— Может я смущаю тебя, Серёжа?
— Да нет, что ты, милая, всё нормально.— Как тебе мои белые ножки? Я не хожу в солярий, как многие девушки, во-первых, мне не нравится загар, а во-вторых, у меня нет на это времени. Перед другим мужчиной я бы не сидела в таком виде, но ведь мы же, считай, как брат и сестра?— Твои ножки, Настенька, просто обалденные, мне тоже больше нравится, когда ножки у девушек беленькие.— А потрогай мой пресс, — она встала, и не удержавшись, упала на меня. Я еле успел убрать пустую тарелку со своих ног, чтобы она не поранилась, и она плавно приземлилась своей промежностью прямо на мой торчащий бугор, а своей полуголой грудью прижалась к моей груди...— Как же я люблю тебя, Сереженька! Мне тебя так не хватало! — воскликнула она, крепко обняв меня, при этом моему взору предстала ее вздымающаяся и такая близкая, полуголая крепенькая грудь. И тут, ощутив своей прикрытой только тоненькими трусиками промежностью мой вздыбленный бугор, она покраснела от смущения и спросила, вернее констатировала этот факт:
— Серёжа, неужели это я явилась виной твоего стояка?