Onslaught от Vandemonium1 После обеда в то воскресенье я ехал домой после типичного летнего дня. В то утро я спал, ходил в церковь, потом играл с ребятами в гольф. Так было каждое воскресенье в прошлом году, с тех пор как второй из наших детей ушел из дома. Нашей старшей Лоре сейчас было двадцать. Два года назад она переехала в школу медсестер за городом. Наш малыш Джош в прошлом году поступил в колледж. Я с нетерпением ждал расслабляющего воскресного вечера с Дженни, своей женой вот уже двадцать один год. Заезжая в гараж, я опять подумал, как мне повезло, что даже через двадцать один год я все еще испытываю легкий трепет, думая о том, чтобы снова увидеть свою прекрасную любимую жену. Ее машина уже стояла в гараже. Она провела день в гостях у двух своих давних подруг – Джоан и Петры. В этот момент я с нетерпением ожидал вечера с жареным стейком, уютно устроившись на диване или в спальне, если вы понимаете, о чем я говорю. Когда я вошел в парадную дверь, вид Дженни, сидящей за кухонным столом с бокалом и полупустой бутылкой вина перед собой, был достаточно необычным, чтобы заставить мои обостренные чувства послать в мой мозг слабые сигналы тревоги. Я подошел и поцеловал ее в щеку. Будучи очень проницательным, я узнал ее взгляд, нервный, но решительный. – Садись, Дэйв, нам нужно поговорить. Слабые сигналы тревоги сменились ревом клаксона. Я сделал, как она и просила, сел и выжидательно отодвинул свои эмоции на задний план. Как успешный управляющий на большой подземной шахте, я выучил это назубок. У меня была способность практически отключать все эмоциональные реакции и вкладывать всю свою энергию в логическое мышление. Это хорошо послужило мне в моей двадцатипятилетней карьере. Когда тратишь два дня, вытаскивая напарника из-под завала в двести тонн или делаешь искусственное дыхание парню, выброшенному из своего грузовика и сломавшему основание черепа, эмоциям нет места,. Позже придут кошмары, но пока есть работа, эмоции могут быть отодвинуты на второй план. Я ждал спокойно, с нейтральным выражением лица и чувствовал, как мои эмоции сваливают к черту отсюда. – Дэйв, ты же знаешь, что я люблю тебя всем сердцем, не так ли? – Конечно, милая, в течение последних двух десятилетий ты мне это говорила как минимум раз в неделю. – И ты любишь меня всем сердцем, не так ли, Дэйв? – Конечно, дорогая, я любил тебя каждый божий день с тех пор, как мы встретились двадцать три года назад. Даже по прошествии всего этого времени я бы не колеблясь ни секунды принял за тебя пулю. Я любил тебя, когда ты согласилась стать моей женой. Я любил тебя каждый раз, когда ты кричала на меня, когда у тебя был ПМС. Я любил тебя, поглаживая твой растущий живот оба раза, когда ты была беременна, чтобы облегчить твою боль. Я любил тебя, взяв отпуск, чтобы присмотреть за тобой и детьми, когда у тебя был инфекционный мононуклеоз. Черт, я любил тебя даже после того, как ты упала и растянула оба запястья, и в течение трех недель мне пришлось подтирать твою задницу и мыть тебя. Я люблю тебя и сейчас. Я уверен, что видел, как она немного вздрагивала на нескольких из моих признаний, но у нее, очевидно, был план игры, и она продолжила действовать по своему сценарию. – Дэйв, я должна кое-что сказать, и была бы признательна, если бы ты подождал, пока я закончу, прежде чем перебивать. Ты можешь сделать это для меня? Я согласно кивнул и вытащил свои постоянно у меня бывшие с собой блокнот и ручку. Я не хотел ничего говорить, так как мои эмоции все еще находились в своем углу, и я не верил, что мой голос не выдаст мою внезапную нервозность. Где-нибудь, когда-нибудь, хороший разговор и мог начаться со слов «нам нужно поговорить», но, вероятно, такое было не в этом веке. – Ты ведь знаешь, что и Джоан, и Петра замужем? Что ж, но вероятно, ты не знаешь, что у них обеих также есть и любовники. – Джен посмотрела мне в глаза, ожидая реакции. Я сделал все, чтобы она ничего не увидела. Теперь я был на девяносто процентов уверен, что понял, к чему ведет этот разговор, но ничего не показал. – И Билл с Джоном знают о любовниках, и их это устраивает. Оказывается, Билл заводится, наблюдая за Джоан с другими парнями, а она даже приводит своих любовников в их дом, и Билл смотрит на них. На протяжении всего монолога Дженни смотрела в стол. С этим последним предложением она посмотрела мне в глаза. Думаю, она искала намек на то, что я могу быть похожим на Билла. Я сделал все, чтобы она видела лишь пустоту. Холодную, бесчувственную, нейтральную. Она снова посмотрела на стол. Я записал предложение в блокноте. – Она говорит, что после того, как любовник Джоан уходит, у нее с Биллом - самый потрясающий секс, который у них когда-либо был в их браке. Проклятье, я только что потерял Билла как друга. Всех своих друзей я уважаю. Она опять еще раз взглянула на меня. Мое продолжающееся бесстрастное выражение лица явно заставляло ее нервничать, как большой палец мясника, обманывающего клиентов, тайно кладя его на весы при взвешивании. Она продолжила подготовленную речь: – Джон принял это не так хорошо, как Билл, когда Петра рассказала ему о своем любовнике, но остался с ней после приступа шипения. Он отказывается впускать любовника Петры в дом, поэтому они уезжают в мотель. Ее любовник, очевидно, женат. Обычно она возвращается домой до полуночи. В эти ночи Джон также отказывается заниматься с ней любовью, но в любые другие делает это. Он настаивает, чтобы ее любовник всегда использовал презерватив. Петра говорит, что они с Джоном занимаются сексом в два раза чаще, чем у них было за много лет, и это намного лучше, чем было до того, как она завела себе любовника. Она говорит, что узнала от своего любовника много такого, что отныне делает и с Джоном, и теперь чувствует себя ближе к нему, чем когда-либо в прошлом. Проклятье еще раз. Джон идет туда же. – Любовники Петры и Джоан моложе них самих. Обе говорят, что молодые любовники заставляют их чувствовать себя невероятно сексуальными и желанными. Сейчас Джоан - со своим пятым парнем, и говорит, что получает невероятный кайф от посещения баров и встречи с молодыми парнями, чтобы забрать их домой. У нее всегда есть несколько парней, которые пристают к ней, и она может выбрать того из них, кого захочет. Конечно, большинству из них неудобно приходить к ней домой и заниматься сексом на глазах у Билла. В таких случаях она едет на ночь к ним домой для секса наедине. Если они захотят повторить, она говорит им, что следующий раз должен быть у нее дома. Они либо соглашаются с ее условиями, либо она их бросает. Ты же знаешь, насколько она великолепна, поэтому обычно они соглашаются с ее условиями. К этому моменту я был на девяносто девять процентов уверен, к чему все идет, поэтому извинился и сходил к холодильнику за пивом, а затем – в туалет. Я успокоил себя, загнал последние эмоции в их темный угол и заставил свои логические схемы перегрузиться. Я быстро придумал два или три плана, как двигаться вперед. У всех было одно общее: доказательства. Мне требовались доказательства, и я должен был получить их быстро. Я потратил две минуты на то, чтобы научиться пользоваться диктофоном на моем телефоне, включил его и сунул в верхний карман, прежде чем вернуться на кухню. Снова заняв свое место, я первым нарушил молчание: – Почему ты рассказываешь мне все это, Дженнифер? Она ни разу не посмотрела на меня, когда я позволил ей начать новый монолог. – Что ж, Дэйв, дорогой, мне сейчас сорок семь, и я – домохозяйка вот уже двадцать один год. Я начинаю терять свою внешность и с каждым днем вижу все больше морщин. Я хочу доказать себе, что я по-прежнему привлекательна для мужчин. Мне ТРЕБУЮТСЯ доказательства, что это так. В этот момент она колебалась, казалось, целую вечность. Если когда-либо брак зависел от одного предложения, то это был данный случай. – Я рассказывала тебе, как восприняли это Билл и Джон... – Она обеспокоенно посмотрела на меня и спросила: – Как воспримешь это ты? Будешь ли наблюдать как Билл, или мне придется куда-то уходить? Проклятье, я не так хорош, как думал. Мои эмоции вырвались из своего угла и опять напали на логику. Ярость явно побеждала в полной мере. Я ничего не сказал, пока отбивал их обратно. Мое последовавшее молчание длилось достаточно долго, чтобы Дженни почувствовала себя неловко. Она искала выражение моего лица, но я понятия не имел, что она видела. Как и большинство людей, она справлялась с неудобной тишиной, заполняя ее сама. – Я собираюсь завести любовника, Дэйв. Я люблю тебя до смерти и никогда не сделаю ничего, что может поставить под угрозу наше будущее, но я должна это сделать. Я хочу состариться с тобой, но я должна чувствовать, что все еще могу привлекать других мужчин, пока не стала совсем старой и морщинистой. Секс с тобой по-прежнему фантастический, и я не могу дождаться, когда после этого он станет еще лучше. Я не знаю, как долго продлится эта фаза, но уверена, она не будет длиться вечно, если мы оба этого не захотим. Я искренне надеюсь, что ты понимаешь, что мне это на самом деле нужно, и поддержишь меня, но если ты этого и не сделаешь, я знаю, что ты любишь меня достаточно сильно, чтобы позволить мне сделать это, не нанося ущерба нашему будущему. Я полностью верю в твою любовь Я бы никогда не стала тебе изменять, потому мы и ведем этот разговор. Ты всегда говорил, что мое счастье – самая важная вещь в твоей жизни, теперь ты можешь доказать, что это на самом деле серьезно. Я должна сделать это, Дэйв. Очевидно, закончив свою тираду и отчаянно ожидая реакции, она остановилась. Ее нервное поведение лишало ее веры в то, что я всегда буду прощать ее. Я пробормотал, что мне нужно подумать, зашел в свой кабинет и запер дверь. Оказавшись в одиночестве, я ненадолго позволил своим эмоциям выйти из своего угла. В очередной раз соревнование выиграла ярость, и я позволил ей выбивать дерьмо из диванной подушки, пока не заболело мое запястье. Затем я рухнул на стул - настала очередь печали. Потребовалось много времени, чтобы все утрясти, но логика загнала эмоции обратно в их угол, а потом я все продумал. Очевидно, у Дженни был какой-то срыв или ей «промыли мозги». Все было настолько далеко от ее нормального поведения, что это были единственные причины, по которым я мог придумать такое совершенно нетипичное поведение. *** Спустя более часа я все еще был сбит с толку, но смирился с некоторыми определенными утверждениями. Главное из них заключалось в том, что она была абсолютно неправа, говоря, что моя любовь достаточно сильна, чтобы все ей прощать. Когда она впервые переспит с другим парнем, мы закончим навсегда. Я был слишком стар, и мне было слишком комфортно, чтобы начинать новые отношения. Это оставляло для меня только одну возможность: ей придется отказаться от этой глупой и все убивающей идеи. Как только это решение было принято, план стал очевиден. Я сделал несколько заметок в своем блокноте, чтобы ничего не забыть. Я потратил десять минут на копирование файла с диктофона на компьютер, чтобы убедиться, что он работает, опять поставил его на запись и вернулся на кухню. Дженнифер говорила по телефону, но повесила трубку и села за кухонный стол. Бутылка вина была теперь пуста. Я сел напротив нее. – Дженнифер, могу ли я уточнить кое-что, а затем задать тебе несколько вопросов? Она кивнула. – Правильно ли я понял, что после двадцати одного года счастливого брака ты хочешь доказать свою сексуальную привлекательность, заведя любовника или любовников вне нашего брака, и тебе требуется мое одобрение, прежде чем ты это сделаешь? Все так? Она несколько секунд подумала, прежде чем ответить. – Не совсем так, Дэйв. Мне настолько требуется сделать это, как не требовалось никогда и ничего раньше. Хоть я и хотела бы твоего одобрения, но не ищу его. Я собираюсь сделать это. Я знаю это, потому что разрешив этот просто бесчувственный секс вне «нас» ты докажешь, что мое счастье для тебя превыше всего, не позволив этому негативно повлиять на нас. Она замолчала, глядя в сторону. – Ну, я не знаю, что тебе сказать, Дженнифер. Она снова слегка побледнела от использования своего полного имени. Я не помню, чтобы использовал его раньше в нашем браке. – Однако я могу тебе сказать, Дженнифер, что я не такой, как Билл, и никогда не буду сходить с ума от счастья при мысли или вида тебя с другим мужчиной. Я даже не уверен, что я такой же как Джон, и смогу когда-либо остаться с тобой, если ты предпримешь то действие, которое запланировала, – соврал я. – Должен сказать тебе, что последние несколько часов серьезно подорвали наш брак. Могу я спросить тебя, давал ли я тебе когда-нибудь повод причинить мне боль, как это сделала ты? Разве я не относился к тебе как к равному, уважаемому партнеру в нашем браке? Разве я не оказывал тебе всю любовь, поддержку, общение и сочувствие, о которых ты мечтала? Разве моя работа не приносит тебе достаточно денег, уважения и престижа? Разве я не удовлетворяю тебя в постели так, как хочешь ты? Можешь ли ты сказать мне, в чем бы я мог быть лучшим мужем?.. На этом месте она меня прервала: – Не будь глупым, Дэйв, ты всегда предоставлял все, чего я хотела. Я уже сказала, что секс с тобой – фантастика, и это правда. Это не имеет ничего общего ни с тобой, ни с нами. Нет, Дэйв, я люблю тебя до мелочей, и как мужу я бы поставила тебе десять баллов из десяти. – Что ж, Дженнифер, должен признаться, что я все еще полностью оеломлен. Разве моя страсть к тебе не очевидна? Даже если у тебя тело не такое упругое как у двадцатилетней, черт побери, а – как у матери двоих детей, разве я тысячу раз не доказал тебе твою сексуальную привлекательность? Разве я все еще не настаиваю на том, чтобы ты раздевались передо мной, чтобы я мог похотливо смотреть на твое тело? Разве я не соблазняю тебя при каждой имеющейся возможности? Разве это не показывает тебе, что я все еще думаю, что ты – самая сексуальная штучка на двух ногах, разве тебе этого недостаточно? Я замолчал, давая ей возможность ответить. Она просто смотрела в стол. Я продолжил: – В таком случае больше всего на свете меня озадачивает один вопрос: почему, если я – идеальный муж, ты готова рискнуть всем, желая... прости, нуждаясь в этом? Почему, если ты такая счастливая, какой, ты говоришь я тебя делаю, готова смыть все это в унитаз ради бессмысленного внебрачного секса? Перебивая меня, она сказала: – Я не считаю это риском, Дэйв. Я полностью уверена, что ты поймешь, почему я должна это сделать, и преодолеешь любые первоначальные возражения, которые могут у тебя возникнуть. После чего мы сможем продолжить, как всегда... Настала моя очередь прервать: – Послушай, Дженнифер, я всегда относился к тебе как к равному партнеру и никогда бы не подумал запретить тебе сделать эту глупую, саморазрушительную вещь. Это – твое решение. Однако я прошу тебя подумать о возможных последствиях действий, основанных на твоей вере в мою любовь. Ты впадаешь в самую большую авантюру в своей жизни, и должен сказать, что у меня нет такой веры, как у тебя, в то, что наш брак сможет пережить твою измену. На этом я сделал паузу и дал ей возможность ответить. Она снова посмотрела на стол. Я продолжил: – Я все еще в замешательстве, и думаю, что нам обоим требуется обдумать наши следующие шаги. Я предпочитаю верить, что у тебя это может быть психической проблемой, и настоятельно рекомендую тебе найти консультанта для себя или для нас обоих, прежде чем ты пойдешь дальше. Я поддержу любой из этих вариантов и даже помогу найти его. – Не будь глупым, Дэйв, нам не требуется консультация, и я знаю, что я не злюсь или что-то в этом роде, так зачем она мне нужна? – Что ж, Дженнифер, время раскрыть карты: консультирование – единственный способ, который я вижу в данный момент, чтобы спасти наш брак. Она ответила на это взглядом, который я просто не смог прочитать. – Также я рекомендую тебе бросить своих подруг Петру и Джоан. Они, очевидно, очень плохо влияют на тебя, но это решать тебе. Они уже стоили тебе моего доверия к твоей неизменной верности. Если ты продолжишь дружить с ними, я подозреваю, что они будут стоить тебе твоего брака. Теперь о вопросах на миллион долларов. – Скажи мне, Дженнифер, когда случится вся эта внебрачная деятельность? У тебя уже есть кто-то на заметке? Она посмотрела на меня, я думаю, решая, насколько ей быть честной. – Что ж, у Джоан есть друг, с которым она хочет, чтобы я встретилась в эту пятницу. Если он мне понравится, я смогу взять его, если нет, то на работе есть парень, всегда флиртующий со мной, и я попробую что-нибудь с ним. Прежде чем моя ярость смогла снова вырваться, я встал. – Что ж, Дженнифер, я вижу, ты приняла решение за нас обоих, поэтому планирую собрать вещи и уехать на несколько дней. – Тебе не нужно уезжать. Пожалуйста, не надо. – О, нет, надо, Дженнифер. Я снова сел: – Дженнифер, ты думаешь, я – тихий, нежный, терпеливый мужчина? – Да, ты такой, Дэйв. – Ты когда-нибудь слышала поговорку: «берегись ярости тихого человека»? Она кивнула. – Что ж, Дженнифер, я не упоминал об этом раньше, потому что в этом никогда не было необходимости. Ты не знаешь, что дважды в жизни я чувствовал ярость до такой степени, что полностью терял контроль. Оба раза я бы убивал людей в этой слепой ярости. Единственное, что меня остановило, это то, что меня оттащили другие люди. Я должен сказать, дорогая жена, что я – на волосок от третьего эпизода. Наконец-то она увидела в моих глазах правду. Ее лицо слегка побледнело, и она запрокинула голову. Я пошел в спальню, чтобы собрать достаточно вещей на неделю, сказав через плечо: – Я дам тебе десять минут подумать об этом, прежде чем уйду. Когда в отведенное время я вернулся с чемоданами, Дженнифер все еще сидела за столом. Я поставил чемодан и сел. – Ну, Дженнифер? Когда она ответила, то выглядела заплаканной: – Петра предупредила меня, что ты можешь отреагировать подобным образом. Она сказала, что когда она впервые изменила Джону, он уехал на две недели, но когда увидел, что она настроена решительно, вернулся. Дженнифер с вызовом на лице посмотрела на меня, а затем продолжила: – Если это поможет, Дэйв, подумай о том, во что тебе обойдется развод. Подумай о детях. Подумай о том, что ты отдашь мне дом, половину наших банковских счетов и будешь выплачивать мне алименты. Подумай об одиночестве, смущении и боли. Дэйв, мне требуется сделать это, и я собираюсь это сделать. Мне необходимо было выбраться отсюда, пока меня не охватит быстро ослепляющая красная ярость, и я не нанесу непоправимый ущерб. Я снова встал и быстро повернулся, чтобы уйти. – Что ж, полагаю, у тебя есть время до следующей пятницы, чтобы передумать, – сказал я, обходя стол и остановившись рядом с ней. В этот момент я осторожно взял ее левую руку и снял с нее обручальное и венчальное кольца. Ее глаза были широко открыты, а по щекам текли слезы, когда она смотрела, как я кладу их в карман. Еще секунду я смотрел на нее, а потом сказал: – Просто чтобы ты на самом деле знала, чем рискуешь. Я отвернулся от нее, схватил свои чемоданы и, не оглядываясь, вышел через парадную дверь. *** Оказавшись в машине, я был поражен, увидев, что был уже двенадцатый час ночи. Пять часов от супружеской утопии до крушения поезда. Я забронировал номер в одном из немногих отелей в городе, где регистрация была еще открыта. После почти бессонной ночи я позвонил своему боссу и попросил выходной. Он знал, что это серьезно, поскольку я всегда хвастался, что за двадцать пять лет брал всего шесть дней отгулов, и пять из них были в связи с аппендицитом. Он не спрашивал подробностей, а я не предлагал их. Одним из преимуществ бессонной ночи было то, что у меня уже был список дел на следующий день. Первой остановкой был магазин электроники, где купил два активируемых голосом диктофона и две телефонные трубки. После прочтения инструкций и убедившись, что в них – новые батарейки, я заехал домой. Дженнифер была на работе. Я установил по телефонной трубке в каждый из телефонов. Одну на кухне и одну в спальне. Их можно было подключить к моему ноутбуку, когда мне потребуется их послушать. Точно так же я мог загружать данные с диктофонов, которые оставил на кухне и в гостиной. Вторая остановка с утра была в офисе нашего семейного поверенного. Я не собирался использовать его для развода, поскольку он был нашим общим адвокатом, но мне просто нужен был общий совет. Не будучи специалистом по разводам, он позвал одного из своих партнеров. Я откровенно объяснил ему ситуацию и спросил, что делать. Тот задал несколько вопросов, а затем дал мне наилучший и наихудший сценарии. Дженнифер ошибалась. Дом, находящийся в общей собственности, будет разделен, а не передан ей, так как у нас больше нет несовершеннолетних детей, живущих в нем. Одному из нас придется выкупить половину у другого, иначе мы продадим его и поделим выручку. Он сказал, что с зарплатой Дженнифер мне, вероятно, не придется платить ей алименты. Он даже зашел так далеко, что сказал, что мне определенно не придется платить, если я смогу доказать измену. В худшем случае я получил бы лишь половину от общих активов. В лучшем – семьдесят процентов. После того как я проиграл им запись, сделанную накануне вечером, он склонился к верхнему пределу, сказав, что некоторые части обсуждения с ее стороны были очень близки к шантажу. Я отключил свой мобильный, кроме тех случаев, когда мне требовалось позвонить самому. Каждый раз, когда я его включал, число пропущенных звонков и сообщений от Дженнифер росло. Я не читал и не отвечал ни на один из них. Моей третьей задачей было позвонить еще трем сторонам, которые я хотел бы привлечь. Чтобы договориться о встрече на следующий день, потребовалось шесть телефонных звонков, хотя один из них был по скайпу. Я попросил их до встречи не общаться с Дженнифер. Я замолчал, когда они выкачивали из меня информацию о том, в чем дело. В-четвертых, я позвонил и поговорил с администратором моего врача. Она предложила мне перезвонить в полпервого, что я и сделал. Я начал объяснять, чего хочу, но он предложил в конце дня зайти к нему, что я и сделал, и мы проговорили больше часа. Моя пятая деятельность за день была самой тяжелой. Я позвонил мужу Петры, Джону, и договорился о встрече в баре, после того как он закончит работу. Он согласился. Когда он подошел ко мне, я увидел на его лице замешательство. Короче говоря, я объяснил, что дело, о котором я хочу поговорить, очень личное и предложил его уйти в любой момент, когда ему станет неудобно. Затем я проинформировал его об ультиматуме Дженнифер прошлым вечером и сказал, что меня заставили поверить, будто он - в той же лодке. К его чести, он не ушел, а сразу принял вид избитого и сломленного человека. Ему потребовалось два больших стакана виски, прежде чем он смог раскрыться. Он объяснил, что далек от того, чтобы быть «вовлеченным» в это, он «чертовски это ненавидит». Если бы я был склонен ему не верить, страстность этого заявления убедила бы меня. Он объяснил, что вернулся домой только потому, что у него там было двое подростков, и он принес себя в жертву ради них. Другая причина заключалась в том, что он не мог позволить себе отдать Петре дом, алименты, пособие на детей и большую часть их сбережений. Он сказал «нет», когда я спросил его, пользовался ли он юридической консультацией, он поверил Петре на слово. Я проинформировал его о том, что сказал мне мой адвокат. Его ситуация была иной: дети все еще жили в доме. Я спросил его о том, что Петра якобы сказала об улучшении их сексуальной жизни, после того как она завела любовника. Он чуть не подавился напитком. Перестав, наконец, кашлять, он объяснил, что за семь месяцев, с тех пор как его жизнь превратилась в дерьмо, он занимался сексом с Петрой, возможно, три или максимум четыре раза. Каждый раз будучи пьяным. В знак благодарности я позвонил своему адвокату и договорился о том, что заплачу ему за его консультирование Джона. Джон ухватился за этот шанс. Также я попросил его сделать мне последнее одолжение, он неохотно согласился. Я сказал, что позвоню ему, когда наступит время. Я восстановил уважение к этому сломленному человеку. Жертва, которую он принес ради своих детей, была печальной, но понятной. *** Я ненадолго задумался о пропасти, разделявшей версии Петры и Джона об их новой сексуальной жизни. Обманывала ли Петра сама себя или злонамеренно искажала факты, рассказывая Джен? После долгого и эмоционально изматывающего дня я вернулся в мотель, плюхнулся на кровать и прочитал сообщения от Дженнифер, а затем прослушал ее голосовые сообщения. Я напечатал ей простое СМС: «Пожалуйста, свяжись со мной только тогда, когда решишь прекратить эту глупость». Тем вечером я ничего не слышал. После еще одной ночи с шестью часами без сна я припарковался на дороге от моего дома, когда Дженнифер уехала на работу. Я вошел и быстро сгрузил все с четырех рекордеров. Вернувшись в мотель, я начал с прослушивания телефонных разговоров. В спальне было пусто, в отличие от кухонного телефона. Первый звонок был, как только она вернулась домой в понедельник с работы. Как я и ожидал, это была Петра. Дженнифер описала свою конфронтацию со мной и сообщила, что понятия не имеет, о чем я думаю, поскольку в целом я был невыразительным. Однако серьезность моих слов и действий дошли до нее, и она думала все это прекратить. Я не мог поверить, какая стерва эта Петра. Она назвала Джен слабачкой и к концу разговора убедила ее вернуться на правильный путь. Второй звонок был адресован Джоан, которая призвала ее остаться в этом русле ради лучшего секса, который она когда-либо могла получить в своей жизни. В обоих телефонных звонках было много разговоров о сексе, но абсолютно ни одного о том, чтобы снова почувствовать себя молодой и сексапильной. В совокупности звонки меня встревожили. Единственное, что было замечено на диктофоне на кухне, – это рыдания Джен после последнего звонка. Это разрывало мне сердце, но я отодвинул сочувствие на задний план. В 10:45 во вторник прибыл первый из моих посетителей, отец Уэйн, наш приходской священник. Вскоре за ним последовала Лоррейн, мать Джен. Я предложил им прохладительные напитки, ожидая одиннадцати утра. Я уклонился от ответов на их вопросы о том, зачем они здесь. Без одной минуты одиннадцать я включил на своем ноутбуке Скайп и повернул экран так, чтобы все могли видеть Лору, мою дочь, на экране из ее комнаты в школе. После того как все обменялись любезностями, Лора спросила меня, в чем дело. В ответ я нажал кнопку воспроизведения файла с диктофона на своем ноутбуке. Он должен был начаться со второго разговора, когда я попросил Дженнифер подтвердить то, что, как я думал, она сказала в тот ужасный вечер. Воспроизведение закончилось, когда я выключил диктофон и пошел собирать вещи. Это было сразу после того, как Дженнифер подтвердила, что у нее есть два возможных любовника. Когда запись показала всю глубину замысла Дженнифер, я мог видеть, как на лицах у всех появляется гримаса ужаса и полного недоверия. Никто не перебивал, пока запись не закончилась, после чего разразился полный бедлам. Я слушал, осознавая свои чувства с воскресенья. После того как все высказались, я объяснил, что сделал все что мог, за исключением того, чтобы запретить Дженнифер довести дело до конца. Затем я объяснил, почему этого не сделал. Это должно было быть добровольным решением Джен, а не навязанным ей. Когда я закончил говорить, всем стало ясно, что конец моего брака находится в одном шаге. Затем я объяснил, что собираюсь делать дальше. Все согласились, что единственная надежда – это заставить Дженни остановиться по собственному желанию, и признали, что мой план – лучший путь двигаться дальше. Мы с Лоррейн никогда не были особенно близки, поэтому я был удивлен глубиной ее чувств. Когда я посмотрел ей в глаза и увидел смущение, а также гнев, то мог сказать, что она - как мать - чувствовала некоторую ответственность за этот беспорядок. Что гласит старая поговорка? «Твой сын является твоим сыном, пока не женится. А твоя дочь является твоей дочерью всю оставшуюся жизнь». Я снова объяснил свой план, и мы составили примерный график. Завтра было время шоу. Перед их отъездом я также еще раз попросил, чтобы они никоим образом не угрожали Дженнифер. Она должна была поступить правильно потому, что осознала, что это правильно, а не потому, что испугалась последствий. В ту ночь я выспался лучше всего за неделю. У меня был план, и я был в нем почти уверен. От Дженнифер не было ни звонков, ни сообщений. Я знал, что среда – выходной для Джен, и обычно она спала как минимум до девяти утра. В полдевятого я позвонил Лоре и предложил ей начать, напомнив о правилах. Было ясно, что ее гнев не рассеялся в одночасье.