Эта пухленькая задница, обтянутая белыми трусами, так красиво выставленная напоказ... Широкие бёдра с бронзовым загаром и скрытая тоненькой тканью рука, играющаяся между ног, заводили меня сильнее, чем бикини или стринги. Мне хотелось подойти и, сдёрнув их прижаться губами к той свежей «розе» пока скрытой под ними, но так привлекательно выделенными пухлыми складками... А белоснежные гольфы на её икрах... просто сводили меня с ума!
* * *
Мы были женаты уже два года. Детьми пока не обзавелись, но я очень старался. За это время умудрились влезть в кабалу и через ипотеку приобрели квартиру. Сразу трёхкомнатную, чтобы было где «расширять» семью. Я работал, тяжело и трудно, но зато прилично зарабатывал; жена училась в институте. Я её старше на несколько лет, так что пара вроде ничего. Мои родичи живут далеко в Сибири, а я вот обосновался по месту учёбы, здесь и женился. Свадьба была классная. Первые полгода снимали квартиру, а потом мне предложили новую работу и мы смогли подумать об ипотеке. И вот через пару месяцев въехали в новую квартиру. Конечно, далековато от института, где учится Нина, зато рядом с моей работой. Пять минут ходьбы, и я на месте.
И вот в середине июля мне сообщили «пренеприятнейшее» известие: «К нам едет ревизор!». Нет не на работу, домой... Оказывается, Полина, сестра жены решила поступать в институт. И как вы думаете, какой город она выбрала? Всё правильно, наш! А в качестве сопровождения, и чтобы не было «сладко», к ней на время поступления в институт прилагалась ещё и тёща. Зная, каково это — получить общежитие в институте, я резонно предполагал, что на следующие четыре, а, возможно, пять лет у нас появится соседка. Скорее всего, беспокойная, они всё в этом возрасте непростые. Но! Ох уж эти, но! Их всегда столько, что обычно не хватает пальцев на руках, а иногда и ногах!
Любовь — это всегда компромисс или полное подчинение. Всё остальное это производные разного порядка из этих двух догм. У нас основой жизни был компромисс. При необходимости то она, то я усмиряли свои пожелания и хотелки. Похоже, в данном конкретном случае пришла моя очередь. Если честно, то я был не против. Конечно, поворчал для фасона, но... Мою милую не проведёшь! Теща мне нравилась, этакая солидная матрона, не сказать что б толстая, но какая-то кругленькая и подвижная как живчик. А ещё она прекрасно готовила и души не чаяла в своих дочках. У неё было отличное правило: «Не лезь в душу к другим, разберись сама с собой!». Кто женат поймет, особенно учитывая все разговоры и анекдоты на тему тёщи. Ну а любимая сестра... Родная сестра жены, только что отпраздновавшая восемнадцатилетие, в которой моя Нина души не чаяла... Поли! Моя Поли — так называла её супруга. Что тут можно ещё сказать?! Так что с трудовым энтузиазмом я стал готовиться, приучая себя к мысли о «расширении» нашей ячейки общества на одну единицу.
* * *
Старенькая четырнадцатая, весело грохоча своими потрохами, катила по ночному городу. Поезд с «пополнением» прибывал в час ночи, ну ещё опоздал на час... Так что домой мы приехали только после трёх. Хорошо хоть это была суббота, а то «клевать мне носом» весь следующий день. Приехали, и сразу наша квартира оказалась переполненной людьми. Куда ни сунься везде родичи. Пока прибывшие мылись с дороги, жена разогрела очень поздний ужин или если кому нравится не менее ранний завтрак. Я усиленно зевал, показывая, что хочу спать, а Нина, Полина и Светлана Евдокимовна болтали, делясь сплетнями и новостями. После того как я чуть не уснул головой в тарелке меня, наконец, отправили спать. Уже засыпая, я слышал не прекращающееся журчание разговоров в кухни, перемежающее возгласами: «Да ты что... А она как... Вот ведь не знала... «!
Проснулся поздно, не сразу сообразив, кто и зачем гремит в кухне... Если моя лапочка сопит в обе дырочки, уткнувшись в моё плечо. С трудом вспомнил, что случилось и, не одеваясь, ещё в полудрёме побрел в туалет. Сделав свои дела, прошествовал в кухню выпить кофе, полагая, что в своей квартире могу ходить, так как привык. Там одуряюще пахло пирожками и что-то скворчало на сковородке. Поздоровавшись со своей второй мамой, включил чайник и тут же впервые за всё время получил отповедь:
— Ох уж эта молодёжь! В квартире молоденькая девушка, а ты в семейных трусах разгуливаешь!
— Но ведь все ещё спят, — попытался возразить я, с трудом сдерживая зевок, — да и семейники я не ношу...
— А вдруг она сейчас встанет и выйдет? — проигнорировала мои возражения тёща, — а тут ты! Почти голый?!
— Сейчас оденусь... — согласился я и побрёл в комнату одеваться.
Когда вернулся, Светлана Евдокимовна одобрительно глянула в мою сторону и поинтересовалась:
— Завтракать будешь? Я тут салатик сделала и пирожки...
— Я кивнул, — вдруг почувствовав зверский голод.
Когда я, уже насытившись, поглощал последний из предложенных мне пирожков, в кухню влетела Нина. Она, как и я, после постели была в неглиже. Тоненькая свободная сорочка, чуть ниже пояса и беленькие трусики. Я, как обычно засмотрелся на неё!
— До чего же хороша! Чертовка! — пронеслось в голове, — а как двигается!
Сказываются занятия художественной гимнастикой, да и сейчас спортзала не чурается... Она подбежала к маме, поцеловав её в щёчку, и несмотря на свои «диеты» схватила из миски горячий пирожок, тут же откусив половину.
— Как вкусно, мама! — завопила она, — я так соскучилась по твоей стряпне!
— И тебе доброе утро, милая! — съязвил я.
Она, отреагировав, подскочила ко мне и, поцеловав в щёку, проворковала:
— Милый, не будь букой! Сам вон, поди, уже сотый пирожок доедаешь... А мне и один попробовать нельзя? — и пребольно ущипнула меня за ногу, всё так же мило улыбаясь.
— Хватит Егоза шалить! А ну быстро умываться и одеваться! Какой пример сестренке показываешь, прогуливаясь в таком наряде? — ласково проворчала тёща.
— Уже... — и схватив ещё один пирожок, моя ненаглядная «упорхнула» в душ.
А я, почёсывая болезненный щепок, допивал кофе.
Нина появилась минут через пятнадцать, с ещё влажными волосами одетая в безумно короткий халатик, так мне нравящийся.
— ... — Светлана Евдокимовна вздохнула, — ну что за мода у вас, молодых? Задница на голе, сиськи торчат! — намекая на огромный вырез халатика, — чему ты мне здесь сестру научишь?
Но замечание «кануло в Лету», так как налив чая моя супруга уже вовсю уплетала пирожки, нисколько не считаясь с возможностью потолстеть. И словно подслушав сетования матери на пороге, беззвучно «нарисовалась» Полина, одетая в короткие обтягивающие светлые шортики и такой же расцветки маячку, подчеркивающих её пышные формы и выделяющих все выпуклости и складочки на теле.
— Ещё одна! — запричитала тёща, — вы меня до инфаркта хотите довести? А ну марш одеваться! Девица на выданье, а перед мужиком в таком виде щеголяет! — уже начала «кипятиться» она.
Я невольно сравнивал «свежую» фигурку Полины со своей женой. Она пошла в мать: невысокая; чуть полноватая; кругленькая; подвижная, как и та. Моя Нина была другая: выше; худощавее; с меньшим размером груди; более длинными ногами...
Полина, словно не слыша матери, и проснувшимся женским чутьём ощущая, что я разглядываю её постояла ещё малёхо, а потом, развернувшись и с энтузиазмом завихляв попкой, ушла в ванную. Вернулась уже одетая в коротенький, похожий на одеяние жены халатик. Такая же свежая, и с собранными в «конский хвост» влажными волосам.
Увидев, во что та вырядилась, Светлана Евдокимовна опять заволновалась:
— Ну, ты что, «кобылица»? Форсить тут будешь? Это ведь муж твоей сестры, а не кавалер!
— Почему форсить? Мне так удобнее! Да и что тут такого? Вон, — она кивнула — Нинка также одета! Ей можно, а мне нельзя? — задиристо произнесла она.
Я улыбнулся исподлобья. Такие перебранки судя по поведению Полины последнее время, были нормой.
— И, вообще, мама, я есть хочу! — произнесла Полина и села за стол прямо напротив меня. Тут мне в бок прилетел кулачок супруги и в ухо прошипели:
— Чего «кобель» пялишься? Она моя сестра!
Я повернулся к своей половинке и, увидев улыбающееся лицо, понял:
— Разводит на мякине! — и уже вслух нежно заговорил, ухватив её за голую коленку, — а я что? Я ничего! Я даже не смотрю... — и подмигнул Поле.
И тут же мы все втроём весело заржали, понимая комичность ситуации. Наш смех разрядил обстановку и тёща, всё ещё «бормоча» себе под нос, стала накрывать стол для себя и дочери. Я как уже позавтракавший налил ещё кофе, морально поддерживая голодных...
* * *
Время пролетело быстро. Вот уже ко мне на работу звонит Нина и восторгом сообщает:
— Списки вывесили. Она поступила!
— Вот и хорошо! Значит, сегодня гуляем! — радостно гужу я, — с вас закусь, а питьё я куплю сам...
Вечер удался на славу. Посидели, поздравляя студентку, даже потанцевали. Я как единственный кавалер танцевал со всеми по очереди. Светлана Евдокимовна, чуть под «шафе» нашептывала мне в ухо:
— Ты тут ей воли не давай, — имея в виду Полину, — любит выкобениваться! Если что, сразу «по мозгам», и мне звони. Нинка-то её любит, боюсь, разбалует...
А уже на завтра они должны были ехать домой. До первого сентября оставалось две недели. Поле надо было собраться, да отдохнуть не мешало.
* * *
И вот через полторы недели, я уже один встречаю Полину, и мы с ветерком летим по ночному городу. Нина осталась дома. За это время выяснилось, что она забеременела, и мне пришлось настоять на соблюдении режима. Сразу после двух запарковав машину, вернулись домой. Моя спала, а на столе был приготовлен легкий перекус. На работе была очередная запарка, и в семь надо было уже вставать. Извинившись, попросился в душ первым, так как мне рано вставать. Полина понимающе кивнула, и я пошёл ополаскиваться. Привычки, вторая натура... Как только перестал видеть свояченицу, так и забыл про её присутствие. Дверь в ванную не закрыл «на автомате», привык, что прятаться не от кого. Уже намылив голову, почувствовал, как потянуло холодком. Так бывает, когда в разогретую ванну открывают дверь... Но я не обратил на это внимание, продолжая мыть голову. Потом решив, что шампуня слишком много переключился на мытьё «второй головы» со всеми сопутствующими причиндалами, непроизвольно демонстрируя их во всех видах и ракурсах. Как только рука ухватила лейку душа, опять пахнуло.
— Да она же подглядывала! — запоздало сообразил я, — очень любопытная молодая особа... Надо будет жене пожаловаться и навешать этой тумаков по жопе!
Как только я смыл пену, тут же раздался нахальный стук в дверь, и в приоткрытую створку заглянуло залитое румянцем лицо Поли.
— Ты там долго? — пропищала она зыркнув на меня.
Я, резко крутанулся к ней спиной, и негодующим голосом произнес:
— Кыш отсюда, пигалица! Сейчас уже выхожу. Что за манера подглядывать!
— Хи-хик... — рассмеялась она и юркнула обратно.
Вытершись, вышел в коридор, и укоризненно покачав головой, пошёл спать. Уже укладываясь, слышал как она зашла в ванну, включила душ, так и не заперев за собой дверь!
— Надо будет с Нинкой поговорить... — думал я засыпая.
* * *
Утром, встал не выспавшийся, и с дурной головой. Вечерний инцидент вылетел из головы и вспомнился только вечером, когда моя милая начала приставать ко мне после «отбоя». Я конечно «сопротивлялся изо всех сил» тиская её небольшие и такие аппетитные грудки, а потом лаская киску проскользнув под короткую сорочку. Трусиков, разумеется, не было, они оказались «забытыми» в ванной. Её гибкое тело пока не проявляло признаков специфической «болезни», но я уже с какой-то дрожью и внутренним содроганием от нежности целовал животик, ласково поглаживая его. Когда я язычком ласкал её киску, то буквально почувствовал, чей-то взгляд. Осторожно оглянувшись, увидел на фоне белевшей двери силуэт выглядывавшей головы.
— Ну что за херня! — подумал я, и тут же забыв про неё, когда моя милая выгнулась дугой и стала усиленно прижимать мою голову к своему лону.
Тяжелое дыхание переросло в стоны, и она забилась в истерии оргазма, выкручиваясь всем телом.
— Давай! Хочу! — громко прошептала она, и я занялся делом, из-за которого и городился весь сыр-бор.
Медленно и боязливо, хотя теоретически знал, что это не может повредить плоду — вошёл в неё. Нагнулся вперед, перенеся весь вес на руки и ноги, стараясь не давить на живот... и полетела душа в рай... Как говорят классики. За исполнением супружеского долга как-то забылась «озабоченная» Полина, да и всё остальное...
Уже после, когда направился в душ, надел, халат, предположив, что меня в коридоре ждёт «засада». И не был разочарован, что такого не случилось. Зашёл, щёлкнул шпингалетом и спокойно вымылся.
* * *
Уже утром сидя за завтраком, пока «новая соседка» досматривала последний сон, начал осторожный разговор с Ниной:
— Знаешь... С твоей Поли... Что-то не так?!
— В смысле? — не поняла она.
— Ну... — потянул я паузу, не зная как мягче высказаться, — она любит подглядывать! — выпалил, наконец, я.
— ... — одна бровь Нины приподнялась и вопросительный взгляд, с какой-то смешливой искоркой уперся в меня.
— Я серьёзно, — уже смелее заговорил я, — когда ночью приехали, она подсматривала, как я в душе моюсь...
— А ты почему защёлку не закрыл? — серьёзно переспросила она, хотя глаза её так и искрились смехом.
— Что тут смешного? — не понял я, — так нам и в комнате замок ставить?
— Зачем? — не поняла супруга.
— Так, она и вчера подглядывала... — с вызовом поделился я своими наблюдениями.
— Вот сучка! — с каким-то восторгом произнесла Нина, — я её покажу, и вскочила с табурета.
Еле успев схватить её за руку, с трудом усадил обратно.
— Ты с ней потом поговоришь, когда остынешь... Ну, молодая, интересно ей всё! Бывает... — вступился я за свояченицу, — просто поговори, и всё!
— Ладно... — сверкнув глазами, но, как-то не совсем убедительно проговорила Нина.
* * *
А завтра была суббота. Проснувшись довольно-таки поздно. В полной уверенности, что дома один. Потянулся и бодро прошествовал в место, куда и цари пешком ходили. По дороге взгляд за что-то зацепился, но я не придал этому внимания. И только сделав все свои дела, и выйдя, ь в коридор на грани восприятия услышал голос жены. Тут же перед глазами «всплыла» её сумка, с которой она ходила в институт стоящая в коридоре. Оглянулся и понял, что голоса доносятся из детской и моя явно выговаривает, что-то Поли. Но вот её саму слышно не было, хотя... явно послышался тихий стон.
— Бьёт она её, что ли? — мелькнула у меня шальная мысль...
То, что в комнате сестры идут «разборки похлеще, чем в маленьком Токио» я нисколько не сомневался. Не в правилах моей Нины было откладывать «тяжелые» разговоры. А ещё она не любила, когда лезут в её дела... Так что я почти на цыпочках дёрнул в комнату и притихорился там, ожидая окончания «экзекуции». Время шло, но моя, да и сама провинившаяся не появлялись. Наверное, также ждут связи полярники с большой землей... Ожидание, а результата ноль!
Прикинув, что с момента моего пробуждения прошло никак не менее получаса, я решил «идти в разведку». Подобравшись к двери, обнаружил ожидаемую трудность. Чуть перекошенная при установке дверь была плотно закрыта. И теперь открыть её бесшумно ну никак не получиться. Выматерившись про себя и проклиная лень, которая заставляла откладывать на потом её ремонт, стал думать. Тут даже не было замочной скважины, чтобы через неё глянуть на происходящее. Так как отродясь в этой двери не стояло замка. Оставалось одно! Как говаривал мой друг:
— Всё у тебя не так! Тебе поручили подглядывать, а ты подслушиваешь!
Осторожно притерся к двери и, приложив ухо, стал слушать...
С таким же успехом можно было подслушивать в кухне, когда там идет приготовление еды на всех четырёх конфорках, включенной микроволновке и закипающем чайнике... и открытом кране с водой! Всё кругом булькает, скворчит, шипит, и ничегошеньки не разобрать! Отчетливо идентифицировались тихие шлепки, шуршание и заглушённое бу-бу-бу какой-то беседы.ушку, стал нашёптывать:
— Ты просто завидуешь! Хочешь нас поссорить? — и стал тереться о напряженные ягодицы своим вставшим членом.
— От... пус... ти... — обречённо простонала Полина.
— А если не отпущу? — прикусил я её ушко, — побежишь жаловаться маме? Или позвонишь сестре?
— Ох-х-х... — выдохнула она.
Мои усилия не пропали даром, и штаны вместе с трусами сползли вниз и эрегированный орган стал тереться о её поясницу. Поли задрожала, а моя рука, скользнув по телу, легла на её промежность, а язык проник в ухо и стал её облизывать.
— Нее... надо... — опять простонала она, теснее прижимаясь ко мне.
— Нравится? — я сжал её гениталии, заставив поёжиться, — ты ведь этого хотела, когда раздевалась! Или нет?
— Неее... — она растеряла весь свой запал и «ненависть» к мужчинам, громко застонала.
Чуть присев и продолжая тискать сестренку, я выпрямился. Орган, шоркнув по трусикам, сдвинул крайнюю плоть, и набухшая головка, скользнув между оттопыренных ягодиц, уперлась в тело. Мои пальцы нащупали бугорок клитора и сжали его.
— Аааоооу... — заверещала она от возбуждения, сдвинув колени и подаваясь назад.
А я, отпустив похотник, уже разглаживал набухшие половые губы, быстро двигая рукой вверх-вниз.
— Хочешь ещё? — уже в полный голос спросил я, выкручивая и оттягивая сосок на груди.
— Дааа... — шепнула Поли.
— Громче!
— Да! — произнесла она.
— Ещё громче!
— Да! Я хочу! Трахни меня!
— Вот и молодец... — почувствовал я, как промокают у неё трусики под воздействием моих пальцев.
Её рука, до этого висевшая неподвижно скользнула за спину и схватилась за член.
— А Нина любит его сосать! — с придыханием произнёс я, чувствуя, как задрожал в возбуждении фаллос, — давай! Попробуй! Тебе понравится... — и, отпустив её прелести, развернул к себе лицом, давя на плечи. Полина села на карачки и бордовая от крови головка члена закачалась у неё перед глазами. Она как кобра, загипнотизированная факиром, смотрела раскрыв глаза на доселе так близко невиданный мужской орган.
— Рот открой! — я провел головкой по губам, и они медленно раскрылись.
Я повел бедрами вперед и бордовый «набалдашник» юркнул в рот, упершись в язык.
— Полижи! — приказал я.
Поля несмело лизнула, потом ещё и ещё... И вот её язычок, вполне профессионально вылизывает головку... Ствол члена и даже прошёлся по мошонке.
— Давай энергичней! — подгоняю её я, ухватившись за голову.
И когда она вытягивает язык, сходу прорываюсь в её глотку, удерживая там член, похоже, упершийся в горло. Она задергалась, подавившись, и я ослабил хватку.
Закашлявшись и брызгая обильно слюной, тяжело задышала, а я опять вогнал в рот член.
— Соси! Милая, соси! Ведь ты этого хотела! — комментировал я, удерживая голову на месте и не давая выплюнуть мою «гордость».
Она опять подавилась.
— Ты что, совсем сосать не умеешь?! — посетовал я, давая ей продышаться.
Она умоляюще смотрела на меня не в силах, что-либо произнести, давя в себе позывы рвоты.
— Просто открой рот, вытяни язык, и я сам всё сделаю — буднично произнёс я.
Когда она, продышавшись и измазав обильно текущей слюной груди, открыла рот, я опять вогнал в него член. Чуть подождав, стал быстро двигаться, совершая фрикции.
— Не на того напала! — злорадно думал я, понимая, что по-другому сейчас трахнуть её не могу... — она ведь наверняка ещё девочка и ей тогда будет что предъявить сестре... И чем это кончится для меня... Неизвестно... А так, никто, и первая моя супруга не поверит, что Полину выебали в рот без её же согласия!
Пару раз я давал ей отдохнуть, и начинал трахать её снова... Крепко удерживая за хвосты волос, торчащие в разные стороны, пока не кончил, заполнив горячий и слюнявый ротик спермой. Удерживая голову, не дал выплюнуть «драгоценную» влагу заставив проглотить. Струйки спермы стекали у неё по губам, капая на грудь и стекая на трусики.
Я отпустил её, и она села на пол, судорожно дыша. Из глаз катились слёзы, а изо рта вырывались всхлипы. Сам же сев на табурет и налив две рюмки, себе чуть-чуть, а свояченице полную предложил выпить:
— Давай Поля, выпьем за взаимопонимание! Худой мир, лучше доброй ссоры... — и почти влил в неё коньяк.
Потом выпил свою порцайку и, указав на дверь, нравоучительно произнёс:
— Иди, мойся. Да и труселя не забудь постирать... Знаешь, поди, что Нине нельзя волноваться и перетруждаться из-за беременности! — по её широко открытым глазам понял, не в курсе! — Парни тебе не нравятся... — ворчал я, — ебать тебя просто некому! Я этот вопрос исправлю, правда, не сегодня... Устал... И, надеюсь, тебе понравилось...
А когда за ней закрылась дверь в душ, тихо добавил:
— Ну вот... Пиписьками померились! Мои яйца оказались круче! Молодо-зелено...
* * *
Проходя мимо ванной в комнату, я услышал знакомые звуки: сопение, стоны и чмоканье. Открыв дверь, убедился в своей правоте. Полина стояла под душем, одной рукой тиская и поглаживая свои, не малые груди, а вторая ерзала между ног.
— Догоняется, девочка! — промелькнуло у меня, и я спокойно пошёл дальше...
* * *