Одна история в Олениче. Часть II. Продолжение. Воля отца.
Глава II.
Я не мог поверить, что брат позволяет ТАК и ТАКИМ тоном разговаривать с матерью. Прежде и за куда меньшее давно б получил от неё по губам. Впрочем, сегодня Яр уже делала с мамой вещи и похуже...
Мало того, мама послушно стащила через голову свою рубаху и откинув её в сторону, всё так же с опущенной вниз головой, шагнула ко мне. Её груди восхитительно заколыхались. Я с вожделением вперил взор в её бёдра... И просто не мог поверить в происходящее..
— На колени, мама... , — прошептал уже каким-то другим властным, но не злым, голосом Яр, — поцелуй, своего мальчика..
Я готов был умереть со стыда, хоть моё естество и разрывало от желания. Господи..
Мама ни на миг не заколебавшись, опустилась передо мной на колени... Я вздрогнул, когда её мягкие тёплые ладошки коснулись моих колен и медленно раздвинули их в стороны. Мама сидела между моих ног, моя напряжённая булава смотрела ей прямо в лицо..
— Кирушка... , — прошептала мама, широко распахнутыми глазами глядя на мой разбухший вздыбленный член — прости меня, сынок. Я ведь и не мыслила, что тебе так сильно нужна женщина..
Я охнул от этих слов. Невыносимо хотелось схватить мамину голову, податься бёдрами вперёд и насадить её рот на своё возбуждённое мужское естество. Но что-то во мне ещё упорно сопротивлялось этому..
— Господи, брат, да разве потребно это? Разве можно собственную мать в рот, словно, гулящую девку какую? — выдавил я со вздохом.
Яр потрепал меня по щеке:
— Ну, может и нет... Но не думай об этом. Она ж тем более, что очень уж провинилась перед тобой, пускай теперь исправляется. Да и, поверь, уста её больно сладкие... Не пожалеешь... Умеет, чертовка, ублажать губками и языком, — он хмыкнул, — да и, неужто, тебе не хочется засунуть матери в рот член?
Я промолчал. А что тут говорить? Конечно, хотелось..
Мама меж тем, не дожидаясь конца нашего разговора, нежно поцеловала меня в живот, провела языком по коже, так что я задрожал. Потом поцеловала ещё раз, потом уже ниже, а после её мягкие влажные губы коснулись возбуждённой головки моего копья. Это было подобно вспышки молнии. И словами этого не рассказать..
Я не мог в это поверить... Не мог. Мама медленно покрывала моё древко мягкими влажными поцелуями... И я сатанел от желания. Меня просто распирало от вожделения.
Яр с улыбкой наблюдал за мной. Он был прав, мамины уста были очень очень сладкими.
Словно заправская шлюха из хмельного дома, мама принялась нежно и тщательно вылизывать мой член и яйца. Я дрожал от сладострастия, чувствуя теплоту её губ и языка. А когда её маленькие пальчики принялись осторожно массировать моё древко и перебирать мои яички, мне показалось, что я оказался на седьмом небе.
— Вот видишь, — добродушно хохотнул Яр, — настоящая кудесница, да? Чего ты ждёшь, Кир? Обхвати её голову и насади на своего богатыря... Не жалей её!
Я замешкался, осмысливая его слова и Яр нетерпеливо добавил:
— Да, пойми ты, Кир, — она же женщина! Это её обязанность! Тебе уже 15! Ты уже не мальчик, а отрок! И это значит, что теперь её материнский долг перед тобой иной, чем прежде! Старайся более не думать о ней, как о матери, Кир!, — он усмехнулся, — во всяком случае ночью...
Но всё-равно я колебался... Это же была моя мать!
Яр хохотнул:
— Ладно, братец... Если уж ты такой хороший добрый сын, то сделаем так... , — он вздохнул, — пойми... Отныне, и днём вы обязаны быть добропорядочными сыном и матерью, согласно всем обычаям, но ночью долг матери лечь в твою постель твоей наложницей!! И это уже тебе решать, а не ей, как ты будешь её брать, как добропорядочную матрону или продажную девку, — он похлопал меня по плечу, — и в конце концов, отрок, ты что, не можешь доказать своей матери, что стал настоящим мужчиной, а не слюнтяем-евнухом?, — Яр расхохотался.
Его слова меня несказанно распалили. Хотя, нет... Что его речи? Губы и язык матери, вот что утопило во мне остатки разума..
Уже не думая ни о чём, кроме её мягких и нежных уст и того наслаждения, что могут они подарить, я схватил голову матери, утопая пальцами в пушистых густых волосах, прижимая её голову к своим бёдрам.
Я почувствовал, как пухленькие аккуратные губки мамы податливо разомкнулись, скользя по моему древку... Мама и не думала сопротивляться моему напору... Её нос упёрся в мой пах. На несколько мгновений, находясь на седьмом небе от наслаждения, я так и замер, прижимая голову матери к своим бёдрам, со своим членом глубоко в её горле.
— Мама... Мама... , — сорвалось с моих губ, — я люблю тебя, мама..
Мама поперхнулась, сдавленно всхлипнула и дёрнулась на члене.
Я отпустил её. Со смачным чмокающим звуком мой член, мокрый от маминой слюны, выскользнул из её рта. Мама закашлялась, судорожно задышала. Я милостливо позволил ей отдышаться.
— Ну, как он тебе, мам? Как, по-твоему, Кир уже стал мужчиной, а? — хмыкнул Яр, нежно поглаживая маму по волосам.
Я более не понуждал маму. Она всё делала сама. Её голова равномерно поднималась и опускалась между моих ног, её глаза были закрыты, а язычок проворно бегал по всему возбуждённому древку.
Сосала мама медленно, неподдельно нежно, что называется с душой, иногда вынимая мою булаву изо рта и старательно облизывала ствол и головку. Одной рукой она гладила моё бедро, второй ласково перебирала мои яйца. Я был наверху блаженства.
Яр с улыбкой взирал на меня:
— Да, братец, это женщина. Эт тебе не с молодками зажиматься по углам, да щупать их за тити, — весело приговаривал он, — господи, Кир, да перестань ты уже себя сдерживать! Не церемонься ты с ней! Возьми ты её за голову, да засади ей по самые гланды, посмотрим заодно сколько она может заглотить.
Не знаю, что заставило меня последовать совету брата. Замирая от благовейного ужаса, но с невероятным удовольствием я взял мать за голову и удерживая её за затылок, с силой насадил её алый ротик на свою возбуждённую булаву. Мама смиренно распахнула свои уста мне навстречу, и не помышляя сопротивлении.
Она застонала.
Всё что она теперь могла делать, так это лишь тихо мычать, ибо я крепко держал обеими руками её за голову, с силой насаживая её горячий податливый рот на свой возбуждённый член.
Я даже закатил глаза от блаженства. Рот взрослой красивой и опытной женщины... Рот моей матери... Я всё никак не мог поверить в то, что это происходит со мной наяву. Особенно в то, что мать совсем не противится этому, а послушно исполняет все мои прихоти.
Дрожь прошла по моему телу и я почувствовал, что, словно вулкан, готов мощной струёй излиться в материнский рот.
— «Брат,, — простонал я, брат, а мне можно излить своё семя ей в рот?»
Яр тихо рассмеялся:
— Да, Кир... Тебе теперь можно делать с ней всё, что угодно... Но не сейчас...
Внезапно, он взял мать за волосы, потянул её голову назад и снял её рот с моего члена. Я недовольно посмотрел на него.
Яр покачал головой:
— Ты дико возбуждён, братец! Думаю, не стоит тратить столько семени впустую... Это семя должно принять материнское лоно... Мама, стоявшая на коленях, казалось, была готова расплакаться:
— Яр, — взмолилась она, — уже второй мой сын собирается оросить моё лоно своим семенем... А как же Таинство? Это грех!
Я недоумённо воззрился на брата. Меня начинала разбирать злость, — возбуждение было невероятным, я просто изнывал. Моя мать, которая могла утолить эту жажду, голенькая и доступная, сидела на коленях у моих ног... Я не хотел вернутся в её рот немедленно.
— Обряд ...