Ездить на охоту в сентябре в Сибирь стало уже традицией. Кто-то на море в тёплые страны, а я в тайгу. И даже не столько за добычей, сколько просто побродить по утренней тайге, тогда уже предзимней, когда иней хрустит под ногами и дышится полной грудью. У давнего друга там заимка километрах в тридцати от посёлка. Вот туда я и направился.
Знать бы, чем это закончится...
Друг оказался привязан к постели - спину потянул, когда лося завалил, а потом домой волок; видно, не рассчитал силы. В общем, отправил он со мной на охоту своего 19-летнего сына, парня крепкого и смышлёного. В тот же день добрались до заимки и уже к вечеру обустроили быт, сварили подбитого по дороге рябчика. Я с удовольствием наблюдал, как ловко Вовка справляется со всем, и не молчком, а всё с шуткой, белозубая улыбка не сползала у него с лица. Приятно было на него смотреть, добавляло всё это хорошего настроения, даже некой неги.
Тут он достает бутылку домашней наливки, настоянной на кедровых орехах, немного тягучей, но покатной.
- Надо начало охоты отметить! - заявил он бодро и даже лукаво.
- Не рано тебе к стопке привыкать? - скорее по привычке спросил я его.
- Да всё пучком, мы с батей всегда так начинаем, я же немного, чуть-чуть всего.
За разговором о его учёбе, о будущих планах как-то незаметно уговорили бутылку; приятное состояние расслабленности, спокойствия и уюта, а тут ещё печурка трещит (можно сколько угодно смотреть на огонь, не надоедает). Глаза стали слипаться, и я забрался на лежак. Вовка ещё убирал со стола, мыл посуду, и под эти незатейливые и привычные звуки я стал засыпать. Слышал, как он тоже улёгся рядом, повернувшись спиной. Я быстро провалился в сон.
Мне кажется, никогда так крепко и сладко не спал. Что-то снилось, но ощущение чего-то необычайно приятного усиливало негу, я вытянулся, повернувшись на спину, и снова впал в небытие. Сквозь сон я чувствовал, что кайф охватывает всё тело, что оно всё напрягается...
Я проснулся и сначала даже не сразу понял, что происходит. Член мой просто гудел, как натянутая струна, и явно кто-то его ласкал. Сон или явь? Уже окончательно проснувшись, понял: мне делают минет.
Сказать, что я испытал шок, значит ничего не сказать. Я просто онемел. 19-летний парнишка, сын давнего друга, сосёт хуй почти пятидесятилетнему мужику. Это не укладывалось в моём сознании! Мысли летали в голове с космической скоростью: что делать, как реагировать? Это же ненормально.
Но как в анекдоте: если член встаёт, голова перестаёт работать. Состояние дикого кайфа лишало возможности как-то прагматично действовать. Рука автоматически опустилось ему на голову, надавливая. Теперь очередь испытать шок наступила и для Вовки. Он просто отпрянул резко в угол и, казалось, даже не дышал.
Молчание длилось долго, ощущение кайфа и желание продолжения откинуло все ранние представления о правильности и неправильности такого секса. Я не выдержал и попросил продолжить. Не сразу он откликнулся, но хотя бы стал сопеть, превозмогая своё шоковое состояние. Потом уже медленно, словно чего-то опасаясь, пододвинулся, и тут уже я сам пригнул его за голову к своему паху.
Осторожно, будто боясь обжечься, Вовка сначала лизнул головку, отчего она подпрыгнула, потом всё смелее засосал; мой стон не заставил себя ждать. Рука сама потянулась к его попке, она была голой. Юношеская попка, упругая, гладкая, ещё с небольшой волоснёй. Пальчик нащупал очко и погладил его, Вовка дёрнулся, но не отодвинулся. Осмелев, я продолжал массировать туго сжатую дырочку.
- Ну что, Вовка, будем всё пробовать?
Он молчал. Даже в темноте, мне кажется, я увидел, как он густо покраснел.
Молча я повернул его к себе спиной и губами прижался к его шее. Мой же кол уже упирался ему в ягодички. Знал по опыту общения с женщинами, что без смазки не войти. Но где её в заимке взять? Вспомнил, что есть в рюкзаке крем для рук (часто обветриваются, и я всегда беру его с собой). Благо, рюкзак был в изголовье, найти крем не составило труда.
Выдавив на палец обильно крема, стал наносить его на очко пацана, от каждого прикосновения он вздрагивал всем телом. А когда стал вводить пальчик внутрь, он резко дёрнулся и сжался. Короткая вводная, что нужно расслабиться, иначе будет больно, мало подействовала, он продолжал сжиматься. Пальчик уже вовсю скользил в очке, разогревая сфинктер, пацану уже не было так дискомфортно, и он делал попытки насаживаться на пальчик. Попытка ввести второй рядом с первого раза не увенчалась успехом, но терпение и труд всё перетрут.
Два пальца то медленно двигались, то просто крутились внутри, спазмы сжимали их туго. Но острое желание вставить туда другое оказалось сильнее, и вот уже мой член упёрся и надавливал. Вовка старался терпеть и даже делал попытки расслабить очко, но как только я резким толчком ввёл головку, он завопил. Но я инстинктивно его удержал и, не двигаясь, просил потерпеть.
Минут 5-7 так лежали, мой кол и не думал падать; постоянно сжимаемый, как бы ощупываемый очком, он окаменел. Двинул его дальше и снова замер. Такое впечатление, что Вовка прокусил подушку. Что значит настоящий пацан! Терпел боль стоически. И так миллиметр за миллиметром я продвигался вглубь обалденно тугой и горячей попки.
Напряжение кайфа пересилило все возможности сдерживаться, минут через 15 излился фонтаном. Меня, кажется, на секунду даже вырубило.
Вовка сдёрнулся с конца и сразу потрогал своё очко, оно ему показалось дырой. Он мне потом рассказал о своих первых ощущениях этого безумства, о той борьбе разума и желания. А тогда я ему просто подрочил, и он отстрелялся со стоном. Сразу отвернувшись, он уснул, а я так и не смог сомкнуть глаз.