Зоя приблизилась ко мне и шепнула на ухо. «Ну что — пришла пора нам посмотреть твоего папу во всей красе? Выходим на берег?»
Я кивнула. Выйдя на берег, мы обернулись на наших мужчин. Их Дружки были вздыблены.
— Что и требовалось доказать, — хохотнула Зоя в полголоса, так что бы мужчины не слышали. Потом продолжила с хитрой улыбкой: «Вот интересно, у кого из них на кого из нас стоит...»
— Ну у моего папы явно на тебя», — как то незаметно для себя перешла я на «ты» с Зоей.
— Ты в этом уверена? Ты ведь единственная из нас еще осталась в трусиках — а это выглядит сейчас весьма провокационно для мужчин.
Я, улыбнувшись, промолчала. Только мы расположились загорать вчетвером на двух подстилках, как новая яхта натуристов встала на курс по правому борту с нашей. Мужчина с яхты (а он был единственный на яхте в плавках) крикнул нам: «Вы давно ли вы вышли из Ейска? Какую погоду передавали на ближайшие три дня?» Папа ответил ему, что барометр падает с 778 на 4 пункта и в ближайшие три дня ничего не изменится, а на 4-й день может ветер поменяться без штиля с норд-веста на зюйд-вест. С яхты поблагодарили, пожелали нам счастливого пути и она прошла дальше.
— Ты, моряк, красивый сам собою, тебе от роду двадцать лет. Полюби меня, моряк, душою. Что ты скажешь мне в ответ? — напела Зоя.
— Мне в ответ полагается спеть: по морям, по волнам — нынче здесь, завтра там», — улыбнулся папа, бросив в мою сторону чуть вопросительный взгляд.
— Ну тут другого ответа и быть не может» — Зоя тоже перевела на меня взгляд, как бы ожидая моей реакции.
От этой неоднозначности ситуации я чувствовала себя в некотором душевном смятении. Они явно ждали от меня моего согласия или несогласия на то, чтобы им уединиться и понятно, для чего именно им это уединение. Мои чувства были довольно противоречивы. Конечно же, с одной стороны, это очевидное желание Зои моим папой было не вполне правильным по отношению к нашей маме. Но с другой стороны, сегодня такой чудесный день и не хотелось бы, чтобы папа хоть в чем-то был разочарован. Не дождавшись от меня никакой реакции, папа перевел разговор на классику светского общения — а именно на погоду. Эта галантность выглядела немного утрированно и даже смешно с учетом нашей отнюдь не светской обнаженности. Я взглянула на Костика — тот явно скучал. Ему точно хотелось не лежать, а заняться чем-то более деятельным.
Собравшись с духом, я решилась. Встала с подстилки и спросила Костика, может ли он показать мне лагуну. Костик сразу же оживился, и сказал что он тут все облазил и покажет мне и гнездовья птиц и все-все-все, что есть интересного на острове. Зоя и папа обменялись выразительными взглядами — явно на мой счет.
Костик встал с подстилки. Путь назад был мне отрезан. Я помедлила несколько секунд и сбросила с себя трусики со словами: «Пожалуй, это уже лишнее». Зоя откинувшись на спину, зааплодировала мне: «Нашего полку прибыло! И какой красавицей прибыло — глаз не оторвать! Так бы и расцеловала некоторых из нас! Молодец, Рита!»
Когда до меня дошло слово «расцеловала бы», я несколько ошарашенно на нее посмотрела. Костик же хитро улыбнулся на эту сценку и сказал мне: «Ну пойдем на экскурсию. Только учти, что брать яйца в руки или менять их местами нельзя! Потому что чайка никогда не вернётся к гнезду, если яйца брали руками». Нравоучительным тоном он явно пробовал повысить свою значимость в моих глазах. Ну да ладно, раз уж я решила оставить папу наедине с Зоей, то придется потерпеть немного этого непоседу. Когда мы стали заходить в камыши, я напоследок оглянулась на взрослых. Те спокойно себе беседовали. «Может, все обойдется и ничего у них не случится?» — подумала я. Меня отвлек голос Костика: «И вообще, раз идем смотреть лагуну, то ты здесь лучше слушайся меня. А то еще морских ужей встретим или еще хлеще — щитомордника. Они свои кладки яиц защищают и могут атаковать тех, кто приблизился».
— Стоп! Это что — ядовитые змеи? — сразу остановилась я:
— Ужи неядовиты. А щитомордник — ядовитый, но не смертельно. Жить будешь.
— Ты что издеваешься надо мной? Я никуда с тобой не пойду. Возвращаемся.
— Да ладно — уж пошутить нельзя. Нет тут никаких щитомордников. Не бойся.
— Спасибо. Умеешь ты успокоить. Шуточки у тебя дурацкие. А еще кавалером в начале мне показался.
— Что думал, то и сказал. Ты ведь и вправду красивая.
— А ты еще и подлиза, — несколько смягчилась я.
Возвращаться быстро мне действительно не хотелось. Состояние природы было просто фантастически чудесным. Шелест камыша и гомон птиц сам по себе настраивал на чуткое умиротворение. К тому же я без одежды рядом с мальчиком, одетым лишь в загар. Хотелось просто забыться в слиянии с миром этого необычного острова. Миром природы, которой нет дела до нас, если мы ей в чем-то противоречим и не сливаемся с ней в ее объятья. Миром птиц, который менялся на этом острове наверное уже которое тысячелетие. Миром, который был до нас и будет после нас.
Даже про папу на какое-то время забыла среди этой красоты. Костик смиренно ожидал моего решения.
— Ладно, но учти, что если еще раз так пошутишь, то не миновать тебе подзатыльника. Отвешу за милую душу и Зою спрашивать не буду. Получишь у меня тогда на орехи. И вообще не смотри на меня так пристально. Мне это не нравится.
Костик вздохнул и пошел вперед по тропинке, иногда вскользь оглядываясь на меня. Я следовала за ним, стараясь ступать след в след. Его ладная по-спортивному фигурка и мерно покачивающаяся от шагов попка что-то стала смутно наводить меня совсем не на те мысли. «Интересно, а как он поведет себя, если к нему прикоснуться сейчас и погладить, например, по попке? Хотя нет. Пацаненок же он еще совсем. Что-то у тебя воображение совсем разыгралось» — говорила я себе.
Костик между тем показывал мне кладки разных птиц, рассказывая об их повадках. На меня он пристально по — мужски больше не смотрел. В общем, мои требования были учтены и мне даже становилось с ним уже вполне комфортно. Хотя наша обнаженность наедине с ним придавала какой-то чувственный оттенок в общении. Или я сама уже стала видеть чувственную составляющую там, где нее нет. Мое воображение все время вмешивалось в реальность. Я почему-то вспомнила слова Зои: «Так бы и расцеловала тебя... « и ее полуобъятье с соприкосновением наших сосков к моим в начале знакомства. Это было тогда неожиданно приятное и какое-то естественное ощущение.
Замечтавшись во время прибирания через камыш, я вдруг почувствовала резко обжигающий укол на правой ноге чуть выше коленки. Это был укус пчелы, которую я инстинктивно раздавила ударом ладони. На мой вскрик быстро обернулся Костик. Он сразу сориентировался и сказал, что если не отсосать сейчас пчелиный яд, то будет болеть два-три дня. «Ну делай же что-нибудь», — прикрикнула я на него. Правда, тут же я сообразила, что могу и сама до ранки губами дотянуться, но уже было уже поздно: слово не воробей — вылетит не поймаешь.
Костик быстро опустился на колени и стал высасывать сукровицу с ядом из ранки от жала пчелы, сплевывая после каждого вдоха. Его взгляд при этом иногда поднимался туда, куда ему не следовало смотреть. Его Дружок начал набирать силу. Я взяла Костика тремя пальцами за подбородок и сказала: «Молодой человек, пожалуйста без глаз! И думать не смей. Я же вижу по тебе, о чем ты сейчас думаешь...»
Он послушно кивнул мне и занялся только моей болячкой. Его Дружок успокоился. Костик сказал, что нужно обязательно вынуть жало и что сейчас нужно потерпеть мне немного. Он сорвал тонкую сухую веточку карагача, подломил ее посередине так, что получился импровизированный пинцет, и с третьей попытки ловко вытащил жало. Резкость боли сразу прошла и она стала вполне терпимой.
— Пчелиный яд одной пчелы даже полезен для организма. Даже такое направление в медицине есть, — утешил меня Костик.
— Спасибо тебе. Ты показал себя настоящим Эскулапом, — я все-таки не выдержала и приобняла ...