Подкатегории: заграница, бисексуалы
Афины шумели, толпились и пылили, совершенно замызгав ещё летнее солнце, собственную красоту и историю. Радостное ощущение свободы, вызванное разрывом с Джоном, сменилось чувством неясной тревоги. Бросив вещи в маленькой гостинице возле автовокзала, я отправился шляться. Туристические красоты основательно набили оскомину ещё во время работы в древней столице и Салониках. Шумных центральных улиц и дорогих магазинов дома девать некуда. А вот рынок, пожалуй, посетить стоит. По-гречески я совершенно ни бум-бум. Но какого торговца интересует знание языка покупателем? Здесь русскими считают армян, называемых Грекопонти, понтийскими греками. Ко мне обращались, в основном, по-немецки: "герр", "господин". Это в лицо. За спиной же шипелось совершенно другое слово: "малака". Равнозначное ласковому и привычному "пидарас".
Периодически прячась от духоты в затенённых тавернах, я под завязку налился кофе, слегка разбавленным метаксой. Но ощущение тревоги только усиливалось. Бывает такое, - жопа чует надвигающуюся опасность, но какова она, и откуда нагрянет?.. Башка ни малейшего представления не имеет. Паранойя, что ли?!
Стараясь не отвечать на заискивающие взгляды, резвую речь и приторные улыбки продавцов, я нудно ковырялся в грудах разной дребедени. Руки перебирали вещи, а сознание скрупулезно обнюхивало как окрестности, так и далёкий дом. Что-то случилось. Только вот что? И с кем? Тишина. Будто в ватную стену всем телом бьёшься, - ни звука, ни проблеска, ни реакции. Отсюда возможны два вывода. Либо я кого-то забыл, либо опасность коснётся меня лично. Занятый внешне и внутренне, не заметил, как приобрёл какие-то никчемные шмотки, кожаные высокие сандалеты и целую пригоршню бижутерии, сляпанной а-ля троянские сокровища. Вот, болван! Нахрена мне лишний груз?
Чтобы прекратить дальнейшее безобразие и издевательство над собой в подобном духе, сдриснул с чёртова рынка в первый же кривой проулок между глухими стенами. Слава Богу! Узкое ущелье шустро и мягко вывело к почте. Международный телефон был, и даже работал.
- Мам, привет!
- Денис? Давно вернулся? А я как раз собиралась к тебе заехать. Твой Юлий звонил из Америки, он собирается сюда через месяц. Что ты там опять намудрил с работой?
- Мам, я в Афинах.
- Где? - Она замолчала. Но ненадолго. - Я, так понимаю, тебе нужны деньги?
- Нет! - Вот умеет эта женщина раздражать с полоборота, не напрягаясь сама абсолютно. Как никто умеет. - Деньги мне не нужны. У нас всё хорошо?
- В каком смысле?
- Никто не заболел? Не умер? У тебя самой всё в порядке? Как Нильс?
- Всё нормально. - Её ровный тон, напоминавший замершую на миг лавину, всё же заставил и меня немного успокоиться. - Если бы что случилось, твои дети или друзья моментально сообщили бы. Не волнуйся. Нильс на даче. Охотится и гуляет по лесу.
- К чёрту всех жён, любовников и детей! Друзей туда же. - (Нервяк почти спрятался и замер). - Работу я бросил. Вернусь, найду другую. Ты же знаешь, как это просто делается.
- И долго ты собрался прохлаждаться в Греции? Или там жарко?
- Пока не надоест! - Спросив взглядом служащую, я закурил в кабинке телефона. То, что дома всё хорошо, обрадовало. Но тревога же взялась откуда-то? У меня не бывает беспочвенных предчувствий! - Жарко здесь невозможно. Уже начало надоедать.
- Тогда возвращайся. В Петербурге прохладно и ветрено.
- Я ещё не отдохнул! - Дым попал не в то горло, вызвав кашель.
- Много куришь! Вот, сколько раз тебе говорить? Эти сигареты никакой пользы не приносят. Один вред. Папа твой не курил, а у нас в семье даже никто не пробовал.
- Ма, - она продолжала говорить со мной дуэтом. - У меня тут итальянская виза до конца не использована, кажется. Но туда не хочу. Может в Швейцарию или Германию ломанусь. Пока не решил. А, вдруг, куда ещё потянет. Мне свобода перемещений нужна. Понимаешь? Просто свобода перемещений по Европе. А не воспитательные лекции!
- Причём тут я? Поезжай, куда хочешь, это твоё личное дело. Тем более, деньги есть, как ты говоришь. Скатертью дорожка, и Бог в помощь!
- Мама! - Невыносимая женщина. - Ага, приплыли. Это тебе легко полететь или поехать, куда заблагорассудится. Причём, в любой момент. А я, твой сын, - гражданин одного единственного и весьма своеобразного государства. Разницу просекаешь?
- Хорошо. - Она вновь замолчала, что-то обдумывая. - Я поняла. Позвони мне завтра вечером. Ты хоть там не голодаешь? Только не вздумай меня обманывать.
- Не голодаю. Даже не экономлю. - Я расслабился. Бури не будет, уже хорошо.
- Может, мне приехать к тебе самой? Давно не бывала в Греции.
- Ой, нет! Не надо!
- Ладно, - мама тихо рассмеялась. - Всё с тобой ясно. Сегодня же обзвоню твоих друзей и знакомых, узнаю, как дела. Ох, до чего же ты у меня непутёвый родился.
- Спасибо, мамочка. Я тебя очень люблю. Котику моему привет. Твоему мужу тоже.
- Передам обоим. Удачного дня. - И через лёгкую паузу, - сынок.
Почему-то резко захотелось жрать. Это мамин голос вызывает ассоциации с обедом, или живот действительно пуст? Скорее последнее. Оглядевшись и выбрав направление, я спокойно пошагал вверх по неширокой и не особо оживлённой улице, надеясь быстро набрести на какое-нибудь питающее заведеньице. Не тут-то было. Пришлось намотать парочку кругов вокруг рынка, прежде чем попалось нечто подходящее. Драхмы - трахмы, так их мать! Напридумывали себе денег, а ты тут голову ломай, не завышены ли цены, и не объябывают ли тебя. Бросив тоскливый взгляд окрест, заметил группку чернявых стройных парней, то и дело заинтересованно поглядывающих в мою сторону. Тело сработало быстрее головы. Подмигнув самому высокому, сделал лёгкий приглашающий кивок. Он покраснел, опустил голову, что-то властно бросил своим товарищам и решительно направился ко мне.
- Чем могу быть полезен? - Н-да. Если это английский, то я сребристый песец.
- Кушать очень хочется. - Старательно разделяя слоги и показывая пальцем в открытый рот, я сделал страдальческую мину. - Ферштейн, майн либе?
- Ты русский, что ли? - Он заливисто расхохотался. Обернулся к приятелям, выдав длинную фразу на греческом, и махнул рукой, что бы те его не ждали.
- Типа того.
Не знаю почему, но те, кто гастролировал хоть раз по Европе и попав туда вновь, начинали говорить на невероятной смеси всех языков сразу. И прекрасно понимали друг друга. С аборигенами, естественно, предпочтение отдавалось какому-нибудь одному. Я любил русский. Или что угодно из романской группы. Но не инглиш. И не дойч, если можно. О прочих славянских вариациях лучше не заикаться.
- А я из Македонии. Мы русский язык в школе изучали. Власис.
- Денис. - Мы пожали руки. Он чуть дёрнул головой и подозрительно прищурился, поскольку я, произнося своё имя, сделал ударение на первом слоге. - Так удобнее и звучит в унисон с твоим. - Пожатие плеч и открытая улыбка. - Это настоящее имя, не сомневайся. По-русски ударение ставят над "и", само собой. Ты можешь быть моим гидом на сегодняшний вечер? Плачу за всё. - И я выразительно похлопал себя по карману.
- Только на вечер? - Он так хитро посмотрел мне в глаза и коварно усмехнулся, что моментально поставил всё на свои места. - У меня масса времени. Ночью тоже.
- Наступит ночь, разберёмся. Пошли?
Со смазливым греческим альфонсом мы неплохо провели время. Он чутко ловил смену моего настроения. То молчал, то начинал прыгать вокруг и смешить, подзадоривая и заставляя хохотать в ответ. Мой выбор гостиницы его разочаровал. Но виноватая мина и заявление, что мы идём отрываться в любой клуб по его выбору, быстро вернули парню хорошее настроение.
Полулёжа в кресле с широко разведёнными ногами, парнишка сурово наблюдал за моим преображением. Полностью обнажившись, я развернулся к нему спиной и склонился над кучей покупок. Хм, а кто сомневался, что сзади раздастся одобрительное кряканье и присвист? Та-ак-с, и что это за хламида?
- Денис, это очень дорогие вещи. Они только сейчас входят в моду.
- Да? Совершенно не разбираюсь в шмотье. Продавец посоветовал, вот я и купил.
- Ты всегда слушаешь чужие советы? И любому веришь сразу?
- Не всегда. - Чёрт! Да эти брюки почти прозрачные. Ладно, скрывать нам нечего. Где-то валялся белый бандаж, который Джон подарил в Амстердаме. Отлично.
- Ты специально бреешь ноги?
- Была нужда. Просто волосы не растут. А вот всё остальное сбриваю. Тебе нравится? - Широченные штаны и такая же длинная рубаха с широкими рукавами здорово дополняли друг друга. Оп-па, оп-па, та бузукья!
- Возбуждает. - Он выразительно поправил ладонью свои причиндалы.
- На то и рассчитано. - Но мне чего-то не хватало. Рубаха была без ворота, открывая ключицы. Оба-на! - Как в воду глядел. Что скажешь? - Охомутав шею неким подобием древнегреческого ожерелья, я намотал на запястья весь приобретённый металлический хлам с приклеенными морскими камушками. Кольца не мой фасон, не ношу, мешают.
- Хорошо. - Он привстал. - На тебе даже эти дешевые штучки смотрятся, как дорогие украшения. Но я больше люблю золото.
- Купим тебе золото. Завтра. Если захочешь.
Я подошёл к нему вплотную. Парень легонько вздохнул, и положил руки на мои бёдра.
- А вот так, пожалуйста, не надо.
Если бы милый Власис действительно меня хотел, никаких вопросов и сопротивления не возникло бы. Запросто, в любой момент.
- Ты не обидишься, если часть денег я отдам тебе сейчас?
- Почему? Мы расстаёмся?
- Да, нет. Ты же потратил на меня время.
При искренности тона он спокойно взял несколько отстёгнутых купюр и убрал их.
- Будем считать, что это только аванс.
- Здесь очень много. И ты, - он сжал мои ягодицы, почти честно заглядывая в глаза, не забывая стрелять ими в мой же пах, - мне, действительно, нравишься. Стал бы я время на кого попало тратить. Хочешь меня обидеть? Македонцы - гордые люди!
- Погоди-ка, - я мягко убрал его ладони.
Мне всё равно не хватало чего-то в собственном облике. Новые греческие сандалии пришлись впору, а вот башня выглядела не одетой. Придумал. И подходящая вещица из тонкого белого шифона, как ни странно, тоже сегодня куплена. В бабушкиной деревне во время сенокоса особым способом завязывают головные платки. Мужчины. Женщины делают это, - как везде. Любой плат берётся за два соседних угла, завязывается на затылке так, чтобы остальное закрывало лицо от середины лба и ниже. Потом перекидывается назад, покрывая волосы, затылок и плечи. Ты становишься почти копией египетского фараона. Но мне не нравится смахивать на православного епископа, монашку или сестру милосердия. Поэтому такую импровизированную фату всегда скрепляю резинкой у затылка. Получается нечто испано-пиратское. Всегда, потому как питерской осенью точно так же таскаю чёрный шерстяной платок. Ву а ля, ансамбль завершён! Пройдясь взад-вперёд, я вгляделся в обшарпанное зеркало на дверце шкафа. Хорош, зараза. И загар выглядит впечатляюще из-за светлой одежды. Хотя, он несколько слабее моего обычного, южного.
- Уилки Коллинз, женщина в белом, ебать её в сраку.
- Не понял. - Мой визави слегка замер. Даже в глазах вспыхнуло нечто, напоминающее неподдельный огонёк сексуального влечения.
- Национальный юмор. Не обращай внимания.
- В тебе действительно появилось что-то женское.
Он встал и обнял меня. Полные тёплые губы ласково и влажно обволокли рот, мягкий язык, как бы робко, проник внутрь, а горячие ладони осторожно изучили спину от плеч до верха ног под ягодицами.
- Ну, Власис, не сейчас, - я решительно отстранился, вкладывая девственное смущение в робкий взгляд снизу. - Из пары парней хотя бы в одном обязательно должно быть нечто женственное. - Он нахмурился. - Если в другом уже присутствует только мужское. - Я облизал нижнюю губу и кинул на парня затуманенный взор.
- Хочешь сказать, что ты понял? Я действительно абсолютный мужчина!
- Говорю исключительно о внешней стороне дела. А не о внутренней сути. Понимаешь? Потом поймёшь. Пошли. - Направившись к дверям впереди своего приятеля, я скроил вредную рожу и пробормотал. - И, уж тем более, не о ролях в постели, олух.
Македонец выбрал местную разновидность таверны. Народная греческая музыка, слегка обезображенная эстрадными ритмами, клубилась вместе с дымом и жаром молодых тел. К нам тут же присоединились ещё трое парней. Агим, Фатмир и Костандин. Албанцы, даже слегка лопотавшие по-русски. Решив убить не унимавшуюся смутную тревогу физическими нагрузками, я ввинтился в круг танцующих. Отчего-то страстное греческое зембекико, всегда заставляло моё сердце трепетать от сдержанной силы. Ну, понеслось.
Наш столик оккупировали разные бутылки и стаканы, парни, то и дело, составляли мне компанию на танцплощадке, или исчезали ненадолго в неизвестном направлении. Так получилось, что с кем-либо из четвёрки я периодически оставался тет-а-тет. Н-да. А вот пидовские привычки у афинян ничуть не отличаются от таких же во всём мире. Как грустно. Каждый из парней в свою очередь запевал одну и ту же песню с незначительными вариациями: "Зачем тебе Власис, он не даёт, у него есть парень, его интересуют только твои деньги. Агим нечист на руку, обворует тебя. Фатмир нечистоплотен, тебя заразит, чем хочешь. Костандин вообще, якшается с тёмными личностями, - подставит или сдаст полиции. А я такой нарядный, в тебя влюбился сразу. Возьми меня с собою, и будет нам тут счастье до гробовой доски. Аминь".
Имена можно переставлять в любых комбинациях, смысл не изменится. Впервые попробовав на вкус роль разуваемого лоха, я начинал её ненавидеть. А вот напоить старого консуматора, вам, милые зайчики, никогда не удастся. Зато он вас накачает под завязочку. Легко. Искусство пить не пьянея, или незаметно сливать спиртное под стол, сплёвывать в пивную бутылку или стакан с соком я освоил давно. И всегда замечательно обучал ему своих девчонок. Атмосфера сгущалась. Услышав зов природы, заглянул в полуподвальчик, служивший здесь туалетом. Цементные стены, вонища и тёпловатая водичка из негодяйского краника. Хоть кабинка закрывается, и то хорошо. Посидел, подумал, вышел. Оп-паньки!
Под краником полоскал руки весьма интересный малый. Костюм, хоть и летний, но добротный, пиджак расстёгнут. Фигурка явно тренированная. Ноги широко ставит, да и плечи неплохие. Короткая стрижка, мощный затылок, чуть разведённые локти, корпус напряжён. Где-то я такое уже не раз видел? Из этой позиции удобно наносить любые удары руками и ногами, окажись сзади него кто, заслуживающий этих ударов. Но... Не того формата место, что бы здесь появлялись чьи-то охранники. Или полиция?
- Хай, - пьяно покачнувшись, я осклабился и вынул сигарету. - Лайт?
- Сори, но смок.
Масляный прищур внимательных глаз не скрыл его абсолютную трезвость. Не хорошо. Понимающе дёрнув уголком рта в ответ на мои полуоткрытые губы и недвусмысленное разглядывание его промежности, боец обошёл меня по дуге, покачивая головой. И сбежал, бросив напоследок:
- Эскьюз ми. Ай эм нот гей. Гуд лак.
- Не пидор, говоришь? А хули ты сюда припёрся?..
Спокойно вернувшись к столику, я осторожно просканировал помещение. Кто бы сомневался, что рядом со встреченным персонажем окажется второй подобный. И ни намёка на босса. Вон там, в самом тёмном уголке. И пьём мы только кофе с минералкой.
"Бля-адь! Лапоть я пробитый! Пентюх недоёбаный! Кочерыжка хвастливая! - Паспорт-то в номере остался!"
- Парни, - я почти лёг грудью на столик. - Что-то мне здесь надоело. Вы знаете ещё какое-нибудь интересное местечко? Ну, что бы народу было побольше. И попросторнее. А то тут даже глаз положить не на кого. Преснятина одна, или неликвиды.
- Что положить? - Власис едва вязал македонское лыко. Остальные хмуро довязывали лыко албанское. Перестарался я, кажется, кретин. - А, понял. Я не поеду к тебе ночью? Тебе нравится кто-то из них? - Он картинно обвёл ладонью подельников.
- Да успокойся, ты, милый. - Я лизнул парня в шею. - Вы мне все очень нравитесь.
- Мы можем поехать вместе? Это было бы неплохо. - Парни переглянулись и перебросились парой фраз. - Хоть по очереди, хоть бригадой. Даже утром или днём.
Ага, кролики, откажетесь вы, как же, вычистить всё у похотливого русского идиота. Тем более он каждому делает такие откровенные авансы. Да и девка лютая, по всему видно. Можно и выебать будет, если встанет у кого. Или в рот выдать.
- Мы согласны, - кудрявый Костандин пожал под столом моё колено и сурово зыркнул на Власиса.
Остальные сально ухмыльнулись. Рыбка клюнула, надо подсекать.
- Отлично. Только сниму это барахло, - я начал разматывать цепочки с брелоками на запястьях, и снял ожерелье. - Задрало. Выглядит красиво, но к телу противно прилипает.
- Дай. В карман положу, потом отдам тебе. - Фатмир протянул руку к моим вещам.
- Не-е-е, - я пьяно попытался укусить его за руку, поскольку схватил свои камни в ладони и отвёл подальше в сторону. - Лучше в узелок завяжу и буду сам носить.
- Нужны кому твои побрякушки. - Фыркнул Агим. - Выпьем лучше ещё.
Ну, не знаю, художественной или ювелирной ценности эта дрянь, разумеется, не представляет. А вот двухсотграммовая гирька, плотно увязанная в головной платок, мне вполне может пригодиться. Ого, руку сантиметров на пятьдесят удлиняет. Да и мышцы разогреты танцами как надо. Растрепав слипшиеся волосы, я опрокинул в рот свою рюмку. Чёрт! Ну и керосин они тут глушили, оказывается.
Действие подстёгивали мысли о беспечно оставленном паспорте. На улице быстро поймалась машина. По дороге у меня резко начались почти естественные рвотные позывы, и водитель, хорошенько обматерив нас с греческим темпераментом, остановился возле какой-то широкой канавы. Отказавшись от помощи, я надрывно призвал Ихтиандра над грязной жижей. А когда закончил, заявил, что всё отменяется, и мне хочется спать. Реакция парнишек была предсказуемой: два ножа, требование денег, и прочая мура из той же оперы. Фу, как скучно. Стоило ради этого ехать в Грецию?
- Ребята, может не надо? Я вам денег и так много дал. - Сам же, отступив назад, начал незаметно раскручивал импровизированную гирьку левой рукой. - Могу ещё добавить, если надо. Разойдёмся по хорошему. Зачем сразу драться?
- Приссал, хуесос? Очко сжалось? Ты у нас ещё и подстилкой поработаешь. Для начала сними серьги! - Агим оказался не так пьян, как остальные.
- Отдашь всё, и то, что в гостинице, - отпустим. - Власис сделал шаг ко мне.
- Мальчики, умоляю, разойдёмся по-хорошему. - Сделал несколько маленьких плие, что бы проверить, не мешают ли брюки. Размял правую кисть. И ещё отступил.
- Не рыдай, девочка, - убивать не будем.
Фатмир просто - быдло и хам. Но у него и Костандина были ножи. Значит, основное внимание временно им. Хорошо, что греческие танцы не требуют арабесок, аттитюдов и гран батманов. Моя растяжка оказалась для нетрезвых и жадных ребятишек "приятным" сюрпризом. Власис, однако, отлетел первым, получив удар левой пяткой в область солнечного сплетения. Фатмир, оглушённый раскрученной гирькой в висок, рухнул и затих. Не давая пьяным парням опомниться, я сделал два хлёстких, змеиных удара той же гирькой в лицо Костандина, и добавил пинок по яйцам. Блин! Сандалии, чёрт бы их подрал! Так и пальцы сломать недолго. Разозлившись, ёбнул согнувшегося парня локтем в маковку гораздо сильнее, чем хотел. Ну, не калечить же придурков всерьёз.
- Ты, Малака русский, никуда от нас не денешься! - Агим растерял весь свой албанский акцент. - Власис, заходи с другого боку. Сейчас мы проучим этого пидора.
Какая прелесть. Пока македонец поднимался с земли, пока доковылял до места драки, я уже вырубил ретивого гомофоба крепким ударом ладонями по ушам. Неприятная и опасная штука, должен вам доложить, - сознание уплывает моментом, а барабанные перепонки могут легко лопнуть. Для верности пришлось всё же слегка придушить паренька платком.
- А вот, что бы не пытался ножками дрыгать, когда папа сердится! Власиса свалил простой, без затей, удар кулаком в челюсть. Бережно уложив четыре отключенных тела под сенью дерев, я обшарил их карманы и мстительно выгреб все деньги. Даже не свои.
Бедный Костандин, ему хорошо в лоб гирькой досталось, шишка наливалась бордовой синевой прямо на глазах. Поаплодировав самому себе, и тихо посвистев, я потёк подальше отсюда. Бегать не люблю, хотя могу долго и размашисто. Учили. А вот шагом перемещаюсь очень быстро. Ночь выдалась безветренной, улицы пустынными, дорога короткой.
Сообщив портье, что хотел бы немедленно сдать номер, поднялся к себе. Так, вроде бы все вещи именно там, где их оставили, постель примята, как мы уходили, коврик не сдвинут, полотенца висят по-моему, - а не "как надо". Упаковав одежду, вытащил из-под нижнего ящика в шкафу паспорт и деньги. Упс. Между страничками документа отсутствовал мой коротенький светлый волосок. Среди купюр не было второго. Привычка, знаете ли, вторая натура.
Успокоив дыхание, сдал номер с улыбкой, и растворился в ночи. Выбрав самое тёмное местечко, переоделся в старые джинсы, тёмную футболку и кроссовки. Жаль, что до утра придётся либо шарахаться по городу, либо дремать на автовокзале. Вот чуяла душа, что не надо бы задерживаться в Афинах. Ничего, в других городах тоже есть телефоны, позвоню маме завтра оттуда. Хотя, во сколько там первый автобус? Должно быть рано утром. А куда? Какая разница!
Проспав всю дорогу, - жаль, ехать не долго, - я очумело оглядывался в совершенно незнакомом месте. Что ж, город Афины Паллады меня изгнал. Посмотрим, чем встретит город Ясона и святого Павла. Маман дала телефон одного человека, который быстро оформил все недостающие визы. Пока ждал, - бродил, где попало. Коринф не впечатлял. Небольшой, аккуратный, насквозь курортный. Зато там был маленький порт и вид на море с площади. Хотя ночное приключение и завершилось благоприятно, чувство тревоги и ощущение чьих-то глаз за спиной не исчезло.
В кафе чуть не подавился булочкой, когда официант в разговоре с напарником на чистом русском обозвал меня педрилой Фрицем. Ну, уж вы, граждане, облюбовавшие прекрасную Грецию, определитесь: либо я педик русский, либо немецкий. А то, право слово, даже теряюсь как-то. Только намерился обматерить этого дурня со всем масштабом флотских навыков, как замер. Из подъехавшей машины вылез крепенький молодой человек. Это он вчера сидел рядом с тем тренированным трезвенником, в таверне. Я таких про себя называю Эрдели. Уж больно их суровые лица и напряжённые карие буркалки из-под стриженных кудрей напоминают милых и весёлых собак. Автомобиль отъехал на противоположную сторону улицы и затих.
Кроме меня в кафе сидела местная семья: папа, мама, дочурка и ещё две недовяленные кикиморы, напоминавшие трансвеститов. Наверняка итальянки.
Начал с улыбок и подмигиваний, заказал бутылку вина, подсел. Разговорились. Кое-как, путая итальянские и испанские слова, выяснил, что они из Флоренции. Красивый город. Конечно, бывал. Но не прочь побывать ещё раз. А отсюда как в Италию попасть? По морю? Великолепно!
Эрдель что-то спросил у бармена, взял бутылку воды и вернулся к машине, не удостоив меня взглядом. Но, когда он протягивал воду в открывшееся окошко, я сфотографировал руку, её принявшую. Широкая ладонь, мощные пальцы с ухоженными ногтями и золотая печатка. Не молодой крупный мужчина. Очень крупный. Вот он, - точно босс!
Пока гуляли с моими новыми знакомыми, никакого хвоста не заметил. Но это не значит, что хвост не чувствовался. Поэтому билеты в Италию приобретались не мной лично, а одной из дам, пока мы с другой маячили у входа в кассы. То есть, узнать, куда я направляюсь дальше, и направляюсь ли вообще, возможности у хвоста не было. Трюк сработал.
Давешний автомобиль выкатил на пирс, когда мой кораблик уже весело пенил Коринфский залив. Он действительно оказался великаном, - тот, который вышел из машины. Светловолосый, военная выправка, глаз не разглядел, но, думаю, они холодные, как мартовское утро. От избытка чувств я стянул штаны, и показал удалявшемуся греческому берегу свою загорелую наглую задницу.
Путешествие по итальянскому побережью Адриатики прошло без знакомств и особых приключений. Я не торопился, не лишал себя купаний и солнца, но ни с кем не хотел общаться глубже уровня приветствий и улыбок. В Римини несколько месяцев на ниве стриптиза пахали мои любимые клячи. Будет им сюрприз. Никаких преследователей не было и в помине, и тревога улеглась.
- Папа! Ты ли это?!
Из моих девиц, как выяснилось, здесь остались только трое самых работящих. Остальные недавно слиняли домой, а, может, ещё куда. Любка, Анька и Наташка. Первые распиздяйки. Басовитая Любка заметила меня первой. Плюнув на сердитые взгляды хозяина, она подсела за мой столик, и уже вовсю делилась последними новостями. Хотя внешне милая Любаша выглядела преотлично, я знал её тайну.
Как-то раз на репетицию к ней пришёл вполне симпатичный двадцатилетний парень.
- Ух, мать, красивый у тебя пацан. Не страшно же крутить с таким молодым. Сколько ему? - Я приобнял подругу за талию. - Может, поделишься?
- Двадцать ему, - она шутливо пихнула меня в бок. - Усы не раздувай, хрен тебе тут что обломится. Ишь, как глазки масляно заблестели, кобель бессовестный.
- Так вот, сразу, и не обломится?
- Уйди, развратник, наебну, - не отдышишься.
- Люб, ты вроде никогда не была жадной. В ухажёрах - тем более. Может, пригласишь его, как-нибудь, к нам на выступление? Потом посидим, за жизню покалякаем. Выпьем на брудершафт с твоим очаровашкой. А там он сам решит, - с кем уйти.
- Денька, отцепись, Христом Богом прошу!
- Такая сильная любовь?
Я был озадачен, потому как подруга откровенно злилась на самые невинные шутки. Это становилось любопытным. Все знали, что нашу Любочку волнуют только бабки, и никакие чувства не могут их заменить. Никогда.
- Итак?
- Сильная. - Она вздохнула. - Самая сильная из всех возможных. Материнская называется. Тебе всё понятно, козёл?
- Хочешь сказать, что это твой сын?
- Он самый. - И вздохнула ещё раз, тяжелее прежнего. - Мне ведь сорок лет, Денечка, а я всё прыгаю и грудями трясу, потому, как ничего больше не умею. Всё понял? Кому проболтаешься, - кастрирую на месте. Давай, командуй, итак половину репетиции дурака валяли, понадобилось тебе старые номера чистить. Зануда!
- Убедила. Дальше меня не пойдёт.
Так оно и осталось нашей тайной. Для отправки подруги за границу я использовал некоторые собственные методы убеждения антрепренёров. Срабатывало. А уж попав в хлебное место, Любка выжимала из него все соки до последней капельки.
- Пап, ты работать, или так, соскучился? - Она внимательно и как-то нежно меня рассматривала. - Вид у тебя какой-то загнанный. С любовником посрался, что ли? Только скажи, мы с девками ему быстро яйца открутим. Хотя, на хрен он тебе, без яиц, будет тогда нужен вообще?..
- Не, работать не хочу. - Я разглядывал посетителей и довольно неплохой интерьер заведения. - Побуду с вами несколько дней и дальше поскачу.
- Н-да? Это хорошо, а то девки уже разнылись в гримёрке, что ты прибыл сливки снимать. - Она махнула рукой официанту. - Говорят, "принесла нелёгкая этого...", - подруга осеклась. - Хотя, я бы с тобой немного поработала. Скучно в коллективе с одними бабами. Да и словачек с хохлушками бы приструнили. Их тут одна француженка под своё крыло взяла, а на наших наседают. Хочешь, поговорю с хозяином, ему заманиха для клиентуры позарез нужна. А ты мужчинка видный, танцуешь классно. Да и свой.
- Ой, не льсти, шалава! - Я рассмеялся. - Знаешь ведь, не люблю. - Мы смачно поцеловались в губы. - Тебе заказать что-нибудь? Работа ведь, понимаю.
- На хуй. Тут нам только шампанское можно. От этой обезьяньей мочи скоро из пизды пузыри пойдут. Поживёшь у нас?! - Её взгляд выдавал неподдельную радость встречи. - Мы с девками утром банкет захреначим. По-нашему, с водочкой. А? Попоём песен русских, как раньше. Пап, соглашайся. Ну, чо ты, как целка, честное слово?
- Ладно, уговорила. - Я прижал подругу к себе, и потёрся о её плечо ухом. Домашние они у меня все, родные. Хоть и за словом в карман не полезут. - Иди уже на сцену. Посмотрю, остались ли у тебя ягоды в ягодицах и влага во влагалище. - Мы опять поцеловались в губы, немного затянув поцелуй.
"Хм, что-то не так с моей Любушкой. Не иначе, втрескалась в какого-нибудь итальяшку, и теперь мучается. Выходить за него замуж, или нет. Ох, девки, - все мы одним миром мазаны! То гордые и неприступные, как форт Нокс, то к ногам таких ушлёпков сами падаем, - аж блевать тянет!.."
Я намеревался чинно просидеть до утра за своим столиком. Не тут-то было. Хозяин, вполне приятный дядька, по Любкиной наколке, естественно, подсел сам. Долго и вдумчиво выспрашивая моё мнение на счёт эротических шоу вообще, и его заведения, - в частности. В середине разговора предложил выйти на сцену и, что-либо, показать. Поскольку в голове слегка шумело от хорошего вина, я не стал кочевряжиться, - вылез, в чём был. Позорище, несмываемое для любого артиста, ступать на сцену в бытовом прикиде!
Сказать, что вся смена стриптизёрш, официанток и поваров вываливалась в зал, - значит, ничего не сказать. Раздевшись до пояса, я расшалился, вытащил на сцену своих тёлок, которые не особо-то и упирались. И мы устроили такой дикий разврат на четверых, что небу Италии стало по-настоящему жарко. Впервые после гибели Помпеи.
В результате меня сразу же заказали на два столика, которые были профессионально обработаны и раскручены, вдобавок, на щедрые чаевые. Потом на ещё один. Чёрт! Ведь не хотел же никакой работы! Но Ромарио, - так смешно звали хозяина, уломал поработать хотя бы недельку. "Да, хрен с тобой, только платишь каждое утро, и в два раза больше, чем девушкам. А вот торговаться не будем. Не ты мне, пупсик, а я тебе, - нужен и интересен".
Банкета у нас не получилось. Все устали, и выпили совсем немного. Естественно, никаких песен в исполнении хора ветеранов отечественного стриптиза не прозвучало. Любка предложила мне спать с ней, поскольку занимала двуспальную кровать. Да и раньше мы часто спали вместе, совершенно голые, - так привыкли. Ну, как брат с сестрой. А чего было бояться? Она не того пола, да и я никогда её не интересовал, как возможный партнёр.
М-да. То ли свою роль сыграло спокойствие, которым наградило общество любимых девчонок, то ли крышняк у меня тогда сильно болтало от всех истинных и придуманных тревог, - не знаю. Но возбудился резко и жёстко.
- Пап, - почувствовав голой спиной знакомый предмет, Любка осторожно развернулась ко мне лицом. - Это то, что я думаю?
- Угу. - Наши губы осторожно изучали друг друга.
- У меня только крем для рук в тумбочке. - Огромные глазища светились в сумраке, созданном плотными шторами. - Можно у девок что-нибудь попросить, так ведь подслушивать будут, суки. Ты их знаешь.
- Что? Нафига тебе крем? - Мои пальцы бережно раздвигали влажные лепестки её аккуратной промежности, пытаясь нащупать клитор. - И так всё нормально.
- Ну.., - она замялась. А я, принялся целовать её ресницы, слегка проводя по ним языком. - Ты ведь любишь по-другому. Хм, в другое место хулиганничать!?
- Балда! - Рассмеявшись, я уложил подругу на спину и занялся детальным изучением крепких сосков. - Ты не поверишь, подруга, какое огромное количество разного анального секса у меня уже было. И с каким удовольствием я от него, наконец, отдохну.
- Серьёзно?
- Не то слово.
- Слава Богу! - Она обхватила меня длинными ногами и вернула к себе лицо, держа его в ладонях. - Терпеть не могу анальный секс, а мужики только его, в основном, и требуют. Порнухи насмотрелись что ли. Или действительно так здорово?
- Не любишь, и была готова пойти на это ради меня? - Оперевшись на руки, я медленно выписывал тазом восьмёрки так, что бы головка члена ласкала Любашины малые губы, не проникая внутрь. - Я оценил.
- А-ах, - она выгнулась мне навстречу. - Никогда не верила, что мужики в постели такие же, как и в танце. - Мы затеяли борьбу языками, распахнув рты.
- И не верь. Это не так.
Мои ладони, всегда казавшиеся мне небольшими, почти полностью обхватывали её талию, касаясь друг друга средними пальцами на позвоночнике. Наши тела, всё ещё не веря в происходящее, ласкали, гладили и осторожно изучали друг друга, прикасаясь самыми неожиданными местами. Пустив путешествовать свой язык вниз, я начал тихонько разминать соски Любашки пальцами.
- У тебя животик потрясающий. И пупок вкусный. Ниже него так же интересно? М-м-м. Кстати, если ты не любишь и оральный секс, я от него тоже могу спокойно воздержаться.
- Нет, ты что?! Очень люблю. И сама люблю делать.
- Тогда заткнись, и терпеливо жди своей очереди. Сейчас в бой идут танки.
И я забросил её пятки себе на затылок, погружая лицо в абсолютную безволосость и жаркую влажность. Уж не знаю, как там получилось, - всегда закрываю глаза в процессе и при поцелуе. Но когда Любка кончила, вцепившись мне в голову когтями и засипев, глаза пришлось открыть. Белые перья плавно кружились в воздухе.
- Ты что? - Поднявшись к её лицу одним рывком, я легко вошёл членом в ждущее влагалище. Наполовину.
- Зубами подушку порвала. Что, что! - Её губы слились с моими, чтобы не расставаться всё время, пока я то бережно, то резко, углублял ласковый охват её вагины.
Мы пытались не издавать ни звука. Какое там! Кровать ходила ходуном, стоны должны были быть слышны далеко на соседних улицах и на пляже, а перья создавали настоящую метель.
- О-ох, пап, ты меня порвать хочешь?
- Молчи, - я перевернул подругу на живот, встал на колени и надел её на себя снова. Красивые ягодицы, неожиданно мягкие для танцовщицы, подавались под моими пальцами. - Не такой уж он у меня большой или толстый, как ты утверждаешь.
- Не большой? Тебя бы таким драли, - я бы посмотрела, какой он небольшой.
- Драли, и не такими. Тихо!
Нащупав одной рукой клитор, я приподнял её за грудь другой рукой, плотно прижимая к себе и продолжая работать бёдрами, то и дело, меняя угол ввода. Пока не поймал нравящийся ей ритм. Любка извернулась, обхватила мою голову руками, и впилась в губы.
- Прижми пятки к моей пояснице. А лучше под лопатками. Нам обоим удобнее будет. Как в нашем первом дуэте, помнишь?
- Слушаюсь, командир! Так что ли? Блин, не знала, что эта кровать так скрипит. Может, на пол переберёмся? Или стоя? Ты как?
- Легко.
Я остановился, перевёл её ноги вперёд, нащупал пол и встал, поднимая прижатую к груди любовницу. Так мамы иногда держат детей при оправлении теми малой нужды. Стоять и работать тазом приходилось, чуть нагнувшись, отчего моментально заныла спина.
- Неудобно.
Любаша встала ногами на пол, уперев ладони между своих стоп. Некоторое время мы трахались так.
- Лучше сядь на меня верхом. Целоваться будет легче.
Она тут же исполнила просимое. Мы и на сцене понимали друг друга с полужеста, а здесь, - тем более. Одну ногу она забросила на моё плечо, второй обхватила за пояс. Теперь наши руки были почти свободными.
- Папа, ты в такой позе сможешь кончить?
- Не знаю. Не пробовал. Уже устала?
- Нет. Просто подумала, что ты устал.
Я лишь тихонько придерживал любовницу под попку, - она сама поднималась и опускалась силой ног, как ей было удобно.
- Мне тазом повращать? Некоторым нравится. Говорят здорово.
- Повращай лучше глазами, это будет оригинальнее. Только не пой! - Я фыркнул, но тут же закрыл ей рот поцелуем, дабы не услышать ответной шутки. Опустившись на колени, я положил Любку на пол, заставив её зацепиться щиколотками о мои плечи, и навис над ней, опираясь о растопыренные пальцы рук и ног.
- Я почти на подходе. Попробуем вместе?
- Я и так уже несколько раз, - она закусила губу. - Помоги немного...
Оставив опорой одну руку, которую пришлось переместить под затылок партнёрши, второй я вновь занялся её клитором. Ждать пришлось недолго. Любка начала усиленно подавать бёдра мне навстречу, извиваться и вцепляться ногтями куда попало. И я поддал. Вот тут рухнули все преграды. Наши крики и стон потрясли округу, распугивая всех птиц, самолёты и последний утренний сон в радиусе нескольких километров. Чтобы не раздавить случайно хрупкое тело, я умудрился не рухнуть, а перекатить её на себя, - едва отгремела канонада совместного оргазма. Мой член продолжал вздрагивать где-то внутри, - в ответ на крупную дрожь партнёрши. Ошалелые, мокрые, оба в перьях, мы лежали на полу комнатки, словно это было самое прекрасное в мире ложе. Я гладил подругу по волосам и по спине, радуясь доставленному ей удовольствию. Она же, в свою очередь, тихонько проводила кончиками ногтей по моим коленям, внутри бёдер, груди и плечам.
- Попытаемся обойтись без слов? - Я приподнял её лицо и легонько коснулся губ своими. - Мне кажется, любые из них сейчас будут выглядеть очень глупо.
- Слов нет, у меня все буквы рассыпались, - беспомощно улыбнулась Любаша.
- Вы тут что, бляди, трахаетесь что ли?! - Наши девки картинно распахнули незапертую дверь. - Совсем ёбнулись? Спать никому не даёте!
- Ша, коровы! - Любка сползла на колени, ловко прикрыв мои бёдра стянутой с кровати простынёй. - Мы номер репетировали. "Падение двух ангелов" называется. Видали, сколько перьев навыпадало? То-то же! А теперь, закройте дверь с той стороны.
- Это когда это Денис репетировал со стоящим хуем? - Анька вредно указала пальцем на вздыбленную ткань. - Ну-ка сдёрни, давно хотела на него в таком состоянии посмотреть. Э-э-э, взрослые люди, а ведёте себя, как школьники.
- Я тебе сдёрну! - Любка встала на ноги и упёрла руки в бока. - Картина эксклюзивная, народу не принадлежит. Долго кудахтать собрались? Марш спать! После обеда всех на пляж выгоню, а то синие совсем от ночных работ, как "птицы счастья" в советском союзе.
- Зато ты теперь сияешь, как новый гривенник, - зло обронила Наташка, и девчонки ретировались, громко захлопнув дверь.
- Где ж ты гривенники вообще видела, чувырла недоразвитая? - беззлобно усмехнулась Любка и села на кровать. - Пап, что теперь делать будем? Я ведь, вроде как, замуж собралась. И его обижать бы не хотела. И с тобой мне очень здорово.
- Не думай ты пока ни о чём. - Я встал с пола и обнял её, прижав голову к своему животу. - Пусть идёт своим чередом, а там видно будет.
- Ты так думаешь? - Она доверчиво посмотрела мне в глаза. - Добро. Значит, и я думаю так же. Ой, Денька, кажется, он у тебя опять встаёт!
- Тише ты, - рассмеялся я, прыгая в кровать и прижимая её к себе. - Пусть встаёт, сейчас придумаем, как его обратно свалить.
На пляж в тот день девчонки пошли без нас. Трудно дать объяснение случившемуся. К тому моменту я давно дал себе слово не пудрить мозги девчонкам. Один чёрт, - даже счастливая, взаимная и красивая привязанность к женщине не могла у меня длиться долго. Рано или поздно мое сердце некстати выкатывалось под ноги какого-либо мужчины или паренька, который, как правило, пинал его, наигравшись. Или даже не поиграв. Но это моё сердце, и я сам волен распоряжаться его метаниями. А вот чужими сердцами играть в собственное удовольствие, - по прихоти или из тщеславия, - как-то не годится. Любка не была дурой, она прекрасно осознавала, что наша связь не жилец на этом свете. Но хоть несколько дней просто пожить в своё удовольствие мы право имели.
- Пап, ты думаешь, у нас ничего бы не получилось? - Она всегда выбирала для серьёзных разговоров какие-то особые, тихие моменты. Как и этот, когда посадила всех девчонок расшивать блёстками три, купленных на барахолке, костюма для моих выступлений. - Я ведь, возможно, смогла бы спокойно терпеть и прощать твои измены.
- Любые? - Мне поручили сменить набойки у всей обуви моих девчонок.
- Что? Нет, перетопчешься! Только с мужиками.
- Зачем ты настояла, чтобы мы купили эти тряпки? Я ведь спокойно мог работать и в своей обычной одежде. На неделю сгодится. Куда ты их потом денешь?
- Оставлю себе на память. А в бытовой одежде ты нас сам отучил работать. Готово, примерь-ка! - Она перекусила нитку и кинула мне некое подобие болеро. - Ты не ответил на вопрос, мой хороший. Повторяю, ты думаешь о нас?
- Я помню. - Надев верх костюма, быстро глянул на себя в зеркало, подошёл к Любке и сел рядом. - Ты, возможно, могла бы смириться и прощать мои измены нашим отношениям с мужиками. Я сам не смог бы себе этого простить.
- Это как?
- Очень просто. Я ведь собственник, требую, что бы человек мне принадлежал весь, без остатка. А как я смогу такое требовать в предложенной тобой ситуации прощения? Да, что угодно вообще, как можно требовать, если не давать взамен ничего равноценного. Вот смотри, я требую от вас работы по высшему классу, беспрекословного подчинения и профессионализма. Но ведь перед этим вы осознаёте, что будете обеспечены хорошей зарплатой и выгодными местами работы. Я довольно грубо обращаюсь со всеми вами, даже могу в табло закатать, если потребуется. Но вы отлично знаете, что никто другой ни как не посмеет вас унизить и оскорбить. Я могу сколь угодно крыть вас матом и вопить, что ненавижу. Но каждая знает, что я первый брошусь на помощь, случись беда. Понимаешь? Я не смогу относиться к тебе, как к супруге, если буду знать, что семейные обязательства касаются только тебя. Ты же не думаешь, что и тебе так же будет позволено гулять на сторону?
- Ну, сравнил жопу с пальцем! Зарплата и любовь. - Она задумалась на короткое время. - Или зарплата и семейная жизнь. Тепло, уют, постоянство, надёжность.
- Принцип тот же. Прежде чем требовать любви, свободы, уважения и тепла, сначала дай всё это и обеспечь уверенность, что это так, - чётко отрезал я.
Любка насупилась, пришлось поцеловать её губы, подсластив пилюлю.
- Ну, представь, как бы это выглядело. "Дорогая, сегодня ночевать не приду, - у меня симпатичный любовник соскучился". Или, "милая, ты пролетаешь мимо секса, - мой крендель все уже высосал".
- Смешно.
- Возможно, смешно. Или глупо. Или гадко. Не моё, - это точно. И потом, - это был запрещённый приём, но другой на ум не пришёл, - ты ведь никогда не избавишься от мысли, что твой сын может сексуально привлекать меня гораздо сильнее тебя.
- Какая же ты, всё-таки, дрянь, Денис! Ну, кому нужна вся твоя блядская правда?! Жили бы как люди, потом бы разобрались! Козёл. Мужики вообще козлы, а ты, - козлее всех козлов! - Швырнув мне в лицо недоделанный костюм, подруга вылетела из комнаты.
Как помириться с Любашей, я знал. Подарил те греческие цацки, удивительно ей подошедшие. И она прекрасно понимала, что не хочет никакой ссоры между нами. Однако у высших сил есть свои ответы на любой вопрос. Неделя работы в Римини подошла к концу, никакого контракта я подписывать не собирался. Да и хозяин, начесанный против шерсти той самой француженкой, получившей таки в рыло за хамский наезд на моих девчонок в гримёрке, особого рвения не проявлял. Ну и хуй с ним!
К тому же в последний вечер я увидел неприятную картину. К нам в клуб повадилась занятная парочка. Не Эрдели, но что-то близкое, с поправкой на итальянский колорит. То есть, не блондинистые и кареглазые, а тёмненькие с серыми глазами. Пущенные на разведку, клячи выяснили, что мальцы, хоть сами не пьют, но консумационное шампанское для девчонок покупают охотно. И как-то лихо переводят разговор с любой темы на мою личность. От меня ребятки держались далеко, переодетыми полицейскими не были, вопросов хозяину не задавали. Так вот, в последний вечер я чуть со сцены не грохнулся, когда увидел в компании этих двоих здоровенного мужика, неприятно похожего на моего греческого преследователя. Когда, после номера, переоделся и спустился в зал, странного персонажа за столиком парней как не бывало. Впрочем, их самих тоже.
План созрел моментально. Анькин хахаль, естественно, за определённую мзду, отвёз меня в Сан-Марино, откуда самолёт доставил уже в Венецию. С Любашей попрощались без сцен и слёз. Уже позднее узнал, что она всё-таки вышла замуж за итальянца, и больше в Россию не возвращалась. Её сын как-то разыскал меня перед своим отъездом туда же на постоянное место жительства. Передал короткое письмо, пару фотографий и открытку с видом Римини и того клуба. Сообщил, что мама открыла частную школу танца и очень счастлива. Дай Бог. Она заслужила это!
Венецию я знал. Лямурничал здесь как-то с одним югославским певцом пару недель. Красивый город. Только той весной туристов понаехало гораздо меньше, чем в этот раз на кинофестиваль. Тем лучше, в толпе легче затеряться. Приличная гостиница нашлась удивительно легко. Та же самая, в которой мы останавливались с Васко. Погода стояла отменная, народ наводнял каналы приподнятым настроением, и мне сделалось легко и просто. Выбрав гондолу с молодым гребцом романтичного вида, прилёг на её носу и предался воспоминаниям о событиях шестилетней давности. Запах каналов и проплывающие над лицом мосты напомнили Питер. Что только добавило лёгкую нотку грусти.
Н-да, бывать здесь классно, а вот жить постоянно не хотелось бы. Разные люди махали мне руками, перевешиваясь через перила, что-то кричали на разных языках. Я же просто улыбался в ответ, иногда делая приветственные жесты. А чем мы не звёзды? И тут вновь увидел его. Серые, глубокие с тёмным ободком по краю радужки, как бы светящиеся изнутри, глаза в таких же серых ресницах. Платиновые, как у моего Серёги, волосы, коротко постриженые на военный манер. Высокие скулы и жёсткие, несмотря на пухлость и ширину, губы. Не человек, ледяной истукан! На вид лет сорок, сорок пять. Широкие плечи, под костюмом угадывается накачанный торс. И те же самые большие ладони на парапете. Ага, вон и печаточка блестит.
Знаете что, с меня довольно! Что я, мальчик, бегать взад-вперёд от этого болвана?! Ещё посмотрим, кому кого надо больше бояться. Бля буду, выйдет на контакт, - сожру с потрохами, переварю и высру, не морщась!
Оскалившись во весь рот, я двусмысленно подмигнул великану и послал ему томный воздушный поцелуй. Он не смутился. Как-то гордо и коротко кивнул, чуть на сторону, спокойно отвернулся и смешался с толпой. Это всё?! Вот гад! Плавание по каналам сразу сделалось глупым. Попросив гондольера причалить около первого же ресторана с террасой на канал, я рассчитался и дал хорошие чаевые.
- Может быть, господин, - тихо спросил он меня по-немецки, - желает совершить ночную прогулку по каналам в моём обществе? Я знаю много интересных мест в Венеции, куда обычных туристов не водят. И мог бы оставить незабываемые впечатления.
- Спасибо, но мне не нужны сувениры, - ответил я ему на том же языке с совершенно бессмысленной рожей. И добавил, по-итальянски, - Плывите с миром, юноша.
Кажется, парень здорово обиделся. Потому как всю дорогу я старательно отфутболивал его попытки завязать беседу. Да пошёл он в жопу. Мало мне македонского жигало и Афинских приключений?
Ресторан оказался чертовски дорогой, но уютный и милый. А, помирать, так с музыкой! Заказав себе нечто из морепродуктов и бутылку белого сухого, я примостился за столиком у самой балюстрады спиной ко всем остальным.
- Позволите присесть за ваш столик? - Опять немецкий! А вот голос такой, что мурашки побежали от пяток до маковки и обратно. - Уверяю, что не стесню вас.
- Хотите побеседовать, переходите на русский, - сурово обронил я, закуривая, поскольку уже понял, кому именно может принадлежать этот голос.
- Ваш гондольер обращался к вам на этом языке, вот и подумалось, что вы из Германии. - Тут же перешёл на русский ледяной великан. Акцент был, но незначительный. Я насмешливо смотрел ему в глаза, выдерживая мхатовскую паузу. Он подошёл первым, ему и продолжать разговор. - Позвольте представиться, Свен Свенсон.
- Да у вас не имя, а целое "Лебединое озеро"! - нервно хохотнул я. "Свен", по-шведски, значит лебедь. - Ищите в Венеции свою верную Одетту? Или вам по нраву обольстительная Одиллия?
- А если отвечу, что ищу принца Зигфрида, вас это очень смутит?
- Нисколько. - От его манеры выражаться, от его уверенности в себе и спокойствия, меня начала колотить мелкая дрожь. - Ваше право искать, кого заблагорассудится.
- Тогда продолжу, - без спроса этот наглец отпил солидный глоток из моего бокала. Можно подумать, рядом не стояли три чистых, и бутылка в придачу! - Вы кажетесь мне очень похожим на того принца. Так что?
- Что, что?! - Я начинал беситься, а это первый признак растерянности. - Моё имя Денис, а не Зигфрид. К чему вы, собственно говоря, клоните, дяденька?
- Всё очень просто, - он едва заметно улыбнулся. - Я предлагаю вам провести со мной ночь. В какую сумму вы оцениваете свои время и услуги? Тысяча долларов годится?
- Нет! - Возможно, что я почти выкрикнул это, так как на нас стали обращать внимание другие посетители. Но вместе с выкриком улетучились и нервозность, и неуверенность, и все страхи. Поиграем, мой рефрижератор? Только не обосрись!..
- Нет? Две тысячи. - Он спокойно изучал моё лицо, покручивая на пальце печатку.
- Вы не поняли, - прикурив от одной сигареты другую, откинулся на спинку стула и выпустил дым вверх длинной струйкой. - Я сегодня - блядь.
- Не понял только последнее? - Ага, суровый викинг, и тебя можно озадачить!
- Что же тут непонятного? - Наивно округлив глаза, пояснил я. - Проститутка отдаёт своё тело за деньги. Блядь, - потому, что ей просто нравится отдавать тело. Так что, ни о каких деньгах сегодня речи быть не может. Теперь понятно?
- Но почему? - Он серьёзно заинтересовался.
- А потому, мой милый любитель классического балета, - сузив глаза, я наклонился и перешёл на ядовитое шипение, - что, заплатив, вы будете иметь право диктовать свои условия ночных событий. А с вами мне бы хотелось диктовать их самому. Это понятно?
- Это понятно. - Он вновь так же гордо кивнул. - Но от ночи вы не отказываетесь?
- Нет, конечно! - Я рассмеялся. - А вам кто-либо отказывал прежде?
- Не припомню. - И тут, впервые за весь разговор, он улыбнулся почти открыто и даже светло. - Так, где и когда мы можем встретиться вечером?
- Зачем же встречаться? - Мне, наконец-то, принесли заказ. - Когда можно просто не расставаться. Кстати, будет удобнее, если мы перейдём на "ты". Как думаете, Свен?
- Хорошая идея, Денис. - Его колено под столом коснулось моего. Отчего в глазах слегка поплыла Венеция. - Мы даже можем немного прогуляться после твоей трапезы.
- Не хочешь перекусить? Закажи себе что-нибудь. Угощаю.
- Спасибо. Я возьму лёгкий салат. - Он вновь отпил из моего бокала. - Хорошее вино. Впервые вижу, чтобы человек курил и ел одновременно. Не потушишь сигарету?
- Ты не куришь? Тогда не потушу. - Как правило, предпочитаю крепкие напитки, поэтому вино быстро ударяет в голову.
К тому же, фантазии о невероятной ночи с этим мужиком здорово разогнали кровообращение. Почувствовав, что краснею, бросил ковыряться в тарелке и откинулся на спинку кресла.
- Ты пригласишь меня к себе, или мы снимем номер на ночь? Есть какие-нибудь особенности, или, - профессиональная улыбка таки вырвалась на свет Божий, сволочь какая! Даже глаза бессовестные прикрыть на секунду пришлось. Хотя, чего смущаться, - играем-то в открытую. - Или привычки, о которых мне необходимо знать, прежде чем дойдёт до дела?
- Ты говоришь о садомазохизме или о чём-то подобном? Нет. Никаких особых привычек и пожеланий относительно поведения в сексе у меня нет. Так. Тривиальное соитие двух мужчин. Хотя... - Он внимательно посмотрел в мои глаза.
- Что хотя? - Я ответил не уступающим по прямоте и напору взглядом.
- У меня очень большой половой член. Это может вызвать некоторое неудобство.
- Хуйня! - Я расхохотался, беспечно махнув рукой. - Больших, а тем более, очень больших, просто не бывает. Есть просто члены. И мешающие факторы. Мало денег, мало водки, мало желания. Поскольку два первых в нашей ситуации отметаются, остаётся последнее. - Я вновь закурил. Блядство, скурюсь в корягу на фоне этих лебедей!
- И как мы можем проверить этот последний фактор?
- Проще пареной репы. - Раскинув руки в стороны, я лёг грудью на стол. - Поцелуй меня в губы. Со всей нежностью и силой, на какие способен.
- Здесь? При всех?
- Что-то мешает? Уже плохой признак! Здесь и при всех.
Не утруждая себя ни оглядкой на остальных посетителей ресторана, ни раздумьями, великолепный и красивый мужик взял меня за затылок своей огромной ладонью, и поцеловал. Только от первого настоящего поцелуя с парнем, в которого был самозабвенно влюблён, я чуть не потерял сознание. Но мне было тогда двенадцать лет! Отчего сейчас, двадцать с лишним лет спустя, то состояние повторилось с невероятной силой? Да, этот мужчина вызывал моё любопытство и нечто, похожее на симпатию. Да, сама мысль о сексе с ним казалась вполне привлекательной. Но, между тем и этим поцелуями, кроме времени, стояли сотни других поцелуев. Не говоря, что часть из них была с людьми, которых я действительно сильно любил. Собрав в слабеющий кулак остатки воли и сознания, едва оторвался от невероятного мужчины.
- Уф! - Расстегнул рубашку почти до пупа и принялся обмахиваться белоснежной салфеткой. - Знаешь, а ведь я обманул тебя.
- Желание не возникло? - Глубокие серые глаза излучали насмешливое превосходство. - Но мне показалось, тебе понравилось, как я умею целоваться.
- С этим всё замечательно. И желание не только возникло, но и раскалилось до безумия. - Досадливый взмах руки отогнал все сомнения. - Просто вспомнил, что видел в своей жизни действительно большие члены. И, знаешь что?
- Что же? - Его подбородок закаменел.
- Никаких проблем не возникало. Они предпочитали пассивную роль.
Раздался шум толпы, словно катившийся в нашу сторону из-за поворота канала. На нескольких разукрашенных гондолах плыли звёзды мирового кино. Орнелла Мутти, Дастин Хофман, Джессика Ланж, Жан Рено, Джонни Депп с этой шваброй, - Ванессой Паради. Ну, не люблю я её! Ничего не могу с собой поделать. Ещё много известных и не очень кинодеятелей. Даже кто-то из наших был. Проклова и Меньшов кажется. Я привстал и замер, совершенно забыв про собеседника. Очнулся от столбняка только от сильного подёргивания за рукав. Позорище! Раззявил варежку, как последний колхозник или Мафа тупорылая. Тьфу.
- Денис, если ты так любишь кино, могу достать пригласительные на любой показ или раут с любыми звёздами. - Он изучал мою реакцию, неприятно прищурившись. - Я не беден, да и связи довольно обширные в самых разных областях.
- Нет. - Разозлившись на себя, я развалился в кресле, закинув одну ногу на подлокотник. - Кино люблю, но всякие тусовки, где надо скалиться и делать морду типа "вэлком", ненавижу. И вообще, вино допито, закуски съедены. Цирк только что уехал, все клоуны при нём остались. Мы, вроде как, всё оговорили, остались мелочи. Поехали-ка к месту решительных действий!
- Куда, не понял?
- Туда, где мы, наконец-то, трахнемся. Причём, сделаем это с обоюдным удовольствием. Ты решил уже, где именно это произойдёт?
- У меня зафрахтована небольшая яхта. Но если ты хочешь, можем снять номер в отеле. В каком прикажешь.
- Нет, нет! Яхта меня вполне устроит. - Надо же, какой предусмотрительный и практичный дядечка. Может, зря от денег отказался? Ну, теперь поздно вопить, что кредитка в жопе оплатой не считается, и он воспользовался моей наивностью. Да и не красиво как-то. Не к лицу, после такого изощрённого выебона. - Только, чур, чтоб берег было видно. Вдруг мне захочется от тебя уплыть?
- Не захочется. Я уверен. - Он сделал знак официанту приблизиться, и попросил счёт. Не успела докуриться очередная сигарета до половины, как мы рассчитались, и уже сидели в шустрой моторной лодке, направляющейся к Венецианскому заливу.
Агрессивные формы тринадцатиметровой морской яхты выигрышно смотрелись на фоне вечернего моря и яркого неба. Прекрасно осознавая, что даже не влюблён в своего спутника, а просто движим авантюрной жилкой и собственной безбашенностью, тем не менее, я млел от удовольствия, пристроившись под его могучей рукой. На корме нас встречали две знакомые рожи с деловым выражением мин.
- О, хай, а хандсмэн. Ю стил э вёрджин? - Уцепившись в ладонь белобрысика из афинского туалета, я взлетел на палубу. Тот помрачнел и резко выдернул руку. Широко осклабившись, развернулся ко второму матросу: - Салю, Эрдель. Тю метре симпатик осси. - Мой великан раскатисто захохотал, и выбрался на борт без посторонней помощи. А меня понесло. - Ке таль ва того, лос мучачос? Сон препарадос а лас хазаньас хой пор ла ноче? Зи Верден дох унс нихт верфен? Зи Верден фон дритте унд фирде фон дер флёйт.
- Прекрати, наконец, смущать моих подчиненных, Денис! - Схватив в охапку, гигант зажал мне рот рукой. - У парней всё в полном порядке, они действительно оставят нас вдвоём. И тем более, никто из них не собирается быть с тобой ни третьей, ни четвёртой флейтой. Какого языка ты не знаешь, скажи честно?
- Китайского. - Выкручиваясь на кошачий манер, злобно информировал я. - Как зовут этих милашек? Представь нас, пожалуйста. Я, например, Денис.
- Аксель. - Первый крепко пожал мою ладонь. - Спасибо за комплимент, я давно не девственник. Но вас это не касается. - Кто бы сомневался, что он говорит по-русски.
- Эйнар, а не Эрдель. - Второй так же крепко тряханул меня за руку. - Рад, что вы высоко оценили мою внешность. - Этот так же хорошо владел русским. И у обоих милый скандинавский акцент. Я сейчас заплачу. - Желаю хорошо провести время.
- Да уж постараюсь.
Поднявшись по широкой лестнице на ют, я старался не вслушиваться, какие приказы отдаёт мой сегодняшний партнёр своим подчинённым на одном из шведских диалектов. Парни сели в лодку и отчалили без улыбок
- Я приказал им не беспокоить нас завтра раньше обеда. - Раскалённый айсберг ласково обнял меня сзади. - Они свяжутся по рации где-то около трёх часов.
- Мне понятен общий смысл, можешь не пересказывать. - Откинув голову, я позволил его губам коснуться шеи и уха. - Где состоится обряд дефлорации? На палубе или внизу? Мне бы в душ заглянуть ненадолго. Вежливость, знаешь ли, требует.
- А купание в море тебя не устроит?
Предзакатное тёплое море, чистая вода ласкает тело, и красивый сильный мужик ныряет с кормы ко мне, почти не поднимая брызг. Всего мгновение была видна его обнажённая фигура целиком. Стриптизёр первым разбросал всю одежду и бултыхнулся прямо с борта ласточкой. Хозяин успел раздеться за время моего плавания под водой. Вынырнул, отфыркался, обернулся. Господи, какая невероятная мощь во всех его линиях! Это сколько же надо труда, что бы поддерживать такую красоту в форме? Ой! А между ног действительно нечто огромное, или мне показалось? Он весь такой сильный, надёжный и уверенный в своей правоте, что я, давно уже взрослый мужик за тридцать, ощутил себя ребёнком. Прекрасные ощущения. Мы не разговаривали. Как две касатки, большая и маленькая, лениво ловили в воде уходящее солнце. Его кожа на ощупь походила на тонкую замшу. Бархатистая. Обтекающая мускулы и ласкающая каждым прикосновением. Волосы, непокорные на вид, в действительности оказались очень мягкими. Хм, а ему определённо нравится, когда его гладят по голове. А силища то, какая! Когда в шутку удалось уцепиться за его шею сзади, он не только спокойно и быстро поплыл, словно моего веса не существовало, но и умудрился несколько раз провернуться вокруг своей оси.
Утомившись, мы легли на воду, тихонько перебирая руками, и любовались просыпающимися звёздами. Так бы и уснул навсегда, положив голову на его твёрдый живот и созерцая вечность.
- Вернёмся на яхту? - Плавно соскользнув в воду и перевернувшись, я погладил его действительно огромный, но пока спокойный член, всплывший над тяжёлой мошонкой. Он накрыл мою ладонь своей и тихо кивнул. Мы поплыли к кораблику, он, рассекая воду сильными гребками обеих рук, и я, держась за его плечо.
Дальнейшее невозможно назвать ночью. Это была действительно сказка. От первого же поцелуя оба невероятно возбудились. Партнёр поднимал и вертел меня, как котёнка, рисуя все изгибы, впадинки и выпуклости губами и языком. Я старался не отстать ни на йоту. Бросив на нижнюю палубу все одеяла, матрасы и подушки, которые попались под руку, мы почти рухнули сверху. Через миг стало совершенно непонятно, это от морской воды или от пота такой солёный привкус у кожи. Поняв, что один ни за что не уступит другому, любовник вытянулся на спине, позволяя детально изучить его невероятный орган языком. Яички, хоть и не крупнее моих, никак не хотели помещаться во рту вместе. Это не беда, и по очереди достаточно вкусно. А вот чтобы я не мог с первого раза заглотить даже головку, это нечто новенькое.
- Думаешь, у тебя всё получится? - Донёсся сверху шёпот моего великана, после нескольких безуспешных попыток. - Отдохни немного.
- Всё получится, вот увидишь. Я очень упрямый. - Однако послушно сел между его щиколоток на колени. - Знаешь, безумно благодарен тебе, что мы сегодня здесь вместе. Это так красиво!
Огромная, но гладкая и красивая ступня закрывала моё лицо от ямочки на шее до лба. Красивой формы пальцы легко отзывались на ласки языком и губами. И нисколько не противились быть проглоченными, не то, что некоторые упрямые штукенции. Он был бы похож на одного из атлантов эрмитажного крыльца, если бы ноги тех покрывал густой серебристый пушок. Вернее, самая настоящая шерстка. Нежная, трогательная и очень мужская. - Ты был прав, без помощи мне не обойтись.
- Что надо делать? Только скажи и не торопись.
- Пока я буду бороться с этим удавом, - пальцы попытались обхватить горячее полено, ответившее им парой напряжённых вздрагиваний. - Ты постараешься подготовить меня к вторжению. Понял?
- Чем подготовить?
- Пальцами, руками, можешь языком, если не брезгуешь. Жалко, что нет вибратора.
- Есть. - Он тихо рассмеялся. - Вон в том ящике под кроватью целый набор.
- Так это же преотлично!
Выбрав три разнокалиберных елдометра от среднего до огромного, я улёгся на своего великана валетом. Перед моим лицом оказался толстенный упрямец. А перед его, - требовательно раскрытые адские врата. Или райские. Это уж кому как больше нравится. Господи, да он бы спокойно мог оттрахать меня одним пальцем до полного изнеможения! Настолько они у него большие и длинные. О, язык ничуть не уступает пальцам. Обожаю, когда всё пропорционально. Однако хватит анализировать происходящее сзади, там достаточно опытный человек работает, займёмся лучше противником спереди.
Работая языком с проворностью кошки, ворующей сметану, я превратил огромный член в скользкую, упругую ракету. Рискнём. При такой позиции гортань раскрывается удобно, под нужным углом. Лишь бы челюсти не подвели. Медленно-медленно, уподобляясь змее, заглатывающей яйцо, я надевал себя на толстенный агрегат. Главное не забывать спокойно и ровно дышать, не останавливаясь. Получается вроде бы. Головка прошла. Всё это великолепие затолкать в рот никогда не получится. Но, почему бы не попробовать? Ух, ты! А язык, приплюснутый чёрт знает куда, всё же умудряется какие-то движения совершать ещё. Молодец, парень, моя школа, - "как бы ни придавили, вертись!"
Стараясь избежать рывков и толчков, я продолжал эксперимент. Губами приходилось двигать постоянно, чтобы отвлечь самого себя от давно нывших челюстных связок. Ни о каких сосательных движениях речи быть не могло, но, подвигать головой, сжимая и поглаживая ствол великана губами, - вполне возможно. Тем более что и руки вполне достойны участвовать в процессе. Как там у нас на заднем фронте? Боли особой нет, но ощущения, что очко растянуто до предела. Хрен! Это был лишь средний из латексных братьев. Мамочки мои! Вставленный в зад большущий фалоиммитатор, заставил меня резко податься вперёд, отчего гигантский член так же резко проник дальше мягкого нёба. Пиздец на цыпочках! Но жить можно. Чуть не задохнувшись от смеха, когда представил свой видок со стороны, этакая дичь на толстом вертеле, я принялся плавно раскачиваться на локтях и коленях взад и вперёд. Не удовольствия ради, а дабы избавиться от приступа весёлости. Неожиданно помогло. Мой партнёр прекрасно всё понял и замер, позволяя мне самому насаживаться то глоткой, то задом попеременно. Достаточно.
Бережно вытащив изо рта главного героя сегодняшней ночи, я приподнялся на руках и немного обернулся. Великан ответил мне встревоженным взглядом. Успокоив его улыбкой, осторожно снялся с искусственного члена и лёг на живот, предварительно подпихнув под себя пару подушек. Широко разведённые ноги и приподнятые ягодицы не оставляли никаких сомнений в моих желаниях. Он не стал протыкать меня сразу. Предварительно перецеловал и ягодицы, и дырочку, проверив готовность тремя пальцами. Спокойно! Мускулатура тренированная, провал зияющим не останется. И только потом приставил головку вплотную, коснувшись своей уздечкой чуть ли не моего желудка изнутри. Так показалось во всяком случае.
Процессу первого ввода не было ни конца, ни края. Он останавливался ненадолго, немного вытаскивал и тут же входил ещё глубже. Было такое ощущение, что меня пожирает гигантская амёба, одновременно проникая во все отверстия упругими ложноножками. Я перестал существовать, как отдельный организм. Любовник полностью поглотил меня, оставив самостоятельной только малую часть рассудка. Обхваченный его могучими руками, всей спиной, внутренностями и душой, я ощущал полную принадлежность другому человеку. Ни страха, ни сожаления, что меня никогда больше уже не будет, не появилось. Наоборот. Было такое чувство, что это и есть единственно допустимый финал всех жизненных метаний и ошибок. Все любови, потери, разочарования, обиды показались лишь этапами к растворению в нём. И это растворение принесло такое невероятное ощущение счастья, что я закричал.
Великан всё понял правильно. Он ласкал меня руками, целовал во все места, куда позволяла дотянуться его гибкость. И, о, Боже мой, вертел, как куклу, меняя одну изощрённую позу на другую, - в невероятных сочетаниях. Растворение - растворением. Но крохотная и упрямая часть сознания, оставшаяся при мне, не позволила быть безвольной игрушкой даже в состоянии экстаза. Мускулатура тренированного танцовщика жила по своим законам, расслабляя и напрягая то конечности, то торс в необходимые моменты. Пусть душа ощущает всё, что ей заблагорассудится, тело не хочет никакого растворения в ком бы то ни было. Оно слишком привыкло к своей власти, и никогда её не отдаст. Не сейчас. И не человеку, если уж на то пошло.
Не знаю, сколько времени продолжалось сладострастное безумие. Даже, как великан кончил первый раз, не помню абсолютно. Возможно, яхту колыхнуло, как на гребне цунами. Возможно, мы кончили одновременно, слив торжествующие вопли в единый победный рёв. В памяти всплывает только мощный взрыв где-то внутри, и в тоже время как-то отдельно. Наше падение на бок, постепенное смягчение и опадание распиравшего изнутри члена. Ощущение, что я уплываю непонятно куда, смытый с этого члена выброшенной спермой. Ну, типа того, как наполнить шарик водой, а потом отпустить на пол и разжать пальцы. Вода потечёт, толкая шарик вперёд. Вот так же и я после первого раза. Просто уплыл вперёд, скользя на собственных извержениях, как на санках.
Какое-то время мы лежали неподвижно. Я даже подрёмывать начал, когда его палец ласково провёл вокруг моего ануса.
- С-с-с, а!
- Очень больно? - Спросил он почему-то шёпотом.
- Не больно. Приятно, - невыносимо! - Поймав кончик его пальца сфинктером, я сжал мышцы. - Удивительно, но я хочу ещё раз это испытать.
- Гляди-ка, а твоя дырочка почти вернула нормальный размер. Крепко хватаешь мышцами. Я такого никогда не видел раньше.
- Я, вообще, несколько странный. - Как было замечательно ощущать всем телом его тепло. Бывает же такое счастье. Жаль, что не долговременно. - Ещё не понял этого?
- Сразу понял. - Ласковые губы шевелили волосы на моём затылке. - Странно, ты намного меньше, - и ростом, и всем остальным, но меня не покидало ощущение, что это ты меня крутишь, как хочешь. Это возможно объяснить?
- Не знаю. - Чуть развернувшись, притянул его голову к себе и долго целовал в губы и глаза. - Не всё на этом свете требует объяснения или названия. Например, дикое желание покурить. Более сильное, чем вымыться. Айда, в море!
За бортом совсем стемнело, нам пришлось в срочном порядке зажигать необходимые огни, что бы не схлопотать штраф за нарушение морских законов. Венецианская бухта кишит кораблями круглосуточно. Поплавали недолго, я покурил, чем-то перекусили, что-то выпили.
Во второй раз он овладел мной, заставив биться пойманной птицей только при помощи своих пальцев и рта. Потом я, нагло пропустив мимо ушей, что ему такой расклад не нравится, и что подобное было всего три раза за всю его жизнь, бессовестно трахнул моего великана. Занятная, должна была быть картиночка. Мальчик, укрощающий Титана. Мы честно пробовали засыпать. Но, прикоснувшись друг к другу, вновь возбуждались ничуть не меньше, чем перед первым разом.
Самым красивым получился рассветный акт. Наплевав, что довольно близко проходят суда, и люди с их палуб могут отлично нас видеть. Тем более, что подгулявшие, шумные компании вовсе не собирались угомониться так рано, хотя солнце уже взошло. Я встал, широко расставив ноги, на носу нашей яхты и вцепился в поручень. Мой северный гигант, естественно, не выдержал, приподнял меня под бедра и, дал понять, что его член вновь готов к битве. В этот раз проникновение свершилось легко и просто. Стоя на открытой всему миру палубе, он опять поглотил меня целиком и заставил раствориться в его объятиях полностью, чтобы возродиться вновь. Продемонстрировав по дороге чудеса акробатики на главной мачте.
Интересно было, честно признаюсь. Любовник вихал и вертел моё тело по самым замысловатым траекториям. Расскажи кто такое раньше, - ни за что не поверил бы, что эти позы вообще возможны. Гадские свидетели уникального зрелища разразились хором гудков на весь залив, когда мы вылетели за финишную черту. Эх, как хотелось сделать цирковой реверанс и раскланяться, рассыпая воздушные комплименты! Но, невероятный партнёр насупился, и унёс меня вниз на руках, прижав к широченной груди. Уснуть решили не соприкасаясь. Великан почти сразу засопел, примостив под голову мощный кулак. Я встал, собрал свои вещи в полиэтиленовый пакет, осторожно поцеловал его приоткрытые губы, надел плавки и тихо соскользнул за борт. Слишком волшебной была ночь! День запросто мог всё испортить.
Взяв курс на видневшийся на горизонте город, лёг на спину и неторопливо двинулся в нужном направлении. Ну, не такой уж я и отличный пловец. Просто была уверенность, что кто-нибудь, да подберёт плывущего чудака. Так оно и вышло в скорости. В десять часов уже был в гостинице, спать не хотелось. А вот закинуть, что угодно, в желудок требовалось срочно. Решив не утруждать себя поисками кафе, забрёл в тот самый ресторан, с которого всё началось. Красивый город Венеция. Но, пора бы и честь знать, - чтобы красотой этой не объесться... Ковыряя в зубах, поплёвывал в спокойный канал, давая мыслям перескакивать по их собственному желанию. Окружающий мир стал прозрачным и почти не реальным.
Неожиданно меня грубо развернули, тряхнули так, что голова безвольно мотнулась, и приподняли над землёй, крепко держа за плечи. Властные серые глазищи испепеляли гневом.
- Почему ты меня бросил?!
- Так, ночь вроде кончилась. - Попытался я сыграть дурочку.
- Что? При чём тут ночь! Почему ты меня бросил, я спрашиваю? - Великан ещё раз сильно тряхнул меня, как нашкодившего кота, пойманного с поличным.
Это начинало злить. Хорошо представив, как левое колено два резких раза "поцелует" его печень, а рёбра ладоней со всей силы попытаются перерубить шею, я сдвинул брови.
- Потому, что я так решил! Понятно? - Мне показалось, или он судорожно сглотнул, нелепо заморгав при этом? - А, значит, только так и будет! Поставь меня на землю. Быстро! - Он медленно вернул моё тело на камни набережной.
- Я это знаю. - Глубокий вздох, и какой-то потерянный взгляд в небо, словно мужик искал помощи там. - Ты с самого детства - невыносимый упрямец! Если что решил, то переубедить никак невозможно. Ни твоей матери, ни мне, никому...
- Как ты меня узнал, и когда? - Быстро и тихо спросил я, пытаясь сдерживать слёзы всеми доступными способами. - Ведь почти восемнадцать лет прошло!
- Этой ночью было ровно восемнадцать. - Он склонил голову с лёгкой и светлой улыбкой. - Время может изменить лицо. Не оставить и намёка на прежнюю фигуру. Но манера двигаться, а тем более танцевать, практически неизменна. Если, конечно, не коверкать их специально. Первым сигналом было виляние твоей задницы в Коринфе, последним, - танцы в Римини. А вот как узнал меня ты?
- Да, почти сразу. - Улыбнувшись сквозь слёзы, я резко прильнул к моему викингу, обхватил его руками и отпустил рыдания, вытирая лицо о тонкую рубашку.
- Как, сразу? - Он прижал меня к себе, совсем так же, как когда-то, давным-давно, гладил по голове, целовал в маковку, и нежно похлопывал по плечам. - Успокойся, мой ярл. Ну? На тебя люди смотрят. Как не стыдно, такой большой мальчик.
- А ты почти не изменился внешне, мастер Хольгерсон. - Я попытался улыбнуться ещё раз, даже нос вытер ладонью. Совсем, как маленький. - Дурак ты, Антон! У тебя на пальце печатка с гербом моего деда! Думаешь, таких вещей миллионы по планете шарахаются?! Придумал же, "Свен Свенсон"... Гусь ты, лапчатый!
- Предлагаешь мне обозвать себя Мартином? - Как того гусака, из сказки. А ты тогда будешь Нильсом, и вечно станешь ездить на моей шее. Я правильно понял?
- Моего кота зовут Нильс.
Слёзы потихонечку иссякали. Бережно впитывая мельчающие чёрточки дорогого с детства лица, я начинал понимать, что все мои большие и малые влюблённости не случайны. Кого не вспомни. Будь то Серёга Фролов, Славик, другой Антон, ещё несколько совершенно несвязанных между собой, но оставивших глубокие следы в моём сердце людей. Все они в большой или малой степени оказывались копиями этого человека. Запавшего в душу в раннем детстве. Кстати, как бы странно не выглядело его имя, а в Скандинавии оно достаточно популярно. Если ко всему добавить, что одно из имён моей мамы - Антониа, и эти двое когда-то сильно любили друг друга, станет совсем хорошо. Не просто любили, а были близки, когда я уже народился...
Стоп! Стоп, стоп, стоп. С этого места, пожалуйста, подробнее. Моя мама и Антон были любовниками, и любили друг друга настолько сильно, что он намеревался жениться на ней, а меня усыновить. Лихо. Имею ли я право? Нет, не так! Смогу ли я быть счастлив с тем, кто уже не чужой для нашей семьи? Чушь собачья! Конечно, смогу! С лёгкостью индейца, глазом не моргнув. Любовь эгоистична, а совести у меня нет. Мамино отношение к нашему союзу будет втоптано в грязь железной пятой деспотизма. Другие варианты не рассматриваются. А вот кто даст гарантию, не является ли его привязанность ко мне... лишь видоизменённой, изуродованной любовью к моей маме?
Я продолжал с обожанием смотреть в счастливое лицо мужчины моей мечты. Но на совершенной глади счастья уже появилась маленькая, едва заметная трещинка. Мы покинули Венецию этим же вечером на его автомобиле. Это было слишком прекрасно. Австрия, Швейцария, Франция. Любили друг друга. Вернее, он любил. А я, с огромным удовольствием, занимался с ним сексом! Откуда-то возникло понимание, что Антон появился в моей жизни слишком рано. Не умерла ещё окончательно прежняя любовь. Значит, новой просто не суждено было вырасти. Привязанность, уважение, симпатия, тяга, боязнь одиночества, или восторг пополам с уверенностью, что за тебя кто-то решает любые проблемы. Да, что угодно. Только не любовь. Эта, вторая трещинка, не только прошла рядом с первой, но постоянно росла и ширилась с каждой минутой. А потом посыпались камушки, камни и валуны.
До полного обвала оставалось совсем немного. Он заявил, что "из Парижа мы полетим прямо домой".
- Куда это, домой? Мой дом - в Питере.
Ах, разве я забыл, что бывшим дедушкиным домом владеет он? Забыл. И как Антон представляет моё появление в качестве его любовника и почти официального супруга в доме, где я родился? Это точно не реализация застарелого тщеславия? Народ же просто ахнет, не говоря о тех, кто имеет власть. Третья трещина разветвилась по уже щербатому лику счастья. Кстати, он случайно не в курсе, что стало с красавцем Даниэлем, - бывшим его подчинённым и другом в то время? Все эти годы они жили вместе, поделив собственность поровну. "То есть?!" Ну, последние четыре года между ними нет никаких отношений. Так, иногда, по старой памяти, бывает. Кстати, Даниэль часто вспоминает меня, и будет "счастлив" жить под одной крышей. Это не имеет никакого значения? Нет уж, позвольте!..
Выходит, ко всему прочему мне уготовлена роль одного из троих? Причём, далеко не равноценная роль, а так, - статист для массовки, без слов и без прав. Почему без прав? Сам же говорил, что оформление гражданства теперь дело длительное и нудное. И что мне придётся какое-то время пожить на полном содержании. Как выяснилось, не у любимого, а у парочки бывших любовников. Которые, сам же признался, не совсем остыли друг к другу. С Даниелем постоянно проживают ещё трое парней, не считая прочих, - приглашаемых от случая к случаю. Какая сказка, вы подумайте! Я в восторге! Теперь мой порядковый номер будет шестой! Кино такое есть про революцию, точно так же называется. "Шестой". Тебе не нравится? Тогда зовите меня проще. Шестёрка. Вот ю нид ит? Джаст э момент! А, не пошёл бы, ты, козе в трещину, - со своим утюгом?!
Он не противился, когда я купил билет на самолёт до Питера. Не отказался провести нашу последнюю ночь, которую почти изговнил я лично, - нализавшись "Аква Виты" до синих обезьян. С невозмутимым лицом проводил меня в аэропорт следующим утром.
- Денис, хочу, что бы ты помнил, я всегда буду ждать тебя, сколько бы лет не прошло. Не желаю вникать, какие глупости ты там себе накрутил. Это совершенно не важно. Мы созданы друг для друга! Вот и всё, что могу сказать на прощание.
- Антон, - меня штормило, как щепку в половодье. - Пойми, мы встретились не тогда, и не в том состоянии, когда могло завязаться что-то серьёзное. Другая любовь ещё не умерла до конца, чтобы дать возможность вырасти новой.
- Я сказал, что не желаю ни во что вникать. И знать не хочу, кто или что тянет тебя обратно в Россию. Уверен, ты не раз пожалеешь, что сбежал от своих чувств. И от меня.
- Да? Тогда слушай. Я так решил. Всё, баста! Мы никогда больше не встретимся.
Он прижал правый кулак к сердцу, и резко склонил голову. Хо-хо! Сколько патетики. Ещё бы на левое колено встал.
Не оглядываясь, прошёл таможенный контроль. Кто тянет-потянет?! - Кот мой меня тянет! Мама. Папина могила. Престарелый американский пиздюк тянет, хотя и слабо уже. Ещё один крендель, моложе меня намного, невыносимо тянет. Хотелось бы верить, что ждёт. На тебя безумно похожий, кстати. Бля-адь!..
"Париж, а Париж? Ты, это, за что на меня так взъелся, вообще? Третий раз в жизни, улетая от тебя, я оставляю того, без которого дальнейшая жизнь видится лишённой всякого смысла. Совершенно!
Три замечательных парня провожали меня, - каждый в своё время, с этой земли. И ни к одному из них нет, и не будет никогда возврата. Почему?!"
- Извините, - сидевший в соседнем кресле крепкий очкарик, лет тридцати пяти, как-то излишне интимно наклонился в мою сторону. - Вы ведь Денис? Танцовщик?
- Допустим.
- Не помню вашей фамилии точно. Кажется, Фролов?
- Точно, - угадали!
- Да вы не волнуйтесь, я часто бываю в разных клубах. - Он назвал все гей-клубы Питера на тот момент. - Так что у нас масса общих знакомых.
- Это радует.
- Вас любовник провожал? - Очень эффектный!
- Что вы! Это моя родная тётка. Она недавно пол переменила.
- Вы шутите? Наверное, работали в Париже. Интересно?.. А, домой, - надолго?
- Не знаю. У меня вот-вот начнётся серьёзное испытание номер четыре.
- Испытание? Надо же. В какой области, если не секрет?
- Не секрет: "Влияние собственных фекалий на волосяной покров собственной же головы"! Присоединиться не желаете? Странно.