Марина упивалась своим триумфом, глядя в перекошенное от досады лицо Никифоровой. Надо было видеть, как та чуть не подпрыгнула в кресле, когда братья заявили, что согласны подписать контракт только в Марининой редакции. Не зря она накануне почти 3 часа их обрабатывала! В общем, когда закончилась официальная часть, женщина пребывала в прекрасном настроении, справедливо гордясь собой. Шеф тоже был доволен. Отправив Никифорову с партнерами на экскурсию по производству, он уединился с Мариной в своем кабинете. Похвалил за хорошую работу, а потом сказал то, что Ливанова ожидала услышать больше всего:
— Уделала ты Светлану нашу Геннадьевну! Значит тебе и корячиться. Директором департамента вместо нее согласна быть?
— Ой, так неожиданно!
— Не бреши. «Неожиданно». Ха! Сама ж подсидела ее. Но красиво подсидела!
— Я? Да Вы что? И в мыслях не было!
— Марин, хватит пиздеть! Так согласна?
— А с Никифоровой что?, — с наигранной озабоченностью спросила женщина
— Какая забота! Щас расплачусь! Замом своим сделаю. Пока не придумал каким. Но не боись, в твои дела она лезть не будет.
— Я и не боюсь.
— А может и будет... , — задумчиво продолжал шеф, — Здоровая конкуренция нужна. Вишь, вы тут с ней пластались, палки в колеса друг другу ставили, и в итоге имеем шикарный контракт. А не были бы вы, как кошка с собакой, неизвестно еще, что бы было
— Почему кошка с собакой? У нас нормальные отношения!
— Ага! Такие, что на ее похоронах твоя речь самой душевной была бы, — он зычно заржал.
Марина с трудом сдержала улыбку.
— Ты мне лучше скажи, как ты успела свои поправки братьям навялить? Ты ж отдыхала? Я проверял!
— Отдыхала... Но мы же с братьями еще на прошлой неделе обо всем договорились.
Сергей Петрович почесал затылок
— А ты знаешь, что Никифорова с ними в субботу встречалась?
Марина изобразила неподдельное удивление
— Да?!
— Выходит хорошо ты с ними договорилась, раз у нее ничего не получилось... Ну вот и еще одно доказательство, что правильно я тебя повысил. Как отдохнула, кстати? Понравилось?
— Ой, отлично было! Спасибо!
— А сюрприз мой?
— Неплохо, — уклончиво ответила Марина
— Вами кто занимался? Юля или Катя?
— Эмм... темненькая, — наугад ответила Ливанова и попала в точку
— Юля, значит... Я с обеими был, но Юля лучше! Жена моя просто королевой минета стала благодаря ей! И всего после одного занятия!
Слова шефа Марину не покоробили. Петрович всегда отличался грубостью в общении и не стеснялся обсуждать с замами-мужиками свою интимную жизнь в присутствии коллег-женщин. Так что все уже привыкли к такой манере. Но, тем не менее, Ливанова после его слов потеряла дар речи. Так вот какому чувственному массажу учился ее муж вместе с дочкой! Не успела оно опомниться, как босс подлил масла в огонь:
— Но вот меня она не поломала. Как ни старалась. На сеансах я, конечно, пробовал языком работать, но потом — ни-ни. А твой муж как? Порадовал тебя?
— В-вы о чем?
— Да не стесняйся ты, как девочка! Дело-то житейское! Вознес тебя на вершину, как Юля говорит?
— Я не хочу это обсуждать!, — нервно выпалила Марина
— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами Петрович, — Давай тогда планы на вечер обсудим. Я братьев в сауну позвал, чтоб обмыть сделку, как следует. Твое присутствие, сама понимаешь, очень желательно. Глупостей не будет, обещаю.
Последнему заявлению Марина не поверила. О банных похождениях шефа она была наслышана достаточно. Чего стоит только относительно недавний случай с Леночкой, прежней секретаршей Петровича. Милое скромное создание ушло в декрет аккурат через 7 месяцев после подписания последнего крупного контракта, в «обмывке» которого Леночка участвовала. Это могло бы быть простым совпадением, если бы не щедрый жест шефа. Провожая пузатую секретаршу в отпуск, он «от фирмы» подарил ей квартиру. Пусть всего однушку, но и этот подарок был явно не адекватен ситуации. Вспомнив это, Ливанова деликатно отказалась. Впрочем, была у нее и другая причина. Внутри у нее все клокотало после того, как она узнала о «сюрпризе» Петровича. Неужели ее муж согласился в этом участвовать? В голове не укладывалось. Нужно было срочно разобраться.
— Жаль. А вот Никифорова пойдет, — привел он еще один довод.
— Спасибо, Сергей Петрович, но нет.
— А-а-а, понимаю!, — осклабился он, поняв ее отказ по-своему — Напомнил тебе о сеансе? Разбередил? Мы с моей тоже неделю из постели не вылезали после него! Ну... удачи! Если передумаешь — то вот тебе визитка с адресом. Мы там минимум до полуночи будем. Как пойдет. Подгребай, если что.
— Хорошо.
* * *
Накрутив себя по дороге до предела, Марина ворвалась домой, словно разъяренная фурия
— Мне все рассказали!, — взревела она, — Что у вас там было на этом массаже?!
Наташа мигом вспыхнула до корней волос и пошатнулась, словно вот-вот потеряет сознание. Олег вздрогнул, ноги его подкосились, и он осел на диван. По этой реакции Марина поняла, что ее худшие подозрения оправдываются. Она начала метаться по комнате и орать так, что стекла дрожали. Суть ее выпадов сводилась к двум выводам: «дочь — шлюха» и «муж — извращенец». Себя Марина, естественно, считала невинной жертвой. Она так распалилась, что не дала домочадцам даже слово вставить в свое оправдание. Практически сорвав под конец голос и исчерпав словарный запас, женщина закончила тем, что отвесила зареванной дочери пощечину (пыталась и мужу, но тот увернулся) и ушла из дома, оглушительно хлопнув на прощание дверью.
Два часа после этого Марина бесцельно каталась на машине по городу, пока не вспомнила о приглашении шефа. Подъезжая к банному комплексу, она уже не боялась возможных приставаний шефа и даже братьев, а надеялась на них. Жажда мести овладела женщиной полностью...
* * *
Шеф встретил ее с распростертыми объятиями:
— Вот молодец, что передумала! А то твоей подруге одиноко с тремя-то мужиками! Мы только сели. Переодевайся живее! Без тебя теперь не начнем, а трубы горят!
Только в раздевалке Марина вспомнила, что у нее нет с собой купальника. Она тщательно замоталась в широкое банное махровое полотенце на липучке и с резинкой вверху, после чего придирчиво осмотрела себя в зеркале. Наряд почти полностью открывал ноги, но все, что выше, скрывал довольно надежно. Главное — не наклоняться низко, стоя к кому-нибудь спиной. Тем не менее трусы женщина все-таки оставила — мало ли что.
Петрович с братьями встретили ее появление радостными криками, а Никифорова полностью проигнорировала, сосредоточенно рассматривая свои ухоженные ногти. Она тоже была в полотенце, и бретелек лифчика Марина у нее также не заметила. Зато обратила внимание, что рука Павла (старшего из братьев) бессовестно лежит на голом бедре конкурентки.
Поначалу все было пристойно. Выпили за контракт, погрелись в сауне, снова выпили, поговорили о делах, опять погрелись и опять выпили. На Марину алкоголь (она пила вино) пока не действовал, зато Светлана заметно оживилась. Она напропалую кокетничала с партнерами и беспрестанно смеялась над их шутками, когда разговор надежно перешел в неформальное русло. Братья то и дело лезли к ней обниматься, рассыпались в комплиментах и практически открыто наглаживали ее бедра с двух сторон. Марина наблюдала за ними и мысленно поспорила с собой, что не позже, чем через час Свету выебут. Еще больше она уверилась в этом, когда минут через 10, в конце очередного визита в сауну, Никифорова, спускаясь с полка, притерлась низом своего покрывала об угол и засветила свои прелести. Выставила напоказ свою наголо выбритую неровную, чуть вывернутую щель. И лишь когда братья заметили это, с блядским смехом прикрылась обратно.
— Вы видели?, — поморщившись спросила Марина шепотом шефа, когда они, чуть отстав от троицы возвращались в «банкетный зал»
— Хреновый был бы из меня мужик, если б я не заметил,...