Все солдаты в строю выглядят одинаково: форма, сапоги, стойка "Смирно!" и отсутствующий взгляд, полный тоски по дому и ненависти к окружающему бесконечному однообразию. Однако каждый стоящий в строю парень писал до армии и будет писать после книгу своей жизни, индивидуальную, не похожую ни на чью больше, и юность в сапогах будет всего лишь одной главой в этой книге. И сегодня предлагаю вам прочитать несколько отрывков из книги жизни банщика Петра Смирнова, которого главный герой этой саги застал в бане за весьма интересным занятием в первой части истории...
Петин отец был офицером, а мать врачом. Постоянные переезды по стране и переводы отца из части в часть не позволяли Пете назвать какой-то город своим родным. А иногда их место жительства и городом сложно было назвать. Квартира в доме на территории части, а вокруг на несколько километров только пара деревень. Сначала расставания с друзьями расстраивали парнишку, но на новом месте он находил новых приятелей - таких же офицерских отпрысков, кочующих по военным объектам страны.
Петя всегда неосознанно больше проявлял интерес к парням. Ему не казались интересными женские половые органы. "Что там может быть особенного? У всех девушек более менее одинаковые дырки", - думал он. Другое дело мужские органы - бывают длинные, бывают короткие, с открытой головкой или закрытой, с большими яйцами и не очень. Такое разнообразие парень мог наблюдать в дни отключения горячей воды в домах, когда отец брал его с собой в солдатскую баню.
Петя окончил школу и поступил в местный городской колледж, но без особого желания, просто потому что в очередном городе их пребывания больше ничего стоящего не было. В свои 18 лет он так и не рискнул попробовать секс с парнем, потому что в маленьком городе найти достойного партнёра для первого раза не очень простая задача. Гормоны в молодом организме играли всё сильнее, волосы уже давно весело разрастались не только на лице, но и в подмышках, на ногах и в паху. Интернета дома не было, а яйца быстро наполнялись спермой, требуя разрядки ежедневно и чуть ли не ежечасно. И парень обратил внимание на того, кто был всегда рядом, - своего отца.
Петин папа был крепкого телосложения, с небольшим брюшком, и волосатостью своей вызывал у сына лёгкую зависть и желание обладать такими же признаками маскулинности в будущем. Дома он любил ходить в семейных трусах, и если раньше это не интересовало Петю, то теперь он украдкой поглядывал на болтающийся в семейниках хуй, мечтая посмотреть на него без белья и сравнить со своим. И однажды ему такой шанс представился.
Мать по долгу службы регулярно уходила на ночные дежурства после смены. В такие моменты отец, которому супруга запрещала злоупотреблять алкоголем, неизменно этот запрет нарушал. Иногда уходил к сослуживцам, а иногда устраивал пьянку на дому. И когда в очередное мамино дежурство батя сообщил, что вечером придёт друг с работы, Петя привычно взял спортивный костюм и пошёл в колледж, где в спортзале по вечерам было что-то вроде спортивной секции. В этот день там проходили городские соревнования по волейболу, и парень вернулся на пару часов позже обычного. Дома было тихо и стоял сильный запах перегара и табака - хоть топор вешай. Храп из родительской спальни говорил о том, что пьянка подошла к концу.
Петя зашёл в свою комнату и, к своему удивлению, обнаружил там папиного друга, крепко спящего на его кровати. Грудь под расстёгнутым кителем с прапорщицкими погонами вздымалась в такт мерному храпу, а ноги с так и не снятыми до конца и болтающимися в районе щиколоток армейскими брюками свисали с кровати. "Похоже, совсем перепили", - подумал Петя, пытаясь затащить нижнюю часть спящего тела с пола на кровать.
Добившись этого, Петя обратил внимание на бугорок между ног мужика. Там под тёмными заношенными боксёрами таилось то, что занимало мысли парня в последнее время. Грудь прапорщика была покрыта ковром мелких чёрных волос, сужающимся к животу. Крепкое телосложение слегка заплыло возрастным жирком.
На улице сгущались сумерки, и комнату окутывал вечерний полумрак. Чёрное бельё не позволяло на глаз определить положение члена - видимо, он завалился набок - и словно манило это проверить. Сердце забилось чаще, а в комнате, кажется, стало на пару градусов жарче. Чтобы удостовериться в крепком сне отцовского друга, Петя попытался его растормошить, однако храп не прекращался и никакой реакции не последовало.
Тогда он тыльной стороной руки провёл вверх по бедру спящего, слегка взъерошив волосяной покров ноги. Вместе с этим как будто лёгкий электрический разряд прошёл по телу парня. Рука поднималась всё выше, пока не дошла до ткани трусов. Сердце бешено отбивало свой ритм, словно барабан. Пальцы аккуратно перебирали мягкую застиранную ткань, пока не наткнулись на мошонку. Яйца не были особенно огромными - чуть больше, чем у самого Пети. Он зажмурился, собрался с духом и нежно обхватил весь бугор своей ладонью. Его теплота и мягкость сводила с ума, бугор не помещался в ладони. Папин друг в это время продолжал мирно похрапывать.
Петя поглаживал мужские причиндалы и нежно сжимал их, но вскоре прапорщик заворочался, даже поднял голову с подушки, что-то пробормотал и перевернулся на живот. К этому моменту в комнате парнишки и след простыл, и он не мог точно сказать, понял ли пьяный мужик, что произошло, или нет. Сердце оборвалось и рухнуло куда-то вниз, ноги дрожали. Петя забежал на кухню и замер, прислушиваясь к звукам из спальни. Через минуту-другую храп возобновился, как будто ничего и не случилось.
Немного успокоившись, парень взял со стола бутылку минералки и сделал большой глоток. Горло обожгло огнём, рот наполнил горький мерзкий вкус самогона. Петя бросился к раковине, включил холодную воду и стал жадно пить прямо из крана, потом вытер с глаз выступившие слезы и выпрямился. Горящее тепло медленно разливалось по животу и дальше по телу. Мысли приятно блуждали в голове, испуг почти прошёл, а вместо него приходило осознание, что в другой комнате лежит ещё одна попытка удовлетворить своё любопытство и исполнить задуманное. Увидеть то, что терзало его фантазии перед сном и заставляло его юношеский член своей твёрдостью разрывать ткань трусов и пропитывать их сочащейся смазкой так, что каждое утро парень предпочитал стирать бельё сам. Такой шанс нельзя было упускать - либо попробовать сейчас, либо забыть об этом навсегда.
Лёгкая туманная слабость от алкоголя превращалась в твёрдую решимость, и Петя, прокравшись по коридору, осторожно открыл дверь в родительскую спальню.
На улице уже совсем стемнело. Глаза постепенно привыкали к отсутствию света, и когда тёмные очертания комнаты приобрели видимые формы, парень подошёл к кровати, на которой мирно спал его отец. В отличие от своего собутыльника, он сумел самостоятельно раздеться и даже расстелить постель и лежал теперь укрытый по пояс одеялом.
- Папа! - Петя негромко позвал его и попытался растормошить, однако реакции не последовало - пьяное тело продолжало сопеть.
Сын невольно загляделся на своего отца: крепкая статная фигура, волосатые руки, ноги и грудь давали простор для фантазий о содержимом его семейников. Петя аккуратно откинул одеяло, присел рядом и начал своё восхождение к вершине блаженства.
Он плавно положил ладонь на папино бедро. Дойдя до ткани, Петя легко скользнул рукой под свободную штанину трусов. Волосяной покров там превращался в заросли. Наконец пальцы достали до яиц, которые спокойно свисали между ног мужика. Ладонь была мокрой от пота и жара от яиц. Парень попытался уместить всю мошонку в ладонь, однако это было сложно.
Петя однажды видел отца голым в бане в деревне - его распаренная мошонка свисала тяжёлыми шарами между ног, своим весом растягивая нежную кожу. Всё это великолепие было густо покрыто чёрными, как смоль, волосами. Тогда, будучи несмышлёным пацаном, он только тайком поглядывал на отцовские шары размером со спелую сливу и мечтал, что у него вырастут не меньше. А сейчас он ласково перебирал их, оттягивал кожу на мошонке, нежно сжимал каждое яйцо в отдельности.
Петя достал руку и понюхал влажную ладонь - она пахла потом и немного мочой, но отвращения это не вызывало. Наоборот, запах был мужской, грубый и приятный.
Пете захотелось увидеть, что он трогает. Он потянулся к тумбочке и включил ночник на самый слабый свет. Отец при этом продолжал храпеть. Рука потянулась за новым соблазном, и теперь парень решил залезть в трусы через парадный вход. Расстегнув пуговички на семейниках, он аккуратно засунул туда половину ладони, которая сразу погрузилась в заросли волос на лобке. Кончиками пальцев Петя почувствовал основание члена. В голове у него помутилось; кажется, сердце, боясь спугнуть удачу, билось через раз. Ладонь скользнула глубже и обхватила отцовский член. Наощупь он не был особо большим, сантиметров 7-8, однако, в отличие от Петиного, был значительно толще. Это была та разница, что отличает хуй взрослого мужика от хуя парнишки, который ещё будет расти. В длину и в ширину.
Член был мягким, но при этом достаточно упругим. Ровный ствол венчала крупная головка, полностью скрытая под крайней плотью. Петя вытащил спящий хуй из ширинки трусов и начал дрочить, но долго член спящим не оставался. Через несколько минут он начал пульсировать и стал набирать мощь. Из-под кожаного капюшона вылезала наружу крупная залупа. Зрелище просто завораживало. Стали проступать вены, и вскоре мягкая сосиска превратилась в крепкий 17-18-сантиметровый ствол, пугая своими размерами и источая мужской запах.
Когда на кончике головки выступила прозрачная капелька, пацан не смог удержаться и слизнул её. Очередная волна экстаза, накрывшая его тело, окончательно затмила голос разума, и он нежно обхватил залупу губами.
Петя водил языком по головке, ласкал уздечку, пытался заглотить хуй целиком, однако получалось взять в рот только половину. Потом залупа упиралась в горло и вызывала рвотный рефлекс. Парня сводила с ума мысль, что он держит во рту хуй, который когда-то создал его.
Вдоволь насладившись отцовским стволом, паренёк вернул хер вовнутрь ширинки и спустил трусы под яйца. Он опустился ниже и занялся отцовскими волосатыми яйцами - то заглатывал оба целиком, то посасывал по одному, то просто вылизывал мошонку. Окончательно потеряв счёт времени, парень понял, что особенно ему нравится запах, мужской - смесь пота, мочи и чего-то ещё... Он уткнулся носом в место между мошонкой и анусом и наслаждался ароматом мужика, но в этот момент его отец начал ворочаться и что-то бормотать во сне.
Петя быстро погасил свет, аккуратно натянул на продолжавшего спать отца трусы и вышел из комнаты. Он лёг в гостиной на диване, сунул руку в свои трусы и, несколько раз передёрнув, кончил так, как никогда не кончал. Затем он провалился в сон, чтобы с утра проснуться другим человеком. Человеком, который без ума от запаха мужского хуя.
Утром Петя, проснувшись, не мог понять, было ли произошедшее ночью сном или явью. В трусах топорщился утренний стояк, испачканный липкой засохшей спермой, а значит это было правдой - ночью он сосал отцовский хуй! Эта мысль возбуждала, хотелось подрочить, но ещё сильнее хотелось ссать. Дома было тихо, солнце уже светило в окно, а значит отец, скорее всего, уже на службе, а мать спит с дежурства.
Пацан взял телефон посмотреть время и увидел непрочитанное сообщение от матери: "Сынок, я задержусь до обеда, приготовь себе завтрак сам". Ещё одна хорошая новость, значит можно подрочить, не думая о том, как бы не спалиться. Он прошёл в туалет, не без труда снял трусы с засохшей спермой и, еле направляя свой деревянный стояк в унитаз, справил малую нужду.
Возле стиралки лежала корзина с нестиранным бельём, а сверху на ней лежали отцовские семейники, которые тот снял перед утренним душем. Петино сознание снова пронзило молнией ночных воспоминаний. Он взял трусы и поднёс их к носу. В том месте, где ткань облегает хуй, виднелись едва различимые разводы то ли от спермы, то ли от смазки или мочи, и пахло мужиком.
Петя глубоко вдохнул запах батиных трусов и начал неистово дрочить. Головка стала тёмно-бордовой и ещё больше налилась кровью, рука быстро скользила по стволу, и в этот момент дверь туалета открылась. В проёме с охуевшим лицом стоял папин сослуживец...
- Ну нихуя себе! Значит ночью мне не приснилось, что кто-то лапал меня! Так ты пидор, что ли?
- Нет, дядь Коль, я... Нет... - Петя мямлил что-то невнятное, руки по-прежнему сжимали ношеное нижнее бельё.
- Оставь уже эти труселя и нюхни мои! - мужик подошёл ближе и надавил на плечи парнишке, колени которого подкосились и он прижался носом к бугру, скрытому тканью. Запах был похожий, но немного отличался от отцовского.
Петя закрыл глаза, глубоко вдохнул и начал работать губами и языком. Член стал расти, и через несколько минут трусы намокли от слюны и выделяемой смазки.
- Заебал дразнить, отсоси уже нормально! - дядя Коля опустил резинку трусов под яйца, и его 15-сантиметровый хуй вывалился на щеку парню.
На вид он был чуть толще отцовского. Ровный ствол, оплетённый сеткой вен, венчала пулевидная головка, наполовину скрытая под крайней плотью.
Петя открыл рот, и член тут же заполнил там всё свободное место. Головка упёрлась в горло, однако, в отличие от отцовского хуя, этот заходил полностью, и паренёк упирался носом в волосы на лобке. Дышать было тяжело, так как прапор трахал быстро и не давал перерыва. Изо рта текли слюни, смешанные со смазкой.
Постепенно парень приноровился и забрал инициативу себе. Он облизывал головку, ласкал уздечку, пытался попасть язычком в отверстие уретры, отчего ноги прапора слегка подкашивались и он издавал протяжный стон.
- Яйца полижи! - мужик задрал член к пупку и открыл свою мошонку для ласк.
Дважды повторять не пришлось. Петя с удовольствием принялся блуждать языком по волосатым яйцам, заглатывая и посасывая по очереди то одно, то другое.
Он уже потерял счёт времени, челюсть стала немного побаливать, когда дядя Коля оторвал его от соски, поднял с колен, развернул и нагнул раком. Петя упёрся руками в бортик ванны и почувствовал, как прапорщик начал пальцами ласкать и разминать его очко. Первый палец зашёл не очень приятно, однако вскоре перестал доставлять дискомфорт. Когда второй палец оказался внутри, стало немного больно, но спустя какое-то время дырочка спокойно приняла и его.
- Может, не надо? - жалобно проскулил Петька. - Я ещё ни разу не пробовал!
- Не ссы, я в части не одну сладкую попку распечатал. Потом ещё сам просить будешь!
Мужик взял с полки крем для рук и смазал очко парня и свой стоячий член. Петя очень боялся, но при этом не мог даже пошевелиться. Настолько сильно было его возбуждение, что инстинкт самосохранения отошёл на второй план ради новых ощущений. Он почувствовал, как залупа прикоснулась к очку, и издал тихий стон.
- Погоди, рано стонать, - усмехнулся прапор.
Немного поводив хуем по очку, прапор стал медленно вводить его. Особой боли парню это не доставило, а сильное возбуждение подавляло чувство дискомфорта. Миллиметр за миллиметром залупа пробивала себе дорогу в горячее молодое нутро и скоро оказалась внутри. Оба судорожно вздохнули. Немного переждав, мужик продолжил аккуратно насаживать паренька на свой вертел. Когда он вошёл наполовину, Петя зажмурился, закусил губу и двинулся задом навстречу. Очко полностью приняло в себя этот таран, и мужик прижался своим пахом к юношеским булкам. Комнату наполнил крик боли и наслаждения и эхом отразился от стен.
Дядя Коля слегка навалился сверху, крепко схватил попытавшегося было сорваться парня за бёдра и замер. Чувство впервые вскрытого очка, целки, которую он сорвал и которая сейчас так отчаянно сжималась вокруг основания хуя, дарило невероятные ощущения. Каждой клеточкой своего члена он ощущал тепло девственного очка парнишки.
Петя, приняв в себя весь хуй, думал, что его задница сейчас разорвётся пополам от этого огненного меча. Внутри всё загорелось, он попытался соскочить, но прапор ловко ухватил его зад и не дал даже пошевелиться.
Миллиметр за миллиметром поршень прапорщика стал покидать горячее нутро и снова возвращаться. Амплитуда возрастала, и через несколько минут его яйца уже ударялись о булки, а хуй полностью выходил и заходил в дырку. Одна рука дяди Коли страстно теребила сосок парня, а другая дрочила его член, смачно истекающий смазкой.
Петя уже перестал чувствовать свой сфинктер, боль прошла, но небольшой дискомфорт остался. Каждая фрикция заставляла его стонать. Голова кружилась, в глазах темнело. Неизвестно, сколько прошло времени, когда волна оргазма накрыла его с головой, ноги подкосились, и он стал кончать. Сперма брызгала на пол, словно из брандспойта, очко сжималось, даря ёбарю ещё больше кайфа. Прапор вогнал хуй до конца и стал кончать, наполняя анус Пети своей спермой.
- Ну ты красавчик, парень! - уставший дядя Коля аккуратно вытащил хер из раздолбанного дупла и шлёпнул Петьку по попке.
Он взял трусы Петиного отца, вытер ими сперму на полу и поднёс их к лицу парня. Петя без раздумий начал слизывать сперму с заношенной ткани и вдыхать эту возбуждающую палитру ароматов. Закончив наслаждаться, он бросил их в корзину с грязным бельём.
- Айда в душ, а то вспотели, как после марш-броска, - сказал прапор.
Стоя под тёплыми струями воды, Петя думал о произошедшем. Он потрогал свой анус - палец ещё спокойно проскальзывал в дырочку, из которой вытекала сперма. Руки прапора растирали гель для душа по его телу. Мужские трусы, хуй во рту и в очке... Теперь он не сможет представить своей жизни без этого.
Впоследствии Петя ещё не раз встречался с отцовским другом, предаваясь с ним безудержному сексу, пока не завалил очередную сессию и не получил повестку в военкомате. За время встреч дядя Коля всегда давал парню возможность насладиться своим запахом и надевал свои ношеные трусы на его лицо, когда ебал. Петя же получал не только сексуальное образование, но и узнавал секреты воинской службы, нюансы общения в части и правильные подходы к командирам. Это позволило ему неплохо устроиться в армии банщиком, где он и получил доступ к целой вселенной запахов молодых солдат, отпечатавшихся в их ношеных трусах...