладонью вверх-вниз. Я чувствовал его нерешительность, но я не подталкивал его снова. Я получал удовольствие, наблюдая за его колебаниями, это было второе "я" моего сексуально подчиняющегося близнеца.
Спустя несколько напряжённых мгновений и резких движений его руки я увидел, что его возбуждение заметно выросло, заполняя его ладонь, пока он, наконец, не откинул свою голову на спинку сидения, а его рука не задвигалась быстрее, повинуясь его собственной воле.
Моё возбуждение стало болезненным, я заскрипел зубами, борясь с искушением - но я смог не потерять контроль. Это не мне придётся отвечать за последствия сегодняшней вылазки, а Валере. Это как игра в шахматы, и он маневрирует прямо ко мне в лапы.
Его дыхание ускорилось, я слышал, как он задыхается, как двигается его рука, дрочащая член. Его тело было напряжено, кожа покраснела от удовольствия. Я так сильно хотел увидеть, как он достигнет оргазма, потеряет контроль от одной только моей команды, зная, что я управляю им, как марионеткой на ниточке.
- Б-б-блять... Исми... - Валера низко застонал, он взглянул наверх, встретившись в зеркале с взглядом моих глаз.
Его взгляд был затуманен желанием, оставшимися сомнениями, и дрожь удовольствия захватила меня. Я смотрел на него такого, и мне хотелось перелезть на заднее сиденье и выпороть его задницу так, чтобы он кончил только от этого, - в буквальном смысле выбить из него удовольствие.
Я наблюдал, как его рука трудится над его налитым кровью, пульсирующим членом, с удовольствием заметив, что по головке течёт смазка...
Я застонал тихо, еле слышно...
- Стоп! - скомандовал я шёпотом.
Ресницы Валеры затрепетали, глаза распахнулись. Его рука нехотя подчинилась приказу.
- Чт... что?..
- Ты меня слышал, - ответил я глухо.
Он, показалось на мгновение, хотел поспорить, его глаза потемнели. Но потом он стиснул зубы; ноздри раздувались, когда он рывком стал натягивать свою одежду обратно.
- Не делай этого, - приказал я, поднимая палец.
Он замер, бросая взгляд на меня. Стало тихо, напряжение нарастало.
- Чего ты хочешь? - спросил он наконец.
- Хочу, чтобы ты сидел там и демонстрировал, как сильно ты хочешь меня, пока я не отвезу нас домой и не накажу тебя... основательно, - я отвернулся.
Моё собственное тело трепетало от предвкушения того, что я собирался с ним сделать, я был словно опьянён и удивлялся, что ещё не кончил в мои дорогие брюки.
Валера страдал молча, глядя в сторону. Он напрягся на сидении, вздрогнул, когда я опустил руку на рычаг переключения передач. Я ожидал услышать ещё что-нибудь матерное, но у Валеры, казалось, закончились слова, и я выехал со стоянки. По его лицу скользили отблески уличных фонарей, и я мог видеть красный румянец стыда на его щеках, пока я вёл машину по трассе. Я видел, что ему до смерти хочется прикрыться, и понимание, что он не может этого сделать, заставляло меня выгибать спину от удовольствия.
Мы уже скоро должны были добраться до дома, где я бы смог, наконец, сделать всё то жестокое и страстное, о чём мечтал всю ночь.
Я едва мог сосредоточиться на дороге, зная, что за мной сидит полуобнажённый и готовый взорваться Валера. И сейчас я мучился вместе с ним, зная, что буду удовлетворён, только когда мы останемся наедине за надёжно закрытой дверью.
И я испытал сладкое и безусловное облегчение, когда мы добрались до дома. Ощущение усилилось, как только мы заехали в гараж. Я заглушил мотор, и мы оказались в темноте. Я не двигался несколько секунд, чувствуя волну страха, идущую от Валеры.
Наконец я приоткрыл дверь, из-за чего загорелась верхняя лампочка в машине. Тусклый свет развеял мглу гаража, когда я распахнул дверь, чтобы выйти из автомобиля. Валера медленно сделал то же самое, на ходу натягивая джинсы. Его голова была опущена, и, закрыв глаза, я мог даже слышать бешеный стук его сердца, чувствовать волнение на грани истерики, исходящее от него.
Зайдя в дом, я посторонился, пропуская Валеру перед собой и захлопывая за ним дверь. Я чувствовал, как волнами по моей коже расходится предвкушение того, что вот сейчас я могу делать всё, что только захочу. Валера стоял в нерешительности, пока я, прислонившись к двери, просто наблюдал за ним. Бросив на меня взгляд через плечо, он нервно облизнул губы. Он ждал, что я сделаю первый шаг...
- Я собираюсь выебать тебя, - бросил я, разрывая молчание. - Я сделаю это так жёстко, как ты никогда не смог бы трахнуть ту девчонку... даже если ты будешь кричать от боли в своей порванной заднице.
Валера вздрогнул от моей угрозы, его руки стиснули в кулаках складки штанов. Я видел, что на кончике языка у него зависла мольба, он тяжело дышал.
Оттолкнувшись от двери, я подошёл к нему, желание струилось по моим венам. Несмотря на то, что он оттолкнул меня, я всё ещё очень сильно его хотел. Я знал, что я остаюсь единственным, перед кем он готов прогнуться, и наши отношения находятся на гораздо более высоком уровне, чем простой трах. Никому и никогда не подчинится он так, как мне, и никто другой никогда не сможет быть мне так дорог, как он.
Я встал позади него и положил свои руки ему на задницу, прижимаясь своими губами к его уху, стискивая своими пальцами его ягодицы.
- Я сделаю тебе больно, Валера, - мой голос звучал рвано от страсти. - Я собираюсь выпороть тебя, даже до крови, возможно.
Я услышал стон, его чувства сбивали с ног его тело. Мои ногти безжалостно вдавливались в его плоть, и я переместил мои руки ниже, под ткань его приспущенных штанов, чтобы сделать касание ещё более интимным. Я схватил ещё крепче его ягодицы, сжимая и раздвигая их своими ладонями, получая удовольствие, трогая его так, что почти причинял боль.
- Исми... - не своим голосом произнёс Валера, он дрожал, пытался слабо сопротивляться тому, что я с ним делал.
- Не стоит бороться со мной, - в моём голосе отчетливо прозвучала угроза, мои пальцы сжались ещё сильнее. - Будет только больнее.
- Исми, прошу, не делай этого... - Валера не мог справиться с эмоциями.
- Почему мне не стоит этого делать? - спросил я, заставляя его снова отшатнуться.
Споткнувшись о свои штаны, спущенные до колен, он уткнулся прямо в стену. Прижав его к стене сильнее, я спросил снова:
- Почему. Мне. Не. Стоит. Этого. Делать?
Валера тихо застонал, прижавшись к гладкой поверхности.
Когда он ни слова не сказал в ответ, я уцепился за резинку его боксёров и сдёрнул их, теперь он был обнажён от талии вниз. Я снова обхватил рукой одну из его ягодиц.
- Мне стоит отлупить каждый дюйм твоего тела, - прошептал я ядовито, прежде чем другая моя ладонь со звонким хлопком опустилась на его задницу.
Он дёрнулся, хрипло вскрикнув.
- Думаешь, это больно? - спросил я, наслаждаясь звуком удара, когда моя ладонь снова хлопнула по его ягодице. - Я обещаю, что будет намного хуже, чем сейчас, - я опять схватился за его пылающий зад, вонзаясь ногтями в разгорячённую плоть и заставляя его застонать снова. - Эта задница моя, - я шипел, сжимая его. - Моя!
Схватив его за руку, я потянул его от стены. Желание бурлило во мне, пока я тащил его за собой через прихожую.
- Исми, пожалуйста... - Валера просил слабо, раздавленный пониманием того, что я собираюсь сделать с ним, причём жёстко и без жалости.
Дойдя до комнаты, я втолкнул его внутрь и захлопнул за нами дверь, хотя дома больше никого не было. Я хотел, чтобы он почувствовал себя абсолютно беспомощным передо мной, запертым в клетке и загнанным в угол, чтобы понимал, что у него нет другого выхода, кроме как подчиниться.
- На кровать, - приказал я, указывая пальцем на матрас.
Валера замер в центре комнаты, на его лице отражалась буря эмоций. С одной стороны, он снова хотел сопротивляться, с другой, понимал, что все его усилия будут бесполезны.
- Быстро на грёбаную кровать! - мой голос звенел от ярости и страсти.
Убийственная комбинация уже гуляла по моим венам, опьяняла меня, и Валера вскоре должен был стать её жертвой.
Валера направился к кровати, его лицо пылало. Я больше не трогал его после тех двух ударов по заднице, но он всё равно, к моему удовольствию, готов был заплакать. Я видел, что его раскаяние близко, но это не спасёт его от звонкой порки. Даже если бы он упал передо мной на колени сейчас, я бы всё равно настоял на своём.
Он забрался на кровать, его брюки и боксёры всё ещё обвивали его щиколотки. Я последовал за ним, глазами пожирая его приподнятый зад. Освободив его от штанов и отбросив их прочь вместе с его кроссовками, я провёл своими пальцами вдоль его ноги, чувствуя, как всё его тело начинает колотить мелкой дрожью, когда мои ногти царапают внутреннюю поверхность его бедра и задницу.
- Встань на четвереньки, Валера. Ты знаешь, ты заслужил это.
Я услышал тихий всхлип, он спрятал лицо в ладонях, но подчинился. Он опирался на локти и колени теперь, и его зад приподнимался, готовый к предстоящему наказанию. Я холодно улыбнулся, подняв руку и сдвинув его рубашку вверх, оголяя часть спины. Мои пальцы скользили по впадинкам на его напряжённой спине, по выступающим позвонкам, я возбуждался от вида его бледной кожи, и было неважно, насколько охотно он лежит здесь сейчас.
Поднявшись с кровати, я пересёк комнату и взял свой маленький ящик с необходимыми мне предметами. Я быстро выбрал один из них, мои пальцы крепко обхватили гладкую ручку. Поглаживая её по всей длине большим пальцем, я вернулся к кровати.
Валера поднял на меня свои блестящие глаза, полные непролитых слёз. Я видел раскаяние на его лице, но я ещё не слышал даже попыток извиниться. Всё, что я получил этой ночью от Валеры, - лишь разочарование, и я собирался это изменить, ради нас обоих.
Подняв паддл, я мягко произнёс:
- Попроси меня о пощаде, если думаешь, что заслужил её.
Губы Валеры затрепетали, и он отвернулся в сторону. Я мог видеть, как волна крупной дрожи прошла по его телу, он знал, какая боль его ожидает, но так и не произнёс ни слова.
Подойдя ещё ближе к нему, я опустил паддл на край кровати, сбросил пиджак и стащил свою майку через голову. Я хотел быть таким же обнажённым, как Валера, во-первых, потому что хотел прижаться к нему кожа к коже, чувствуя лихорадочный жар его наказанного тела, и, во-вторых, чтобы он почувствовал мою твёрдость, когда я заставлю его подчиниться мне.
- Посмотри на меня, - мягко приказал я Валере, пока мой палец расстегнул пуговицу на поясе моих брюк.
Он едва взглянул на меня, половина его лица всё ещё была спрятана в его ладонях. Я видел, как нахмурилась его бровь, когда он услышал звук открываемой молнии, уменьшающей давление на мой возбуждённый член. Просунув большие пальцы обеих рук под пояс брюк и нижнего белья, я медленно начал сдвигать их вниз, не сводя глаз с Валеры. Его взгляд был прикован к моему открывшемуся паху, и я усмехнулся, потому что трогательно и глупо ему было полагать, что одна ночь неверности излечит его от одержимости мной - скорее, наоборот.
- Что ты видишь? - спросил я, делая шаг из кучки вещей и отбрасывая их в сторону.
Немного выставив бедро и скрестив руки, я ждал, что Валера ответит.
- Эээ... - его голос дрожал. - Т-т-твоё тело.
- И это всё, что ты видишь, когда смотришь на меня обнажённого? - потребовал я ответа, поднимая бровь.
Он крепко зажмурился и потом резко открыл свои медовые глаза. Я увидел, что в них снова стоят слёзы.
- Нет... - он замялся, и я был уверен, что он дал мне ответ, который, как он думал, я хотел услышать - чтобы успокоить меня.
- Так что же это? - настаивал я на ответе.
Мы встретились взглядами, в его глазах читалась мольба. Он просил меня просто сделать это, покончить со всем - но я не этого хотел. Я собирался растянуть этот процесс, пока он реально не начнёт плакать от смешения чувств раскаяния и боли.
- Я... я не знаю... - он запнулся, и я понимал, что это потому, что я давлю на него и он боится моего гнева, но меня не заботило это. Он должен знать, что моё тело значит больше, чем просто сексуальный объект, причём для нас обоих.
- Ты не знаешь? - я наклонил голову, брови взлетели выше.
- Исми, пожалуйста, - голос не был похож на его обычный, я мог сказать, что он на грани слёз, и я, определённо, приложил к этому руку.
- Пожалуйста? - повторил я с отвращением.
Я вдруг резко схватил его за лицо, мои ногти впились в его кожу, и я поднял на себя его голову.
- Я должен отлупить тебя до крови, пока ты не станешь кричать, - прошептал я стальным тоном, хотя нервная дрожь всё же угадывалась в моём голосе.
Его брови сдвинулись, новые капли слёз заблестели в глазах. Он не в состоянии был произнести ни слова, чему я был благодарен; в противном случае я, возможно, уже потерял бы самообладание. Его выражающее раскаяние молчание успокаивало яростное биение моего сердца, но я всё равно не видел причин отменить его наказание.
- Открой рот, - сказал я спокойно, мой голос был слегка хрипловат.
Его ресницы затрепетали, он моргнул своими медово-карими глазами, но сделал, как я сказал, медленно раскрывая рот. Облизнув свои собственные губы, я взглянул на его, приоткрытые для меня, перед тем как опуститься и приблизиться к нему, чтобы поцеловать. Я слышал, как он тяжело дышал через нос, когда я грубо засасывал и кусал его губы, погружая свой язык в горячую, влажную пещеру его рта. Я всё ещё ощущал вкус сигарет и алкоголя, и это так же сильно возбудило меня, как и разозлило. Он дрожал подо мной, как будто ожидая, что вскоре я сделаю ему больно.
Моё сердце колотилось в груди, когда я чувствовал вкус его мягких, полных губ. Его тело было готово, и я не мог дождаться, чтобы, наконец, вкусить его.
Я оторвал свои губы от его и вонзил пальцы в тугие косички у него на затылке. Я вжал его лицо в матрас, всё ещё тесно прижимаясь к его коже, и пересел так, что теперь верхняя часть его тела лежала на моих коленях. Он издал короткий, напряжённый стон, который лавиной прошёлся по моим чувствам, воспламеняя их ещё сильнее. И я собирался заставить его произвести ещё много подобных звуков, пока не оставлю в покое его слабое, измученное тело.
Быстро схватив паддл, я прижал рукой спину Валеры и, замахнувшись, опустил тяжёлый деревянный инструмент на его подставленную ягодицу. Всё моё тело дрожало от власти, которую я сейчас имел над ним, от знания, какую боль я сейчас ему причиняю. Мой член был возбуждён, прижатый к нему, и я знал, что Валера мог чувствовать это, так как он тихонько пытался вырваться. Я прижал его сильнее к своим коленям и снова ударил паддлом по его горячей заднице, оставляя на ней ещё один красный след. Каждый удар посылал вспышку удовольствия по моим венам, подкрепляемого тем, как выгибалось его тело в ответ на боль. Он снова и снова подкидывал мне поводы себя наказывать, с каждым разом всё грубее, и я был более чем готов сделать это.
- И что бы эта девка подумала о тебе сейчас? - хрипло спросил я, работая рукой всё сильнее.
Он выгибался, его пальцы сжимались на простынях. Он сопротивлялся сейчас слегка сильнее, чем вначале.
- Она не думала, что ты так горяч, правда? - продолжал я сквозь стиснутые зубы, глубже впиваясь ногтями, продолжая шлёпать его сжимающиеся, дрожащие ягодицы.
- Иди на хер! - он, наконец, вскипел, резко отстраняясь и отводя локоть назад, толкая при этом меня под рёбра.
Я зашипел от боли, почти сброшенный с кровати силой его удара. Ярость вспыхнула во мне, ещё более неустойчивая, чем раньше, и я возвратил своё тело в первоначальную позицию, возвышаясь над ним, пока он лежал сердито на спине, немного приподнимаясь на локтях.
- Я - на хер? - я был возмущён. - Это ты трахался с какой-то тёлкой за моей спиной. Это ты пришёл домой, воняя, как дешёвая обкончавшаяся шлюха, - на моей шее надулись вены, я чувствовал, как кровь бросилась мне в лицо. - Это ты предаёшь меня, как только представляется случай!
Валера замялся, его брови нахмурились, кадык нервно двигался. Он знал, что уже облажался ранее и сейчас сделал это снова, и знал, что я намерен заставить его заплатить за каждую секунду его непослушания.
- Лицом вниз, перед тем как я порву твой прекрасный рот своим членом, - мой голос был грубым и глубоким, едва узнаваемым.
Валера смахнул слёзы, его глаза потемнели, красивое лицо было напряжённым. Он знал, что он заперт в ловушке, но всё ещё пытался придумать выход из неё. Я издевался молча, я мог плюнуть на него с отвращением в этот момент.
- Лицом вниз, сейчас же, - я приказал ещё раз.
Ещё немного задержки, и я мог легко схватить его и навредить ему больше, чем предполагалось, - не то чтобы он не заслужил, чтобы ему разбили губы за всё это, но я собирался методично выбирать, как наказать его, а не делать что-то, к чему он был не готов.
Его движения были медленными, неповиновение лишь слегка читалось за печальной покорностью в его глазах.
- На колени, лицом в кровать, - потребовал я, мой голос, наконец, стал ровнее.
Руки всё ещё тряслись от злости, но я старался заставить их перестать это делать. Я не мог позволить необдуманным и безрассудным оскорблениям Валеры сбить меня с толку. Он просто расстроен, что его отшлёпали и наказали, как маленького. Я знал, что смогу поставить его на место к исходу ночи.
Он медленно перевернулся на живот, подтянув под себя колени - поза унизительная, выставляющая напоказ его отшлёпанный красный зад. Опираясь на локти, он зарылся головой в сложенные руки, пряча от меня своё испуганное лицо.
Я вскочил с кровати, отбрасывая паддл. Его явно недостаточно для того, как Валера ведёт себя сегодня...
Я вернулся к кровати, выбрав нужный инструмент, и увидел, как Валера подглядывает из-за локтя и как распахиваются его глаза при виде того, что я держу в руках.
- За твоё последнее непослушание придётся ответить чем-то посерьёзней - начнём с трости, - я говорил медленно, постукивая длинной, тонкой тростью по своей ладони.
Она немного жалила, и я сжал свои пальцы, прерывая вспышки боли в моём теле. В отличие от Валеры, я мог преобразовать боль в удовольствие. Если бы мы были в противоположных позициях в настоящее время, я бы кончил уже от чистого удовольствия быть наказанным. Возможно, это часть очарования наказания Валеры - брать то, что я нахожу приятным, и использовать это против него.
Я услышал тихий стон со стороны Валеры в ответ на мои слова, но проигнорировал его. Брат полностью заслужил всё это.
- Радуйся, что я уже разогрел твою задницу, - я насмешливо улыбался, стоя над его распростёртым телом.
Я провёл тростью по его ягодицам, медленно обводя кругами следы, оставленные паддлом. Я видел, что парень заметно напрягся, и сказал ещё более мягким, ещё более спокойным тоном:
- Сделаешь снова что-то подобное - получишь, как минимум, сто ударов плетью, ты услышал меня?
Он мягко засопел, но потом кивнул в сложенные руки.
- Да, сэр, - пробормотал он.
"Ну вот, наконец-то он обратился ко мне, как следует", - рассуждал я, поднимая трость в воздух и опуская её назад резким движением запястья. Трость со свистом рассекла воздух, прежде чем с характерным звуком впилась в его плоть. Валера дёрнулся, застонав от боли. Я знал с предельной точностью, как работает этот инструмент, чтобы сделать как можно больнее, и сейчас Валера проверял все мои знания на практике.
- Раз, - пробормотал я.
И сразу же длинный тонкий рубец появился на коже внизу ягодицы, а я примеривался для следующего удара.
- Два, - спокойно считал я, продолжая наказывать его.
Я уже видел, что его границы быстро расширяются, а его тело сотрясается с каждым ударом, хотя я почти не касался его. Он будет полностью истерзан к тому моменту, как я буду доволен, и я чувствовал, что моё решение наказать его было полностью оправдано.
Трость снова оставила след на его плоти, и я увидел, как он пытается сдержать громкий, мучительный вскрик. Его скорбные рыдания только заставили меня ударить сильнее по тому же месту. Он дёрнулся вперёд, приглушая свой крик простынями.
- Четыре, - сказал я, надавливая тростью на свежий набухающий рубец, заставляя парня преждевременно напрячься.
Я улыбнулся, а потом моя рука сделала превосходный замах, и трость щёлкнула по его заднице ещё раз.
- Аггхх... - закричал Валера, его руки сжали в кулаках несколько косичек, а его тело сползло вперёд.
- Пять, - я продолжал считать медленным мягким голосом, позволяя Валере отойти от последнего удара.
Он тяжело дышал, пытался не дать слезам выплеснуться наружу, когда возвращал своё истерзанное тело в первоначальную позицию. Я бы поаплодировал его силе, но я знал, что её, вероятно, надолго не хватит. Тело Валеры слишком чувствительно, чтобы выдержать это, не сваливаясь в агонию и беспорядочные рыдания.
Следующие несколько ударов сложились в аккуратный шаблон: резкий щелчок, реакция Валеры, интервал в пять равномерно отсчитанных секунд, прежде чем всё начать заново.
Мы достигли двузначных чисел, когда Валера закричал:
- Исми, пожалуйста!
Я почти ожидал этого раньше. Это вполне в духе Валеры - пытаться избежать худшего наказания, пытаясь разжалобить меня своими слезами. В отличие от моего брата, меня не особо трогали и убеждали слёзы в спальне; если Валера плакал здесь, значит, он это заслужил, и это подтверждалось тем, что происходило прямо сейчас.
Он смотрел на меня, на щеках были видны дорожки от слёз, его лицо исказилось от боли.
- Пожалуйста, я не буду так больше делать, я обещаю, - умолял он сквозь зубы, стиснутые от боли.
Я поцокал языком, мягко качая головой:
- Ах, Валера... - пробормотал я, осматривая трость, прищурив глаза, сгибая её в своих руках.
- Прошу тебя... - он снова застонал.
Я соизволил посмотреть на него на этот раз:
- Я обещал выпороть тебя до крови, Валера, - я дотронулся тростью до его ягодицы, проводя длинным тонким инструментом по его пострадавшей от порки плоти. - Неужели ты думаешь, что пара твоих слезинок заставят меня забыть всё, что ты натворил?
Он замолчал, и краем глаза я увидел, что он уткнулся головой в сложенные руки на простыне, принимая поражение.
- А ты сам неужели забыл всё, что произошло, уже после небольшой порки? - спросил я. - Ты её трогал. Ты её трахал. Валера, ты правда решил, что я остановлюсь на двенадцати ударах? - упорствовал я.
Он не ответил, но его плечи задрожали.
- Я должен лупить тебя всю ночь. Ты даже не заслуживаешь удовольствия быть выебанным мной сегодня.
Его плечи затряслись сильнее, и я видел, что он плачет сейчас, и мог слышать его тихие всхлипы.
- Я даже не знаю, что может заставить меня решить, что тебе хватит уже, - пробормотал я злобно, возвращая назад трость.
Наказывая его ещё раз, я выплеснул всю свою ярость и отвращение в силу удара. Я был так зол, ощущая глубоко внутри, как меня предали, что действительно удивлялся тому, что...
- Тринадцать, - прошипел я, вряд ли оставив ему время пережить этот удар, сразу перейдя к следующему.
Валера закричал сильнее, чем раньше, его тело выгнулось и продолжало дрожать.
Мы перешли к третьему десятку, когда рыдания Валеры снова оформились в слова.
- Исми, прошу тебя, пожалуйста, я не могу больше... - он стонал, его тело, казалось, обессилело и было готово завалиться на бок.
- Ты не можешь? - повторил я возмущённо. - После того, что ты сделал, ты просто не можешь?
Послышались тихие рыдания, покачиваясь, он медленно опустился на живот, всё ещё пряча лицо в простынях.
- Смотри на меня! - скомандовал я, больно щёлкая его тростью по спине и бёдрам.
Удары по свежим рубцам заставили его дёрнуться и поднять на меня заплаканное лицо.
- Ты должен умолять меня делать это, - медленно произнёс я, обводя его скулы кончиком трости. - Ты должен опуститься на колени, целовать мои ноги и умолять: "Прошу, накажите меня, сэр".
И снова эти трепещущие ресницы, пытающиеся смахнуть слёзы; и вина в его глазах, я мог видеть её. Он осознавал, что я прав, но боль, терзавшая его тело, мешала ему сказать то, что я требовал.
- На самом деле, - заметил я, убирая от него трость, - это именно то, что ты собираешься сделать.
Он поднял на меня глаза, широко распахнутые, в них плескался страх, и прикусил губу, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу крики о пощаде.
- Прямо сейчас ты будешь лежать на этой кровати и думать о том, что ты сделал. А я собираюсь спуститься вниз и выпить, - я просто сообщал ему факты. - И когда ты подумаешь над этим, достаточно долго и достаточно усердно, чтобы почувствовать боль, которую причинил мне... Ты придёшь ко мне и попросишь меня продолжить наказание.
Валера продолжал прикусывать губу, из его глаз текли слёзы, но я не испытывал ни капли жалости к нему.
- Ты принесёшь мне это, - я положил свою трость на кровать рядом с ним, - и попросишь выпороть тебя ещё. Ты понял?
Валера сглотнул и медленно кивнул.
- Да, сэр.
- Тебе повезло, что я вообще даю тебе такой шанс, - я развернулся на пятках и вышел из комнаты.
Желание чего-нибудь выпить было очень заманчиво, это бы заняло время ожидания, те долгие минуты, которые, как я знаю, понадобились бы Валере, чтобы прийти ко мне и сделать, что я приказал.
Выйдя из комнаты, я прикрыл дверь и замер на несколько секунд, прислушиваясь. Я ушёл, услышав, что Валера начинает плакать громче за закрытой дверью. Встряхнув головой, я спустился по лестнице и отправился на кухню.
Дома было темно, и я подошёл к мини-бару, всё ещё раздетый. Прохладный воздух остужал моё тело и потихоньку успокаивал бешеное сердцебиение, но настойчивый огонь в моём паху, кажется, не реагировал ни на мой гнев, ни на прохладу за пределами спальни.
Я обнаружил, что мои руки всё ещё дрожат, когда наливал в бокал белое вино и подносил его к своим губам. Я закрыл глаза и почувствовал, как вино скользнуло плавно вниз по моему горлу. Отставив бокал, я наклонил голову, чтобы посмотреть на мой возбуждённый член. Мои потребности не дадут мне покоя, пока я не буду полностью удовлетворён, так что я не поддался искушению прикоснуться к себе прямо тут и позволить себе оргазм. Этого не будет, пока я не закончу с Валерой (с его телом, в некотором смысле) - хотя мне была ненавистна мысль подарить ему любой вид удовольствия в ответ... по крайней мере, прямо сейчас.
Я поднял бокал, сделав большой глоток, просто по инерции. Но я напомнил себе, что выбрал именно вино и что оно может помочь мне отпустить себя и немного расслабиться.
Держа вино в руках, я подошёл к окну полюбоваться на красиво освещённый архитектурный ансамбль Санкт-Петербурга. Глядя на него, я мог понять, почему этот город так манил Валеру и толкал его на безрассудства, но его интерес к женщинам всегда озадачивал меня. Я - это всё, что ему нужно, и неважно, есть ли у меня вагина или нет. Даже, скорее, именно потому, что у меня её нет. Я всегда был главным, ответственным за нас обоих, и Валера никогда полностью не принимал роль покорного близнеца. Ему всегда хотелось быть альфа-самцом, хотя мы оба понимали, что тот день, когда я бы отпустил его или позволил ему взять над собой верх, никогда не наступит. Эта постоянная борьба всегда была частью наших отношений, и, в определённой степени, это волновало меня и давало мне силы. Какая-то часть меня всегда хотела, чтобы Валера с готовностью и желанием подчинялся мне, вот почему, в частности, я требовал, чтобы он умолял меня. Но, по большей части, это всё было из-за того, что я знал, ему нужна сильная, доминирующая рука, указывающая ему на его место в этой жизни.
Потягивая своё вино, я размышлял об этом, пока мои глаза не начали поглядывать на часы, отсчитывая количество времени, которое прошло с того момента, как я вышел из спальни. Я представлял Валеру, лежащего на кровати и пытающегося логически договориться с самим собой просто пойти и покончить со всем этим... Я представлял, как он ходит кругами по комнате, подходит к двери, топчется перед ней, не решаясь открыть её...
Я отхлебнул ещё вина и улыбнулся.
Я вполне мог подождать.
Пусть нашей встречей завершатся январи, Растают льды, падут оковы, сердце снова Нальётся силой к переменам изнутри. Не оборвётся наша песнь на полуслове! Далёких глаз завидев свет, не отстранюсь И постараюсь не обжечься их сияньем. Я заучу твои улыбки наизусть, Пойму тебя среди всеобщего молчанья. Пусть нашей встречей завершатся холода, Давно сковавшие усталостью несметной. Воскреснет Фениксом упрямая душа, Что не надеялась увидеть луч рассветный.