2. 817-й день сурка
Вчерашний Никита исчез. Передо мной вновь стоял Никита пятничного утра. Новенький-преновенький. Я для него никто, он меня не знает, и нам ещё нужно познакомиться.
Расспрашивать, что творилось у него дома вчера, бесполезно. Это для меня всё это происходило вчера. Для Ника же ничего этого никогда не было. И быть не могло - как обсуждать вечер пятницы, если сейчас утро пятницы, и до вечера ещё целых полдня!
Если я что-то за все эти дни и понял, так это то, что соблазнять Никиту наскоком не стоит. Придется вести правильную осаду.
Я собрал всю свою волю в кулак и после визита к Вере Фабиановне терпеливо дождался, пока откроются первые бутики. Почти все сбережения родителей, благо деньги вернутся завтра в 4:48 утра, потратил на симпатичненькую маечку в облипку, обалденные кроссы, беленькие, с салатовыми токсичными шнурками, и немыслимо узкие джинсы с красным полотняным ремнем. В джинсы влезать пришлось почти десять минут, то прыгая на одной ноге, то падая на спину, то сворачиваясь, как змея, в узлы. Когда я застегнул последнюю пуговицу (а штаны, конечно, были на пуговицах, а не на плебейской молнии), чуть не в голос закричал, так больно сдавило яйца.
Зато теперь я был просто неотразим! Валил с ног с первого взгляда! Бёдра сразу стали ещё длиннее, ещё тоньше, видно было каждую мышцу и каждую косточку, не говоря уж о том, что на ткани очень эротично выделялся кантик плавок - под такие джинсы не оденешь банальные трусы! Кроме кантика, конечно, выделялось и кое-что ещё: и мячики ягодиц, и мгновенно отвердевший от всей этой красоты член, и те самые яички, которые на каждый шаг отзывались болью...
Не голый, раз уж Ник так реагирует на голых юношей. Но, блин, эротичный настолько, что захотелось немедленно самого себя оттрахать.
Я запоздало подумал, что во всей этой суматохе забыл о пудре и туши, но теперь уж ничего не поделаешь...
Пока я шёл к Никитосу, все прохожие оборачивались мне вслед. Ещё бы, такой парень!
И Никита смотрел на меня круглыми глазами. Я видел, как его взгляд то и дело невольно пробегает по моему телу.
Что, вставляет? То-то!
Сидеть в своих джинсяках я не мог и поэтому постоянно торчал то у окна, то у книжных полок. Ник вынужден был следить за моим дрифтом по комнате, а значит, постоянно был под давлением моей эротичности. Я же, ощущая, какой я немыслимо сексапильный, настолько сексапильный, что сопротивляться этому ни одно живое существо не в состоянии, наслаждался каждым его взглядом. Так же, как наслаждался тем, как Ник краснел или отводил взгляд.
Против света я наверняка казался тоненьким стройненьким силуэтом, сексуальным по полной программе. Со своего стула Никита хорошо видел и мою задницу, обтянутую джинсовой тканью, с ясно видимыми ямочками по бокам (а они были видны весьма ясно - я проверял!).
Мы стали проговаривать текст Фауста из второго действия, и я, хоть и подучил за эти дни текст, запинался, не в силах вспомнить свои реплики. Да и как тут что-то вспомнить, когда воздух загустел от эротического напряжения, когда возбуждение искрилось, когда сексуальная тяга заставляла сердце колотиться, как отбойный молоток!
- Смотри в книгу, если не помнишь, - сказал Никита, и я почувствовал в его голосе всё то, что хотел почувствовать.
Ник был возбуждён.
Я сел рядом с ним, поморщившись от боли в яичках.
Интересно, как мы будем меня раздевать? На эти джинсы ведь опять придётся потратить минут десять! Ничего себе у нас будет любовная прелюдия!
Мы смотрели в одну книгу и оттого невольно прижимались друг к другу плечами. От этих прикосновений я обмирал, теряя всякое ощущение реальности. А когда Ник слегка пригнулся и мои волосы взъерошило его дыхание, я едва не кончил.
- Что с тобой? - спросил Никита тихо.
Я повернул к нему лицо, и наши глаза оказались совсем рядом...
Мы замерли. Я почувствовал, как меня охватывает тепло, исходившее от Ника.
- Что с тобой? - снова спросил Никитос.
Ещё тише.
Я невольно подался ближе. Потом ещё. Прикрыл глаза...
Мыслей не было. Я весь растворился в ощущениях.
Наши губы были так близко! Несколько сантиметров!
Я подался вперёд ещё немного...
- Чёрт! - вскрикнул Никита, вскакивая.
Неуклюже, слишком сильно опираясь на повреждённую ногу. Отскочил назад, и стул, на котором он сидел, опрокинулся.
- Я сразу понял, что ты из этих!
Ник не устоял на ногах и упал на диван позади, но тут же снова подпрыгнул, будто его ужалили. Я медленно поднялся.
- Ты что, пидор?
Я ошарашенно смотрел на Никиту. Не скажу, что подобных сцен в моей долгой жизни никогда не было, но от Никитоса я такого никак не ожидал. К тому же, я настолько отдался тому, что между нами происходило, что теперь с трудом возвращался в реальность.
- Уходи! - вскрикнул Ник.
Я продолжал смотреть на него широко открытыми глазами.
- Уходи сейчас же! - Никита решительным жестом указал в сторону коридора. - Вали!
Я стоял, по-идиотски открывая и закрывая рот.
- Давай, давай!
Я сглотнул.
- Никита... - пропищал я; а у меня получился именно писк - жалкий, несчастный, беспомощный.
- Не заставляй меня выбрасывать тебя отсюда силой!
- Я тебя люблю... - промямлил я.
Даже не знаю, зачем я это сказал.
- Проваливай! Немедленно!
Никита замер, указывая на дверь. На лице его была написана непреклонная решимость. И ещё злость. От парня веяло таким холодом, что даже мне стало ясно, что этот лёд никак не растопить.
И я ушёл. Не попытавшись хоть как-то исправить положение...
Шавка, которую хозяин, прогоняя, одним пинком выкинул со двора. Котёнок, которого вдруг сунули в мешок. Дерево, которое росло рядом с домом сто лет, но в один прекрасный день было спилено без лишних разговоров...
Я чувствовал себя раздавленным. Нет, я знал, что в 4:48 утра завтра произойдёт перезагрузка и можно будет начать сначала. Но решительное лицо Никиты, его злые выкрики, неожиданность перехода от почти поцелуя к изгнанию давили на меня.
Я бездумно остановился у дома Ника, глядя невидящими глазами прямо перед собой...
О сексе в тот момент я думал меньше всего. Мне просто хотелось вновь почувствовать себя желанным, кому-то нужным.
Приблизившись к бассейну, я вспомнил, что именно здесь Никита нашёл (или найдёт) девушку, которая лишила (или лишит) его девственности. В сердце неприятно заныло.
Я сказал, что хочу записаться в группу с тренером и что начать хотел бы сегодня же. Меня спросили, сколько мне лет, и я назвал максимальный возраст для группы, которую Серп должен был вести через полчаса. Пожилая женщина, всё это время неодобрительно косившаяся на мой прикид, взглянула на меня с удивлением, но всё же записала. И добавила, что мне повезло, юношеская группа занимается как раз сегодня, причём занятие через полчаса, и - вот я счастливчик! - в ней есть свободные места.
Я заплатил за месяц вперёд, окончательно спустив родительские сбережения, и меня представили Серпу.
Взгляд Сергея Петровича скользнул по мне, глаза расширились, и Серп отвернулся, но я успел заметить, как стала набухать припухлость у него между ног. Работает! Обычно у меня уходило минут десять на то, чтобы тренер разглядел во мне не просто какого-то парня, а сексуальное существо. А теперь это произошло сразу же. Вот и отлично!
Серпу было под тридцать. Я как-то подсчитывал, и у меня получилось двадцать семь. Совсем юный с точки зрения меня семидесятилетнего. Мужик ближе к старикам с точки зрения меня сегодняшнего.
Спортивную карьеру он завершил, так и не став чемпионом. Ему помешали его собственные размеры - он был два метра ростом. Ему бы в баскетбол, а он в плавание пошёл! Худощавый, даже худосочный, далеко не качок, но при таком росте он всё равно был настолько меня массивнее, шире и, конечно, мускулистее, что я и на самом деле чувствовал себя с ним пацаном. У него было симпатичное лицо, развитой торс пловца, узкий таз. И отличная задница - выпуклая, упругая. Наверное, такая задница тоже мешала набирать в воде скорость, но с точки зрения красоты она была идеальна. Увы, в мире, где пловцы бреют ноги, чтобы добраться до финиша на одну десятую секунды быстрее, сексапильный зад был непозволительной роскошью.
Сергей Петрович, как я знал после стольких циклов, проведённых в его объятиях, был женат, растил двух отрысков и совершенно точно имел опыт гомосексуальных отношений. Он отрицал, что спал с другими мужчинами, но ведь скрыть, что знаешь, что, когда и как делать, невозможно. Да и сравнительная лёгкость, с которой он вёлся на похотливых пассиков вроде меня, говорила, что Серп не просто имеет опыт, но и практикует, так сказать, вовсю. Некоторым барьером между нами вставал мой фиктивный возраст, и Серп жался и сопротивлялся, упорно отнекивался, но всё же сдавался.
Я пошёл в раздевалку и потратил всё оставшееся время на то, чтобы стянуть с себя джинсы. Когда это, наконец, получилось, у меня было ощущение, будто я выбрался из-под трактора. Снова можно было дышать! Снова можно было свободно шевелиться! И боли больше не было!
Всё дальнейшее было предсказуемо - кроме меня, на занятие явились три девочки и один пацан. На фоне этих сопливцев бросалось в глаза, что мне ну никак не может быть столько лет, сколько я заявил, но Серп вопросов не задавал. Мы некоторое время просто плавали туда-сюда, потом нас позвали на "берег", и мы стали "разминаться".
Рецепт для Серпа, обнаруженный мною давным-давно, был простым: несколько раз встать перед Сергеем Петровичем на мостик с прогибом назад, после занятия припереться в комнатку тренеров, где, кроме Сергея Петровича, никого сегодня уже больше не будет, и приняться разглядывать фотографии на стенах. Всё! Просто и легко!
Вот я в качестве разминки и принялся раз за разом становиться на мостик. У меня то "получалось", то "не получалось", и Серп, как настоящий тренер, в какой-то момент стал, чтобы я не свалился, поддерживать меня за спину. Прямо перед ним оказывались полоски напряжённых мышц на животе, длинные стройные ноги и, конечно, обтянутый мокрыми плавками возбуждённый член, торчащий Сергею Петровичу прямо в лоб. И так раз за разом. Я бы не выдержал!
Серп, конечно, тоже не выдержал. Занятие скомкалось, и он, отворачиваясь от всех, отпустил группу. На пятнадцать минут раньше, чем предполагалось. Все потопали в душевую, а я задержался, чтобы "поговорить о своих перспективах в спорте".
Мы прошли в тренерскую комнатку, крошечную, забитую всяким хламом. Я стал разглядывать снимки пловцов на стене, а фотографий этих там были сотни! Хватило бы на весь день! Некоторые, кстати, весьма эротичные! Хоть дрочи на них!
Я постоянно спрашивал у Серпа, кто это, где проходили соревнования, чем они закончились. Тренер объяснял, сначала нехотя и скупо, довольно явственно смущаясь! Ещё бы! Когда с ним один на один настолько красивый, сексапильный паренёк! Полуголый, в одних только мокрых плавках!
На четвёртом снимке Серп приблизился ко мне сзади, встал довольно близко и положил руку на плечо. Типа, по-дружески. Наставник делится с учеником накопленным опытом.
На седьмой фотографии я пригнулся, чтобы получше рассмотреть, что там запечатлено, а потом выпрямился, и ладонь Сергея Петровича оказалась у меня на спине. К десятому снимку она уже сползла к пояснице, к девятнадцатому несмело тронула мизинцем самую верхушку задницы, к двадцать четвёртому проделала путь вниз и чуть вперёд и оказалась на боку на уровне зада, да так, что несколько пальцев несильно сжали самыми кончиками косточку таза впереди, а остальные тронули ямку на ягодице.
Технически рассуждая, Сергей Петрович меня обнимал. За задницу обнимал! Впрочем, кто же в такой момент будет цепляться к техническим терминам!
Дальше произошёл сбой, и соблазнение Серпа выбилось из графика. Ещё шесть фотографий ничего нового не происходило. Наверное, я никак не мог избавиться от оставшегося после Никиты осадка на душе, и это как-то проявлялось в моём поведении.
На тридцать первой фотографии пальцы Сергея Петровича всё же пришли в движение и стали легонько, чуть-чуть, едва заметно поглаживать ту самую ямку на ягодице. Я отморозился и сделал вид, что ничего особенного не происходит.
Серп понял, что парнишка не против, и заметно осмелел. Движения пальцев стали сильнее и размашистее. В конце концов, ладонь легла на ягодицу, полностью её накрыв.
Через пять снимков я пригнулся, позволяя Серпу ощутить свой зад в движении.
Потом повернул к нему голову, и мои глаза оказались в десятке сантиметров от его бёдер. Ткань на спортивных штанах разве что не трещала под напором члена. Сергей Петрович заметил мой взгляд, смутился, отдёрнул руку, отвернулся, пряча бугор.
Я выдал случайно найденную на третий или четвёртый раз фразу:
- Похоже, я вам нравлюсь, Сергей Петрович... Как спортсмен.
Я разогнулся и продолжил "смотреть" фотографии.
- Столько красивых парней! - пробормотал я, остановившись на очередном снимке. - Трудно, наверное, когда столько красивых парней, а девушек нет. Сильный соблазн переспать друг с другом...
Ну всё! Дальше я с Сергеем Петровичем в разглядывании фотографий никогда не заходил!
Не пришлось заходить и на этот раз. Серп с силой притянул меня к себе, сжал в обеих руках так, что вспомнились мои злосчастные джинсы, и принялся целовать меня в губы, сильно и страстно. И, как всегда, при этом лихорадочно шептал: "Ты же хочешь! Ты же сам хочешь!". Я, повинуясь собственным фантазиям, обычно бормотал что-то невнятное, типа: "Сергей Петрович! Ну, Сергей Петрович! Ну что вы!". Трудно сказать почему, но меня это подстёгивало.
Спустя ещё несколько секунд Серп стал лихорадочно ощупывать моё тело. Жадные ладони летали по мне, а я только попискивал. И от удовольствия, и от боли - он, противный такой, синяки оставлял! Но удовольствие, конечно, сильно перевешивало - приятно, когда тебя с таким вожделением тискает красивый мужчина!
Потом обе его руки скользнули мне в плавки, сначала сзади, потом спереди, и стали мять то, что там находится. Я, совершенно не играя, невольно стонал.
Когда его ладонь прошлась по моему члену в первый раз, я ощутил острое удовольствие, во второй - я весь напрягся, в третий - неожиданно для себя почувствовал, что кончаю.
Так быстро? Перевозбудился я с Никитой, что ли? Или джинсы те злосчастные так подействовали?
Сергей Петрович испуганно от меня отскочил, и мы с ним, как заворожённые, замерли, наблюдая, как прыгает в плавках член, а по ткани стремительно растекается тёмное мокрое пятно. Когда на поверхности стали проступать белёсые капли, я несмело поднял на мужчину взгляд.
Я, вроде, и кончил, но никакого удовлетворения не получил. Серп бросил меня после первой же струи, и всё дальнейшее происходило без всякой стимуляции. Но дело даже не в этом. Сергей Петрович от меня отскочил, будто от прокажённого, и это было неприятно...
Серп выглядел виноватым и растерянным. Твёрдый стержень в его штанах стал заметно опадать.
Мужчина подошёл к раковине в углу комнаты и смыл с руки сперму. Потом повернулся и пробормотал, отводя глаза:
- Ну, давай, топай в душевую. Умойся. Уж извини. Так получилось. Иди, помалкивай там.
Быть изгнанным во второй раз за день! Это уж слишком! Что же это со мной! Что за паскудное невезение!
Секунду или две я всерьёз размышлял над тем, не уйти ли. Ну, не повезло! Ну, не получилось! Что поделаешь!
Однако я всё же решил, что буду до конца доигрывать роль девственника. Я "растерянно" оттянул резинку на плавках и заглянул внутрь. Ну, понятно, размякший член, весь в поблёскивающей сперме.
Поднял глаза на Сергея Петровича. Тот смотрел на меня и молчал.
Не сгибая коленей, типа, страшась, что сперма растечётся по ногам, я неуклюже доковылял до раковины. Подставил одну руку под струю воды. Потом вторую. Нерешительно оглянувшись на Серпа, стянул с себя плавки.
Сзади послышался едва слышный вздох. Ещё бы!
Я стал пригоршнями поливать низ живота водой и смывать с себя сперму. На полу сразу же образовалась лужа, но мужчина ничего не сказал.
Ну хорошо! Я взял мыло и стал намыливать член с мошонкой.
Опять молчание.
Стал намыливать бок. Потом ещё чуть сзади, как раз ту самую ямку на ягодице, которую ласкал Серп.
- Сергей Петрович... - сказал я еле слышно, запинаясь, отводя взгляд; было бы здорово покраснеть, но такое по заказу не устроишь. - Помогите, пожалуйста...
И неуверенный взгляд мужчине в лицо. Кстати, лицо у него было ещё более растерянное.
Серп сделал шаг ко мне. Замер на секунду, и я слегка очканул, что он всё-таки меня прогонит, но тут же услышал следующий шаг. Ещё через мгновение Сергей Петрович забрал у меня обмылок и стал им, только им, не касаясь руками, намыливать мне ягодицу. Я стоял неподвижно.
Потом движения стали более уверенными, и другую половину попы Серп намыливал уже без всяких сомнений. А потом - вот она, сила моей красоты! - отложил мыло и стал "мыть" меня рукой.
Его прикосновения завели меня сразу же. Мой верный член (даром, что только что кончил) тут же поднялся вверх.
Пальцы Сергея Петровича от этого зрелища дрогнули.
"Мытьё" перешло в ласки. Сначала только задницы, потом и бороздки между ягодицами. Несколько раз Серп коснулся пальцем ануса, и я с лёгким испугом подумал, не собирается ли он трахнуть меня с мылом в качестве смазки - такие приколы весьма неприятны. К счастью, этого не случилось.
Мужчина пустил в ход вторую руку - чтобы "помыть" мне член.
Прикосновения Серпа были осторожными. Он был готов в любое мгновение отступить, если бы я возразил. Но я не возражал. Наоборот, балдел. Глаза сами собой закрылись, дыхание сбилось, мне пришлось опереться руками о раковину. От каждого движения мужской руки по телу разливалось такое удовольствие, что я боялся снова преждевременно кончить.
Потом Серп смывал мыло, долго и тщательно. Конечно, ему приходилось касаться члена, яичек, задницы. И разводить её половинки, чтобы мыла не осталось в бороздке.
- Ты что, это... - начал он говорить, глядя на мой анус.
Замолчал. Потом всё-таки сумел сформулировать полный вопрос:
- У тебя есть опыт с парнями?
- Это тело никогда ещё сексом не занималось, - пробормотал я.
Фраза слишком витиеватая, и звучит неестественно, зато предельно честная.
- Только сосал, что ли? - хмыкнул Сергей Петрович.
Я молчал. Я же всё-таки скромник. Невинное существо, наивно глядящее на мир широко открытыми глазами...
- Никогда бы не подумал, - еле слышно сказал Серп. - Обычно девственники ведут себя иначе...
- Я давно о вас думаю...
И снова это была чистейшая правда. В моём свернувшемся петлёй времени, конечно.
Сергей Петрович хмыкнул, покачал головой и продолжил "смывание мыла". Пальцем в кишку он пока проникать не пытался. Всё по поверхности, всё очень скромненько.
Потом долго вытирал меня полотенцем, не скрывая, что на самом деле меня тискает. Я улетал, закрыв глаза и позволяя ему делать, что хочет. В конце концов полотенце упало в огромную лужу на полу, но Серп этого не заметил.
Я оставался скромником и держал руки исключительно на плечах Сергея Петровича, а вот он всё больше распалялся. Его руки скользили по мне, с силой стискивая тело, прижимая меня к себе так, что я вздохнуть не мог. По мне, где-то чуть повыше пупка, тёрся через спортивные штаны, едва не пробивая дырку в животе, твёрдый член.
Я едва сдерживал стоны.
Серп стал вертеть мною, как игрушкой. При нашей разнице в росте это было делать легко.
Я почувствовал, что взмываю в воздух, что меня переворачивают вверх ногами и тут же поворачивают боком вверх, ещё спустя мгновение - спиной вверх, а потом - животом и снова ногами вверх, прямо мошонкой к губам...
Серп жонглировал мною, как тряпичной куклой. Всё, чего он хотел коснуться, что хотел поцеловать, он просто поднимал к себе. Я покорно болтался в воздухе, лишь иногда испуганно пытаясь уцепиться за что-нибудь - и каждое прикосновение к телу мужчины только возбуждало меня ещё больше. Член его я пока не трогал, знал, что Серпу это не понравится, но задницу щупал. Очень сексапильная задница!
Я болтался в воздухе в роли игрушки, которую тискают и целуют, а она лишь бессильно болтается в длинных руках, не в состоянии что-либо изменить. Да и совершенно не желая что-либо менять! Эта минута была настолько сладостной, неповторимой, уникальной, что я балдел от неё гораздо больше, чем от оргазма. И возможна эта минута была только с Сергеем Петровичем - никто другой никогда такого со мной за полвека "там" и 817 дней "здесь" не делал!
Эта минута всегда заканчивалось раньше, чем я бы хотел. Мне так нравилось летать в воздухе в руках Серпа! Под его поцелуями и ласками! Невероятное наслаждение!
Увы, в какой-то момент я завис в объятиях Серпа, глазами на уровне его глаз, с болтающимися в воздухе ногами.
- Ты знаешь, как мужчины занимаются сексом?.. - спросил Сергей Петрович.
Я слегка кивнул. И отвёл взгляд. Эх, покраснеть бы!
- Один трахает другого в... - мужчина замялся, - в прямую кишку. Знаешь, что такое прямая кишка?
Я снова слегка кивнул.
Даже если бы я на самом деле был юным девственником, всё равно, как бы я мог не знать, что такое прямая кишка?
- Это больно, - добавил Серп.
- Ладно, - кивнул я после приличествующей ситуации паузы.
Мужчина смотрел на меня.
Я шмыгнул носом.
Ну, давай же, наконец! Не тяни!
Но Серп всё тянул. В его глазах опять мелькнуло сомнение.
Я удивлённо на него посмотрел. Ах да, ещё должен быть разговор про презерватив! Типа, я не знал, что встречу тебя, у меня нет презерватива, если хочешь, отложим до другого раза...
Вместо этого, однако, Сергея Петровича потянуло на этические искания. Это в момент, когда он держал в своих руках самого красивого во всём мире парня! Совершенно голого!
- Нам нужно... подождать...
В ответ я наговорил кучу банальщины, которую всегда в таких случаях говорят, - что мы оба этого хотим, что то, что происходит между нами, касается только нас, что всё это останется только между нами, что остальным об этом знать необязательно.
В общем, закончилось всё тем, что Серп опять меня поцеловал в губы, снова сильно и страстно. Я к этому моменту уже изнывал от желания настолько, что сам был готов его изнасиловать.
- И... понимаешь... я ведь не знал, что встречу тебя... - говорил мужчина. - У меня нет с собой презерватива. Давай отложим до завтра? Заодно ещё раз подумаешь...
- Не надо презерватива... - прошептал я.
И покраснел! Вот уж от себя не ожидал! Что-то в организме сработало, и я на самом деле покраснел!
Дальше всё шло по стандартному сценарию. Серп стал меня целовать, с каждой секундой распаляясь всё больше. Я и так висел в его руках, а тут он поднял меня ещё выше и укусил за шею. До крови, больно. Как я знал, следы зубов на коже будут отчётливо видны.
Потом он стремительно потащил меня к столу. Как куклу, потащил! Смахнул с него всё на пол и бросил меня сверху. Навалился всей тяжестью. Стал ласкать, целовать и покусывать всё тело, снова и снова. Потом с силой раздвинул бёдрами мои ноги.
Я знал, что будет дальше, и попытался увернуться, спасая яички, но Серп не дал мне такого шанса. Ударил в меня своим обалденным узким тазом, и удар пришёлся прямо по мошонке. Я вскрикнул от боли и дёрнулся, и Сергей Петрович только тогда чуть сдвинулся в сторону.
Мужчина с силой прижимал меня к столу, наваливаясь всей своей тяжестью. Руки лихорадочно скользили по всему телу, губы целовали губы. Его бёдра двигались, будто он уже меня трахал. Пенис через спортивные штаны ходил туда-сюда у меня между ног. Мой член, соответственно, тёрся о его живот.
Мне некуда было девать свисающие со столешницы широко разведённые ноги. Просто держать их на весу было неудобно, так что я, слегка отойдя от роли девственника, забросил их на Сергея Петровича, обхватив ими его поясницу. Заодно ещё шире раскрылся, позволяя вжаться в себя совсем плотно.
Мужчина зарычал. Это моё движение его сильно подстёгивало.
Теперь я тоже мог, пусть слегка, но двигаться, и стал извиваться под Серпом. Я тёрся о него всем своим телом, всей кожей. Это было удивительное ощущение - сильный молодой мужчина, приваливший тебя сверху, пришпиливший к столу, двигающийся, будто уже трахающий, а ты прижимаешься к нему сам, подаёшься вверх, хочешь полностью с ним слиться...
Я, как всегда, упустил момент, когда Сергей Петрович потянулся к полу, чтобы поднять с него тюбик крема. Тяжёлое тело приподнялось, позволяя дышать. Серп одной рукой открутил крышечку, выдавил крем на пальцы и отбросил тюбик.
Глядя мне в глаза, мужчина залез обмазанной кремом ладонью между моих ягодиц и стал осторожно давить одним пальцем на анус. Тело моё, пытаясь отстраниться, инстинктивно дёрнулось.
- Ты что, действительно девственник?
Я, совершенно прибалдевший, с трудом понимал, что он говорит. Лежал на столе голый, со вздыбленным членом, с широко раскинутыми в стороны ногами, с закрытыми глазами, и только тяжело дышал.
Дальше пошла обычная муть про "расслабься". Если бы в такой момент на самом деле можно было расслабиться! То есть я, пассивный гей с полувековым стажем, конечно, знал, как нужно расслабляться, но заставить своё девственное тело расслабиться я не мог.
Сергей Петрович несколько раз пытался влезть пальцем в моей анус, и каждый раз я дёргался, рефлекторно отстраняясь.
После полуминуты мучений палец, наконец, оказался у меня в заднице. Я аж выгнулся вверх, так это было приятно. Физически, конечно, эти ощущения скорее неприятны, но мой мозг воспринимал их как приятные, и я от удовольствия чуть не встал снова на тот самый мостик, с которого мы начинали.
Потом началась эпопея со вторым пальцем. Это было намного сложнее. Палец просто не влезал в слишком узкое отверстие! Было больно. Я крутился на столе, подставляясь, стараясь раскрыться ещё шире, пытаясь расслабиться. Я то и дело вскрикивал, дёргался, мычал. Сергей Петрович говорил что-то успокаивающее и упорно повторял попытки. Несмотря на все мучения, боль и стыд, ощущения при этом были просто потрясающими!
В конце концов мой анус всё-таки расслабился. Мы с Серпом оба с облегчением вздохнули и замерли, позволяя прямой кишке привыкнуть. Время шло, а мой задний проход никак не мог свыкнуться, всё сжимался, сильно, часто, стараясь вытолкнуть пальцы наружу.
- Господи, ты действительно девственник! - пробормотал, как всегда в этом месте, Сергей Петрович.
Потом, когда моя прямая кишка, наконец, смирилась, мужчина стал прощупывать простату. Он свято верил в миф о том, что простата - это своеобразный клитор, а я, играющий невинность, не мог его остановить. Похоже, самого Сергея Петровича никогда не трахали, он никогда не был в роли пассива и, соответственно, понятия не имел, что это приятно, но, блин, не настолько, чтобы этим отдельно заниматься!
Около минуты Сергей Петрович маялся фигнёй, поглаживал подушечками пальцев простату, ожидая от меня ахов и охов. Я, конечно, что-то чувствовал, но, чёрт, неужели не очевидно, что это не клитор!
Наконец, Серп начал вставлять третий палец. Тоже мучительно, но всё-таки чуть легче, чем со вторым. Как-никак, анус уже расслабился.
С тремя пальцами внутри я снова реально, совсем не играя, прибалдел. Отличное ощущение!
Сергей Петрович, упрямо поглаживая простату, свободной рукой приспустил свои штаны. Член у него был обычным, ни в коем случае не меньше, чем у других мужчин, но на фоне невероятного роста хозяина казался, чисто визуально, крошечным. Серп из-за этого сильно комплексовал, и поэтому выпускал пенис из штанов только в самый последний момент, так, чтобы мне не было видно.
Пальцы покинули мою прямую кишку, к анусу прижался кончик члена, я невольно напрягся, и твёрдый стержень стал входить внутрь. Я выгнулся от своих ощущений, от боли, от чувства наполненности, от растянутости и жжения, от отдающего в член и яйца давления, от расходящегося по животу удовольствия...
Введя пенис наполовину, Сергей Петрович остановился. Поцеловал меня. Потом надавил и вдвинул ещё немного. Опять замер.
Серп искал моего взгляда, но я уже ничего не видел.
Ещё через секунду он засунул член до конца, и я дёрнулся, инстинктивно отпрыгивая, спасаясь от внезапно появившегося внутри себя ствола танка, слишком длинного, слишком толстого. Ощущение было такое, что малейшее движение - и меня разорвёт на кусочки! Меня нанизали на нечто огромное. Натянули, будто резиновую перчатку на кастрюлю...
Чего только не придумает девственная прямая кишка при первом введении!
- Ты как?
Я слабо улыбнулся.
Мужчина стал двигать пенисом у меня внутри. Медленно и осторожно. Мое тело всё ещё отдёргивалось при каждом погружении.
Сергей Петрович смотрел на меня, а потом вдруг взял мою руку и поцеловал. Кисть. Запястье. Пальцы. Когда Серп сделал это в первый раз, я чуть всё возбуждение не растерял от шока. И в то же время мне было почему-то приятно. Даже не то, что он целует мне руку, а то, что он целует мне руку, когда я весь нагой лежу под ним и можно поцеловать что угодно, что он целует мне руку, когда уже ввёл в меня пенис...
Мужчина усилил движения. Я заставлял себя подаваться ему навстречу, сжимая его спину ногами. Я вслушивался в боль и неприятные ощущения, ожидая, когда моё тело проснётся, почувствует удовольствие.
Бёдра Серпа стали ходить размашисто, и я, кажется, начал что-то ощущать. Сергей Петрович это почувствовал и перестал меня щадить. Теперь он трахал меня. По-настоящему трахал. Резко, сильно. Моё тело едва ли не подпрыгивало на столе под его ударами. Глаза лезли на лоб, было довольно больно, неприятно, непривычно, а ещё больше - стыдно. Но я извивался под мужчиной, стараясь насаживаться на его член, двигаться в такт движениям. И наслаждение брало верх, я улетал от удовольствия. Становилось офигенно. Несмотря на все оговорки, офигенно.
Серп, как всегда, продержался недолго. Загнал в меня член на всю длину, навалился и замер. Я старался почувствовать хоть что-нибудь, но ничего не чувствовал. Лишь старался сжимать анус - уж не знаю, доставляло ли Сергею Петровичу это дополнительное удовольствие.
Наконец, мужчина расслабился, открыл глаза, поглядел на меня, не видя, и стал понемногу двигать членом туда-сюда. Я продолжал свои упражнения со сфинктером.
Серп пригнулся и поцеловал меня в губы. Стал медленно, глядя мне в глаза, выходить. И это тоже было здорово!
Потом Сергей Петрович повалился рядом со мной на стол. Поцеловал в ухо. Медленно провел рукой по телу - от подбородка вниз, через грудь и живот, к члену. Наткнулся на торчащий стержень и приподнялся, чтобы посмотреть.
- Ты не кончил? - прохрипел он.
- Ничего, - прошептал я.
Сергей Петрович без лишних слов пригнулся и взял мой член в рот.
Это была ещё одна трогательная черта Серпа - ему и в голову не приходило бросить пассива неудовлетворённым.
Минет Сергей Петрович делал великолепно. И я стонал под ним совершенно искренне. И кончил сильно и обильно. Мужчина проглотил всё, с жадностью, с неподдельным удовольствием...
Мы завернулись в полотенца и, по-заговорщицки скрываясь за углами и хихикая, пробежали по коридору до душевой. Отдельных кабинок там не было, просто большой общий зал, и я вынужден был принимать душ под взглядами многочисленных дядек, в том числе и нескольких вполне сексапильных. А с дядьками, конечно, творилось всеобщее помешательство - самый прекрасный юноша в мире голый стоит под струями воды! Они пожирали меня глазами, кто не скрываясь, кто хоть как-то пытаясь соблюсти приличия. Когда я появился, все эти посетители бассейна немедленно передумали выходить из душевой и оставались в ней, пока я сам не ушёл. К концу нашего эротического сеанса стояло у всех (я специально посмотрел), и это меня, признаюсь, сильно обрадовало.
Серп рассвирепел, придя в бешенство от моего "поведения". Он считал, что я нарочно демонстрировал себя, чуть ли не флиртовал, чуть ли не напрашивался на групповое изнасилование.
Мы снова завернулись в полотенца и сделали вид, что идём в бассейн. Выскочили в коридор и со всех ног побежали в тренерскую комнату.
Там Серп закрылся на ключ и набросился на меня, разъярённый и возбуждённый. Он злился всерьёз, но от этого ещё сильнее меня хотел.
Схватил меня, поднял в воздух и бросил о стену, с силой притиснув к ней всем своим телом. Прошипел мне в лицо что-то злое, я что-то неуверенно ответил, и уже через секунду мы целовались. Я бессильно болтался, пришпиленный, как букашка, а он жадно ласкал моё тело.
Потом стащил с меня полотенце и с силой вжался, резко, ударом вдавив пенис в мой живот. Я взвизгнул от боли - твёрдым камнем члена да с такой силой в незащищённую кожу!
А потом, как всегда, началось нечто невероятное. Сергей Петрович трахал меня в живот. Его бёдра с силой били меня, распластанного по стене, и наши животы и члены, плотно прижатые друг к другу, тёрлись, доставляя особое, ни на что не похожее удовольствие. Серп продолжал меня ощупывать, ласкать, тискать. И целовать. И ругать за то, что я вытворял в душе. И трахать в живот! Это было просто невероятно!
Я, как всегда, кончил первым. Совершенно обалдевший, повис тряпкой, прижатой к стене.
Между нашими животами сразу же стало горячо и скользко, члены стали ходить гораздо свободнее, и, чтобы восстановить силу ощущений, Серп рывком сдвинул меня вниз. Теперь головка его пениса ударяла меня под рёбра. А мой пока ещё стоящий член то и дело попадал ему между ног, изливая остатки семени на мошонку и бёдра.
Сергей Петрович перестал ругаться, впился губами в мои губы, закрыл глаза и задвигался с удвоенной скоростью, больно вдалбливая свой член мне в печень. И ещё через десяток секунд кончил...
Мы сползли на пол, совершенно обессиленные. Я с исцарапанной о стену спиной, он - тщательно скрывая свой член под полотенцем...
Когда мы немного пришли в себя, Серп, отворачиваясь, чтобы я не увидел его член, поспешно оделся. Неважно, что у него весь живот и ноги были в сперме. Ему так хотелось спрятать от меня этот свой пенис, что он предпочёл испачкать одежду, но не дать мне шанса что-нибудь разглядеть.
Потом Сергей Петрович помыл меня над раковиной, смазал какой-то фигнёй царапины на спине, сходил в раздевалку за моей одеждой и принялся натягивать на меня джинсы. Шло с таким трудом, с таким скрипом, будто я за прошедшие несколько часов разжирел килограмм на сто.
Однако сам процесс, все эти бесконечные хватания меня за всякие места нас возбудили. Довольно сильно.
Раздевать меня после стольких усилий мы не стали - удивительный пример того, как лень побеждает сексуальное желание!
Серп просто поднял меня к потолку, так что я с перепугу едва не завизжал, прижал меня моими царапинами к стене, и я заохал от жжения по всей спине. Пользуясь тем, что ширинка на моих джинсах всё ещё не была застёгнута, он сдвинул резинку плавок вниз, вытащил наружу член и взял его в рот.
Минет, когда третьим участником оральной оргии являются модельные зауженные джинсы, довольно своеобразен. Проклятые штаны давили мне на яйца так, что любое движение заставляло меня дёргаться. Было больно, неудобно, тесно, но настолько необычно, что я получил какой-то особый вид удовольствия! Мы благополучно добрались до финала, Серп проглотил всё, что я в таких условиях смог выдать, опустил меня на пол, застегнул мне ширинку (и я снова подскочил от боли в яичках), поправил на мне футболку и отправил домой.
- Заходи завтра! - пробормотал на прощание. - Я тут с утра!
Если бы он знал, что у меня нет завтра...
С трудом ковыляя в своих жутких джинсах к ближайшей остановке, я ощущал себя совершенно выжатым. В буквальном смысле этого слова затраханным. Тело вибрировало, звенело от полного, всепоглощающего удовлетворения. Эх, если бы можно было однажды то же самое проделать с Никитой!
Уже забравшись в автобус, я стал думать о беспечности Сергея Петровича. Он ведь только что отправил домой к родителям пацана с засосами по всей шее и плечам, с ясно видимым среди них следом укуса, с синяками по всему животу, с расцарапанной спиной, со следами слюны и спермы на трусах! Добрый десяток всяких дядей видело, как этот пацанчик с Сергеем Петровичем в одном только полотенце пробрался в душевую, причём не из бассейна, а из коридора, а потом туда же убежал. Ну, а если и этого мало, есть специальный подарок судебному эксперту - у парнишки в прямой кишке болтается несколько миллилитров спермы лично Сергея Петровича!
Хорошо, что я знаю, как прошмыгнуть мимо родителей и брата так, чтобы они ничего не заметили! Однако если Серп на самом деле чудит с симпатичными посетителями бассейна, когда-нибудь доиграется!