Уже ночь. Небо совсем беззвёздное, затянутое грозовыми свинцовыми тучами. Сильный ветер срывает оставшуюся листву с деревьев, как последнюю надежду. Первые тяжёлые капли падают на стекло, в котором отражается моё бледное худощавое лицо. Я снова один...
Почему я? Почему каждый грёбаный раз это происходит со мной? Ты же обещал мне быть всегда рядом. Беречь меня, поддерживать. Как же я устал... И ты выполнял всё это, да! Вплоть до того самого дня, когда я понял, что потерять смысл жизни - дело пары секунд. Один миг - и ты остаёшься наедине со своей пустотой... Ну что я мог тогда? Что мне оставалось? Пожалуйста... пожалуйста, пусть это всё закончится. Прямо сейчас. Ты говорил, что я сильный и могу справиться со всем. Да, впрочем, все так говорили. Ведь это я - старший брат. Ложь! Из нас двоих только ты был по-настоящему сильным, стойким. За тобой всегда было последнее слово. И я знал, что тебе можно довериться...
Это странно, но ещё три года назад я так был счастлив уехать из дома, оставив позади тебя и всю нашу грёбаную семью. Семью гомофобов, презирающих любое проявление нетрадиционности. Ты был таким же. Только в твоём взгляде было меньше презрения. Тебе было, словно... жаль меня? Я ненавидел тебя. Лучше бы так же издевался надо мной, как и твои дружки.
И что же потом? Год спокойной жизни, и ты снова появляешься. Уже на пороге моей съёмной квартиры, в своей своеобразной манере, отодвинув меня плечом, прошёл внутрь, и заявил, что поступил в мой ВУЗ, и теперь будешь жить здесь. Конечно, я послал тебя нахуй и приложил все усилия, что бы выжить своего брата. А тебя, кажется, это только забавляло. Вот всегда ты так... со мной. Можно сказать, так мы и жили: я готовил завтраки, а ты отчитывал меня за разбросанные вещи и чрезмерное курение. Вот всегда меня бесило, это твоё желание возвести всё в абсолют. Что бы было всё идеально, по-твоему...
К началу зимы мы поссорились. На этот раз серьёзно. Ты отчитывал меня за то, что я явился пьяный в хлам, под утро. А я отвечал, что это - моя жизнь и нехер в неё лезть. После я ушёл к своему одногруппнику. Честно говоря, помню я те дни смутно. Чередой сменяющихся компаний, алкоголь, сигареты, парни... И всё это беспрерывно. Я уже был готов сам вернуться, как вечером ты влетел в квартиру. На моих коленях как раз елозил какой-то парнишка, запуская свои руки мне под футболку. Даже в пьяном бреду я отчётливо запомнил твои глаза, пылающие гневом. Одной рукой ты отшвырнул парня, а другой поднял меня с места. Ты давно меня не бил. Я хорошо помнил те дни, и твой удар наотмашь стал ещё одним ярким напоминанием.
Ещё два дня мы не разговаривали. Нет, я не обижался на тебя. Я злился! Но на себя. Не знаю почему, но именно после того случая меня словно подменили. Вся наша вражда исходила от меня. Всю жизнь я пытался что-то доказать. Тебе. И именно в тот момент, я вспомнил слова матери: "...посмотри на своего младшего брата. Какой молодец! И в школе хорошо учится, и на бокс ходит. Попроси его взять тебя с собой. Может, заведёшь новых друзей или подружку..."
Все эти подколки, вздохи, советы... как же они меня бесили. Да, теперь я понимаю: я завидовал тебе. Я злился ещё больше, потому что я был старшим. Это я должен был подавать тебе пример, это на меня должны были равнять тебя... А я... Худощавый, бледный. Мешковатая одежда, черные волосы, татухи и затравленные глаза... Ко всему этому ещё и пьянки, курение и драки...Вот и весь арсенал. А я ведь хотел твоего признания, твоего уважения. Я хотел быть настоящим старшим братом, а не твоей тенью и не белой вороной в нашей "идеальной" семье.
В какой-то момент в голову закрались странные мысли, даже жалкие. От которых становилось самому страшно и которых я боялся. Это как от разряда молнии: ты не помнишь процесс, но снова и снова переживаешь последствия. Такого я не мог сказать даже самому себе, но зато теперь всё стало на свои места.
Твои широкие плечи, точеный торс, мягкие и русые пряди волос, чайные глаза... Я так часто засматривался на тебя, когда ты зубрил лекции, спал или просто читал. И то непонятное, всепоглощающее, скребущее чувство в груди, когда ты рассказывал о своём первом поцелуе... Твою мать! Я понял, что ненависть шла от моего чувства к тебе, того самого, на которое ты никогда мне не ответишь...
Почему я ещё удивляюсь? Я ведь чёртов выродок, для которого нет ничего святого. Подумаешь, к общему списку странностей, добавится пункт "инцест". Ведь это не просто не правильно, такое не может прийти нормальному человеку в голову. Брат не может любить и хотеть своего брата как мужчину! А я и никогда не был нормальным. Я был дураком, который обвинил тебя. Ведь это я тот ублюдок и позор нашей семьи, который не заслуживает на любовь... Я не должен даже думать такое о тебе! Словно это могло очернить тебя, твою идеальную репутацию. Идиот. Какой же я идиот!
Мне вдруг стало так паршиво. Целый день не находил себе места, бегал из комнаты в комнату, лишь бы не пересекаться с тобой взглядами. Я хотел побыть один. Главное - подальше от тебя, что бы всё обдумать и уйти, теперь навсегда. Съебаться как можно дальше.
- Куда собрался? - твой грубый тон заставил меня вздрогнуть.
- Не твоего ума дело! Отвали, - я накинул куртку и открыл входную дверь.
- Что опять трахаться бежишь в этот гадюшник? - и снова этот взгляд.
- Тебе-то что? Пусти!
- Мне? Да ни хера! Только я не собираюсь искать тебя по подворотням, бухого.
- Так тебя никто и не просит, брат! Не строй из себя мамашу. Тебе, как и ей, всегда было насрать на мои чувства. Я же для вас выродок, опозоривший семью. Кому я такой нужен?
Удар. На мгновение я почувствовал, что меня оглушили: губа онемела, а во рту появился металлический привкус.
- Не смей говорить о нашей матери так! Мы тебя любим, и будем любить, кем бы ты ни был. А то, что ты себе навыдумывал, - полная хрень. Сбежал - мать не знала, что делать. Это ж каким нужно быть дебилом, а?
Ты резко развернул меня и на секунду задержал свой взгляд на моих губах, сглотнул. Своей сильной рукой приподнял меня за подбородок, и твой взгляд стал снова серьёзным.
Внутри что-то натянулось и лопнуло. Я не плакал, я даже не хотел этого, но слёзы просто скатывались по щекам. Мне было больно от твоих слов. А еще больнее верить, что это могло быть правдой. Ты взял моё лицо в руки и посмотрел в глаза.
- Мы... - ты облизал губы, - я люблю тебя. Ты - мой брат. Что может нас отдалить друг от друга?
Твои слова отдались невероятной болью, будто скальпелем провели по сердцу.
- Другая любовь. Противоестественная. Которой не место среди братских уз, - я был так сильно измучен. Меня словно выпотрошили, лишив всего, оставив пустоту. - Прости, я должен уйти. Хоть раз я сделаю так, как будет лучше для нас.
- Ни хрена ты не понял! - ты резко притянул меня к себе и обнял. Я был безвольной куклой в твоих руках.
Почему ты это делаешь? Неужели тебе доставляет удовольствие причинять мне боль?
Ты чуть ослабил хватку и снова обхватил моё лицо ладонями, стирая дорожки слёз большими пальцами.
- Ну, когда же ты повзрослеешь? - прошептал ты. Твоя улыбка, такая искренняя, добрая. Ты всегда так говорил, когда вытаскивал меня из переделок.
Мы стояли вплотную, настолько близко, что я чувствовал твоё дыхание на своей коже. Тогда мне до боли хотелось поверить, что я действительно придурок и мучил не только себя, но и тебя. Но это лишь минутная слабость. Реальность не может быть таковой. Всё не так. Или..? Я устало закрыл глаза, отворачиваясь от тебя.
- Пожалуйста, - прошептал ты. - Поверь мне. Я... люблю тебя.
Каждая секунда как вечность. Каждый удар сердца как выстрел. Еще немного напряжения и оно вылетит из груди, ломая рёбра. Я осмелел и посмотрел тебе в глаза. Три удара сердца... глаза в глаза долгие семь ударов грёбаного сердца...
Твои губы мягкие и тёплые. Ты целовал меня осторожно, словно боялся причинить боль. Двадцать ударов... Мне казалось, что я умер. Я крепко зажмурил глаза, боясь, что если открою - ты исчезнешь, как сон. А ты лишь крепче прижимал меня к себе и кусал нижнюю губу. Немое доказательство того, что всё это - реальность. Здесь и сейчас. Со мной.
- Прости меня, - это всё, что получилось у меня сказать.
- Глупый. Это ты прости меня. Столько времени я молчал...
Теперь я поцеловал тебя, не дав закончить фразу. Сильнее и настойчивее вжимаясь в тебя. Ты должен это почувствовать, ты просто обязан... Твои руки стянули с меня куртку и майку. Холодные пальцы прошлись вдоль позвонков на моей спине и огладили мои плечи. Я взялся за край твоих джинсов.
- Стой! - ты взял меня за руку. - Не здесь, хорошо?
Ты потянул меня в комнату.
- Подожди. Ты уверен? Не... не стоит... этого делать. Ты должен знать: после я уже не смогу это игнорировать. Я не смогу без тебя, - слова давались мне с трудом, я будто захлёбывался. Но ты опять только крепче прижимал меня к себе.
Мы целовались не спеша и тягуче, лениво переплетаясь языками. Ты надавил на мои плечи, заставляя лечь на кровать, сам навис сверху. Я дышал тяжело и прерывисто, легкие будто обжигало горячим воздухом. Твои глаза лукаво блеснули, и ты склонился ниже. Прошелся поцелуями по груди. Ниже. Прикусил край пупка, вызвав мой рваный стон, и словно извиняясь, стал зализывать укус. Ты затих и снова посмотрел на меня, так нежно.
- Ты прекрасен, - улыбнулся ты так, как только ты умеешь. И снова лёгкое касание губ.
- Я хочу почувствовать тебя, - я чувствовал, как твоя рука скользнула по внутренней стороне бедра. - Там...
Ты стянул с меня джинсы вместе с бельём. Я впервые был настолько открыт перед тобой. Стало страшно. Но ты не дал мне больше сомневаться, стянул с себя футболку и прильнул к моим губам нежным поцелуем.
- Я никогда тебя больше не оставлю одного, слышишь? Никогда! Ты мой! Ты только мой!
И я верю, верю каждому слову, потому что без тебя я уже не смогу. Потому что я только твой.
От каждого твоего прикосновения по телу расходятся мурашки, и тело выгибается дугой. Я хочу тебя, и моё желание слишком явно упирается тебе в бедро. Я путаюсь в твоих волосах и сжимаю их в руке, когда ты спускаешься поцелуями ниже к животу и обхватываешь мой член. Твои губы невыносимо горячие и такие влажные. Твои размеренные движения заставляют меня ёрзать и подаваться тебе на встречу. Это похоже на медленную пытку. Ты на мгновение отстраняешься, стягивая с себя штаны, и, забросив мои ноги себе на плечи, располагаешься поудобнее. Меня пронизывает дрожь, когда ты обхватываешь наши члены и начинаешь делать поступательные движения. Я хочу большего, но сейчас этого достаточно ... пока достаточно. Мне хватает чувствовать тебя так близко, прижимать к себе сильнее, оставлять следы на твоем теле и чувствовать твоё сбившееся дыхание на своей шее... Я чувствую, что надолго меня не хватит, и прошу тебя:
- Пожалуйста... я скоро...
Ты на секунду отстраняешься, сплёвывая себя на ладонь. И тут же прижимаешься ко мне всем телом, проникая в меня. Твои движения сбивчивы, стремительны. Меня охватывает экстаз, и я уже не могу сдерживать стоны. Твоё рваное дыхание обжигает мне шею. Ты настолько сильно прижат ко мне, что нас невозможно сейчас оторвать друг от друга. Мы - одно целое. Волной оргазма нас сметает одновременно: твой стон застывает на моих губах, а твои судорожные толчки продолжают меня вминать в постель...
Мы лежим, молча, прижавшись, друг к другу. Мне совсем не хочется сейчас говорить или двигаться. Мне хочется навсегда остаться с тобой вот так, ощущая твое дыхание и тепло твоих рук у себя на груди. Я не хочу, что бы это закончилось. Сейчас я абсолютно счастлив. С тобой. Ты первый нарушаешь тишину:
- Мы умерли? - твоё дыхание всё такое же тяжёлое. Но я улавливаю нотку сарказма в твоём вопросе.
- Нет, дурачок. Мы всё еще здесь! - улыбаясь, отвечаю.
Дальше были три жарких месяца лета. Все каникулы мы провели вместе. Я никогда не знал дней счастливее, чем когда мы вообще не выходили из квартиры, полностью посвящая себя друг другу. Мы так же ругались, потом страстно мирились. Но уже не было между нами той стены, которая мешала все эти годы. Мы заново научились доверять друг другу.
На счастье не может быть вечным. Ведь так? Наше закончилось восьмого сентября в семь часов вечера. Мне позвонили из городского отделения полиции и сообщили, что водитель иномарки не справился с управлением и на огромной скорости протаранил встречную фуру. На месте пассажира был мой брат, сейчас он доставлен в областную больницу и врачи борются за его жизнь...
В тот миг я увидел, как мой мир рушится, осыпаясь мелкими осколками. В глазах потемнело, когда я в первый раз увидел тебя через реанимационное стекло палаты. Сотрясение мозга, перелом ребер, разрыв селезёнки и множественные внутренние кровотечения... Через сутки мне сказали, что твоё состояние удалось стабилизировать. А ещё через девять часов - что ты впал в кому. Тогда я думал, что умер не только ты, но и я, возле твоей палаты.
Прошло ровно семь месяцев с того рокового дня. Твоё состояние не улучшалось и не ухудшалось. Семь месяцев ты прикован к постели - без единого намёка на надежду. И вся моя грёбаная жизнь полетела в тартарары. Всё вещественное стало вдруг несущественным. Жизнь остановилась.
Я поворачиваюсь к кухонному столу, где в полумраке сидит наша мать. Ярким пятном на столе лежит лист белой бумаги. На задворках своего сознания я понимаю, что в нём. Там твой приговор. Я должен подписать соглашение на отключение тебя от аппарата жизненного обеспечения. Так решили все - больше нет надежды на твоё возвращение. Но сделать шаг ближе я не могу. Я не могу позволить вот так дать тебе уйти. Меня бросает в дрожь каждый раз, когда я вчитываюсь в твоё имя. Как я могу? Своими собственными руками убить тебя?
Я вздрагиваю от надрывного звонка телефона. Шариковая ручка выпадает из моих рук...
- Алло?
- Добрый вечер, Дмитрий Иванович. Вы только не волнуйтесь. На моей практике такое случается только в третий раз...
- Что случилось? - мой голос больше не дрожит. Но в висках залп пушек мешает мне расслышать слова.
- Ваш брат. Он... пришёл в себя... Алло, алло... Вы меня слышите?
Час. Ровно столько времени мне понадобилось, что б добраться до тебя. Час. За который вся жизнь пронеслась перед моими глазами. Час. Который показался мне вечностью... И всё это время лишь одна мысль набатом бьёт у меня в голове: "Дождись... только не уходи..."
Твоё лицо, словно выбеленная стена, когда я вхожу к тебе в палату. Вижу, что ты слаб. В уголках глаз застыли капельки слёз. Я опускаюсь прямо на пол, возле твоей койки, и не могу ни сказать ни слова, ни оторвать свой взгляд от тебя.
- Мы умерли?
- Нет, - прикасаюсь щекой к твоей ладони. - Мы всё еще здесь!