Лицо юноши было припечатано маской анемичности. Его тело с первого взгляда, вызывало чувство, будто он участник анорексических соревнований. Неизвестной природы болезнь здорово ухватила парня за задницу, и в течение всего пары лет высосала из него все жизненные соки. При росте более 170 сантиметров, вес молодого человека был менее 60-ти килограммов.
Всё бы ничего, но с ним без завидной периодичности происходили непонятные выпадания из реальности. Что он делал и говорил в такие моменты, его мозг прятал в тайниках его подсознания.
Однажды случился отвратительный казус. Сначала замерев, как статуя посреди улицы, мужчина, ожил, и смотря вдаль, расстегнул брюки и приспустив их, вывалил на всеобщее обозрение своё небольшое, но хорошенько эрегированое естество.
Он при этом дико вопил, выражаясь нецензурными словами и делал движения руками, будто они были прижаты к голове женщины, насаживая ей с силой на свой член. Его отросток при этом двигался и извивался в такт сосаниям и головодвижениям невидимой шлюхи.
— Соси, сука! — орал насильник, — язычком помогай, блядь позорная! Заглатывай глубже, бочка малафейная.
Проходившему мимо люду, это казалось довольно противоестественно и несуразно. Никто не делал попыток отругать мужчину за аморальное поведение и прекратить бесчинствующие безобразия. Скорее наоборот, они обходили его далеко стороной, заподозрив в насильнике призраков, сумасшедшего и не без основания. Его взгляд был безумен, он смотрел куда-то вдаль, а не вниз. Кончить в рот своей пассии молодому человеку не дали подоспевшие два милиционера, вероятно вызванные кем-то из сердобольных граждан.
Придя в себя, парень долго не мог понять, где находится. Наконец, выпив стакан воды, он осознал, что в отделении милиции, за что-то содеянное ужасное, совершённое им, а может и не им?
— Почепуев Михаил, — ответил задержанный на вопрос человека в погонах, а вот дату рождения не помню. Где мои документы? Не знаю, дома, наверное...
— Адрес Вашего дома? — продолжил допрос следователь.
— Вот хоть убейте, не помню, — погрустнел Михаил.
— Убивать не будем, — улыбнулся лейтенант, — а вот скажите уважаемый, Почепуев Михаил, что вы делали на улице примерно час назад?
— Не помню, — вновь повторил юноша, — помню, вышел в магазин из дома, что было дальше, не помню. Очнулся здесь.
Поняв, что от него ничего вразумительного не добьёшься, больного отправили в другую организацию, именуемую в просторечии дурдом. Там Михаил, после прогона множества врачей, оказался в кабинете седого мужчины, который предложил ему стационарное лечение.
— Я пока что вам только предлагаю, — сказал психиатр, — но если окажется, что Вы представляете угрозу обществу или самому себе, мы сделаем это принудительно. Каков будет Ваш ответ?
— Мой ответ: Нет! — сжал зубы Михаил, — Давайте свои таблетки. Обещаю два раза в неделю приходить сюда на собеседование и обследования.
Доктор подал пузырёк с таблетками и рецепт для закупки их в аптеке, объяснив, что это не курс, а навсегда.
Придя домой, Михаил, обложившись медицинской литературой с упором на психиатрию, благо в его доме, а где он проживает, (память всё же на сей раз подсказала ему), было её предостаточно. Начитавшись до одури, он сделал вывод, что не шизофреник, а у него своеобразная форма эпилепсии. Это его успокоило. Не успокоило его работодателя. Ему вежливо отказали от места.
Оказавшись в прямом и переносном смысле на улице, Михаил вновь впал в ступор. На сей раз из ряда вон происходящего ничего не произошло. Однако он очнулся в квартире незнакомого мужчины. Мужчина сидел на диване в одних трусах и с вожделением смотрел на экран огромного телевизора, на котором женщина азиатской национальности сосала огромный член европейца. Она делала это очень искусно, облизывая и подлизывая раскрасневшуюся головку напарника по порносъёмкам. Положительно это ей нравилось, она всё время улыбалась от счастья. И загружалась порою почти до мошонки осчастливлемоего ею любовника. Иногда она, резко дёргая головой, сосала с такой пылкостью и страстью, будто в её руках и во рту был вовсе не член, а вкусная шоколадная конфета, которую надо быстрее иссосать, а то отберут.
— Скажи, классно же сосёт скотобаза, — усмехнулся сидевший на диване мужчина, и приспустив трусы, начал надрачивать свой хуй, почему-то обутый в презерватив.
Делал он это, стараясь попасть в такт, виденного им на экране. Правда, пролонгировать свою мастурбацию так долго он, конечно же, не мог, как герои порнофильма. Через три минуты, застонав и задёргавшись, самовлюблённый онанист, закатил глаза и повалился в сторону, жёстко эякулируя в презерватив. Да так мощно, что тот подёргивался от бивших в него струй спермы, и был готов слететь, если бы рука почти потерявшего сознание, не удерживала того от неадекватных действий.
Не зная, зачем это делает, Михаил, ничуть не стесняясь незнакомца, расстегнул брюки и извлёк на свет божий, свой полустоявший член, обхватил его с силой ладонью, тоже стал возвратно поступательнымидвижениями пытаться опустошить свои яйца от спермы для получения кратковременной радости бытия, именуемой в просторечии — оргазмом...
Ему это не удавалось. Сонливость и оцепенелость не отпускала. Зато сознание медленно, но верно возвращалось к потерпевшему неудачу. Вспомнив, что незнакомый мужчина есть не кто иной, как его школьный друг Колька. С которым они бывало драчивали на школьном чердаке наперегонки: «кто быстрее, кто дальше или кто больше».
— Колян, а где ты меня выцыпил? И что я делал? — прекращая бесполезное дрочение, поинтересовался Мишка.
— Ты стоял возле моего подъезда и делал губами движения, будто хуй сосёшь. Я, конечно, не верил, что мой школьный друг пидарас и хуесос, но затащил тебя к себе на хату. Ну, чё? Отпустило, Мишаня?
— Ага, — ответил Мишаня, — вспомнил всё.
— И что это — всё?
Понимаешь, друг мой, Колька. Со мной что-то происходит. Врач определил у меня эпилепсию...
— Ну, не пизди, дружбан! Я видел эпилептиков, они падают и трясутся, как паралитики и пена изо рта...
— У меня другая форма, — заверил друга, мужчина, — Я не падаю, а замираю на какое-то время... а потом ни хуя не помню.
— То есть тебе пригрезилось, что ты у кого-то хуй сосал, а потом ничего не помнишь?
— Типа того, — разозлился Миша, — только, обычно наоборот. В прошлый раз, я давал за шщеку, какой-то бабе, так рассказали менты. А сейчас я теряю ориентацию, если тебе верить, — огорчился дружбан.
— Ну, успокойся! — расхохотался Колька, — уверен, мне показалось! Ты просто чмокал губами. Может тебе пригрезилось, что ты целуешься? Или ешь какие-то вкусности? Какие проблему-то?
— Я не могу кончить, — признался Мишаня, — дрочу, дрочу, а он полувяленый и приплыть не могу.
— Понятно, — понял друг, — это из-за таблеток. Жрёшь поди их горстями?
— Три раза в день по две штуки, — подтвердил опасения друга, Михаил, — так доктор прописал...
— Мудак он твой доктор, хотя и прав. Бросишь их пить — крыша у тебя совсем съедет. Но я тебе помогу. Сегодня, не обкончавшись, ты от меня не уйдёшь, обещаю. Короче раздевайся догола, скомандовал Колян.
Миха быстро с кинул с себя всё и, встал в рекомендуемую другом позу, в просторечии именуемой: «раком» Палец другана основательно умащенный жидкостной смазкой, тут же оказался в жопе у лечимого.
— Ты что делаешь? — соскакивая с предмета лечения, возмутился больной, — Пользуешься моей беспомощностью? Хочешь меня отпидарасить?
— Это совсем не то, что ты думаешь! — пояснил новоявленный доктор, — я хочу, чтобы ты кончил. И ты кончишь, доверься мне, — передавая распечатанный презерватив другу, объяснил свои странные поползновения дружбан.
— А это зачем? — напяливая резинка на свой полувяленый вместе с яйцами, поинтересовался лечимый.
Я буду давить тебе на твою точку джи, и ты кончишь, но мне бы не хотелось, чтобы ты обтрухал мне всю мебель, заметил чистюля, короче раздвинь свои булочки и приготовься получить удовольствие, не резкое и бурное, а тягучее и длинное.
Миша сделал как просили. Он почувствовал в своём анусе не палец, а что-то совсем другое. () Горячее влажное большое. Это огромное резко вошло в него, казалось до самого горла. Мужчина чуть не потерял сознание от сильной боли, он попытался снизаться с раскалённого кола, но куда там! Лучший друг, в прошлом, держал доходягу за бёдра своими огромными лапищами и не давал соскочить.
— Всё нормально, братан, — успокаивал он его, — сейчас я тебя выебу и мы оба кончим. Я же обещал?
Боль потихоньку стала опадать, Николай стал двигаться, приговаривая: «Один раз — не пидарас! Да и не узнает никто, мы же не скажем». Новоявленный гей, плюнул на всё и расслабился. Теперь уже поздно. Его жестоко ебали в жопу, удерживая руками за уши. Иногда поглаживая и пощипывая его мужскую грудь. Боль прошла совсем. Появилось какое-то иное чувство. Оно зарождалось в такт движениям инородного тела в его прямой кишке. Михаил почувствовал наслаждение. Сперма покидала насиженные места в его яйцах и устремилась наружу, принося неиспытанное ранее им наслаждение. Оно, действительно не было резким до искр из глаз, а тягучим и приятным. Белая жидкость не выбрасывалась толчками, как это обычно бывает, а медленно вытекала, доставляя приятную истому и удовольствие. Парень находился в полусонном и полубредовом состоянии. Его губы что-то шептали... Он потерял сознание.
Михаил очнулся от ярких вспышек. Люди в форме фотографировали всё и вся. Комната была залита кровью. Пол, потолок, стены были забрызганы красными каплями. Неподалеку лежало что-то покрытое простыней, когда-то белой. Сейчас она была красного цвета, от впитавшейся в неё крови